Неустойчивое равновесие

Я сглотнула. Ещё пару раз попыталась дёрнуть молнию. Оставалось только одно – попросить Макса помочь. Фантастика. Нет, можно остаться в мокром платье поверх джинсов, так теперь модно. Но лучше всё-таки переодеться. – Заходи. – решилась я. Макс появился в каморке с бутылкой воды в руках. Он уже переоделся в сухую одежду, но волосы были по-прежнему мокрые. – Тебе снова придётся меня спасать. – смущённо протянула я. – У меня молнию на платье заело. Макс молча застыл на месте, явно медлил. Ещё бы с порога такая просьба. Я повернулась к нему спиной (после того, как он меня спас, у меня не было причин ему не доверять) и убрала мои новообретённые, но всё ещё мокрые волосы так, чтобы освободить ему доступ к молнии. Макс выдохнул на ладони, согревая их, потом резко дёрнул за края молнии; она с треском разошлась. Моя спина обрела свободу. А Макс сильнее, чем мог показаться на первый взгляд. Я замерла, не зная, что мне делать дальше. Он тоже стоял без движения, и я почти физически ощущала его взгляд на своей обнажённой спине. Медленно на выдохе он провёл пальцами по заживающим порезам от плеча до лопатки. Я не шевелилась. В тех местах, где его пальцы соприкасались с моей кожей, зарождались вспышки статического электричества. – Ты больше не должна страдать из-за всего этого. – Макс говорил серьёзно, но печально. – Так не должно быть. Ты всего этого не просила, а на тебя сыплются удар за ударом. Я удивилась такой реакции. Обхватив себя руками, чтобы платье с меня не упало, я обернулась к своему спасителю. Печаль оставила заметный отпечаток на его лице, глаза, которые действительно были разного цвета, молчаливо умоляли меня о чём-то, только я не знала, о чём. – Брось, на спине просто царапины, а голова, конечно, не приятно, но пройдет. Хотя, признаюсь, мне очень страшно. И не знаю, чего боюсь больше: что пострадаю я или те, кто меня защищает. – Ох, ты опять говоришь об этих демонах как о героях! – Макс заводился ну просто с пол-оборота, когда речь заходила о демиургах. – Вообще-то в ряды героев попал и ты и, между прочим, не безосновательно. И о тебе я тоже беспокоюсь. – мне хотелось его подбодрить, погладить по плечу, но я боялась, что моё платье встретиться с полом в самый неподходящий момент. – Не пойми меня неправильно, – печаль почти покинула лицо Макса. – Я рад быть твоим героем. Но меня очень беспокоит твоё отношение к ним. Пойми, Ия, они не люди, хотя очень похожи на людей. Но это лишь впечатление, которое они веками учились внушать смертным. И, как ты можешь убедиться на себе, очень успешно. Для них жизнь человека это миг, они не могут её ценить, как мы с тобой. Эти вечные игры высших существ – им забава, а люди страдают и даже гибнут. – Откуда ты столько об этом знаешь? Неужели всё это тебе стало известно из древних текстов, которые ты расшифровывал? – Часть моих знаний оттуда. Многое мне рассказала моя коллега, с которой мы занимались расшифровкой. – здесь Макс снова погрустнел, и я вспомнила, почему. – Которая пропала? Думаешь, её похитили сектанты? – Боюсь, что да. Она так стремилась им помешать, так старалась побольше узнать обо всём, что совсем не думала о собственной безопасности. Я часто слышал от неё, что у нас уникальный шанс спасти мир, ведь только мы узнали о планах секты. В последний вечер перед её исчезновением, мы долго говорили об этом. Честно скажу, что идея о спасении хранителя ею разделялась в меньшей степени. Она почему-то была убеждена в том, что хранитель уже неразрывно связан с демонами и мы не должны тратить на него силы и время. Она также видела в демонах опасность, хоть и не столь глобальную по сравнению с сектой. Один из способов, который мог бы остановить секту, она видела в уничтожении Камня. Проблема в том, что мы не можем предугадать последствий такого радикального решения. Я опасался, что они могут быть сравнимы с целями секты. В любом случае, моя коллега считала, что Камнем необходимо было завладеть. Здесь я как-то забеспокоилась и сжала Камень. Расстаться с ним я была не готова. Поразительно, как за такой короткий промежуток времени я сроднилась с этим космическим ластиком. Тем не менее, он мой, и я не собиралась его отдавать ни сектантам, ни кому бы то ни было ещё. Макс заметил моё замешательство и поспешил меня успокоить: – Не переживай так, в мои планы похищать и уничтожать Камень не входит. Более того, как ты уже могла убедиться, я и о хранителе беспокоюсь больше, чем моя коллега. – при этих словах его взгляд скользнул по сдерживаемому моими руками декольте, Макс зарумянился. – Ну что ж, тогда какие планы? – попыталась я отвлечь его взгляд от декольте. – Для начала, всё-таки закончи переодеваться. – заулыбался всё ещё румяный Макс. – А то будет чихающий хранитель. Ещё разозлишься на меня, чихнёшь и Камень меня обнулит. – Камень можно использовать только во благо, но, если будешь себя плохо вести… – прищурившись, я погрозила ему с улыбкой указательным пальцем. Макс улыбался мне в ответ. Мне показалось, что он немного расслабился. Но продолжал он деловитым тоном: – После этого, учитывая, что произошло, предлагаю тебе поспать здесь. Я посплю на кресле. И не возражай. – предвосхитил Макс мои попытки, вовремя заметив выражение моего лица. – Меня не били головой об твёрдые предметы, посплю сидя, ничего А тебе реально нужно отдохнуть. Завтра посмотрим на твоё самочувствие, вдруг тебе понадобится врач. – Да какой врач? Мы не знаем, кем он может оказаться? Может он будет связан с сектой? – повелительный тон голоса Макса подстегнул во мне бунтарку. – Если тебе будет хуже, придется рискнуть. - Винтер меня уже лечил. Можно будет все-таки поехать к ним. – начала я и тут же пожалела об упоминании демиургов. – Да как же так?! Они стали для тебя такими «родными» за пару дней? Могучие черти знают все рычажки, чтобы втереться в доверие. – Макс снова кипел. – Любое доверие нужно заслужить. И лучший вклад здесь – на деле доказать, что доверять можно. Они мне это доказали. Ты тоже. Так почему бы не работать вместе?! Ведь у нас всех одна цель? Макс не желал воспринимать мои доводы. Он молчал какое-то время, а потом, пройдясь по каморке, заговорил: – Есть идея, но она рисковая. Тебе следует самой увидеть древние тексты, в которых рассказывается о твоих демонах. Может тогда ты мне поверишь. – Тебе я верю, не верю только, что они желают мне зла. И кстати, как можно всё это почитать? Ты же говорил, что всё, над чем вы работали, было украдено? – Не совсем. Часть материалов сохранилась. Я не решался отправиться за ними. Несколько копий и сканы текстов в лаборатории моего друга. Уверен, что там меня ждали, да и друга не хотел подставлять. Он доцент на кафедре в МГТУ им Баумана. Завтра, я думаю, мы можем рискнуть туда наведаться. Это конечно не так близко, но важно, чтобы ты всё увидела своими глазами. Похоже, Макс настроен серьёзно. – Звучит интересно. А как мы сможем туда добраться? – мне почему-то понравилась его идея; мне хотелось посмотреть, что же действительно написано в этих древних текстах. – Так же как и сюда, на мотоцикле. Он у меня с сюрпризом – твоим демонам нас не найти. Мне кажется, я скоро начну обижаться на этого парня, когда он так говорит. – На нём встроен генератор магнитного поля. Это своеобразный антирадар против демонов. – пояснял Макс. – Тот же принцип и у амулетов – они излучают магнитные волны, блокирующие их возможности. Тень сомнения закралась у меня при этих словах. У него есть возможность скрываться от демиургов. Значит, он знает больше, чем я думала. Вряд ли в древних рукописях он нашёл чертёж генератора. А значит не все его силы были брошены на борьбу с сектой. Он застраховался и от атаки демиургов. Больше всего меня смущало, что, находясь рядом с генератором я сама становлюсь недоступна для них. Интересно, а если позвать их с помощью Камня при включённом генераторе, что пересилит? После удара головой любые мысли давались мне через боль. Мои мыслительные потуги заметил Макс и неожиданно для меня заявил: – Ты совсем неважно выглядишь. Останусь-ка я тут с тобой. А то станет тебе плохо, ты и позвать не сможешь. Давай, я отвернусь, а ты переодевайся и ложись отдыхать. – с этими словами Макс отвернулся. Я же, продрогшая и мокрая, наконец избавилась от платья. Бросив последний взгляд на кучку тряпья, которая образовалась из когда-то великолепного наряда, я вздохнула, грустно вспомнив, как ослепительно выглядела сегодня. Но после с удовольствием натянула сухую футболку. Из образа принцессы на мне остались только блестящие туфли. Вот я и стала снова Золушкой. Чуть выше щиколотки на правой ноге я почувствовала подарок Сомера. Пусть будет со мной, мало ли что. – А тебе тоже следовало бы поспать. А то завтра въедем в первый же столб. – обратилась я к парню, привлекая его внимание. – Я мало сплю последние месяцы. Научился отдыхать часа за три. Посижу тут, пока ты уснёшь, а потом кресло в холле мне вполне подойдёт. Я забралась на кушетку, Макс укрыл меня пледом. Я наблюдала за его движениями. Они были уверенными и решительными, будто отрепетированными множество раз. Интересно, сколько времени он проводит в этой каморке? И вообще, что чувствует человек, который вынужден скрываться от постоянной угрозы, который был вынужден оборвать все связи с прошлым, чтобы не быть обнаруженным? Наверное, только его цель может позволить в такой ситуации сохранять трезвость ума и силы для борьбы. Цель – остановить секту, спасти мир и … меня. Меня переполняли чувство благодарности к этому отважному и самоотверженному человеку. Ведь и правда, он просто человек, без сверхъестественных способностей, уязвимый, смертный. И несмотря на все эти человеческие слабости, он готов бороться, готов противостоять злу, которое глубоко пустило корни в этом мире. Но даже противостояние секте поражало меня меньше, чем его готовность защищать меня от демиургов, которых он считал чуть ли не большим злом по сравнению с сектой. Эти высшие существа казалось не внушали ему ни малейшего опасения. Только ненависть, природа которой мне была не ясна, плескалась в душе Макса. Только это чувство выводило его из равновесия, стоило только упомянуть демиургов. В остальном его выдержке можно было позавидовать. Макс сел на одинокий стул, не спуская с меня глаз. Он слегка приподнял подбородок, и свет от тусклых ламп упал так, что цвет его глаз снова привлёк моё внимание. Левый его глаз был светло-зелёным, а правый частично был карим, будто бы сначала решил потемнеть, но на полдороге передумал. Любопытство, которому было наплевать на такие качества как приличие и такт, а также на то, что моя голова и так сегодня основательно пострадала, разъедало моё сознание назойливыми вопросами о его глазах, подбивая расспросить парня об этой особенности. Я мужественно боролась с нападками этого паразитического агента в моём разуме, но в итоге сдалась, и решилась спросить: – Макс, а можно личный вопрос? – Задавай. – спокойно ответил он. – Твои глаза… Они разного цвета. Почему? Вообще, если принять во внимание, что происходило вокруг меня в эти дни, последнее, что должно было казаться мне странным, это различный цвет глаз человека, который спас мне жизнь. На мой вопрос Макс улыбнулся – это с ним бывало не так часто. – Мама говорила, что это её подарок мне. У отца были зелёные глаза, а у мамы карие. А у меня получились такие. А так я в большей степени похож на отца. – А где сейчас твои родители? – Они погибли в автокатастрофе. Была сильная метель, отец не справился с управлением, они слетели с дороги, и из-за непогоды их нашли только на следующий день. Они ехали за мной, когда я гостил у бабушки. Мне было 7 лет. Бабушка тогда сказала, что это зима их забрала. С тех пор, я ненавижу зиму. Ну вот так спросила про глаза. А тут такое. – Прости, мне так жаль, я не знала… Он молча кивнул. Мне показалось, я физически ощутила, как ему больно. Лучше уж буду спать, а то наговорю ещё чего-то. Я прикрыла глаза и практически мгновенно оказалась в другом месте. … Вокруг всё было залито ослепительным светом. Солнце. Я не могла ничего рассмотреть. Понимание, что я уже не в каморке Макса, пришло ко мне не сразу. Только тёплые порывы ветра заставили меня усомниться в моём местонахождении. Глаза, чуть привыкшие к яркому свету, смогли рассмотреть небольшую террасу, скамьи и деревья, которых я вживую не видела очень давно. Мне даже показалось, что я ошиблась. Но нет, это оливы. Такие деревья я встречала только в одном месте – в Греции. Я напряжённо пыталась вспомнить какие-то события, предшествующие этому моменту, но мне будто память стёрли. Ничего. Я стала оглядываться по сторонам в поисках хоть чего-то реального и понятного мне, что могло бы привнести понимание происходящего. И уже в который раз мне на помощь пришёл он. В этот момент мне показалось, будто я не видела его вечность. Знакомые черты лица, тёмные волосы, глаза, которые, могут как убить одним взглядом, так и сделать меня самой счастливой. Прислонившись к ограждению террасы в нескольких шагах от меня стоял Винтер. От неожиданности и внезапной радости я подлетела к нему как на крыльях. Основным порывом было обнять его, но меня сдержала его задумчивость, с которой его взгляд затерялся среди рощицы олив. Но, оказавшись рядом с ним, я поймала на себе такой его взгляд, которого раньше никогда не бывало. В нём не было ни беспокойства, не тоски, только бесконечная нежность. Он улыбался. Также, как когда зажёг в небе над Гостиным Двором северное сияние. Возможно даже теплее, но для меня так непривычно было видеть улыбающегося Винтера, что я не могла до конца осознать степень положительной эмоции на его лице. – Наконец ты здесь! – Винтер протянул ко мне руки. И этого я не ожидала, но в замешательстве не отстранилась, и его руки обхватили мои. – Я знал, что они не посмеют тебя осудить. О чём он? Кто хотел меня осудить и за что? – Ты свободна и можешь делать, что захочешь. Что за глупые предрассудки об образе жизни гетеры. – с этими словами Винтер поднёс мои руки к своим губам. Я недоумевала. Что происходит? Всё, что я помнила о гетерах из истории Древней Греции, что они были свободными незамужними женщинами, хорошо образованными и при этом привлекательными. Они не были проститутками, сами выбирали себе мужчин. Те же были готовы щедро одаривать гетер за свидания. Отсюда и сходство с блудницами. Часто это были состоятельные люди, высокопоставленные. Но гетеры могли и отказать тем, кто им был не по нраву. И гетеры не осуждались, несмотря на зависть замужних женщин. Могли гетеры и выходить замуж, но это не так часто случалось, именно потому, что их не прельщала учесть жены. Удел греческих жён – домашний быт и продолжение рода. А свободу гетеры ценили чуть ли не больше богатств, которыми их одаривали. И тут я слышу о гетерах от Винтера. Мысли в моей голове проворачивались туго и болезненно. Солнце, оливы, гетеры. Зажмурившись, я потрясла головой. Я что уснула на учебнике истории? И тут мой взгляд упал на одежду, в которой был Винтер – светлый хитон, открывающий колени и длинный плащ почти до пола. И волосы были длиннее, обрамляя овал лица тёмными прядями. – Твоим стихам позавидует сам Гесиод. Ты повелеваешь словом также как лучшие наездники необъезженными скакунами. Управляешься рифмами также ловко, как войны Александра мечами в бою. Только твоё основное оружие – нежность. Ею ты можешь подчинить себе любого. Винтер расщедрился на комплименты, но мне ли они адресованы? – Я не позволю этому глупому судилищу испортить наш праздник. Сегодня самая длинная ночь в году, и она будет только нашей. Я не отдам тебя никому. – с этими словами Винтер повёл меня с террасы в дом. Я по-прежнему была лишена дара речи и не понимала, что со мной произошло. Это несомненно Винтер, но что он говорит? Я одной рукой уже отработанным движением потянулась к Камню и нашла его на месте. Всё такой же тёплый, но висел он не на цепочке, а на кожаном шнурке. Это ещё что такое? Как это могло случиться без моего ведома? Внутри дома мы проходили мимо бронзового отполированного диска, висевшего на стене и служившего, судя по всему, зеркалом. И в нём я увидела небольшого роста девушку с густыми тёмными волосами, собранными лентой в высокий хвост, в длинном белом хитоне, подпоясанном на талии. Она до ужаса была похожа на меня, но всё же не была мной. Я попятилась, не веря собственным глазам. – Хлоя, тебе не хорошо после всех этих перипетий в ареопаге? Я испуганно перевела взгляд на Винтера. Он продолжал звать меня, но чужим именем. – Хлоя, что с тобой? Хлоя? У меня заложило уши и потемнело в глазах. Голос Винтера звучал будто издалека, а я проваливалась в пустоту. Я почувствовала, как упала и от этого ощущения подскочила на кушетке. Яркие и до жути реальные сны пугали и одновременно завораживали меня. Ещё не до конца осознавая, что со мной, я села и огляделась. Каморка Макса казалось тоже удивлённо осматривала меня. Не думаю, что в условиях постоянной слежки Макс часто приводил сюда девушек. А там кто знает. Но спросить было не у кого – я была одна. Бутылка воды на столе, которую вчера принёс Макс, привлекла моё внимание, и я поняла, как сильно хочу пить. Разом влив в себя сразу половину, я почувствовала себя значительно лучше: не было тошноты, голова не болела, только немного кружилась, что вполне допустимо сразу после пробуждения ото сна. И какого сна. Всё было так реально, будто я перенеслась назад во времени. Да ещё и была я другим человеком. Но там точно был Винтер. Я была в Древней Греции, но кем я была? Как он меня называл? Хлоя? И он смотрел на меня с такой нежностью, что я не сразу осознала, что я не я. Но что, если я была той самой девушкой-хранителем, которая, как говорил Кеват, погибла по вине Винтера? Значит Винтер любил её. И не уберёг. Что же случилось? Он говорил о каком-то суде. Может быть её всё же осудили и приговорили к смерти? Но не думаю, что Винтер допустил бы приведение приговора в исполнение. Что же тогда? Я подумала, что можно было бы спросить об этом Кевата, но тут же вспомнила, что сейчас это невозможно. Макс прав, за пару дней, эти парни стали мне очень близки. Но прежде, чем вернуться к ним, нужно сделать то, что я задумала – узнать побольше информации из альтернативных источников. В этот момент дверь открылась и заглянул Макс: – Проснулась? Его голос окончательно вернул меня к реальности. Растворился образ греческого вечера, тёплый ветер на коже и покалывание от прикосновений Винтера пропали. Будто и не было ничего, что так взбудоражило мой разум. Просто сон. – Как ты себя чувствуешь? – Макс интересовался с неподдельным участием. – Мне намного лучше! А тебе удалось отдохнуть? – Вполне. Столбы объедем. – Многообещающе… – засомневалась я. – Может стоит где-то добыть кофе? - Думаю, он нам обоим не помешает. – улыбнулся Макс и бросил мне чистое полотенце. – Пойдём, покажу тебе, где можно умыться и поедем на поиски животворящего напитка. С трудом закончив приводить себя в порядок с помощью подручных средств, я вернулась по коридору к «невидимой» двери. Открывая дверь, я как-то не подумала, что стоило бы сначала постучать. Войдя в каморку, я наткнулась там на Макса, что само по себе не должно было стать для меня неожиданностью. Кого я там могла ещё увидеть? Но я замерла на месте, когда обнаружила, что застала Макса в момент переодевания. Он стоял вполоборота ко мне без футболки. Мышцы на его руках были рельефными – он действительно был сильным. Приглушённый свет только подчёркивал каждую линию его тела. Размышления о руках Макса отвлекли меня, и я была застигнута врасплох его поворотом ко мне. Я подняла глаза к его лицу и залилась краской. Как же неудобно получилось. – Прости, Макс, я вломилась, не постучала. В этот момент моё внимание привлекла одна нестандартная деталь на его теле. Повернувшись ко мне, Макс открыл моему взгляду обнажённый торс, который также был в прекрасной форме, как и руки. Но слева у сердца была необычная татуировка: восемь линий, пересекающихся в центре, расположены по кругу друг за другом и загнуты по краям, а из центра композиции на меня пустыми глазницами смотрел череп. Эта картина у меня никак не вязалась с Максом. Всё моё прежнее смущение было вытеснено удивлением. – Макс, что это? – выпалила я, позабыв о приличиях; я сделала несколько шагов к нему, не отрывая взгляда от символа на теле парня. – Ия, ты как маленькая, это татуировка. Я не сразу уловила нотки издёвки в его голосе. – Я понимаю, но что она значит? Такая агрессивная, как-то не похоже на тебя… – Это солнцеворот. Древний знак, олицетворяющий собой силу солнца и света. Сначала татуировка была такой. Я сделал её в память о родителях – солнце побеждает холод, унёсший их жизни. Потом, когда я узнал о демонах и их особенностях, и поверх символа, который оказался ещё и символом смены времён года в одном из своих значений, я добавил ещё и череп. Знак того, что я буду бороться с ними, даже если это будет стоить мне жизни. В своей ненависти к ним он был фанатически пугающим. Как же так, реальное зло и угроза исходят от секты, а он всё вешает на демиургов? Он их и в глаза не видел, но уже ненавидит. – Неужели они для тебя страшнее секты? Вот уж где засели главные злодеи нашего мира! Которые явно ни перед чем не остановятся в достижении своих целей. Демиурги по сравнению с ними ангелы. – меня переполняло негодование. – Твои ангелы куда сложнее, чем ты можешь представить. Но я не забываю, что вокруг ещё много зла, и я не собираюсь подставлять им спину. Разумеется, борьба с сектой для меня на первом плане. – И тем не менее ты не наколол символ секты с черепом нигде на своём теле? – сказала я, прищурив глаза, размышляя параллельно, какой символ может быть у секты. – А у тебя есть татуировки? – неожиданно сменил тему Макс. Он застал меня врасплох. – А почему ты спрашиваешь? – Ну я подумал, раз ты узнала о моей татуировке, то справедливо было бы, чтобы я узнал о твоих. – он скрестил руки на груди, уверенно глядя на меня и не спеша одевать футболку. – О моих? Почему ты вообще думаешь, что у меня они есть? – его наглость иногда выводила меня из себя. – Как говорится, в тихом омуте… – пожал он обнажёнными плечами. – Точно знаю, на спине и на руках их нет. Его наглый тон задевал меня всё больше в купе с тем, что я вспомнила, как он вчера наблюдал мою спину после спасения из платья. – Что же у нас остаётся? Ноги? Бёдра? Живот? – бесстыдно перебирал Макс мои части тела. – А на пятке не пробовал искать? – огрызнулась я. – Нет, не в твоём стиле. – покачал он головой. – Ну так что, рассказывай, где. Макс испытующе смотрел на меня. Казалось, тот факт, что глаза его были разного цвета лишь усиливал эффект принуждения. Его взгляд будто насильно призывал меня к ответу, вскрывая и чувство долга этому парню за моё вчерашнее спасение, и чувство вины за то, что вчера я напомнила ему о смерти родителей. – Ну ладно. – сдалась я. – Моя татуировка это… Тут Макс внезапно оборвал меня на полуслове: – Нет, лучше покажи. – Что?! Не буду я ничего показывать! – Она что в таком неприличном месте?! – в удивлении поднял брови Макс. – Вот уж верно я про тихий омут! – И вовсе ничего неприличного, что ты там себе нафантазировал! Она… И снова Макс прервал мою речь: – Я же сказал, просто покажи, можешь ничего не объяснять. Этот непроходимый нахал поражал своей напористостью. Она одновременно приводила меня в ярость и при этом таинственно привлекала, как бы маня. Я поддалась. Замолчав, я одной рукой приподняла футболку, а второй немного опустила пояс джинсов, оголяя низ живота. Взгляд Макса провожал каждое движение моих рук. Он проследовал левее пупка и чуть вниз. Там расположилась маленькая птичка с длинным тонким клювиком, замершая в полёте. – Колибри… – тихо прошептал Макс, немного наклоняясь ко мне, наверное желая внимательнее рассмотреть рисунок. Я почувствовала на своей коже его горячее дыхание, и это тепло будто передалось мне. Меня бросило в жар. От дыхания или смущения, или его близости? Моё сердце затрепетало как крылышки колибри. Ох, ну ничего себе, просто покажи татуировку! И в этот момент, который уже можно было описать как пикантный или неловкий, но точно не размеренный или умиротворяющий, случилось то, что определённо добавило ему неловкости ещё очков на сто. Дверь без стука отворилась (в этом здании явно только Макс помнил о законах приличия и о том, что перед входом в комнату следует стучать в дверь), и в каморку зашёл незнакомый мне человек, который застал нас в весьма интересном положении.