Хроники Тартара

Вите семь лет. Он живёт в Среднем Тартаре, в одном из серых бараков, что стоят близ Леты. Единственное окно в его комнатке — прямо под потолком, но даже если ухитриться влезть, реки всё равно не видно. Окно выходит в сторону Канцелярии Мрака, и Витя часто смотрит на её посетителей: суккубов, комиссионеров, джиннов, и — самое главное — стражей. Витя мечтает быть как они. Настоящим воином, грозным, всемогущим. Часто он жалеет, что он человек и его тело так слабо и неприспособленно к выживанию — нуждается в воздухе, воде, пище, плохо переносит холод, горит в огне, не справляется с болью... Да, человеческое тело несовершенно. Но если отнестись к нему как к материалу, то можно вылепить из него что-то более достойное. Именно этим Витя и занимается. Вместо купания в озере (сейчас Вите понятно, что температура в нём была ещё очень щадящей), его либо отправляют ночевать в леднике, либо закапывают в раскалённый песок. Вместо трёх-четырёх километров бега — добрый десяток, причём по пересечённой местности и в самую жару, так, чтобы сердце стало выпрыгивать из груди, а перед глазами появились расплывающиеся тёмные пятна. Вместо дротиков дартс — настоящие метательные ножи, стрелки, сулицы. Меча ему пока не дают — руки не достаточно сильные (Витя едва не заплакал, когда это услышал). Но руки (как, впрочем, все прочие части тела) он тренирует. Ничего. Скоро, очень скоро, он окрепнет, и никто не посмеет сказать, что он чем-то хуже настоящих стражей. Было бы можно — тренировался бы круглые сутки. Но Наставники говорят, что тело должно отдыхать и восстанавливаться. Витя учится основам магии, истинному зрению, оказанию себе первой помощи. Но не спрашивает, зачем ему это надо. Один раз сдуру заикнулся — высекли так, что потом три дня не мог сидеть. "Терпи, казак, атаманом будешь", — вспоминает он иногда ещё одну присказку отца. Вите восемь лет. И его наконец-то допускают к мечу — не артефактному, конечно, но всё же. Ещё один шаг на пути к тому, чтобы стать настоящим воином. Отныне бОльшая часть его времени уходит на обучение рубке. За некстати вспомнившееся слово "фехтование" Витю снова секут — на этот раз по спине, до кровоточащих полос ("радуйся, что совсем шкуру с тебя не спустили, щенок"). А потом популярно объясняют: фехтование — лопухоидные пляски с рапирками, не имеющие ничего общего с Настоящим Боем. Витю учат не фехтовать, а убивать. Когда Витя впервые слышит это, он озадаченно моргает. Как убить комара, муху, пчелу, он представляет. А вот человека, или, скажем, кошку, собаку или птицу... Да он ведь до этого с Никитой всех этих бездомных страдальцев кормил! Они с отцом скворечники мастерили! А мама, несмотря на возражения соседей, пускала котят зимовать в подвал... Тогда за Витю решают "взяться по-крупному". Во-первых, "выбивают лишнюю дурь". То бишь, изматывают на тренировках так, чтобы под конец дня мозг отключался сам собой. Чтобы не было сил что-то вспоминать, думать или рассуждать. Во-вторых, отучают от брезгливости. Багров или Бейбарсов крайне удивились бы, узнав, что некромагов и учеников стражей готовят к работе со смертью очень похожими методами. Заставляют, например, ночевать в гробу, в тесном соседстве с его полуразложившимся владельцем, снимать кожу с человеческих трупов и наглядно изучать анатомию, копаясь во внутренностях, разделывать тушки животных. Глаз коровы — большой, чёрный, добрый — снился Вите целый месяц. И в-третьих, "выколачивают остатки совести" и "дают правильные установки". Выживает сильнейший. Если кто-то настолько слаб или глуп, что позволил себя убить — это его проблема. Чужое выживание — не твоя забота. Если у тебя есть цель, то любые методы хороши, чтобы её достичь. Препятствия должны быть устранены. В убийстве нет ничего ненормального, люди тысячелетиями убивали зверей ради пропитания или трофеев и других людей ради власти и денег. Совесть — балласт. Жалость — преступление. Слабость — считай, капитуляция. Похоже, что в суровой жизненной игре без этих правил никуда. И Витя их принимает. Вите девять лет. Ему уже давно не снятся те первые несколько убийств — скользкая, бьющая хвостом серебристая рыба, белый голубь и годовалый львёнок. Теперь счёт идёт на десятки. Витя постепенно учится бороться с жалостью и совестью, с жарой и холодом, с голодом и жаждой. Прятать эмоции, контролировать мимику, когда надо, молчать, когда надо, говорить. Витя делает успехи в рунах. За это ему дают настоящую книжку для чтения. Правда, это тоже учебник — «История Тартара в датах и личностях», — но всё равно какое-никакое развлечение. Хотя свободного времени у него не так уж и много. Витя учится работать с мечом. Ну, точнее, с мечами. Одноручными, двуручными, короткими и длинными клинками. И, конечно, разбираться в этом многообразии холодного оружия, на ощупь определять клинки и выдавать наизусть их характеристики. А ещё метать копьё, орудовать топорами, секирами, совнями. С завязанными глазами, левой рукой, двумя руками, в тяжеленных, сковывающих движение доспехах, ослабленным недельной голодовкой... И в одно из своих посещений Лигул обращается к нему уже на Виктор, а не Витя. Отныне он будет называться только так. Никакого «Вити» больше нет.