To Be Loved

      Выйдя из автобуса «Ночной рыцарь» перед домом номер четыре на Тисовой улице, Гарри решил, что он слишком хорошо знаком со Стэнли Шанпайком. Он ничего не имел против этого человека, но сомневался, что многие другие волшебники его возраста так часто ездят на «Ночном рыцаре». Цена не была ужасным неудобством, но ему скорее не нравилось это ощущение.       После этой тошнотворной поездки у него было скверное настроение, и, когда он заносил свой сундук в дом, его настроение было мрачным.       Вернон со слабым весельем наблюдал, как его тощий племянник борется с сундуком. Ему хорошо платили за то, чтобы он приютил мальчика и был с ним вежлив, но он не обязан был любить этого коротышку. Юмор ситуации исчез, когда Гарри окинул дядю холодным взглядом.       — Есть ли какая-то конкретная причина, по которой ты решил не забирать меня с вокзала, дядя? — тихо спросил он, сверля глазами мускулистого мужчину.       — Не… Не видел необходимости, — заикнулся он.       — Не видел необходимости? — спросил Гарри, не повышая голоса.       — Ну, ты вернулся нормально, — сказал он, его лицо покраснело.       — Боюсь, дело не в этом, дядя.       Цвет лица Вернона стал пунцовым. Он не хотел, чтобы этот мальчишка проявил неуважение к нему в его собственном доме; к черту Альбуса Дамблдора и его платежи. — Теперь смотри сюда, мальчик… — начал он.       — Нет, смотри сюда Вернон, — перебил Гарри, — я знаю о платежах, которые директор Дамблдор посылает тебе за мою комнату и питание. На самом деле я очень благодарен за них. Мерлин знает, как плохо было бы здесь жить, если бы ты не получал денег. Дело в том, дядя, что тебе, черт возьми, лучше их заработать.       Вены Вернона пульсировали, и он, казалось, изо всех сил старался держать себя в руках. — И как ты предлагаешь это сделать, урод?       — Я не знаю, Вернон, — начал Гарри, впервые повысив голос. — Возможно, ты мог бы сделать что-то маленькое, например, забрать меня с вокзала. Может быть, ты мог бы притвориться, что любишь меня, — он запнулся, его лицо покраснело от смущения при этом признании.       Гарри схватил свой чемодан и направился вверх по лестнице к своей спальне. Уходя, он услышал, как его дядя сказал: — Я бы на это не рассчитывал!       Гарри рухнул на кровать, и на глаза навернулись гневные слезы. Несмотря на все произошедшее, он все еще сохранял слабую надежду на то, что, возможно, его родственники однажды приедут, чтобы позаботиться о нем. Вернон фактически подавил это желание. Гарри больше не надеялся, что его родственники станут людьми, которых он сможет назвать семьей.

***

      Гарри проводил большую часть времени, запершись в своей комнате за книгами или гуляя по улицам Литтл-Уингинга. По просьбе Филиуса он купил несколько книг по углубленной теории Чародейства. Его отношения с Верноном были натянутыми, и он старался держаться от него подальше, чтобы не вступить в очередную ссору.       Когда он шел по улице одним жарким днем в начале июля, он заметил, что за ним наблюдает пожилая женщина, миссис Фигг, если он правильно помнил. Она жила на Тисовой улице столько, сколько он себя помнил, но он не мог припомнить, чтобы когда-нибудь с ней разговаривал.       — Могу я вам помочь? — спросил он.       — О, — начала она, смущаясь от того, что ее застали за его наблюдением. — Нет. Мне лучше уйти, Гарри.       Он нахмурился. — Откуда вы знаете мое имя?       Ее глаза расширились, когда она поняла свою ошибку. — Твоя тетя сказала мне, — солгала она так гладко, как только могла.       Гарри покачал головой. — Нет, не сказала. Тетя Петуния обычно не упоминает обо мне. Откуда вы знаете, кто я? — спросил он снова, на этот раз более решительно.       Она вздохнула в знак поражения. — Директор Дамблдор послал меня сюда, чтобы присмотреть за тобой, — призналась она. — Проходи в дом, и мы поговорим, — сказала она, приглашая его войти в дом.       Гарри кивнул, любопытство взяло верх над осторожностью. Тем не менее, он крепко сжал палочку в кармане, когда вошел в дом.       Дом, как он заметил, был почти точной копией дома номер четыре. Тетя Петуния не потерпела бы запаха несвежей кошачьей мочи, которым был пропитан дом миссис Фигг, но строения были идентичны.       — Хочешь печенье? — спросила она.       — Нет, я бы предпочел объяснений, — твердо сказал он.       Она неохотно кивнула головой. — Директор школы послал меня сюда присмотреть за вами одиннадцать лет назад.       — Зачем?       — Он хотел убедиться, что с тобой не обращаются плохо. Насколько я могу судить, Дурсли никогда не принимали тебя как своего, но они не обращались с тобой плохо, — сказала она, слегка нахмурившись.       — И это все?       — Ему нужен был кто-то в округе на случай, если на тебя нападут.       — Он ожидал, что вы сможете отбиться от нападения Пожирателей смерти? — недоверчиво спросил он.       — Конечно, нет. Я не волшебница, но могу пользоваться камином так же хорошо, как и все остальные. Если бы что-то случилось, я бы сообщила Альбусу.       — На самом деле, это облегчение. Я никогда об этом не задумывался, но я рад, что у него здесь есть кто-то, кто присмотрит за всем, — сказал он с искренней благодарностью.       — Альбус — великий человек, — сказала она. — Не многие согласились бы взять на работу сквиба, но Альбуса это не волнует.       — Я высоко ценю директора. Он много сделал для меня за всю мою жизнь.       Следующий час они провели, рассказывая истории о почтенном директоре. Когда Гарри покидал дом миссис Фигг тем вечером, он чувствовал себя гораздо лучше, чем до прогулки.

***

      Не успел Гарри оглянуться, как наступил его день рождения. Он получил от Гермионы книгу по Древним рунам. Они обсудили свои возможности на предстоящий учебный год и решили взять Древние Руны и Арифмантику. Филиус прислал ему кобуру для палочки, которая даст ему серьезное преимущество в любой драке. Он начинал считать профессора своим любимым дядей.       Вместе с подарком Гермионы пришло письмо, в котором она сообщала, что проводит каникулы во Франции. Он хотел бы присоединиться к ней.

***

      — Мальчишка, — крикнул дядя Вернон, — Спускайся сюда!       Гарри неторопливо спустился по лестнице. Он не спешил подчиниться ни одному из приказов Вернона.       — Ты не торопишься, — ворчал Вернон, пока Гарри бесстрастно смотрел на него. — Твоя тетя Мардж останется здесь на следующую неделю. Ты будешь вести себя наилучшим образом, — пригрозил он. — Она не знает о твоем расстройстве, и мы будем держать это в тайне.       — Я не даю никаких обещаний, Вернон. Если она будет вести себя хорошо, я тоже буду.       Ноздри Вернона раздувались, но он кивнул головой, надеясь избежать каких-либо столкновений так скоро до приезда сестры.

***

      Напряжение за обеденным столом было ощутимым. — Плохое воспитание, скажу я вам, — сказала тетя Мардж. — Ты не можешь винить себя, Вернон. Посмотри, какой Дадли получился.       Вернон кивнул в знак согласия, но посмотрел на Гарри с некоторым трепетом. Он вспомнил, как Гарри скрывал свою неестественность.       — Все дело в крови, — продолжала она. — Ничтожный пьяница и эта блудливая сестра Петунии не могли надеяться на лучшее.       Гарри решительно поднялся из-за стола. — На пару слов, Вернон? — спросил он, приглашая дядю следовать за ним из комнаты.       — О чем, черт возьми, идет речь, мальчик? — спросил он.       — Ты прекрасно знаешь, в чем дело. Ты заткнешь ее, или это сделаю я, — пригрозил он.       Вернон сжал кулаки и тщетно пытался сдержать свой пыл. — Убирайся из моего дома.       Гарри ухмыльнулся и ответил: — С радостью. — Он знал, что у Дамблдора была причина поместить его к Дурслям, но после этого лета он больше не мог терпеть их общество. Тетя и дядя всегда относились к нему в лучшем случае прохладно, а его кузен был жестоким, пока не научился контролировать свою магию. Этим летом Вернон и Петуния вели себя просто отвратительно. Долгое время он любил своих родственников и надеялся, что они будут любить его по-доброму. События этого лета подорвали его любовь к ним.       Гарри поднялся по лестнице в комнату, которая последние двенадцать лет служила ему спальней, чтобы собрать свои вещи. Он бессистемно закинул свои вещи в школьный сундук и выпустил сову из клетки. — Вылетай и полетай немного, девочка. Я, наверное, отправлюсь в Лондон, и ты сможешь найти меня позже. — Она ухнула и вылетела в открытое окно.       Гарри спустился по лестнице, волоча за собой сундук, и зашел на кухню, чтобы попрощаться.       — Это были адские двенадцать лет, — сказал он, его голос был лишен эмоций. — Я могу сказать без всяких колебаний, что ненавижу всех вас. Пусть однажды вы пожнете все, что посеяли. — Гарри повернулся, чтобы выйти из кухни, но остановился, чтобы сделать последний комментарий. — И Мардж, должен сказать, что я согласен с некоторыми твоими словами о размножении. Я до конца жизни буду благодарен тебе за то, что не являюсь твоим кровным родственником. — Он собрал свой чемодан и покинул дом Дурслей.       Он шел по Тисовой улице, таща за собой тяжелый чемодан. Он намеревался вызвать «Ночной рыцарь» и отправиться в путешествие в Лондон. Похоже, я снова увижу Стэнли Шанпайка, подумал он. Возможно, он проведет ночь в «Дырявом котле», а там посмотрим, что будет дальше.       Когда он дошел до Полумесяц Магнолии, его чувства подсказали ему, что за ним наблюдают. Он остановился и осмотрел окрестности в поисках чего-нибудь подозрительного. На другой стороне улицы он заметил большую черную собаку, которая смотрела на него. Это, решил Гарри, не обычная собака. Она стояла слишком неподвижно и уделяла ему слишком много внимания. Может быть, это анимаг?       Гарри медленно перешел улицу, а собака, казалось, была слишком ошеломлена тем, что ее поймали, чтобы отреагировать. — Пойдем со мной, мальчик, — медленно сказал Гарри, — Я знаю, кто ты.       Собака покорно кивнула головой и пошла за Гарри по улице к пустынному участку парка, который он обнаружил предыдущим летом. — Превратись, — приказал он.       Собака снова кивнула и медленно превратилась в облезлого, изможденного человека в потрепанной одежде. — Что, черт возьми, с вами случилось? — спросил Гарри о внешности мужчины.       Мужчина рассмеялся, напоминая лай: — Это, Гарри, долгая история.       — Итак, ты знаешь, кто я?       — Конечно, знаю. Ты мой крестник, — просто ответил он.       — Насколько мне известно, у меня нет крестного отца. Я живу с этими магглами уже двенадцать лет.       Мужчина нахмурился: — Прости меня за это, Гарри. Я бы вырвался раньше, если бы знал, что у тебя все плохо.       — Вырвался? — растерянно спросил Гарри.       Мужчина вздохнул: — Ты знаешь, что такое сыворотка правды?       Гарри поднял брови. — Конечно.       — Мне удалось раздобыть пузырек с ним на случай, если меня кто-нибудь обнаружит. Ты узнаешь его?       Гарри кивнул головой, и мужчина достал пузырек из своей потрепанной мантии. Он протянул его Гарри, который сразу же узнал в прозрачной жидкости сыворотку правды.       — Не мог бы ты добавить три капли этой сыворотки мне на язык, Гарри?       — Зачем тебе это нужно? — спросил Гарри, его замешательство росло.       — В историю, которую я собираюсь рассказать, тебе будет трудно поверить, — объяснил он.       — Хорошо. — Гарри осторожно вылил три капли зелья на язык мужчины и подождал, пока его глаза остекленеют, показывая, что зелье подействовало.       — Как тебя зовут? — спросил Гарри.       — Сириус Блэк.       Гарри сразу же узнал это имя. Этот человек, предположительно, был одним из самых верных сторонников Волан-де-Морта и находился в Азкабане последние двенадцать лет. — Ты сейчас или когда-либо был верным Темному Лорду Волан-де-Морту?       — Нет.       Гарри глубоко выдохнул: — Ты действительно мой крестный отец?       — Да.       — Как вы получили этот статус?       — Твой отец был моим лучшим другом. Мы познакомились в Хогвартс-экспрессе на первом курсе, и нас обоих определили в Гриффиндор. Я был шафером на его свадьбе, а когда ты родился, меня попросили стать твоим крестным отцом.       — Почему тебя отправили в Азкабан? — спросил Гарри. Этот вопрос должен был решить его дальнейшие действия.       — Меня подставили. Питер Петтигрю был нашим другом в Хогвартсе. Когда на дом твоих родителей наложили чары Фиделиуса, его выбрали хранителем тайны, потому что я был очевидным выбором. Он предал их Волан-де-Морту, а меня обвинили. Он убил двенадцать магглов и исчез в форме анимага, после того как я нашел его. Меня обвинили и в этом.       Глаза Гарри расширились. — Почему ты решил сбежать из Азкабана?       — Я увидел фотографию Петтигрю в «Ежедневном пророке». Я хочу убить его и обеспечить дом для моего крестника.       Гарри был шокирован, но безмерно благодарен за то, что кто-то хочет обеспечить его домом. — У тебя есть дом?       — Да.       — Он пригоден для жизни?       — Нужно немного поработать. Также было бы неплохо поставить на него Фиделиус.       Гарри ненадолго задумался над этим. Он еще не думал, что сможет наложить Фиделиус, поэтому решил немедленно послать Дамблдору сообщение.       Гарри поднял глаза на мужчину — Сириус, напомнил он себе, — и наблюдал, как медленно исчезает действие сыворотки.       Сириус закрыл глаза и с силой тряхнул головой. Когда он снова открыл глаза, они были ясными.       — Ты можешь перенести нас в этот твой дом? — спросил Гарри.       Лицо Сириуса засветилось от этого вопроса. — Конечно! Я взял палочку у одного парня на Аллее. Она не совсем подходит, но вполне пригодна. Я попрошу своего эльфа принести твой сундук. Кикимер!       Рядом с ними с хлопком появился дряхлый домовой эльф. — Хозяин, — с насмешкой выплюнул он это имя.       — Возьми этот сундук и поставь его в спальню рядом с моей на Площадь Гриммо.       — Да, хозяин. — Эльф схватил сундук и исчез с еще одним хлопком.

***

      Гарри не знал, как относиться к дому номер двенадцать на Площади Гриммо. Обветшалый дом Блэков десятилетиями подвергался запустению. Когда-то этот массивный дом был вершиной респектабельной жизни чистокровных, но теперь он был лишь тенью своей былой славы. Былые роскошные краски потускнели, а на полу скопился многолетний мусор.       После того как Гарри прибыл в свой новый дом, он сразу же написал письмо директору школы. Он постарался адекватно изложить свое послание, не выдавая никакой информации, которая могла бы быть значимой для стороннего наблюдателя. Хедвиг прибыла вскоре после них, и он знал, что Дамблдор узнает его сову.       Профессор Дамблдор,       Мы с моими родственниками наконец-то зашли в тупик. Мне было велено покинуть Тисовую улицу, и я с радостью подчинился. По дороге, чтобы вызвать Ночной рыцарь, я встретил своего крестного отца, имя которого, я уверен, вам известно.       У нас состоялась длинная беседа, во время которой он находился под воздействием Сыворотки правды, и он сказал, что никогда не мог указать никому дорогу к дому моих родителей. Он сказал, что ему приходилось спрашивать у Петтигрю, как его найти.       Сейчас мы находимся в старом доме его родителей, и нам необходимо ваше присутствие при первой же возможности.       Искренне,       Мальчик, Который Больше Не Живет В Суррее.       Гарри отправил письмо вместе с Хедвиг, надеясь вскоре увидеть директора.

***

      Поздно вечером Дамблдор сидел один в своем кабинете, надеясь получить весточку от Гарри. Защита на Тисовой улице упала, и когда он пошел навестить Дурслей, они сказали ему, что отправили Гарри в путь.       Он очень верил в Гарри. Он был способным молодым волшебником, который сможет защитить себя при любых обстоятельствах. Он знал, что его любимый ученик свяжется с ним, как только сможет.       Он не знал, что делать, когда найдет Гарри. Он поместил его на Тисовую улицу, чтобы обеспечить его безопасность. Ограды, которые до недавнего времени окружали дом Дурслей, были практически несокрушимы.       Он полагал, что мог бы взять Гарри к себе все эти годы, но он хотел, чтобы у него было нормальное детство. Он был бы в безопасности, но детство, проведенное с Альбусом Дамблдором, было бы совсем не нормальным.       Возможно, глупо было ожидать, что у Гарри будет счастливое детство с Дурслями, но он уже много лет назад убедился, что Петуния Дурсль не была неисправимой. В то время ее фанатизм был в основном защитным механизмом. Ее ранило исчезновение сестры в магическом мире, поэтому она осудила этот мир целиком и полностью.       Он много времени наблюдал за ними после того, как поместил Гарри в их дом, и, хотя она отрицала это, Петуния по-прежнему любила свою сестру. Если бы она была готова полюбить Гарри в свою очередь, как ожидал от нее Дамблдор, она смогла бы вернуть свою семью. У Гарри было бы то детство, которого хотел для него Дамблдор.       Сегодня вечером, глядя в глаза Петунии Дурсль, он убедился, что никогда еще так не ошибался. Вся надежда, которую он питал к ее искуплению двенадцать лет назад, теперь исчезла. Она поддалась своим предрассудкам, и они в конце концов поглотили ее. Он не сомневался, что если бы Дурсли не получали денег, то относились бы к Гарри как к куску мусора.       Итак, Альбус Дамблдор сидел, сложив пальцы дугой перед носом, и терпеливо ждал сову Гарри, когда услышал стук в окно. Он плавно подошел к окну и впустил сову, которая, как он знал, принадлежала Гарри, в свой кабинет.       Он быстро развернул кусок пергамента и начал читать. По мере чтения письма выражение его лица менялось от бесстрастного к обеспокоенному и, в конце концов, к обнадеживающему. Если это правда, подумал он, то Сириус Блэк был несправедливо заключен в тюрьму. Ему всегда нравился Сириус, и он был потрясен, когда узнал, что тот предал Джеймса и Лили.       Дамблдор с удивительной для его возраста скоростью преодолел антиаппарационные заслоны Хогвартса и аппарировал на Площадь Гриммо.       Он вошел на кухню и увидел Гарри и Сириуса, сидящих за столом напротив друг друга и весело смеющихся.       — Я рад видеть, что ты здоров, Гарри, — сказал он, его глаза блестели. — Итак, если я не ошибся в твоем письме, Сириус сказал тебе, что он не был Хранителем тайн твоих родителей?       — Это так, — сказали Гарри и Сириус в унисон.       — Не согласишься ли ты ответить на несколько моих вопросов под Сывороткой правды?       Сириус кивнул, и Дамблдор ввел пузырек с зельем, который принес с собой. По сути, он повторил вопросы Гарри, и содержание письма, которое ему прислал Гарри, подтвердилось.       — Сириус, — начал Дамблдор, — с тобой поступили очень несправедливо. Я надеюсь, что в ближайшем будущем ты будешь оправдан. К сожалению, я считаю, что тебе придется скрываться до тех пор, пока у нас не появится новый министр магии. Я боюсь, что Корнелиус отправит вас на поцелуй дементора, прежде чем выслушает вашу историю.       Сириус неохотно кивнул. Он ожидал этого. — Директор, я уже говорил вам, что Питер Петтигрю сейчас скрывается в форме анимага. У меня есть основания полагать, что сейчас он находится во владении Рональда Уизли.       — Что заставляет тебе так говорить?       — Фадж дал мне копию «Пророка». Семья Уизли выиграла какой-то розыгрыш, и они были изображены на картинке. На картинке был Петтигрю — я бы узнал его форму анимага где угодно.       — Я посмотрю. Если мы сможем представить Петтигрю в Министерство, Корнелиус будет вынужден отменить приказ о твоем Поцелуе.       — Он попытается сбежать, Альбус. Позаботитесь о том, чтобы поймать его до того, как у него появится шанс, — сказал Сириус. — Тем временем, не могли бы вы наложить чары Фиделиуса на этот дом? — спросил Сириус.       — Думаю, так будет лучше. Гарри останется здесь, верно?       — Конечно! — горячо сказал Сириус.       — Все считают, что ты все еще живешь со своими родственниками, Гарри. Я не вижу причин исправлять это заблуждение, — усмехнулся Дамблдор. — Я наложу чары сегодня вечером. Я готов сам стать Хранителем тайны, если вы позволите.

***

      Дафна не знала, как объяснить свои чувства к Гарри Поттеру. Она держалась на расстоянии от всех, чтобы не навредить себе, но ей не нравилось, что так мало людей заботятся о ней. По ее мнению, это был неудачный компромисс. Тем не менее, записка, которую она получила от Гарри, заставила ее почувствовать себя намного лучше. Ей было приятно узнать, что кто-то, особенно Гарри, скучал по ней во время ее окаменения.       За последний год она стала яростно защищать его. Она не сомневалась, что уничтожит Драко Малфоя (или любого другого, если на то пошло), если он причинит вред Гарри. Она понятия не имела, чем вызвана такая защита, но не возражала.       Она чувствовала защиту своей сестры еще до смерти бабушки. Она по-прежнему любила Асторию, но держалась от нее на расстоянии. Это было прискорбно, но необходимо.       Она знала, что должна оттолкнуть от себя и Гарри Поттера. Ей не составило труда отдалиться от сестры, так почему же она не может сделать то же самое с ним?