To Be Loved

      Лето не нравилось Гарри Поттеру. Последние девять месяцев он провел в Школе Чародейства и Волшебства Хогвартс, изучая магию. В течение учебного года он посвящал учебе почти все свое время, но летом ему не разрешалось пользоваться магией, по крайней мере, не в центре маггловского города. Большинство школьников были рады возможности отдохнуть от учебы, но Гарри Поттеру было скучно. Он почти выучил наизусть все учебники по заклинаниям первого курса и не получил списка тех, которые ему нужно было приобрести для второго курса. Короче говоря, делать ему было почти нечего.       Большую часть своих дней он проводил, бродя по Тисовой улице. Он прожил большую часть своей жизни в Литтл-Уингинге, но никогда по-настоящему не исследовал свой район. Практически все время своих первых одиннадцати лет он старался быть лучшим в своей начальной школе, но после года обучения в Хогвартсе потерял интерес к маггловскому миру.       Во время своих ежедневных исследований он мог затеряться в своих мыслях. Он обнаружил небольшой парк, где мог лениво сидеть на качелях и думать о своем пребывании в Хогвартсе. После его приключения в конце года большинство студентов стали считать его сильным. По правде говоря, он наслаждался этим уважением, но знал, что оно не совсем заслуженное. Он не был настолько могущественным, как они считали. Пока еще нет.       Возможно, худшей частью лета было отсутствие почты. Он не ожидал, что ему напишет много людей, но надеялся увидеть письма от Гермионы. В конце концов, она обещала писать каждый день. Он писал ей ежедневно в течение первой недели каникул, но его письма оставались без ответа. Он до сих пор не получил ни одного письма.       Тетя Петуния и дядя Вернон были такими же, как всегда, а кузен Дадли из кожи вон лез, чтобы избежать его. Он мог сосчитать на пальцах одной руки, сколько раз он видел его этим летом. Очевидно, Дадли не поддерживал перспективу обучить Гарри лучше защищать себя.       Гарри проснулся рано утром в день своего рождения. Он не ожидал, что этот день будет каким-то иным, чем обычный, но ему все равно было трудно заснуть. Он полагал, что для двенадцатилетнего ребенка вполне естественно радоваться своему дню рождения.       Он позавтракал со своими родственниками и не удивился, когда они даже не заговорили с ним. Дадли избегал смотреть ему в глаза, видимо, полагая, что взгляд в его глаза окажется смертельным, и поспешил уйти из-за стола, закончив трапезу.       Гарри не мог не задаться вопросом, каким был бы сегодняшний день, если бы его родители не были убиты. В его сознании возникли образы торта и подарков, сложенных на столе. Он представил себе теплые объятия матери и отца, который с гордостью похлопывает его по спине.       Его задумчивость была прервана звонком телефона. Дядя Вернон поднялся из-за стола, ворча что-то себе под нос о коммивояжерах. — Резиденция Дурслей, — сказал он, отказавшись от всяких любезностей. На лице Вернона отразилось замешательство, вызванное их ответом. Он указал на Гарри. — Для тебя, — сказал он хрипловато.       Гарри поднялся на ноги и взял трубку. — Алло?       — С днем рождения, Гарри! — Он сразу узнал голос. — Это Гермиона. Я нашла номер телефона твоих родственников в «WhitePages». Где ты был? Почему ты перестал мне писать? — спросила она, переходя в режим быстрых вопросов. Это было то, что она часто практиковала на уроках.       Гарри тихонько захихикал от энтузиазма своей лучшей подруги. — Спасибо, Гермиона. Я был здесь, на Тисовой улице, все лето. Я перестал писать после недели, когда ты мне ничего не прислала.       Гермиона сделала паузу, прежде чем ответить: — Но я писала тебе, Гарри. Каждый день.       — Я не получал никакой почты с тех пор, как вернулся на Тисовую улицу.       — Наверное, кто-то все перехватывает. Я послала тебе экземпляр «Чары для современного дуэлянта», но сомневаюсь, что ты получишь его сейчас, — сказала она, внезапно расстроившись.       — Все в порядке, Гермиона. Это не твоя вина, — назидательно сказал он.       После этого разговор стал более приятным, и они провели следующие несколько минут, рассказывая о своих каникулах, пока Гарри не увидел, что его дядя нетерпеливо ждет, когда он закончит. — Гермиона, есть ли способ попасть на Косой Переулок? У моих родственников нет связи между каминами.       — Ну, ты можешь воспользоваться автобусом «Ночной рыцарь». Я читала об этом в пакете, который выдают всем магглорожденным. Тебе просто нужно поднять палочку в воздух, чтобы вызвать его.       — Хорошо. — Гарри снова взглянул на своего дядю, который начал постукивать ногой. — Я рад, что ты позвонила, Гермиона, но мне пора идти.       — Хорошо. Позвони мне как-нибудь, Гарри. До свидания.       — Пока, Гермиона.       Закончив разговор с Гермионой, Гарри решил прогуляться по окрестностям, чтобы проветрить голову. Мысль о том, что кто-то украл его письма, расстраивала его больше, чем он хотел признать.       Когда он направился к качелям, которые часто посещал этим летом, он услышал, как кто-то шипит на него, казалось, из-под земли. — Уйди с дороги, человек.       Гарри обернулся, пытаясь найти того, кто говорил. Он посмотрел вниз и увидел маленькую зеленую змейку, скользившую по траве. — Ты говоришь со мной, малыш? — спросил он с любопытством.       Змея приостановилась и подняла голову, выглядя почти озадаченной. — Ты говоришь на языке змей?       Гарри задумался на мгновение, прежде чем прийти к выводу: — Ну, сейчас я говорю с тобой, — рассуждал он, — так что да, полагаю, что говорю. Это необычно?       — Очень. Вы первый змееуст, с которым я столкнулся. — Брови Гарри поднялись, когда он обдумывал последствия. Это был еще один редкий талант, которым он обладал, и он решил изучить его, когда вернется в Хогвартс. Возможно ли, что он действительно достоин гордости и уважения? А когда-нибудь, возможно, даже любви? — Ты станешь великим, молодой человек.

***

      Гарри возвращался в дом тети и дяди после обеда, а слова змеи все еще звучали у него в голове. Это был первый раз, когда ему сказали, что он на пути к величию. Его часто хвалили за работу, но такого заверения он еще никогда не получал. Он был в восторге от веры рептилии в него.       Когда он переступил порог и вошел в четвертый номер, дядя обратился к нему: — Гарри, нам нужно, чтобы тебя сегодня не было дома. Мы с твоей тетей принимаем потенциальных клиентов, и они не знают о твоем… — он замешкался, — состоянии.       — Могу я остаться на вечер в своей комнате?       — Ну, да, наверное, можно, но ты уже пропустил обед. Нам платят за то, чтобы ты был сыт, и мы всегда выполняли свою часть сделки. Возьми это, — Вернон протянул ему десятифунтовую купюру, — и найди что-нибудь поесть. Через несколько улиц есть паб.       Гарри не мог не расстроиться из-за своего дяди. Этот человек, казалось, почти беспокоился о его благополучии, пока не признался, что просто выполняет свою часть деловой сделки. Гарри направился к двери, держа в руке палочку, готовый вызвать «Ночной рыцарь» для поездки в Лондон.

***

      Гарри вышел из автобуса, немного похудевший после поездки, вызывавшей тошноту, и вошел в «Дырявый котёл». Он узнал бармена по предыдущему походу на Косую Аллею с Хагридом, и бармен, очевидно, ответил ему взаимностью. — Гарри Поттер, — сказал он, подняв глаза от стакана, который он протирал тряпкой.       — Добрый вечер, Том.       — Что привело вас сюда сегодня вечером, мистер Поттер?       — Мне нужен ужин и комната на ночь. — Гарри не особенно хотел снова видеть Дурслей сегодня вечером. Кроме того, он мог свободно практиковаться в магии в комнате в «Дырявом котле». Он много читал об исполнении Указа о разумном ограничении колдовства несовершеннолетних. Как он понял, Министерство следило не за отдельными людьми, а за районами, и оставляло за родителями-магами право следить за исполнением закона. Комната в гостинице под такой надзор не попала бы.

***

      Пастуший пирог, который он съел на ужин, показался Гарри очень вкусным. Это была лучшая еда, которую он ел с конца семестра в Хогвартсе. Его родственники всегда давали ему достаточно еды, но его тетя не была талантливым поваром. Еда всегда была, но ей не хватало вкуса.       Он решил с пользой провести ночь вдали от Тисовой улицы и исследовать Косую Аллею без присутствия наблюдателя. Аллея заворожила его после наступления темноты. Каскады увеличенного света свечей из витрин магазинов освещали булыжники почти неземным сиянием. Проходящие мимо ведьмы и волшебники отбрасывали тени в свете витрин и полумесяца над головой. Белые мраморные стены Гринготтса, казалось, сияли в темноте.       Буйные толпы, которые днем украшали Аллею, сменились замаскированными людьми, которые спешили мимо друг друга и не обменивались любезностями. Когда Гарри приблизился к более грязной Аллее, соединявшейся с Косой, он услышал позади себя чей-то вкрадчивый голос: — Направляешься в Лютный переулок, а, Поттер? Что там может искать Золотой мальчик? — Гарри повернулся и увидел надменное лицо Драко Малфоя. Итак, это был Лютный переулок. Он ожидал, что она будет выглядеть более… зловеще, но это было просто убого.       — В чем дело, Драко? Разве папа еще не разрешает тебе делать покупки в «Борджин и Беркс»?       — К твоему сведению, Поттер, мой отец купил мне довольно изысканную вещь у мистера Борджина в начале этой недели.       — Я рад видеть, что он приобщает тебя к Темным искусствам в юном возрасте. Он когда-нибудь разрешал тебе надевать его старую маску Пожирателя смерти?       Драко нахмурился и потянулся за своей палочкой. — По крайней мере, я не живу с парой обычных магглов. Их надо усыпить, их всех.       Гарри достал свою палочку, но не в гневе на замечание Драко о его родственниках, так как он был слишком расстроен Дурслями, чтобы защищать их честь, а в ответ на то, что Драко достал свою. Он указал на палочку другого мальчика. — Убери ее, Малфой, пока не поранился.       Лицо Драко исказилось от ярости, и он направил свою палочку на грудь Гарри. Он почти сразу же опустил ее, когда другой голос произнес, до жути похожий на голос Драко: — Сейчас, сейчас, Драко. Было бы неразумно, если бы тебя увидели нападающим на нашего… Спасителя.       — Да, отец, — сказал он, убирая свою палочку.       Старший Малфой обратился к Гарри: — Мои извинения, мистер Поттер. — Его взгляд переместился на Драко: — Мой сын, кажется, забыл свое место.       Гарри кивнул старшему, и тот, грубо схватив сына за плечо, повел его в Лютный переулок.

***

      Гарри был вполне доволен, когда уходил на вечер. Он купил книгу по усовершенствованным чарам в «Флориш и Блоттс» и восхитительное мороженое в «Фортескью». Он сидел на кровати в своей комнате в «Дырявом котле», читая новую книгу и готовясь опробовать некоторые заклинания. Его внимание привлек громкий треск, раздавшийся у изножья кровати. Он поднял глаза от текста и увидел… домового эльфа?       — Гарри Поттер, сэр, Добби рад, что нашел вас.       — Что вы здесь делаете? — спросил он, скорее с любопытством, чем с тревогой.       — Гарри Поттер сэр — великий волшебник и не должен пострадать. Добби здесь, чтобы предупредить вас.       Его любопытство разгорелось, и он спросил: — Предупредить меня о чем?       Добби выглядел раскаявшимся. — Гарри Поттер не должен возвращаться в Хогвартс.       — Почему я не должен возвращаться в Хогвартс, Добби?       — Добби не может сказать. Гарри Поттер, должно быть, доверяет Добби, что в этом году Хогвартс будет слишком опасен.       — Я доверяю тебе, Добби. На самом деле, я был бы удивлен, если бы ничего опасного не случилось, особенно с Волан-де-Мортом, который пытается вернуться. Но я должен вернуться.       Добби, казалось, был на грани слез: — Нет, Гарри Поттер, сэр…       — Я должен научиться защищать себя и своих друзей, Добби, — перебил он. — В Хогвартсе я смогу научиться большему.       — Гарри Поттер отлично защищает друзей, которые не пишут ему.       — Ах, — сказал Гарри, когда что-то встало на место. — Это был ты. Дай мне письма, Добби.       Добби достал из своей наволочки стопку писем и пакет. — Согласен ли Гарри Поттер не возвращаться в Хогвартс?       Гарри направил свою палочку на стопку пергамента. — Акцио. — Письма и пакет, который он принял за книгу, которую Гермиона прислала ему на день рождения, появились в его протянутых руках. — Я возвращаюсь в Хогвартс, Добби.       Грустная улыбка пересекла лицо эльфа: — Добби остановит тебя, — просто сказал он. С еще одним трещащим звуком он исчез.

***

      Дафна любила лето, потому что оно позволяло ей быть одной, полностью и безоговорочно одной. Обычно она была одна в школе, но дома, в своей спальне, с плотно запертой дверью, ей не нужно было беспокоиться о присутствии кого-либо еще. Она была свободна от наигранности Драко Малфоя и любовного сюсюканья Пэнси Паркинсон.       Летом она могла продолжать заниматься магией. Ее родители не знали, что она этим занимается, и, вероятно, не захотели бы ничего говорить об этом, если бы знали. Это было одно из немногих преимуществ жизни с незаинтересованными родителями.       Ее ежегодный поход за покупками на Косую Аллею состоялся в конце лета, когда она наконец-то получила свой список книг. В Дырявый котел она влетела одна; она предполагала, что в следующем году ее сестра попросит сопровождать ее, но она решит эту проблему, когда придет время. Отец дал ей достаточно денег, чтобы купить все необходимое. Ей не пришлось покупать секонд-хенд, но она не могла позволить себе ничего лишнего.       Первой ее остановкой был книжный магазин, но не потому, что она с нетерпением ждала поездки. Напротив, она чувствовала необходимость покончить с этим, чтобы иметь хоть какой-то шанс насладиться остатком дня. Златопуст Локонс, писатель-мошенник, проводил автограф-сессию, и она должна была приобрести все, что он когда-либо написал для «Защиты от темных искусств». Когда она впервые взглянула на список книг, ее надежды на удовлетворительный год по Защите были разрушены; ни один компетентный преподаватель не назначил бы ничего, написанного Локонсом.       Она подумывала о том, чтобы закидать проклятиями людей, стоявших в очереди за автографами. Если они были достаточно тупы, чтобы поверить в то, что Локонс — не более чем смазливая мордашка, они не станут сопротивляться. Ей было интересно, как они отреагируют на то, что их герой уйдет, поджав хвост.       Мужчина за прилавком то и дело бросал на Локонса укоризненные взгляды. Ему было неприятно, что в его магазине продаются книги этого человека, не говоря уже о том, что он предоставляет ему возможность улыбаться перед камерами. Дафна решила сделать заказ у него, а не иметь дело с подхалимами Локонса.       Пока мужчина подбирал ей книги, она заметила суматоху в передней части магазина. Двое мужчин, в одном из которых она узнала Люциуса Малфоя, видимо, забыли, что они волшебники, и обменивались ударами кулаками. Группа рыжеволосых детей окружила второго мужчину, похоже, выкрикивая слова поддержки, хотя из-за шума в магазине она не могла разобрать, что они говорят. Она узнала некоторых из детей и догадалась, что мужчина, сражающийся с Люциусом, должно быть, патриарх Уизли.       Когда мужчин разняли, Люциус с усмешкой посмотрел на другого мужчину и взял книги из котелка дочери Уизли. Он с отвращением посмотрел на них и что-то сказал Уизли с ухмылкой на лице. Он бросил книги обратно в котел, но попытался что-то скрыть. Дафна заметила, что он добавил в стопку еще одну старую книгу без названия. Она не казалась чем-то темным, но, вероятно, могла смутить Уизли. Она решила ничего не говорить об этой книге; она не видела причин помогать Уизли. Близнецы были известными проказниками, терроризировавшими факультет Слизерина, а младший сын не был приятной личностью. Кроме того, она не хотела наживать себе врага в лице Люциуса Малфоя, если можно было этого избежать. Она присмотрит за книгой в Хогвартсе, но не станет рассказывать о ней девушке.       Она заплатила за книги и с благодарностью покинула магазин. Она ускорила шаг и смотрела в пол, проходя мимо Уизли и Малфоев, избегая встречаться с ними взглядом. Она даже не заметила мальчика, вошедшего в магазин, пока не столкнулась с ним. Она почувствовала, как ее подбросило и она начала падать назад. За мгновение до того, как ее задница ударилась об пол, пара рук обхватила ее за талию и поддержала. Она оскалилась и приготовилась ругать того, кто был так неосторожен, пока не подняла глаза и не увидела, кто это был. Гарри Поттер. Она думала о Гарри Поттере, думала о нем очень много. Но не было причин сообщать ему об этом. — Теперь ты можешь отпустить меня, Поттер.       Гарри покраснел и опустил руки с ее талии, прежде чем ловко попытаться сменить тему. — Хорошие каникулы, Гринграсс? — Он предпочел бы называть ее Дафной, но это могло подождать, пока она не перестанет называть его Поттером.       — Пока ты не столкнулся со мной. — Она пыталась выглядеть сердитой, но в ее голосе не было яда.       — Больно, — с насмешливым возмущением сказал он, сжимая грудь.       Дафне едва удалось скрыть ухмылку. — Будет еще больнее, когда я прокляну тебя за то, что ты столкнулся со мной.       — Ты бы не прокляла друга, — уверенно сказал он.       Дафна на мгновение задумалась. Та ее часть, которая отчаянно хотела согласиться с ним, была оттеснена той частью, которая решила никогда не иметь друзей. — Возможно, ты прав. Но я бы точно тебя прокляла, Поттер.       Гарри хихикнул, заходя в «Флориш и Блоттс». — Как скажешь, Гринграсс. Как скажешь.