***
Для Гарри все вошло в привычное русло. Он знал дорогу по замку, ему нравилось большинство занятий, за исключением Защиты от темных искусств. Он ожидал, что защита будет захватывающей, но она оказалась ужасно скучной. Урок Истории магии он не считал особенно захватывающим, но, по крайней мере, он был познавательным. Что-то странное было в Квиррелле, но он не знал, что именно. Казалось, он боится собственной тени, и Гарри не мог не относиться к этому скептически. Его заикание казалось вынужденным. Гарри решил очень внимательно следить за профессором Защиты. Ему было трудно читать Снейпа. По общему мнению, этот человек был талантливым мастером зелий, одним из лучших в мире, но то, как он смотрел на Гарри, немного смущало его. Он был компетентным преподавателем, полагал Гарри, но он заставлял его чувствовать себя не в своей тарелке. Почему Снейп выделил его в первый день занятий? Гарри сначала подумал, что Снейп пытается настроить его на неудачу, но он выглядел странно довольным, когда Гарри отвечал на его вопросы. Снейп сбил его с толку, но по-настоящему его беспокоил Квиррелл. Профессор Спраут была приятной женщиной, но Гарри не любил Травологию. Он хорошо справлялся с уроками, потому что его гордость не позволяла ему сдаваться, но он никогда не получал удовольствия от времени, проведенного в теплицах. Всегда веселый профессор Флитвик был очень рад видеть Гарри в своем факультете и использовал любую возможность, чтобы побаловать его. Он быстро стал любимым учеником мастера чар. Флитвик говорил Гарри, что его способности к Чарам превосходят способности его матери, а Лили была одной из лучших учениц, которых Флитвик когда-либо обучал. Гарри искренне наслаждался предметом и профессором. Профессор МакГонагалл сначала, казалось, была недовольна распределением Гарри, но потом смирилась с этим, когда Гарри проявил талант к Трансфигурации. Они с Гермионой Грейнджер всегда соревновались в том, кто первым выполнит задание, и заместитель директора была рада, что два ученика преуспевают в ее предмете. Хотя Гарри предпочитал Чары, Трансфигурация была одним из его любимых предметов. Гарри встревожила новость о взломе в Гринготтсе, так как он считал, что это как-то связано со школой. Хагрид опустошил хранилище в его день рождения, в тот же день, когда пустое хранилище было разграблено ворами. Гарри было любопытно узнать, что Хагрид тогда достал из хранилища, и он почувствовал, что его любопытство растет. Он вспомнил речь Дамблдора в начале года, когда тот запретил ученикам выходить в коридор третьего этажа. Тогда это показалось странным, но Гарри не стал об этом задумываться. Он решил подождать другого необычного случая. Первый урок полета был одним из лучших в его жизни. Метла откликалась на каждое его приказание, словно была продолжением его существа. Ощущение воздуха, ласкающего его лицо, когда он летел по небу, было одним из лучших, что он когда-либо испытывал. Мадам Трюк отметила, что он прекрасно управляет метлой, и сказала ему, что в следующем году он должен попробовать себя в команде Когтеврана по квиддичу. Гарри сказал ей, что он подумает об этом, но сомневается, что будет пробоваться. Ему нравилось летать, но он не хотел тратить время.***
Не успел Гарри оглянуться, как прошли первые два месяца года. Он был самым счастливым, каким когда-либо был, и впервые в жизни чувствовал себя как дома. Они с Гермионой были соперниками, но в то же время лучшими друзьями, которые почти все время проводили вместе. В ночь праздника Хэллоуин Гарри и Гермиона поздравляли друг друга с общим успехом на уроке чародейства. Они оба с первой попытки успешно применили заклинание левитации. Студенты наслаждались пиром, когда в Большой зал вбежал Квиррелл, крича о тролле в подземельях, прежде чем упасть в обморок. Гарри скептически посмотрел на неподвижного Квиррелла, а затем повернулся к Гермионе. — Я на это не куплюсь. Как насчет тебя, Гермиона? — Боюсь, что нет. Но похоже, что Снейп присматривает за ним. — Гарри посмотрел на Главный стол и заметил, что Снейп, действительно, держится в стороне, не сводя глаз с Квиррелла, в то время как другие профессора спешили вперед и приказывали студентам вернуться в общежития. Гарри и Гермиона встали в очередь за своими старостами и направились обратно в башню Когтеврана.***
Дафне не нравился Хогвартс. Она обнаружила, что никто из преподавателей не был таким способным, как ее бабушка, а она была почти лучшей во всех предметах. Она продолжала читать с опережением все учебники, так как не видела причин двигаться так же медленно, как другие студенты. В этом году было только два ученика, которые так же быстро проходили материал, как и она. Самой большой проблемой для нее был Драко Малфой. Этот мальчик был невыносим. Он неоднократно пытался подружиться с ней и, казалось, не хотел принимать «Отвали» за ответ. Она ясно дала понять, что не заинтересована в его дружбе, но он упорствовал. Он остановился только после того, как оказался на конце ее палочки. Малфой пытался завоевать право лидера факультета, но преуспел только в том, что получил двух безмозглых головорезов Крэбба и Гойла и влюбленного щенка Пэнси Паркинсон. Деньги его отца имели определенное влияние на большинство членов факультета, но мальчик был немного туповат. Она поняла, что Малфой перестал приставать к ней только потому, что она лучше него владеет палочкой, поэтому она стала уделять еще больше внимания учебе, потому что знала, что быть способнее его — выгодно. Отчасти причиной ее разочарования в Хогвартсе было одиночество. Она давно смирилась с тем, что ей суждено быть одной, и стала от этого лучше, но это не делало ее более счастливой. Она была холодна и отстранена со всеми, надевая маску, чтобы другие не видели ее эмоций. Даже ее отношения с сестрой ухудшились. Из-за ее личности, или той личности, которую она открыла школе, почти все в ее факультете ненавидели ее. Она могла смириться с тем, что ее ненавидят другие, но она боялась, что может возненавидеть себя.***
Месяцы пролетели незаметно, и наступили рождественские каникулы. Гарри был крайне разочарован отъездом Гермионы, но велел ей веселиться с родителями. Перед уходом на поезд она вручила Гарри подарок и попросила не открывать его до рождественского утра. Гарри крепко обнял ее, прежде чем вручить ей коробку, обернутую зеленой и красной бумагой. Гарри был одинок уже десять лет, но теперь, когда он узнал, каково это — иметь друга, справиться с одиночеством стало еще труднее. В дни, предшествующие Рождеству, Гарри продолжал заниматься, но все его действия были механическими. В рождественское утро он проснулся рано, чтобы открыть свой подарок от Гермионы. Он осторожно, почти с благоговением, достал бумагу. Это был его первый подарок на Рождество; черт, это был его первый подарок за всю жизнь. Он предполагал, что родители дарили ему подарки, но не помнил ни одного из них. Это был экземпляр «Достижения в алхимии», продвинутой книги по этому предмету, которую он не смог найти в библиотеке Хогвартса. Он лежал в своей кровати с закрытыми шторами и читал книгу, пока не пришло время завтрака. Когда он встал с кровати, то заметил еще один подарок, лежащий на полу. Кто еще мог подарить ему подарок? Он посмотрел на записку, лежавшую на упаковке, и понял, что мантия принадлежала его отцу. Записка не была подписана. Он накинул ее на пижаму и исчез. Гарри застыл на месте, когда понял, что кто-то прислал ему мантию-невидимку. Остаток дня прошел для Гарри мучительно. У него был план на ночь, а время тянулось удивительно медленно. После ужина он вернулся в общежитие и, дождавшись, пока все уснут, накинул мантию-невидимку и отправился на третий этаж. Он двигался так осторожно и бесшумно, как только мог, стараясь добраться до запретного коридора так, чтобы его не услышали. У него была только одна близкая встреча, когда он заметил смотрителя Филча и его кошку миссис Норрис. Он остановился и подождал, пока они пройдут мимо, но почувствовал, как учащается сердцебиение и пот струйками стекает по лбу, когда старик перестал двигаться. Он каким-то шестым чувством уловил нарушение правил. Гарри молчал и не двигался, казалось, несколько часов, пока Филч не решил продолжить обход. Гарри добрался до коридора без каких-либо других помех. В конце концов он подошел к запертой двери. Замок оказался достаточно простым, не сложнее, чем чары, которые Дафна наложила на дверь своего купе в экспрессе. Гарри уставился в пол, его пульс учащенно бился, пока он толкал дверь. Медленно он поднял голову, вглядываясь в детали комнаты. Первое, что он заметил, была люк-ловушка, закрытая массивной лапой. Его голова дернулась вверх, и он поймал взгляд чудовищного трехголового пса. Сердце Гарри застучало в горле, когда он захлопнул дверь и бросился бежать. Он понятия не имел, куда бежит, его единственной целью было как можно большее расстояние между ним и этим чудовищем. Он бежал через комнату за комнатой, вверх и вниз по лестнице, по бесконечным, казалось, коридорам, не останавливаясь, пока его легкие не закричали, требуя воздуха. Отдышавшись, он осмотрел окружающее пространство. Это была неиспользуемая классная комната, покрытая многолетней пылью. В одном углу стояло богато украшенное зеркало в золотой оправе. На зеркале были написаны слова на непонятном языке. Измотанный бегом, он сел перед зеркалом, сбросив мантию-невидимку на пол рядом с собой. Он заглянул в зеркало и увидел свое отражение, но он был не один. Его окружали другие люди, но он узнал только двоих из них. Дядя Вернон похлопывал его по плечу с выражением гордости в глазах, а тетя Петуния смотрела на него с любовью. Двое других, мужчина, похожий на более взрослую версию Гарри, и женщина с темно-рыжими волосами и изумрудно-зелеными глазами, с тоской смотрели на него. Его родители. Гарри никогда не чувствовал себя таким желанным и любимым, как сейчас, когда смотрел на себя в зеркало. Часы пролетели незаметно, и он даже не мог вспомнить, как долго он сидел перед образом своей семьи. Он мог бы провести здесь остаток своей жизни, с людьми, которые его любили. Его внимание привлек звук шагов сзади. Он повернул шею и увидел, что в комнату вошла Дафна Гринграсс, без своей обычной усмешки. — Что ты видишь в зеркале, Поттер? — мягко спросила она. Ее глаза смотрели мимо Гарри в зеркало, и он мог легко заметить на ее лице выражение голода. Это было то же самое выражение, которое, как он знал, сейчас украшало его собственное лицо. Но это было то, чего он никак не ожидал увидеть на лице Дафны. Он не разговаривал с ней с того дня у мадам Малкин, но она продолжала его интриговать. Он знал, что в ней гораздо больше, чем она показывала остальным ученикам, и выражение ее лица подтверждало это.