Отпечаток

[Тина] Изучаю состав батончика, которым меня угостила Галя, чтобы хоть как-то скоротать время до посадки. Жалею, что не уговорила с собой полететь Пашу, потому что в минуты грусти Галя не самый лучший собеседник. Она, наверное, единственная из самого близкого круга, с кем при личном общении чувствуется грань между начальником и подчинённым. Замечаю приходящие уведомления и даже немного радуюсь незапланированной беседе. «Можем поговорить?» Оглядываюсь по сторонам в поисках своего менеджера и замечаю её в нескольких метрах от себя. Как кстати она оставила меня одну. «Да, я как раз не занята» Отправляю сообщение и уже через пару секунд принимаю звонок. — Привет, — Дан хрипит мне в трубку, а я, словно мороженое на солнце, таю от его бархатного голоса, по которому успела сильно соскучиться. — Привет, — произношу тихо, не желая привлекать внимание. Слышу его дыхание, и на душе становится легче. Не знаю, что он хочет обсудить, но подкрадывается догадка, что я сейчас знатно получу за свой «побег», когда он планировал встретить меня. — Злиться на тебя бессмысленно, — проговаривает спокойно, лишая меня тяжёлой участи, — но я хочу, чтобы ты понимала, что я не Шерлок, чтобы по следам искать твоё местоположение в этом огромном городе. — Дан, я… — замолкаю, не понимая, как должна себя сейчас оправдать. А нужно ли это вообще? — Ладно, прости, я поступила, как дура. — Судя по звукам, ты решила сбежать ещё и из страны, — он прокашливается и тяжело вздыхает. — Ты боишься меня, что ли?! — Нет, конечно, — тороплюсь опровергнуть его мысль, которая прозвучала так, словно других вариантов и быть не может. Боюсь я в этой жизни, наверное, только саму себя. — Мне тяжело находиться здесь, я должна уехать. Дай мне время, пожалуйста. — Я всего-навсего хочу тебя любить, Тин, — его голос беспокоит меня. В нём нет ничего радостного и светлого. Ну, конечно, а как ещё должен разговаривать человек, оказавшийся на дне, причём явно не по своей воле? — Я всегда тебя жду, не забывай об этом. Прошу, пиши мне хотя бы иногда, чтобы я не волновался. Это ты можешь мне пообещать? — Могу, — как наказанный ребёнок опускаю голову, и чёлка противно касается век. — Я буду писать тебе, обещаю. Он уточняет детали моего промо-тура, желает удачи и отключается. Перечитываю один и тот же абзац в четвёртый раз, потому что в голове вихрем проносятся какие-то обрывки из нашего с Даном разговора. Дочитываю предложение и закрываю книгу. Не способна я вникать в чью-то философию, когда в собственной жизни творится хаос и неразбериха. Всё это время мне казалось, что тяжелее всего приходится мне, что это меня не хотят принимать такой, какая я есть, и что решением проблемы занимаюсь только я. Пытаюсь подсчитать, сколько раз Дану приходилось набирать мой номер в течение этой недели, и от шока у меня поднимаются брови. Пока я пытаюсь что-то придумать, он не прекращает попытки вывести меня на разговор. Не обходит проблему самой дальней дорогой, а идёт напролом. Такое ощущение, что Дан не рассматривает других вариантов, где я, например, могла бы от него уйти. И правильно делает. Поражаюсь тому, как в нём на протяжении нескольких лет сохраняется так много уверенности. Её хватает на нас двоих, в то время как я сомневаюсь абсолютно во всём. По прилёте в Казахстан сразу же пишу ему, вспоминая просьбу не теряться и быть на связи. Отвечаю на множество вопросов и на мгновение забываю, что самой себе недавно подарила «свободу» в наших отношениях. Боже, ну какой бред. Оттягиваю момент прощания до последнего, и в самом конце, тяжело вздохнув и сказав «пока», промелькнула мысль, что я снова влюбляюсь в него. Стараюсь настроиться на нужную атмосферу, вспомнить, наконец, что я артист и для чего я поехала в этот тур. Мило общаемся с Галей, шутим на разные темы, и мне даже удаётся отвлечься. Не замечаю, как автомобиль останавливается, но то, что перед зданием стоят счастливые девочки, сразу бросается в глаза. Это мои. Я узнаю их всегда. Улыбка, подобно солнцу, которое не должно было так ярко светить все ближайшие дни, появляется сразу же, стоит мне ступить на землю. Иду к ним не спеша, рассматриваю сменяющиеся эмоции и, подходя ближе, замечаю уже знакомые мне лица. Они тут же окружают меня неподдельной радостью, а на душе становится невероятно легко. Как будто не у меня в личной жизни качели, от которых стало укачивать. Принимаю букет, ошарашенная подобранным цветом роз, которые в точно таком же оттенке растут в моём саду. При упоминании фандома девочки покрываются румянцем, и я улыбаюсь ещё шире, отмечая для себя их скромность и тактичность. Порой на встречах этого так не хватает. — Допрос или вопрос? — стараюсь звучать непринуждённо, отмахиваюсь шуткой в своём любимом жесте и уже готовлю себя к тому, что придётся придумывать что-то, чтобы как-то соскочить с темы, но при этом никого не обманывать. Я ведь знаю, что они будут спрашивать. Я ведь знаю, что после моего заявления другие вопросы и не возникают. — Все переживают: не задеваем ли мы вас как-то нашим творчеством? Тон на лице удачно скрывает полыхающие щёки. Теряюсь, так как раньше не получала подобных вопросов. Я знаю, на что они способны. Скажу больше, это знает не только моя команда, но и весь шоу-бизнес. Я знаю, как они поддерживают нас, как всеми правдами и неправдами защищают наше достоинство после различных скандалов и как искренне верят в нашу любовь и в нас самих. — Нет, всё прекрасно! — не лукавлю, отвечаю почти сразу же, без раздумий. Это ведь чистейшая правда, которую они заслужили. Порой, наблюдая их старания, мне кажется, что мы с Даном их не достойны. Но они существуют без нашей активной и постоянной поддержки, без каких-либо заявлений, о которых, конечно же, мечтают, и почти не обижаются, когда я их где-то не упоминаю, отдавая первенство во всём фантине. Знаю, что где-то перегибаю палку, как и Дан, но они прощают абсолютно всё, не держат зла и продолжают любить нас как отдельных единиц, независимо от статуса наших отношений. — Только без оскорблений, — тут же начинаю смеяться, не до конца понимая, для чего я это сказала. Неадекватные люди есть везде, и я научилась не равнять всех поклонников, замечая высказывания кого-то одного. Я уверена, что они найдут в этой фразе нужный подтекст. Передаю букет Гале в руки, замечаю, что девочка пытается что-то достать из подарочного пакета, и с облегчением выдыхаю. Почему каждый раз, когда я оказываюсь в Казахстане, все проблемы превращаются в пылинки и уносятся потоком ветра? Какая-то особенная страна, особенные люди, особенная я здесь. Пытаюсь открыть врученную мне вещь, продолжая шутить, чтобы расслабить стесняющихся девчонок. Читаю первую строчку и чувствую, как сердце обливается кровью. — «Любовь побеждает всегда», — озвучиваю вслух, болезненно поднимая уголки губ. Не зная деталей, они, как и всегда, попадают в самую суть. Обещаю себе запомнить эту фразу и вспоминать в не самые лучшие времена. Этакий закон тех, кто однажды вдохновился нашей историей. — Дантина, мои хорошие… В запертой грудной клетке пытается вырваться одинокая голубка, бьётся своими крыльями, вызывая дрожь по всему телу. У нас много дел, встреч, программ, но я не могу просто взять и уйти. Они ведь ждали. Удивляюсь, когда все начинают смеяться и передавать пакет с огурцами, но в ответ на мой невысказанный вопрос Галя просто виновато улыбается и говорит: «Я потом всё объясню». Они знают о нас всё, дарят по-хорошему сумасшедшие подарки и радуют даже тогда, когда внутри тебя всё погибает. Стараюсь обнять всех, улыбнуться в каждый телефон, принять комплимент о своём внешнем виде и на прощание машу рукой. Отвечаю на вопросы на радио, и тихонечко подкрадывается осознание того, что, даже не находясь рядом, Дан присутствует в моих словах. И с этого самого момента, что бы я ни сказала, в моей голове это напрямую связано с ним. Он — контекст всех моих недосказанностей. — А Вы человек ревнивый? — и я тут же мелким бисером рассыпалась по полу. Хочется ответить вопросом на вопрос: «А разве это не заметно?». — Собственник! — чётко обозначаю свою позицию касательно него. — Ну, собственник — это значит ревнивый, — объясняет она мне, как дурочке. Да ладно, а я не знала. Смеюсь неестественно и смотрю поверх её макушки, чтобы не пересекаться взглядом. Лучше бы я озвучила это Дану… — Это значит глубже, чем ревнивый, — кусаю губы, пытаясь хоть как-то справиться с нервозностью. Ещё какое-то время отвечаю на ряд вопросов, касающихся новых песен. Признаюсь, что у них есть точный адресат, а не какой-то собирательный образ. Обнажаю душу, рассказывая о том, что я никого к себе не подпускаю. Это на самом деле так. Мне проще существовать внутри своего панциря и изредка показываться окружающим. Я очень легко и быстро привязываюсь и поэтому страдаю. — Если человек достучался, то это не просто так, — после сказанных слов мне захотелось, чтобы они были услышаны тем человеком, который переживает эту душевную непогоду так же, как и я. Дан — первый, кто страдает от того, что я его так близко подпустила к себе. И легче от того, что мы рано или поздно окончательно отпустим друг друга, ему точно не станет. Мечтаю уже поскорее сменить местоположение, потому что здесь каждый вопрос или слово, сказанные или мной, или девушкой, являются синонимом к имени «Дан». Меня уже накрывает от высокой концентрации боли. Даже не замечаю, успеваю ли попрощаться, выходя из помещения. Лёгкие тут же расправляются, предоставляя мне ещё немного времени для жизни на этой планете. Спускаюсь по ступенькам и вновь встречаюсь со своими поклонниками. В этот раз меня может не хватить. Ни в коем случае не виню их. Дала себе возможность расклеиться, и теперь нужно в рекордное время собрать себя заново. Подбираюсь к этой толпе осторожно, будто мне что-то угрожает, и окончательно тону. Передо мной стоит девочка в футболке, на которой изображены наши силуэты. И огромная, размером с космос, надпись: «Помнишь». Вытираю волосы огромным пушистым полотенцем, а затем, кое-как закрутив его на голове, осматриваю шорты, которые успели немного намокнуть. Оставляю их сушиться в ванной, и, увидев себя в отражении, подумываю о том, чем может продолжиться наше утро, если я выйду в одной футболке, едва прикрывающей бёдра. Слышу звук «молнии» и хмурюсь. Иду в прихожую и обнаруживаю там собранного Дана, который складывает что-то в рюкзак. — Ты куда? — когда я уходила, он оставался на кухне и собирался приготовить нам кофе на завтрак. Что успело поменяться за пятнадцать минут? — Я на пару часиков, — разворачивается ко мне и тут же опускается взглядом к краю его футболки на моих ногах. — Ну Да-ан, — мы с трудом вырвали у серых будней возможность уединиться, а сейчас он сообщает мне, что ему нужно куда-то уехать. Конечно, мне обидно. — Тин, ну это срочно, правда. Ты думаешь, что я бы просто так смог оторваться от тебя? — подходит ближе и кладёт свои руки мне на попу, притягивая к себе. — Тем более в таком виде. Запускает пальцы под одежду, поглаживает покрытую мурашками кожу и облизывает губы. — Твой кофе ждёт тебя на столе, — произносит чуть тише и трётся носом о мой висок. — Ну, не дуйся. — Почему я постоянно должна тебя с кем-то делить? — становлюсь на носочки, обвивая его шею, и поднимаю голову. — Я, между прочим, даже не успела тебя поцеловать. — Значит целуй сейчас! — тянется ко мне, складывая губы уточкой, а я прыскаю от смеха. Не даю ему остановить свой порыв и, быстро успокоившись, начинаю целовать. Мне всегда его мало. — У меня вообще нет шансов не пустить тебя? — вдыхаю знакомый запах сандала, закатывая глаза. Ни на ком другом эти нотки так потрясающе не раскрываются, как на нём. — Вообще-вообще, — кусает меня за кончик уха, а затем шепчет: — Но если ты встретишь меня в моей же футболке, то я пообещаю, что это первый и последний раз, когда я куда-то неожиданно уезжаю. — А если вообще без неё? — ноги тут же подкашиваются от такой храбрости, а по телу проходит дрожь. — Не дразни, — пальцем касается кожи под подбородком, настаивая на том, чтобы я взглянула на него. Не хочу показывать ему свой перевозбуждённый взгляд и красные щёки. — Уходи уже, пока я тебя отпускаю, — хлопаю ладошкой по груди, подталкивая его к рюкзаку. Дан забирает вещи под моим пристальным взглядом, и я вспоминаю, как провожала Веню в школу, приехав к нему в середине учебного года. — А поцеловать в щёчку? Скрещиваю руки на груди, когда он уже собирался касаться дверной ручки. Дан разворачивается, доходит за два своих огромных шага, размещает руку на талии и, подтянув к себе, целует. Растекаюсь лужицей в его руках и с трудом отстраняюсь. Как мне тогда хватило сил отпустить его, я не знаю. Но сейчас, когда я бегаю глазами от футболки к улыбке на лице девочки и обратно, мне хочется сорваться с места и убежать. Прямо в Киев. К Дану. Стоит ли говорить, как разрывалось сердце, когда я подписывала фотографию, где мы оба счастливы? Вспоминаю, что я с другим цветом волос, с новой прической, и это должно хоть как-то помочь мне. Наивная. Неужели я правда думала, что это поможет мне переболеть? Настроение падает к нулю. И я даже не пытаюсь как-либо изменить этот факт. Выкладываю в историю букет роз, подаренный Дантиной, и отмечаю один из фан аккаунтов. Должна же я хотя бы однажды это сделать. «Смотри, какие красивые. Они по нам скучают. И я тоже. Особенно по тебе.» Пускай эта секундная слабость разобьёт мой рабочий настрой к чертям, Дан должен знать, что я думаю о нём. Не жду ответа. Рассматриваю город через стекло автомобиля, пока веки предательски не начинают дрожать. Я вымотана в край. Физическое состояние сравнивается с моральным. Нужно как-то пережить этот бесконечный день. Сидя на стуле и смотря прямо в камеру, я окутываюсь волнением с ног до головы. Сидела бы себе дома, один раз сходила к Дёмину на радио, посмеялись бы, пофоткались… Под конец песни смотрю в потолок, начинаю считать про себя, дышать размеренно и вспоминать что-то из детства. Паника проходит мимо, и мне хочется с облегчением выдохнуть. Но я всё ещё под прицелом объектива. Возвращаюсь в отель поздно вечером. Валюсь с ног. Опускаюсь на кровать и почти сразу же проваливаюсь в сон. Нужно дождаться сообщения от Дана. Обхватываю телефон покрепче и прижимаю к сердцу. Обещаю себе, что, пока жду, просто полежу немного с закрытыми глазами. Морфей уверенно зовёт к себе, протягивает руку, но я стискиваю ладони и зеваю, отгоняя его. Вибрация. Спустя пару секунд ещё раз. Не хватает сил открыть приложение и прочитать его ответ, но я знаю, что там. Всё-таки сдаюсь и со спокойной душой проваливаюсь в такой долгожданный сон. «Прости, малыш, был занят.» «В квартире без тебя пусто. Возвращайся скорее. Люблю тебя.»