Букет из лилий и нарциссов

X Niteboi - U.              Темнота, обволакивающая все пространство спальни, дружелюбно распростерла свои объятия навстречу Нарциссе: не зажигая свечей девушка переоделась и легла в постель. Сон, медленно, передвигаясь лишь на носочках, вскоре должен был поймать девушку и унести ее с за собой, в царство Морфея. Но скрипнула дверь, ― в комнату забежал луч света, падавший от торшера в коридоре, и пелена успевшего подкрасться сна растаяла в воздухе. Нарцисса приоткрыла глаза: Люциус зашел в спальню, тихо прикрыв за собой дверь. И в этот миг темнота стала недругом девушки.       Он с ней в одной комнате, и ночная тьма, словно, нарочно скрывает их от глаз друг друга. Плечи Нарциссы напряглись, как и вся спина: она не хотела оборачиваться, но чувствовала его позади себя. После столь долгого расставания он здесь и со спокойной, кажется, душой возвращается в свою спальню. Но прошло довольно много времени, чтобы Нарцисса привыкла к обороту, что она одна спит здесь, одна справляется с сыном и держит поместье в руках. Без его помощи. С каждой секундой девушке все больше казалось, что она лежит в постели с незнакомцем. Настолько мерзка ей была мысль о разделении с супругом, ― поставившим в приоритет далеко не семью, ― постели, что миссис Малфой и думать забыла о сне. Насколько наглым казалось его поведение вернуться в комнату после столь долгого отсутствия, думая, что все осталось на своих местах.       Люциус вскоре занял свою половину супружеского ложе, а младшая из рода Блэк постаралась прижаться к краю. Он стал чужим для нее, пусть в рамках формальности оставался супругом.       Мог ли существовать брак без любви? Кажется, мог.              Люциус провел некоторое время в зале после ухода супруги. Приторно-горький привкус оставался на его губах: даже в таком скором, едва прикосновенном к самой теме разговоре чувствовалась отстранённость Нарциссы и нерешенная проблема между ними. Недосказанные слова жгли губы, а совершенные действия приносили лишь ощущение бесполезности.       Может, он просто был в ненужное время в ненужном месте?       Но выбор его здесь, на ложе правосудия, между честью и семьей, был очевиден.       Он выбрал далеко не семью.       Потому стоило ли тратить мысли и нервы попусту? Год разлуки ― весомый груз, который пришелся не только на него, ― вдавив в грудь символ бесформенного сердца и воспоминаний прошлых лет, ― но и на нее, ― раздавив все майские одуванчики и скрыв солнце средь туч. Люциус был целиком и полностью в работе, ― едва успевал менять маски, перескакивая с должности прилежного волшебника от лица Министерства, на пост палача от лица Смерти. Драко рос и проходил все этапы развития безостановочно, Люциус знал это; Нарцисса не позволила бы сыну отставать в развитии. Сама миссис Малфой жива и здорова, ― краткого разговора им хватило, чтобы восполнить потребность в разговоре, даже если такой между ними не существовало. До рождения сына между супругами Малфой не было понятия «разговор», ― они были вместе на балах и сборах Пожирателей, проводили редкие ночи в кувырканиях по постели и обменивались парой слов об обустройстве поместья. Он не знал ее цветущего мира, уточненного взгляда на литературу и жизнь, чтобы поддержать разговор и понять весь смысл ее ответных писем; она не знала о тщеславии и любви к самому себе настолько глубоко, чтобы понять суть его отсутствия дома.       Но они не разговаривали, ― для этого у каждого были свои люди.       Разве Малфои не смогут прожить и года без главы семьи? Это казалось бредом, но только для Люциуса. После смерти Лорда было важно не упасть в дыру стремительно разрушающегося пола, ― остаться на месте, выйдя за счет течения мира на лучшее из призовых мест. И его карма останется белой и чистой.       Малфой вскоре тихо открыл дверь своей спальни. Супруга уже, кажется спала, потому мужчина тихо зашел внутрь и закрыл за собой дверь.       Спальня ― место, где они открывали себя настоящих друг другу, срывая маски лжи и безразличия. Малфой еще не знал, что с этого дня все изменится в их жизни: начиная с супружеского ложе, заканчивая случайно найденными в камине письмами друг от друга.       Переодевшись, Люциус лег в постель. Тихое дыхание девушки доносилось откуда-то со стороны, и мужчина бросил в его сторону взгляд, прежде чем обернуться спиной и прикрыть веки.              Нарцисса чувствовала, как напряжение скачками наполняет ее, а страх и неприязнь бегут по телу. Она пролежала без движения около десяти минут, прежде чем четко осознать, ― здесь она не сможет уснуть. Не рядом с ним. Тихо поднявшись и захватив шелковый халат, девушка выпорхнула из спальни; дышать стало в разы легче. Нарцисса скоро нашла нужную комнату и, закрыв за собой дверь, глухо выдохнула. Ныне она была в одной из комнат, что предназначалась для гостей; и, уповая на аристократические повадки, можно было легко оступиться, сказав, что Нарцисса не станет в такой ночевать: сейчас она была готова на любой вариант. Главное, чтобы его не было в комнате. Девушка раскрыла шторы, обнажив уходящие в пол окна и впустила в комнату лунный свет. Ночная красавица, лаская и сожалея, роняла свои молочные лучи на лицо, волосы и тело Нарциссы. Миссис Малфой потребовалось немного времени, чтобы осознать границы комнаты и безопасность ее сна: малейшая мысль о приходе Люциуса сюда била колючей дрожью. И если раньше это была дрожь тревоги, то сейчас, обретая более четкие границы, она становилась дрожью неприязни к такому партнеру, как Люциус. Наконец, успокоив колышущиеся волны души, светловласая особа забралась под одеяло, прикрыв веки.       Его здесь нет. Она в этой комнате одна.       Единственный, чье общество девушка сейчас бы со спокойствием разделила, ныне был далеко от поместья Малфоев и, сжимая ткани покрывала, глушил недавно утихший очаг боли уже которой по счету бутылкой вина.