Нам (не) нужен свет

Массы никогда не знали жажды истины. Они требуют иллюзий, без которых они не могут жить. ©Зигмунд Фрейд Стараясь отвлечься от мыслей о чрезмерном контрольщике рядом, я оглянулась. Уже совсем рассвело. Одетые золотом деревья шумели медленно опадающей листвой, приветствуя нас. Вдруг откуда-то слева взлетела стая чёрных птиц. Где-то вдали закричали дикие утки, всё отдаляясь и отдаляясь от родимых мест. Вдали завиднелось между кустов здание. Но, не доходя, еще зелёной, изгороди около него, мы свернули в сторону. Ступая тихо и осторожно, мы приблизились к насыпи. Там нас ждали. Переминая с ноги на ногу, топтался у обрыва Коршун; метала в землю кинжалы Рысь; Мышь медитировала; облокотившись о дерево, вдыхал свежесть утра Артур; сочинял стихи, записывая их в свой походный блокнот, Арамис. Позывные. Мне нравились их существование. Ты сразу будто переносился в совсем иной мир, недоступный другим людям. В общем, был в этом какой-то свой флёр. Позывной подбирался под твою отличительную черту, характер. Это было удобно – ты сразу понимал кто перед тобой, да и запомнить проще, чем запоминать Сергеев, Маш и прочих. А вообще это было сделано, чтобы в битве обратиться к конкретному человеку. А то пока уточнишь какой из людей с одинаковыми именами нужен, можно и огрести успеть. Так что позывные выбирали короткие, чтобы быстро и ёмко, а не, например, «Святозар Лучезарович, угроза справо!» Вот и мне выбрали позывной – Роза. Тип нежная, не подготовленная для таких суровых условий, но с острым языком, как с шипами, который, признаться, по жизни мне мешал, но я ничего не могла с ним поделать. Сначала говорю – потом думаю. При виде нас все четверо отложили свои дела. – Итак, - обратился к нам Лев. Это здание – бывший склад. В ближайшей местности наши агенты заметили нескольких вампиров. Единственное заброшенное здание это. Нам нужно его обойти, осмотреть, надеюсь, обрадоваться, что там никого нет и уйти со спокойной совестью каждый по своим делам. Ясно? Все кивнули. Арамис поднялся с земли и молча пошёл в разведку. Мы и раньше работали в таком составе, так что было удобно, что каждый знает свои обязанности. Мы остались ждать за холмом, оберегающим нас от возможных любопытных глаз из здания. Все присели на ещё теплый сухой золотой ковёр из листвы. Лишь я осталась стоять и, словно по зову ветра, тихими шагами зашагала к краю обрыва. Ветер резвился средь этой свободы. Обрыв был резкий, а там дальше, в овраге, простирался золотой лес. Боже... Как это было красиво... Ни одного зелёного, красного, оранжевого или другого цвета пёстрой осенней гаммы – лишь чисто золотой покрывал все деревья вокруг. Тёплый ветер мягко касался моих щёк и уносился вдаль играть с верхушками деревьев. Было пасмурно, но казалось, что лучики солнца прячутся здесь: в золотой листве деревьев, в изредка виднеющейся журчащей речке на склоне, в камнях, укрытых мягким лиственным одеялом. Арамис всё не возвращался. А я и не торопила его. Распустив из тугого хвоста волосы, я забылась в тепле и уюте, который дарили мне эти мгновения. Давно забытое чувство счастья медленно и нежно разливалось по моим венам, артериям – телу. Счастье... Такое тонкое и незримое, такое сильное и неуловимое, такое прекрасное и недолгосрочное. Ведь, выезжая каждый раз на задание никто не даст гарантии, что ты вернёшься назад. Это научило меня наслаждаться моментами. И вот сейчас растворяясь в ветре, который словно уносил меня в тишину и спокойствие золотого леса, согревая и давая надежду увидеть новый день. Краем глаза я заметила фигуру Льва, но не подала вид. Он стоял и молча наблюдал за раскрывающемся с обрыва пейзажем. Вдруг резкий порыв ветра подхватил мои волосы и отправил прямо в лицо Льву. Мы хмыкнули. Собрав волосы в хвост, я взглянула на парня. Он стоял и смотрел на меня. Просто два человека, стоявшие на склоне, и думающие каждый о своём. – Сегодня уже не успеем поспать перед институтом, – прервал молчание первым Лев. – Не в первой, – улыбнулась я. Я всё ещё удивлялась как порой мы можем с ним спокойно, без язвительности, поговорить, хоть разговором это трудно назвать. Но он выдернул меня из счастливых мыслей, и я попыталась вновь в них окунуться. Ветер всё также резвился в листве деревьев. Всё так же было пасмурно. Но тепло, которое пару секунд назад пронизывало это место, испарилось в осознавании настоящего: скоро мы отправимся в путь. И я, понуро опустив голову, наблюдала за всё тем же золотым лесом, но он уже не волновал так душу. Вернулся Арамис и доложил, что вокруг всё тихо. Все вмиг стали серьёзными. По одному мы начали уходить с нашего места, двигаясь к зданию. Я в последний раз обернулась на лес. Ветер рванул листву с деревьев и те, медленно кружась, стали лететь на землю словно слезы... Арамис шёл впереди, Лев замыкал цепочку. Мягко и тихо ступая, мы дошли до серо-коричневого мрачного здания. Арамис махнул рукой, указывая направление. Молча мы последовали за ним. Войдя в скрипящее, будто стонущее, здание, мы огляделись. Было темно и лишь дневной свет сквозь стеллажи и дыры в картоне на окнах слегка освещал это тёмное здание. 7 пар ног, тихо переступая, прошли в конец зала. Там был помост. Взойдя на него, Коршун пощёлкал несколькими выключателями и, из-за одного из них, появился свет. Сощурившись, привыкая к свету, мы оглядывали помещение: старый пыльный склад, три ряда высоких шестиметровых стеллажей. На каких-то еще стояли коробки. Мы, наверно, стояли в рубке, откуда руководили работой – отсюда всё помещение как на ладони. – Смотрите, там! – Мышка указала пальцем на поворот между стеллажей, откуда мы пришли. Неясная тень исчезла из виду, но то, что она там была, было неоспоримо. Но где одна тень, там может быть и другая. Все напряглись, а глаза Мышки засияли. Меня аж передернуло от такого взгляда. Первой в проход ринулась Рысь, за ней последовали остальные. Но, естественно, проход был уже пуст. Вдруг, свет погас. Я почувствовала как моё сердцебиение участилось. Не сговариваясь, все встали в круг-спина к спине. Мы готовы были отразить удар с любой стороны, откуда бы он не пришёл. Жуткая тишина настала на складе и лишь было слышно наше тихое прерывистое дыхание. Вдруг моей левой руки что-то коснулось. Я вздрогнула, но знакомое сжимание руки, непонятно почему, меня успокоило. Удивительно как этот человек мог меня раздражать, выносить мне мозг, специально издеваться надо мной и при этом действовать на меня успокаивающе. Казалось, что если он рядом, то ничего не случится – мы выживем и вновь увидим свет... Шипение послышалось слева от меня. Потом справа, сзади, спереди. Отовсюду было слышно жуткое шипение, иногда оно смешивалось с коварным смехом. В полутьме стали всё более отчётливо появляться фигуры, образовавшие круг вокруг нас. Шипение нарастало, смех становился всё громче и круг теней всё сжимался. Вдруг я услышала как Рысь яростно шепчет мне в ухо: – Когда Коршун крикнет "Давай", мы вступим в бой. Ты должна будешь добежать до смотровой площадки и включить свет. Мышь тебя прикроет. Передай Льву. Я в точности передала всё Льву. Он пожал один раз руку в знак того, что понял. Он вряд ли был согласен. Во-первых, свет ослепит не только противника, но и нас. Да, мы скорей привыкнем к свету, но всё равно это риск. Во-вторых, прикрывать меня – это работа Льва. Он вообще ни на шаг меня не отпускал от себя – боялся, что я снова нарвусь на неприятности, а ему перед бюро отвечать. Тут, правда, непонятно чего он больше не хотел: чтобы я пострадала или перед бюро отчитываться за меня. Но спорить сейчас было некогда. Сердце, казалось, почти перестало биться от ожидания. И тут, наконец-то, прозвучало "Давай!" Шипение переросло в яростный рык. Ребята бросились на врагов. Я готова была броситься к рубке, но мне преградили путь. Вот тень передо была повалена на пол Арамисом и я побежала. Выбор меня в качестве бегуна был не наилучшим, но и в битве я не могла сильно помочь. Казалось, что так быстро я еще не бегала никогда в жизни. И это было правдой. Но время, казалось, замерло. Я видела командный пункт, но он приближался слишком медленно. Вдруг в мою ногу кто-то вцепился и я рухнула на пол, подняв толстый слой пыли. Я резко, повернулась на спину, не желая вот так становится жертвой. Надо мной, оскалившись, стояла девушка. Рывок. Её зубы впились бы мне в шею, но мой клинок первый вонзился в её шею, но, когда она упала, я заметила, что в левом боку у неё тоже торчит кол. А также Слева от себя я увидела Мышку. Не медля больше ни секунды, я вскочила и ринулась вперёд. Когда я добежала до лестницы, я скорее не услышала, а почувствовала, что кто-то упал. На миг оглянувшись, я увидела вампира с колом в сердце – Мышка знала своё дело. Я взбежала по лестнице и включила свет. Кто-то вскрикнул. Открыть глаза было невозможно: белый свет ослеплял и приносил глазам необычайную боль. Не знаю сколько времени я простояла, открывая глаза и снова зажмуриваясь. Но вот, наконец-то, я смогла хоть что-то видеть. Я стала медленно спускаться вниз. Оказавшись у конца лестницы, я в который раз потерла глаза и взглянула вдаль, туда, где должен был быть бой. Но там было пусто... Вдруг меня схватили за рукав и потянули в сторону. Мышка затащила меня за стеллаж и вовремя: на проход выбежал вампир, быстро оглянулся и исчез из виду. Я обратила на Мышку непонимающий взгляд. Она быстро зашептала мне в ухо: – Они нашли вход под здание. За мной. Я уже стала нормально видеть и поспешила за девушкой. Пробежав вдоль стеллажа, мы уткнулись прямо в открытую дверь, откуда доносились крики, ругань, шипение, грохот... Мы ворвались в этот ад. Место, в которое мы попали, оказалось домом вампиров. Здесь были палатки, в которых жили семьи. Вампиры. Меня ужаснуло увиденное. Здесь были и взрослые и дети и... и.... и мы должны были их убить... Вдруг, отовсюду замелькали чёрные фигуры. Как тараканы, они заполоняли всё вокруг – другие бойцы. Лава криков, плача, топота, стука лезвий нахлынула на меня. Бедные существа пытались бежать, зная, что выхода нет. Мужчины сражались, защищая свои семьи, но охотников было очень много: они вдвоём, втроём нападали (иначе бы они не справились). Где-то вдалеке раскатистым басом слышалось "Вперёд, вперёд". И ты должен был повиноваться. Эти твари убивали людей, превращали в себе подобных – я должна была ненавидеть их, но сейчас не могла. Здесь был их дом, семьи. Это всё больше угнетало меня. Вокруг всё бурлило, лилась кровь, непрерывно слышались крики свирепства, боли, отчаяния, смерти. Казалось, что в глазах потемнело. Я не понимала, что я делаю... Вдруг из темноты на меня бросилась женщина. Оказалось, что я всё время забвения шла и почти наскочила на одну из многочисленных палаток. Из неё на меня выскочила с безумными глазами, седая, бледная женщина, опасно выставив клыки. Не медля ни секунды, на инстинкт, я воткнула кинжал ей в сердце. Длинные ногти вонзились мне в руки, пока огонёк жизни угасал в вампирше. Упав, она открыла вид на свой дом, где находились красноглазые мальчик и девочка лет одиннадцати – тринадцати. Они смотрели на меня, широко открыв глаза. Страх сочился от них. Не нужно было быть и псом, чтобы его почувствовать. Их мать мертва, их убьют в любом случае. Лучше это сделать это быстро.... Я шагнула в палатку. Очнулась я, когда Лев сильно и больно тряс меня за плечи. Я сидела над девочкой с множеством колотых ран в области сердца. В моих руках был кол. Слёзы текли по лицу и казалось, что я отхожу от какого-то сна – я не могла понять что происходит... Лев резким движением поднял меня на ноги и куда-то потащил. Опомнилась я уже когда мы были на поверхности. Но выйдя из здания, Лев не угомонился и потащил меня куда-то в сторону. Я не сопротивлялась. В душе и голове была пустота. Ребята провожали нас грустными взглядами. Хоть они не первый год охотники, но, видимо, такая бойня для них была в первой. И для меня тоже. Наконец, Лев остановился. Мы стояли у кустов, откуда нас не могли подслушать, но и не потеряли бы нас из виду. Я смотрела на золотую листву под ногами. Лев долго молчал, но всё таки заговорил: – Что произошло? – Я не знаю. – Ты была там! Как ты можешь не знать? – устало прошептал он. – Всё как в тумане. Я ничего не помню. К горлу подступил комок, к глазам – слезы. Я почувствовала себя ребёнком, которого отчитывают за разбитую вазу. Но я далеко не вазу разбила и не была по законодательству уже ребёнком. Лев не кричал, не поучал – он молчал и это было хуже всего. Я не могла ни о чём думать. В голове, казалось, роем кружили мысли, но я не могла зацепиться ни за одну из них. Наконец, Лев прервал молчание: – Ты не должна была этого делать. Это... – Я не знаю как это получилось. Я просто хотела, чтобы они умерли быстро и безболезненно, а потом очнулась, когда ты меня оттаскивал от.... Я захлебнулась в слезах. Так мы и стояли у кустов: я, пытающаяся справиться с всё налетающими волнами слёз, и Лев, который, наверно, не знал что в этой ситуации можно сделать. И мне, и ему было понятно одно: мой разум сгорел. Столько месяцев в напряжении из-за обычной жизни, жизни в бюро, скрывания последнего, тренировок и боёв. К тому же я ещё не отошла от той ночи, когда была на волосок от смерти. Я вернулась живой телом, но не разумом. И всё это: напряжение, боль, раздражение, гнев – вылилось на эту бедную девочку, когда нервы были на пределе. И теперь не осталось ничего. От слова совсем. От этих мыслей мне стало совсем плохо, и, уже больше не сумев держать слезы, я разревелась. – Это вы.... Вы можете ..... убивать...... и спокойно жить с этим.... Вы можете выполнить приказ, не раздумывая.... Сколько? Сколько вампиров ты сегодня убил?! – захлебываясь слезами, взъерошилась я, понимая, что напрасно, но... На удивление Лев молчал. Неужели всегда дающий отпор парень, здесь и сейчас не мог найти слов?! В другой момент я бы ликовала, но не сейчас. Я отвернулась к кустам и вытерла новые ручьи слез. Лев почти шёпотом сказал: – Ты не права... Наступило короткое молчание. – Каждый из нас переживает за совершенное. Взгляни на Рысь. Ну! Я повернула голову в сторону воительницы. Та, прислонившись к стене, сидела на корточках, запрокинув голову назад, и смотря в серое холодное небо. – Даже та, кто, казалось бы, одна из лучших, на её счету огромное количество смертей, но за каждую она переживает. Ты теперь представляешь ту боль, которую мы испытываем, выполняя свою работу. Мы могли бы прекратить делать то, что приносит нам боль, но здесь есть одно "но": либо ты, либо тебя. Мы можем их жалеть и убиваться над их смертью, но, если мы их не убьём, то они убьют нас, наших родных, незнакомых невинных людей. Нам приходится вершить судьбы: решать кому жить, кому умирать. Это нелегко, но это необходимо. Если ты не можешь.... Мой взгляд впился во Льва. Я боялась услышать то, что должно было следовать за этим....: –..... то тебе не место среди нас. И лучше тебе сходить на пару приёмов к психиатру. Сказать, что я была поражена услышанным, ничего не сказать. Он был готов вот так просто меня выкинуть, да и ещё к мозгоправу запихнуть! Я хотела огрызнуться, сказать ему что-то обидное, хотя и понимала очень глубоко внутри, что он прав. Я собрала остаток своих сил, чтобы достойно ответить ему, но нас прервал вопль, идущий от здания. Одновременно мы повернули головы. Рысь стояла на коленях возле кого-то. Она не рыдала – она выла по кому-то погибшему в бою. Её окружили другие бойцы, среди которых я разглядела наших: Коршун, Артур, Арамис... Не хватало только... О нет! Будто одновременно осознав произошедшее, две пары удивленных, пораженных, не готовых в это поверить глаз, встретились. Не сговариваясь, мы ринулись к толпе. Рысь рыдала над телом Мышки. Голова девушки была смята сзади – видимо, вампир её швырнул в стену... Лицо девушки было спокойно, как будто она лишь на секунду закрыла глаза. Тонкие губы, казалось чуть-чуть расплылись в улыбке – оскале. Мягкие шелковистые темные волосы окутывали худое лицо девушки. Не верилось, что она мертва.... Казалось, что вот сейчас, в эту минуту, она вскочит и засмеется над нами, что мы так легко поверили, что её можно убить, что её можно победить, что она может быть повержена.... Все стояли молча, только крики Рыси были слышны в приближающемся полудне ужасного дня.... После того, как мы заботливо уложили Мышку в прибывшую забрать её автомобиль, мы молча пошли сквозь лес к трассе, где нас ждали две машины, чтобы по дневным улицам осеннего города отвезти нас подальше отсюда, где сегодня утром каждый из нас оставил частицу себя.