Во власти страха

В Конохе стояла удушливая жара, грозившая нанести значительный урон будущему урожаю. Хотя в деревне шиноби земледельцев было немного и в основном они обеспечивали продуктами только свои семьи, копаясь в огородах скорее ради забавы, чем прибыли, тем не менее тема засухи была самой обсуждаемой темой выходных. Такая же жара обещала остаться в Конохе и на последующие две недели, только это уже никого не волновало - появилась тема посерьезнее. Растущую и развивающуюся Коноху было сложно не заметить на карте страны, особенно после того, как дайме официально признал их союз и почти все свои заказы поручал новой деревне. Конохе уже в обозримом будущем должен был исполниться целый год, что для лидеров и их кланов значило очень многое. Сейчас они с уверенностью могли сказать, что год назад и помыслить не могли о союзе, а теперь вполне мирно живут друг с другом. Конечно, ещё рано говорить о каких-то теплых отношениях между кланами, но те успехи, которых они достигли, сложно было не заметить. Первыми, кто заметил эти успехи за пределами Конохи, были люди клана Нара, жившего неподалеку от старого поселения Учих. Такое соседство казалось странным, но объяснялось довольно легко - Нара, обладая незаурядным умом, вели дела и с Сенджу, и с Учихами, но никогда не ввязывались в их конфликт. Более того, понимая всю опасность связи с такими кланами, они старались не перехватывать их задания. Так продолжалось бы долго, если бы феодалы не стали поручать разным кланам задания, при выполнении которых представителям одного клана приходилось уничтожать представителей другого. Нара среди первых заметили нехитрое стравливание шиноби друг против друга ради развлечения заевшихся богачей, а потому первыми сделали уклон не столько на выполнение миссий, сколько на животноводство и земледелие, принимаясь только за те миссии, выполнение которых не рассорит их с соседями. Такой подход не только позволил им обосноваться недалеко от Учих, сохраняя хорошие отношения с Сенджу, но и найти союзников, которые разделяли бы их убеждения. Кланы Яманака и Акимичи, заметив как впечатляюще Нара сохраняют своеобразный нейтралитет среди более сильных кланов, выразили желание заключить союз, который позволил бы им вести подобную политику. Союз между тремя мелкими кланами и правда принес свои плоды, хотя и вызывал смех и недоумение у всех соседей. Кланы не делили территорию, но жили так близко друг к другу, что это было и ненужно. Никто не воспринял это объединение всерьез, так как даже втроем они не представляли серьезной угрозы для крупных игроков. В таком союзе они прожили почти полвека, когда политическая карта поменялась, и на ней появилась новая сила в виде Конохи. - Не удивительно, что Нара первыми одобрили нашу идею. Они в свое время уже заключили подобный союз, - сказал Мадара, глядя на полученное от Шиказу Нара, лидера клана, письмо о намерении вступить в Коноху. - Да, но они не воевали друг с другом тысячу лет, так что им явно было проще принять такое решение, - возразил Тобирама, пытаясь найти подвох в выверенных выражениях Шиказу. - Да какая разница! Наша деревня находит признание, есть кланы, которые заявили о намерении присоединиться. Это же второй этап нашей детской мечты, которая наконец-то исполняется! - почти кричал Хаширама, не зная куда себя деть от радости. Он и не подозревал, что Учиха и Нара так ладят, а потому был искренне счастлив, когда Мадара показал им письмо. Тобирама его радости не разделял. Хотя с Нара Сенджу всегда сохраняли дружеские отношения, написать этот Шиказу решил почему-то именно Мадаре. В случае присоединения могло сложиться так, что у Учих будет бóльшая поддержка, чем у Сенджу на общеклановх собраниях, чего допускать Тобирама не торопился. Он понимал, что зря так опасался этого союза, почти год мира между ними и вполне миролюбивые отношения между людьми тому доказательство, но уступать на политической арене Тобирама был не намерен, даже несмотря на свои вполне приятельские отношения с Изуной. К Мадаре доверия не было. Однако из друзей Сенджу никто не спешил присоединяться, вероятно, выжидая, когда старые враги всё-таки прольют кровь. Ответ Шиказу был написан незамедлительно, впереди ждали две долгие недели жары и ожидания приезда представителей Нара, Яманака и Акимичи в Коноху. Тобирама расслабился, понимая, что у него есть время и подготовить темы для разговоров, и найти подходящие формулировки, и удержать Хашираму от поспешных действий и празднований. Вот только ожидания в этот раз не оправдались. Через два дня у новых ворот Конохи, сооруженных лично Хаширамой, стояли гонцы от клана Хьюга. Четыре представителя клана принесли письмо, в котором глава клана Хьюга изъявлял желание лично приехать в Коноху со своей семьей, чтобы посмотреть на жизнь в деревне и, возможно, тоже присоединиться к союзу. - Мы не можем принять его через три дня, это безумие. У нас просто ничего не готово, - возмущённо проговорил Тобирама, увидев как брат уже принялся писать ответное письмо. - Я согласен с Тобирамой. Хьюги - это не Нара. Никто с ними не ладил. К ним нужно подготовиться заранее, - проговорил Мадара, удивив Тобираму тем, что поддержал его. Младший Сенджу не стремился скрывать своей неприязни к Мадаре, и это было вполне взаимно, а потому такая устная поддержка была удивительна. Хашираму она тоже выбила из колеи, поэтому ему пришлось отвлечься от написания письма. - И что вы предлагаете? Сказать "нет"? Отказаться сейчас, когда наконец-то все наши труды начинают окупаться? - Хаширама хоть и был рад их единодушию, уступать не хотел. - Хьюгам нужен особый прием, они чокнутые и помешанные на своих глазах и крови, - продолжил Мадара. - Учихи тоже помешаны на своих глазах, - парировал Хаширама. - Да, но мы хотя бы не считаем людьми второго сорта всех тех, у кого таких глаз нет и кто не является Учихой по рождению, - возмутился Мадара, взглядом намекая другу, что тот рискует перейти черту, но Хаширама будто бы не замечал этих намеков. К счастью, их примечал его младший брат. - Хаширама, мы тоже не ладим с Хьюга. Это нужно учитывать, - сказал Тобирама, стараясь вернуть разговор в нужное русло. - При моем правлении не было открытых противостояний, только на миссиях пересекались, - уже начинал злиться Хаширама. - Зато сколько их крови пролил отец. На это Хашираме было ответить нечего. Буцума Сенджу и правда отчаянно воевал с Хьюга, однажды нанеся ранение их главе, отчего последний умер. Хашираме предстояло встретить сына человека, которого когда-то убил его отец. Он и сам понимал, что тут не будет всё так просто, как было с Мадарой, или могло бы быть с Нара и их союзниками, нагрянь они сейчас, но отступать Хаширама не спешил. Уже было ясно, что этот разговор затянется, но он был решительно настроен принять Хьюга в деревне и убедить их присоединиться, даже если это будет всего через три дня. Все трое разошлись только вечером, Хашираме потребовалось несколько часов, чтобы убедить в необходимости принять Хьюга, а потом ещё и составить правильный ответ на письмо, который устроил бы всех. Следующие три дня шла активная подготовка к мероприятию, а готовить и правда пришлось многое. Хаширама не осознавал весь масштаб проблемы, когда настаивал, потому что на практике им оказалось банально негде принять делегацию, поэтому пришлось в срочном порядке возводит новое здание и подготавливать его для приема. Вся основная подготовка легла на плечи Тобирамы, а потому к работе и подтянулись Мика и Изуна, давая советы и помогая, чем могут. Мика приход Хьюга в Коноху восприняла с энтузиазмом, который подбешивал Мадару, но он терпеливо молчал. Мика не могла понять причину его угрюмости и недовольства, но старалась не выражать свою радость по поводу подготовки при муже. Мадара давно понял, что Мика была наверное одной из немногих в их деревне, кто воспринимал союз с такой же радостью, которая сравнима разве что с эмоциями Хаширамы или самого Мадары относительного этого вопроса. Будто она тоже многие годы лелеяла эту идею о мире. Может, это было и правда так, Мадара не желал спрашивать, хотя и хотел знать ответ. Конечно, Изуна знал ответ. Наверняка знал, Мадара был уверен, но самому расспрашивать не хотелось, а брат как назло не поднимал эой темы в разговорах. Иногда Изуна, забываясь, называл к Мику старшей сестрой, и Мадара был рад таким переменам. Он на удивление даже не испытывал зависти, что они стали так близки. Изуна заслуживал внимания и поддержки после всего того, что произошло, а Мика могла дать ему это. Его младшему брату нужно было живое общение, и если он выбрал Тобираму, то пускай - Мадара примет это решение. И если для мира нужно перебороть себя и принять Хьюга в Коноху, пусть будет так. Главное - повторять себе это почаще. Наконец настал день, когда Хьюга должны были явиться в Коноху. Мадара одевался в специально подготовленную Микой одежду, когда его разъярённая жена ворвалась к ним к комнату, застав его врасплох. Мадара, не понимая причины ее гнева, очевидно направленного конкретно на него, так и замер в одних хакама посреди комнаты, ожидая бури. Наверное, впервые он позволил ей застать себя врасплох. - Что с тобой не так? - гневно прошипела Мика, подойдя к нему неприлично близко. Он с уверенностью мог сказать, что чувствует ее дыхание. - Ты мне скажи. - А что не так со мной? - спросила она, окончательно сбивая Мадару с толку. - Что? Объясни, что не так опять, в конце концов, - начинал злиться Учиха. - Ты стыдишься меня или что? - Что? С чего ты вообще это взяла? - Мадара не скрывал удивления. Ему впервые казалось, что между ними всё наладилось. Всё это время он не позволял себе ничего лишнего, впервые ведя себя как образцовый муж и отец. После того, как она нашла подход к Изуми, что было дано далеко не каждому, он решил наконец присмотреться к ней повнимательнее. Конечно, большую роль сыграло и то, что Мика, как оказалось, знала многие вещи, которые, как он думал, он идеально от нее скрывал, а значит девочка была не так проста. - Почему я не знаю, что приглашена на встречу с Хьюгами? Что ты собирался сказать? Что я болею или что? Глава явится со своей семьей, поэтому все тоже идут семьями, но ты даже не удосужился сказать, что это относится не только к Хашираме, но и к тебе. - Тобирама тоже придёт один. - Он не женат! - едва ли не выкрикнула Мика, а после выдохнула. После всплеска гнева, на нее навалилась апатия. Она мысленно снова и снова возвращалась к тому, что Мадаре на нее плевать, чтобы она не делала. Все ее попытки выстроить с ним хотя бы какое-то подобие доверительных отношений не приводят абсолютно ни к чему. - Ладно, я всё поняла. Хорошего вечера, - Мика уже развернулась к выходу, когда Мадара позвал ее. - Ты хочешь пойти? - он вдруг почувствовал, что если сейчас не сделает первый шаг, то потеряет ее доверие окончательно, а она явно после всего, что он делал за ее спиной, не особо ему доверяла. Интуиция просто кричала Мадаре, что сейчас нужно уступить, и он, привыкший слушать свой внутренний голос, уступил. - Конечно, хочу, Мадара. Я организовывала это три дня, столько времени и сил затрачено. Я так рада, что есть те, кто хочет ещё к нам присоединиться, и они настроены так решительно, что примчались лично. Я... Я хочу быть частью всего этого, но ты будто специально отодвигаешь меня. - Я... Я не думал, что тебе будет это интересно. Если хочешь, ты можешь пойти, - тихо проговорил Мадара. - Я уже не успею одеться к сроку, а выглядеть неподобающе не хочется. Ты и так меня стыдишься. - Я не стыжусь. - Стыдишься, я знаю, - почти прошептала Мика, но Мадара всё равно услышал и вздрогнул от этого шепота. Она больше не казалась ему разъяренной, гордой и сильной. Сейчас она вызывала скорее жалость, и Мадара вдруг понял, что весь этот задор в ней он убил собственноручно. Так она не расстраивалась даже тогда, когда узнала, что клан подозревает ее в романе с Тобирамой. Мадаре было не понять, что для Мики мнение клана и его собственное мнение имели абсолютно разную ценность. Но он точно уже не мог поступить с ней так. Не после всего того, что она сделала для его семьи. - Одевайся и приходи. Я скажу, что ты опаздываешь по моей вине. Ты можешь одеться так, как считаешь нужным. Я не буду стыдиться тебя при любом раскладе. Выкинь эту мысль из головы. Мика наконец-то подняла на него взгляд, и Мадара увидел слёзы, которые вот-вот должны были пролиться. Он ещё никогда не видел ее плачущей, а потому очень растерялся. Она просто не могла плакать. Не эта девушка. Мадара за два шага сократил расстояние между ними, снова оказавшись к ней слишком близко, взял ее за руки и, чуть наклонившись, сказал: - Не плачь. Не теряй время, тебе нужно собраться. Хорошо? - Хорошо, - тихо ответила Мика и вышла из комнаты. Мадара тяжело вздохнул. Он быстро оделся и направился к месту встречи. В Конохе начинался вечер. Из-за жары было принято решение позвать Хьюга именно на ужин, чтобы не терпеть дневную духоту. Всю дорогу Мика не выходила у него из головы. Как она узнала, что он ее стыдится? Он ведь никому этого не рассказывал. Ему и самому было противно от этого чувства, но он не мог с ним ничего поделать. Он невольно сравнивал жён других глав и находил отличия, которые ему не нравились. Он помнил какие они - гордые, спокойные, нарядные, манерные. Химе. Его жена не была химе, она была лишена чопорности и грации, и, наверное, ему это даже больше нравилось, ведь вряд ли он смог бы долго терпеть рядом с собой манерную куклу. Ни мать, ни няня никогда такими не были. Но брать Мику на мероприятия такого уровня он не мог. Особенно туда, где была Мито. Мито выглядела изящно всегда - и дома, и на торжествах. Она была воплощением грации и хороших манер, истинной Химе клана Узумаки, которую учили этикету с рождения. Она ходила всегда с ровной спиной, когда Мика позволяла себе немного сутулиться, не перебивала мужчин, когда Мика это делала с завидной регулярностью, и уж тем более не снимала обувь посреди центральной улицы и не шла домой босиком, потому что натерли новые сандалии, как это сделала Мика на прошлой неделе, когда он на свою беду решил выйти с ней на рынок и помочь донести сумки. Народ ничего не говорил о манерах Мики, потому Мадару этот вопрос не так уж и волновал, но пустить ее на мероприятие, где будут такие как Мито и Хьюга, имеющие ещё более строгие правила, чем Узумаки, ему казалось недопустимым. Но он уже сделал это. Он понимал, что все нарушения этикета Микой - простые глупости, не имеющие для него никакого значения. Женщины шиноби не были обязаны придерживаться этих условностей, а Мика официально была шиноби, хоть и не участвующим в битвах. Но не химе. В это ситуации Мадара ловил себя на мысли, что было слишком много "но". Хироши Хьюга приехал в Коноху не только с охраной, но и с семьёй, как и обещал - со своей женой Хаяме, братом-близнецом Хизоши и двумя племянниками-погодками. Мадара прикинул, что они примерно ровесники Изуми. Хироши Хьюга славился своей строгостью и педантичность, и это проявлялось во всем. Его внешний вид несмотря на долгую дорогу был безупречен, как и у всех остальных членов клана. Традиционным цветом одежды Хьюга был белый, что означало их чистоту и непорочность. Мадару бесил смысл, который они вкладывали во всё, возвышая себя, и обычно он старался не обращать внимание на такие детали, но сейчас увидев их в белом, он вдруг подумал, как аккуратно они шли по такой жаре, сохранив одежду от пота и дорожной грязи. Не говоря уже о том, как сложно с такого белого отстирывать кровь. Он всё больше убеждался в том, что они чокнутые. Хаяме Хьюга была настоящей красавицей - аккуратные черты лица, точеная фигура, облаченная в сложное кимоно, длинные темные волосы собраны в сложную прическу. Как он и ожидал, она была куда бóльшей химе, чем та же Мито. В каждом ее движении угадывалась неподдельная грация, говорившая о многолетних занятиях танцами. Ее наряд выглядел не таким роскошным, как наряд Мито, но был более изящным. Цветочные узоры тонкой серебряной нитью украшали рукава и подол. Это был тот самый случай, когда не одежда красила человека, а человек одежду. Мадара был уверен, что эта женщина будет выглядеть превосходно даже в старом тряпье. Жена Хаширамы выглядела также поразительно. Она распустила свои алые волосы, собрав лишь два небольших пучка, убирающих пряди от лица, надела бежево-красное кимоно из дорогой ткани, которое подчёркивало ее уже всем заметный живот. На воротнике, подоле и рукавах были вышиты морские узоры, превращавшиеся в завитушки. Весь ее внешний вид просто кричал о принадлежности к семье Узумаки, она продолжала гордо носить символ своего клана на спине, и Хаширама отчего-то не противился этому, давая ей полную свободу выбора в плане одежды. Мадара вдруг подумал, что Хаширама вообще никогда ни в чем не ограничивал свою жену, не делал ей замечаний, даже когда она или её наряды переходили границы приличия, а в обычные дни это случалось довольно часто и было куда страшнее решения Мики пройтись по до дома босиком, например. Удивительно, как слепила друга его собственная любовь, раз он не замечал дерзости своей избранницы и ее измен. Беременность была Мито к лицу и совсем ее не портила, а потому Мадара не уставал признавать, что Хашираме выпала действительно красивая женщина, хотя и не самая умная. Он надеялся, что Мика не займётся самобичеванием после вечера в компании таких шикарных женщин, ему бы совсем не хотелось, чтобы она хоть как-то сомневалась в себе. С Мито он окончательно прекратил общение с того момента, как узнал, что она беременна. Ему было тяжело признавать, но его жена и в отношении Мито оказалась права - эта женщина хоть и не была самой умной, но хитрости у нее не отнять. Она сама настигла Мадару, когда поняла, что он охладел к ней. Он не придумал ничего лучше, кроме как сказать, что всё кончено, потому что он наконец-то осознал, что женат. Эта фраза сделала Мику врагом в глазах Мито, но Мадаре было всё равно. Теперь это не было его проблемой. Он лишь пытался судорожно вспомнить, не разболтал ли чего лишнего за время их общения. - Мы ждём вашу семью, Мадара-сама? - обратилась к нему Хаяме. - Моя жена немного опоздает, мы можем начинать без неё, - ответил Мадара, направляясь к накрытому столу. Он внимательно наблюдал за Сенджу и Учиха, которые сегодня отвечали за стол и охрану, и не переставал поражаться, как слажено они работают. Нужно было признать, что Тобирама хорошо их натренировал. - Какое неуважение опаздывать на подобные встречи, - жестко заметил Хироши, чем вызвал ехидную усмешку у Мито. - Её отвлекли непредвиденные обстоятельства. Как только Мика закончит, она подойдет. - Что ж, тогда можем начинать! - широко улыбаясь, проговорил Хаширама и пригласил всех к круглому уже накрытому столу. Когда все сели, Мадара заметил, что рядом с ним осталось ещё два места. Он только сейчас подумал о том, что, наверное, нужно было взять ещё и Изуми, раз глава Хьюга приехал с племянниками, но это был совсем не вариант. Маленькая мартышка опозорила бы его в момент. Она была внебрачным ребенком, а потому официально многие не считали ее наследницей, ожидая, что Мадара женится, и родится первенец, в идеале мальчик, который и станет будущим главой. Изуми обучали этикету, но не ругали, когда она что-то не усваивала. Разрешали носиться по всей территории клана, громко кричать, снисходительно относились к тому, что она перебивала взрослых, не обращали внимания, если она придёт домой в грязной одежде. Даже Мика не журила ее, а просто стирала, считая, что ребенок должен развлекаться и познавать мир, а не думать о шмотье и этикете. Как не странно, Мадара был с ней в этом согласен, но именно на таких мероприятиях очень сильно об этом жалел. Разговор шел вяло. Говорил, в основном, Хаширама и про Коноху. Хьюга будто не были настроены на дискуссию, отвечал только Хироши и то скупо. Мадара сидел рядом с Хаширамой, с другой стороны от которого сидела Мито. Она никогда не следила за речью мужа, воспитанная по канонам, где перечить мужу на людях нельзя, да и дома нежелательно, поэтому ответственная миссия следить за речью Хаширамы и если что отдавливать ему ноги пала на Мадару, ведь Тобираму посадили рядом с Мито - он не мог сидеть рядом с братом, если за столом была его невестка, а другую сторону от Хаширамы логично занял Мадара, как основатель. Минут через двадцать от начала вечера Мадара услышал, как кто-то вошел к комнату и по характерным шагам он понял, что это его жена. Он сидел боком ко входу, но всё равно не повернул головы, а просто закрыл глаза. Ему нужно было досчитать до пяти, выдохнуть и только потом окончательно принять тот факт, что Мика сегодня будет здесь. - Прошу прощения, - ровным тоном проговорила она, - собрать нашу малышку куда-либо - это целая проблема. Она не понимает, зачем ей, будущей куноичи, ходить в такой неудобной одежде. Мадара открыл глаза и резко повернул голову, но похоже никто не заметил, чем он занимался - всё внимание было устремлено на Мику. Его жена едва ли не впервые была накрашена. Он пытался вспомнить, была ли на ее лице косметика в день свадьбы, но не смог. Сейчас на ней было значительно меньше косметики, чем на Мито или Хаяме, но подведенные глаза и подкрашенные губы будто делали ее какой-то другой. Длинные волосы, чаще всего собранные в низкий хвост, были распущены, а передние пряди были собраны в маленький пучок и аккуратно заколоты на затылке. Заколкой его матери. Эту заколку он бы узнал из тысячи, потому что помнил, как будучи ребенком, сопровождал отца в столицу для заказа столь ценной вещи, выполненной в стиле клана Учиха. Это было единственное воспоминание Мадары из раннего детства, потому он не мог перепутать. Он был уверен, что заколку бережно хранил Изуна как воспоминание о матери. Неужели младший брат отдал ее Мике? Мадара мысленно пометил себе, что это нужно обязательно выяснить. На Мике было надето прекрасное кимоно глубокого синего цвета. Цвета клана Учиха. Оно уступало нарядам Мито и Хаяме, но всё равно выигрышно смотрелось на Мике, кимоно которой почти полностью повторяло традиционное женское кимоно клана Учиха, только более праздничное, что выражалось в многослойности и комбинации разных оттенков синего. На ткани не было узоров и вышивки, но талию изящно подчеркивал идеально белый пояс. Мадара удивился, как Мике шёл цвет его клана и какой удивительный оттенок голубого вдруг приняли ее глаза, гармонируя с цветом платья. Он вообще удивился, что у нее есть традиционная одежда Учиха. Обычно она носила что-то черное или красное, реже зеленое, потому что это был цвет Сенджу. Ее повседневная одежда максимально не отражала ее принадлежности ни к одному из кланов, и Мадара думал, что так она демонстрирует, что клану Сенджу она уже не принадлежит, а в клане Учиха она до сих пор не стала своей (уже позже от Хаширамы он узнает, что Мика всегда так одевалась, потому что именно в этой одежде ей было удобнее, а на условности, вроде традиционной клановой одежды, ей всегда было плевать). Рассмотрев Мику, Мадара только заметил свою дочь, стоящую рядом с ней. Малышку Изуми было не узнать - на ней также было традиционное синее кимоно с маленькими вышитыми веточками сакуры на рукавах, а ее длинные черные волосы были собраны в сложную прическу, дополненную лентами и гребнем с такой же веточкой сакуры. Мадара не мог себе представить, что они могут выглядеть так. - Всё в порядке, - проговорила Хаяме и улыбнулась Мике, - я представляю как сложно собрать детей, особенно озорных. Мои племянники сейчас притихли, потому что местность незнакомая, но так они поднимают много шума. - Не представляю, как сложно воспитывать двоих мальчиков, - проговорила Мика, присаживаясь рядом с Мадарой и помогая Изуми забраться на слишком высокий для нее стул. - У них много воспитателей, которые помогают мне справляться. - Это прекрасно. Мика держала спину ровно, вела себя за столом, соблюдая все правила этикета, сдержано улыбалась и разговаривала с Хаяме о детях, модных тенденциях, быте и обычаях, принятых в кланах. В какой-то момент их разговор так затянул всех, что по сути все просто слушали Мику и Хаяме, что Мадару просто поразило. Он ещё не был на официальных визитах, где женщины захватывали главную тему разговора, но слушать, чем привычные ритуалы в кланах Сенджу, Учиха и Хьюга отличаются друг от друга было на удивление увлекательно. Но ещё удивительнее была притихшая Изуми, которая очень старалась есть придерживаясь тех правил этикета, которые, Мадара до этого момента был уверен, она никогда не знала. - Хизоши-сан, - вдруг обратилась Мика к брату главы Хьюга, - наши дети уже поели, а потому, с Вашего позволения, я бы предложила им пойти и поиграть вместе с Изуми во дворе. Полагаю, им будет не очень интересно слушать взрослые разговоры. - Конечно, - кивнул Хизоши. Я попрошу нашего шиноби пойти с ними. - Хорошо, - сказала Мика и подозвала какую-то девушку из клана Сенджу. Только когда она подошла поближе, Мадара понял, что это младшая сестра Мики. Он давно не видел ее, но за эти несколько месяцев она особо не изменилась, разве что немного похудела. Джун увела детей и Мадара заметил, как повеселела Изуми, увидев Джун. Похоже, его дочь водила дружбу не только с Тобирамой и Микой, но и с младшей сестрой последней, но этим его было уже не удивить. Разговор наконец-то перешел в более рабочее русло. - Вы выбрали очень красивое место для деревни, - начала Хаяме, наиболее дружелюбно настроенная к сидящим за столом. В клане Хьюга место женщины определялось очень четко, а потому от нее не требовалось большего, чем поддерживать непринужденную беседу, с чем она справлялась просто прекрасно. - Мадара и Хаширама выбрали это место ещё в детстве. Тогда было сложно поверить, что этой безумной мечте суждено сбыться, но вот мы здесь, - улыбнулась Мика, грациозно взяв палочками суши. Мадара ещё никогда не ел с ней суши, так как праздников они не устраивали, но подозревал, что такая грация должна была проявляться и при их регулярных совместных приёмах пищи. Он не понимал, почему стыдился этого чувства, но этим вечером он не мог оторвать глаз от собственной жены, не подозревая, что она может быть такой... девушкой. Мика никогда не ассоциировалась у него с хранительницей очага. Она скорее была "своей девчонкой", с которой можно было вечером после тяжелого рабочего дня распить саке и поговорить о работе. Она слишком громко смеялась, часто забывая прикрывать рот рукавом, как того требовали приличия. Раз уж на то пошло, в ее повседневных нарядах никогда не было широких рукавов. "Конечно, она медик. Они бы сильно мешали. Медициной она сейчас не занимается, но привычки так просто не искоренить. Да и неудобные эти рукава, самого же раздражают", - мысленно одёрнул себя Мадара, сознав, что вновь потерял нить разговора, а ведь скоро по всем канонам обсуждение должно было перейти к главному. Её легкий смех соответствовал канонам, но ему, слышавшему её настоящий смех, он теперь казался наигранным, хотя и не отличался от смеха Хаяме или той же Мито, что смеялась с ним только так - вежливо и утонченно. - Значит, заказов на миссии у вас значительно поубавилось? - спросила Мика, вырвав Мадару из своих мыслей. - Конечно. Но причина, по которой мы задумались над сотрудничеством с Конохой вовсе не в этом, - ответил Хироши, наконец обратив внимание Мадары на то, что его жена может вести разговоры с главами других кланов на равных. - Интересно. В чём же тогда причина? Если не секрет, - продолжила Мика, всем своим видом показывая заинтересованность. Мадара видел ее по-настоящему заинтересованной, когда она слушала рассказы Изуны или Изуми, или иногда даже когда он сам рассказывал, как прошёл его день. Он без труда смог понять, что Мике этот спектакль в тягость, она устала, возможно даже из-за той размолвки, что вышла у них перед выходом, но стойко держалась, играя роль радушной хозяйки. Будто принимала гостей в своем доме, что по сути и происходило. И хотя Мадара видел её игру, никто, а особенно Хьюги, не замечали ничего подозрительного, расслабляясь и искренне радуясь такой внимательной слушательнице. - Глупо отрицать, Коноха - результат союза двух сильнейших кланов. Мы проиграем, если пойдем против вас. А рано или поздно мы пересечемся на какой-нибудь миссии. Что будет тогда? Не только вы устали воевать, мы тоже. Мы знаем, что Нара серьезно задумались о вступлении в Коноху, а значит скоро вы станете ещё сильнее. Глупо не сделать первый шаг навстречу, надеясь, что мы сможем позабыть разногласия и жить в мире, - проговорил Хироши, и Мадаре показалось, что Хьюга сам не ожидал от себя такой откровенности. - Позабыть разногласия и жить в мире. Именно эта идея лежит в основе нашей деревни. Я думаю, у нас всё получится, - тепло улыбнулась Мика, будто дав этой фразе слово Хашираме, который как по команде воодушевленно стал вещать о том, какие шаги они могли бы предпринять для присоединения к деревне. Разговор наконец-то перешел в сугубо деловое русло, и женщины поспешили удалиться из-за стола, оставляя мужчин для дальнейших дискуссий. Беременная Мито, слишком уставшая под вечер, сразу села на лавочку, смотря на играющих детей Хьюга и Изуми, удивительнейшим образом нашедшим общий язык. Она тяжело дышала, гладя заметно округлившийся живот. Её первая беременность по какой-то причине давалась ей слишком тяжело. Живот ей казался слишком большим для шести месяцев, а утомляемость слишком повышенной, хотя Узумаки всегда славились своей выносливостью. Она была раздражена своим положением и сложившейся ситуацией. Ей очень хотелось лечь и уснуть, но как жена Хаширамы она не могла так поступить, поэтому ей приходилось терпеть. Будто чувствуя негативный настрой Мито, Хаяме и Мика не спешили к ней присоединиться, а потому стояли чуть в стороне от нее, наблюдая за детьми и Джун, играющей с ними в догонялки, будто сама была совсем ребенком. Мика всегда поражалась ее способности оставаться ребенком даже в такое нелегкое время, в которое им выпало жить. Джун не была из тех девчонок, что умилялись каждому встреченному ребенку, но с удовольствием ввязывалась во все игры, которые они придумывали и звали ее поиграть, совсем не воспринимая взрослой. Изуми тоже быстро покорилась обаянию Джун, найдя с ней общий язык ещё быстрее, чем с Микой. - Вы такая смелая, Мика-сан, просто удивительно, - проговорила Хаяме, пристально рассматривая малышку Изуми. - В каком смысле? - Вы приняли Изуми. Это удивительно. - Насколько я знаю, Хизоши-сан вдовец, и Вы также воспитываете его детей, заменяя им мать. - Да, но это мои племянники, а не внебрачные дети моего мужа. Разница очень велика. - Для меня нет. Чужих детей не бывает. - Вы очень добры, Мика-сан, - тепло улыбнулась Хаяме, похоже искренне превознося поступок Мики. Для Хьюги, жившей строго по канонам, установленных кланом, любое отхождение от принятой нормы казалось подвигом. А принять бастарда для жены главы клана, а не просто рядового шиноби, и вовсе казалось чем-то из ряда вон выходящим. - Я очень люблю детей, и они отвечают мне взаимностью, - пошутила Мика, стараясь уйти от этой щекотливой темы. - Вы планируете с Мадарой своих детей? - Да, но... не сейчас. Сейчас нам хватает Изуми и Конохи. Это тоже ребенок, которого нужно растить, - сказала Мика, снова бросив взгляд на малышку. Конечно, она бы хотела иметь своих детей. Конечно, она не рассматривает в отцы своих детей никого, кроме собственного мужа. Она точно выше всяких измен и подобной лжи. Но как самой себе признаться, что, возможно, эта мечта уж совсем несбыточна? Не может же она сказать сейчас Хаяме, что Мадара за всё время их брака до сих пор даже во сне контролирует себя и сохраняет между ними приличное расстояние. Слишком приличное для мужа и жены. Он старается вообще лишний раз ее не касаться. Даже ранения старается не получать, чтобы она не полезла их обрабатывать - до такой степени она противна собственному мужу. Кому о таком можно рассказать? Кому излить душу? Мика не раз думала, что может так случиться - Изуми будет их единственным ребенком. Она искренне привязалась к девочке и желала ей счастья. Она и правда считала ее своей, кто бы что бы не говорил. Но мысли о материнстве никуда не делись. Она безжалостно давила в себе зависть по отношению к Мито и ее положению, стараясь не думать о том, что там может быть ребенок ее мужа. Она хотела стать матерью - не сейчас, когда-нибудь - но, похоже, ей никогда не светило познать радости материнства. Вдруг Мика услышала детский вскрик, заставивший ее выйти из своих мыслей и обратить внимание на детей. Краем глаза она заметила взволнованную Хаяме, но не обратила на это внимание. В Мике сработал материнский инстинкт, разбуженный в ней ещё много лет назад появлением в ее семье ныне покойного младшего брата, подпитываемый уже взрослой младшей сестрой, а теперь и Изуной, и малышкой Изуми. Она увидела, как ее малышка упала прямо перед Мито, которая склонилась над ней настолько, насколько ей позволял живот и что-то говорила. По выражению лица Узумаки и напуганному взгляду Изуми Мика быстра поняла, что ничего хорошего Мито сейчас не скажет. Вдруг на глазах маленькой Учихи появились слёзы, которые быстро потекли по ее щекам, и девочка, захлёбываясь в своей начинающейся истерике, резко вскочила на ноги и побежала в сторону Мики, протяжно и громко закричав: - Маааа-мааа! На крик сбежались мужчины, мгновенно и удивительно синхронно оказавшись рядом, словно готовились к этому моменту всю жизнь. Тобирама и Мадара уже просчитывали худшие варианты, прикидывая, что произошло с маленькими Хьюгами и как какую ситуацию можно уладить. Хаширама, обычно не склонный к пессимистичным мыслям, сейчас серьёзно испугался за столь успешно идущие переговоры, готовый карать любых нарушителей и лечить всех пострадавших, а потому всем своим видом изучал серьезность и готовность ко всему. Мито невольно удавилась виду супруга - таким он ещё никогда перед ней не был. Ей в принципе было сложно представить Хашираму строгим или серьезным. Но оборона не потребовалась. Крик подняла Изуми, со всех ног бежавшая к Мике, уже присевшей, чтобы поймать Изуми в своих объятия. Мадара вдруг подумал, что подол кимоно Мики безнадежно испачкан в пыли и сам себя отругал за мысли о какой-то одежде, когда так истошно кричит его дочь. Изуми, покрепче обняв Мику, уткнулась ей в шею и горько плакала, едва ли не оглушая девушку, на что Мика словно не реагировала, продолжая гладить ее по спине, крепко обнимать и повторять, что всё хорошо. - Не уходи от меня, - разобрал Мадара в причитаниях собственной дочери, захлёбывавшейся собственными слезами. Сейчас Изуми не обращала на Мадару никакого внимания, и это было непривычно. - Я никуда не уйду. Тише, не плачь. Почему ты вообще решила, что я уйду? - спросила Мика, заглядывая Изуми в глаза. Девочка вся раскраснелась от слез и неловко стала водить руками по своему лицу, будто стряхивая слезы. - Тётя сказала, что ты не моя мама, - сказала Изуми и снова заревела. - Ты хочешь, чтобы я была твоей мамой? - Дааа, - потянула девочка, продолжая плакать. - Значит я твоя мама. Кто бы что бы не говорил, - спокойно проговорила Мика, крепче обняв плачущую Изуми. Маленькая Учиха выглядела удовлетворенной ответом, но не могла унять истерику так быстро, а осознав, сколько взрослых застали ее слёзы, она только больше испугалась, крепче обняв Мику за шею и спрятав лицо в ее светлых волосах. Мика, уже позабыв о красивом платье, поудобнее села на колени и взяла девочку на руки, крепко прижав ее к себе и укачивая. Для Мики было удивительно, как необычно иногда сбываются мечты. Она только что думала о том, что хотела бы иметь детей, и Изуми сразу в первый раз назвала ее мамой. Да, это не совсем то, чего она желала, но так было ничуть не хуже. Она была счастлива, что девочка наконец-то признала ее, ведь за эту любовь она боролась очень долго и совсем об этом не жалела. Держа на руках эту кроху, она знала наверняка, что теперь уже всё для нее сделает. Мадара смотрел на эту картину, не понимая, когда его крайне недоверчивая дочь успела подпустить Мику так близко. Он понимал, что Мике пришлось подлечить Изуну, чтобы наладить общение. Но что она сделала, чтобы заслужить доверие Изуми? Его дочь хотела, чтобы эта женщина была ее мамой, и Мадара не мог не признать, что малышка сделала неплохой выбор. Он почему-то был уверен, что у Мики получится быть матерью. Мадара вдруг осознал, что ни клятвы перед богами, ни совместное проживание не смогли сделать из них семью. Даже дружба Мики с его младшим братом вызывала в нем скорее чувство уважения, чем настоящего родства. В тот момент наивное "да" маленькой девочки, подтверждающей ее искреннее желание иметь в качестве мамы конкретную женщину, по-настоящему создало их семью. Мадара наконец-то осознал, что пути назад нет. Они в союзе с Сенджу. Его жена Сенджу. Мать его дочери. Рядом стоят люди, которые тоже хотят стать частью этого странного союза. Конохи. Мадара испытал то же самое чувство, что и тогда несколько месяцев назад, когда его брат принял Мику, только намного сильнее. Он почувствовал, как между ними рухнула ещё одна стена, будто мешавшая им жить дальше. Их абсолютно разные жизни всё больше переплетались, обретая нечто общее, что в конечном итоге, теперь Мадара был уверен, может привести их уже к чему-то кроме трагичного финала. Ему было всё равно на то, что свидетелями такой неловкой семейной сцены стали Хьюга. И на переговоры ему теперь тоже было всё равно. Впервые за долгое время он чувствовал спокойствие, а это чувство, Мадара уже знал наверняка, стоило очень дорого в их время. Всё это время Хаширама не отрывал взгляда от своей жены, единственный из всех присутствующих не в силах простить ей те слова, что она зло бросила маленькой дочери его лучшего друга.