Рай на Земле

В особняке Франс стала вести себя как гостья. Как племянница, которая приехала к дяде за город. А вот так думать совсем не хотелось. Даже если признать, глядя правде в глаза, что невеста вполне оправдывала прозвища, которые Томми ей дал, да еще и была значительно младше его. Лет на тринадцать уж точно. Мерседес, ха! Синьорита Кортез, как истинная шлюха, возраста не имела. А вот Франс казалась моложе даже своих двадцати двух лет. И, вкупе с холодностью и церемонностью, которую Томми счел попросту кокетством, могла удивить внезапным жгучим взглядом черных глаз. А это было против правил. Она - да-да, конечно же! - была невинной овечкой, намеки, высказанные недостаточно утонченной речью, считала пошлостями и игнорировала, а на предложение посмотреть вместе популярное кино, глянула так, словно… Уже получила всё, что хотела! В общем. И целом. Томми пришел к выводу, что леди невтерпеж попасть к нему в постель и только высоко задранный благородный нос мешает пройти сквозь двери спальни. Поэтому он вроде как решил всё за неё, она вроде как была не виновата, а горящие глаза, прикушенную нижнюю губу и крепко сведенные вместе бедра можно и подвенечной фатой прикрыть. Соблазнительное, надо сказать, зрелище… А за то, что прилагалось к зрелищу, Томми готов был заплатить(1). И, раз она ему так доверяла, почему бы не приблизить брачную ночь? Поэтому однажды вечером, когда Франс была слишком возбуждена, чтобы пытаться это скрыть… Томми пригласил её немного выпить… На диване в гостинной. Франс, в своей наглухо застегнутой блузке и светлых брюках с высокой талией, смотрелась необычно на фоне красных стен и темной кожи. Да уж, расстеленные по полу шкуры хищников меркли рядом с такой экзотикой. - Мне остановиться? Она не сказала ни “Да”, ни “Нет”, только опасливо выглянула из-за его плеча. - Сюда никто не войдет. Некому сюда входить. Рядовым членам банды доступ в особняк был строго воспрещен, остальные действовали исключительно по команде Марио, а старина Марио потерял голову из-за синьоры Марии, которая всё прекрасно понимала. А Франс не сопротивлялась. Она выгибалась и тянулась губами, и гладила, и царапала его шею… И путалась пальцами в волосах на груди. Желание переданное через жадные движения пьянило. - Ты ж моя скромница… Франс опрокинула бокал себе на блузку. - Так будет даже вкуснее… - Ах… Без одежды она не превратилась в безликое доступное тело, как любая другая, с кем Томми уже резвился в схожих условиях. Франс часто вздыхала и замирала, и легко приняла самую соблазнительную позу, так и приглашая его на черный диван… Прикоснуться к своей белой коже… И очень разозлила его! Она не испугалась и не удивилась. Смотрела на его гордый, здоровенный член, словно с сотню таких перевидала(2)! Что ж, возьмем свое напором! А через несколько минут Томми готов был посыпать голову пеплом и протирал ковер у дверей её ванной. Он умудрился облажаться как никогда. Он взял её очень резко, очень страстно и очень грубо для девственницы. Все, как он и предполагал: Франс очень хотела секса, вот только она не удивлялась и не сравнивала размеры. Не с кем скромнице-недотроге было его сравнивать. Она вскрикнула и потеряла сознание. Томми… испугался, привел её в чувства, завернул в рубашку и отнес в спальню. И обнаружил, что кровотечение не останавливается. - Я притащу доктора! - Нет… Мне просто нужно в ду-душ… И… Я сама… - А если ты упадешь? - Нет… - Ладно. Но дверь не закрывай! Закрылась! С доктором решим, но горничную Томми вызвал на правах хозяина. Франс не упала, но появилась на пороге как с креста снятая. Очень мокрые волосы, очень бледное лицо и очень черные, очень несчастные глаза. - Отдохни. Полежи. - Спасибо… - Кончита о тебе позаботится. Она кивнула и всё поняла. Он, ясное дело, собирался уйти. - Что на счет доктора? Франс закусила губу. Теперь уж от боли. - Я… подумаю. Горничная осторожно вытирала мокрые волосы. На языке у Томми так и вертелся самый глупый на свете вопрос, но задать его он не решился. - Увидимся завтра. Он сбежал к себе, переоделся и поехал в клуб. То самое место, чтобы забыться и не думать о тесной и влажной щелочке своей невесты. И снять бабу на ночь. Подбирать шлюх на ночной дороге Томми не собирался. То же самое касалось и Мерседес, которая со своей неразборчивостью уже превратилась в биологически-венерическое оружие. А вот какая-нибудь самая обычная, виляющая бедрами по тротуарам Вайс Сити… - Привет, это я - Дженна. Томми её не узнал да и хрен с ней. - Привет, Дженна. - Позволите угостить вас выпивкой, мистер Версетти? Томми взял её за локоть и вывел из клуба. И она безропотно пошла за ним к машине. То, что нужно. Она не была похожа на Франс. То, что нужно. Он отвез её в “Океанский вид” и заплатил за полный пакет. Она многое не умела, но очень старалась. То, что нужно. Томми забыл девицу в отеле. Вернулся в клуб и поспал на диване. А утром - дела. Проверить предприятия, забрать прибыль, погонять гаитян, выпить кофе у кубинцев… Он позвонил домой еще из клуба и ответил Марио: - Всё спокойно. Да, синьорита Франческа спит. Нет, доктора я не вызывал. Да, сейчас передам трубку Кончите. - Да, сеньор… Да, будет сделано… Да. Да. Да. Лишь бы сегодня Франс не сказала “Нет. Никогда”. Томми подумал и сделал заказ в цветочном магазине. Он вернулся в особняк уже после полудня и увидел её наверху лестницы. Он кивнул, она ответила тем же. - Как ты? - Хорошо. Судя по тому, как медленно и осторожно Франс спускалась, она была не хорошо. Может ему следовало подняться ей навстречу и помочь, а может он её только обидит? - Почему ты мне не сказала? Франс застыла на ступеньках. Окей, теперь можно подняться. - Ты так часто шутил про целомудренную недотрогу. Я думала, ты знаешь. Думала… так и должно быть. - Да уж черта с два! Она отвернулась и попыталась его обойти. - Слушай, в следующий раз будет намного лучше. - Я не хочу обсуждать это на лестнице, - довольно резко сказала Франс. - Проводить тебя к бассейну? - Нет! Томми даже вздрогнул, а потом подумал, что ослышался: - Я хочу поговорить о Мерседес, - сказала Франс. Мерседес? - А, да… - “Что у тебя с мозгами, Томми? Радио эмоций зависло?” - Она приезжала? - Да, приезжала. - Франс смотрела прямо враждебно. - Она устроила грандиозный скандал и я откровенно не понимаю, зачем ты её мучаешь. - Я её не мучаю… - Ты её не отпускаешь, ты запретил ей покидать город, ты контролируешь каждый её шаг! Она - не твоя собственность! Томми покачал головой: - Франс, всё не так. Я о ней забочусь… - По-твоему это забота? - Она ужаснулась и это был тревожный звонок. - Заставлять её сниматься в твоих фильмах… Принимать нар… - Нет! Франс попятилась, но не ускользнула бы от него, поэтому Томми быстро схватил её в объятья и прижал к себе. - Слушай, слушай меня. Слышишь? Вот и слушай. Она поколотила его по груди и замерла. - Я ей не старший брат и не благотворительная организация, потому считаю, что человек сам волен решить, чему радоваться. Мерседес не может перестать быть избалованным ребенком, которого никогда не любили ни отец, ни мать, ни единый близкий человек… Наплевать на неё всем было. Уже очень давно она не может найти ничего стоящего в жизни кроме дурмана, кутежа и оргий. А я могу только проконтролировать, чтобы с ней не случилось ничего непоправимого. Как и обещал её отцу. Франс ничего не ответила, потому он продолжил: - Сейчас дела у неё совсем плохи. После нашей свадьбы я отправлю её в клинику, лечиться от зависимости, а пока ребята в городе следят, чтобы она не получила дозу даже если захочет продать свое тело по частям. Она молчала. - Франс? - Ты не хочешь лишать её последней вечеринки? У неё был хороший голос. - Ну да. Будь с ней доброй. - Тебе не нужно просить меня об этом. Она была слишком хороша для него, потому быстро простила и показала это как никто другой. Франс приподнялась на носках и прижалась носом к его шее, и Томми почувствовал, что несмотря на вчерашнюю боль и сегодняшнюю злость, она вся его. Позднее, у бассейна, Томми рискнул задать ей еще один дурацкий вопрос: - Что за грязные сплетни распускал Кен о тебе и твоем отце? Раньше он таким не занимался. Франс сжалась, но ответила: - Мне только исполнилось семнадцать, когда папу посадили. Мы потеряли всё, нас бросили родственники… Мои братья и сестры… Папа вышел через два года, к тому времени сбежала даже мама. Я не могла его бросить, он до сих пор ходил под следствием уже по другому обвинению. Это всё тянулось бесконечно, пока не завершилось его осуждением и побегом. Он покинул страну, а за границей выпустил мемуары о насквозь лживой и продажной системе правосудия. А чтобы книга лучше продавалась, мою роль и поддержку он значительно расширил. Описывал как я утешала его в постели… когда все близкие покинули. - Хочешь, я его убью? - максимально деликатно предложил Томми. - Нет. - Она улыбнулась, но в глазах блеснули слезы. - Он извинился? - Сказал, чтобы я не принимала близко к сердцу, потому что ничего этого не было. Томми обнял её и твердо пообещал: - Встречу - руки поломаю, а дальше - поговорим серьезно.