Детство - это неизлечимо

Приглушенный свет не резал глаза, но заставлял чувствовать себя неуютно. Занавешенные зеркала наводили ужас. Через матовые стекла в дверях просачивался свет. Из кухни слышались голоса мамы, бабушки и Катерины Геннадиевны. Женя приоткрыла дверь и хотела было зайти, но словив несколько слов из разговора, остановилась. Катерина сидела за столом и, заученным движением, нарезала овощи, мама возилась с посудой, а Антонина Семеновна крутилась у плиты. - ... бабушки же, как всегда пособираются со всей округи, знакомые, друзья, коллеги по работе. Из Уфы приедет много. Ярослав будет на машине, Олег... Ну, в общем, я думаю, с транспортом проблем не будет, а вот как усадить и накормить всех даже не знаю... - Да это ладно, в зале стол раздвинем, посносим стулья. Нормально будет... Слушай, Кать, - Людмила Сергеевна отложила тарелку и повернулась к женщине, - а как там Денис? Я его не видела до сих пор... - Если честно, не знаю, что и делать, - вдова устало отложила нож. - Он совершенно не идет на контакт. Почти не выходит из комнаты, а если и выходит, то молчит и меня игнорирует. - Может пусть Женя... - Да не хочет он ни с кем общаться. Закрылся вон и все... Даже не знаю, что будет завтра. Женя снова прикрыла дверь и с сомнением посмотрела на противоположную. Она была заперта. Правда, Женя прекрасно знала, что такой замок с легкостью открывается обычной линейкой или пилочкой для ногтей. Оглядевшись вокруг и, заметив на тумбочке брелок с ключами, девушка взяла их, надеясь, что каким-нибудь открыть дверь все таки удастся. Как и ожидалось, дверь поддалась без особых сопротивлений, вот только, что теперь делать Васнецова не представляла. Высказать свое сочувствие? Сказать, что сожалеет? Или может, упрекнуть, что не поддерживает мать? Решив, что пусть все будет так, как должно быть, Женя медленно и тихо, как будто боясь кого-то спугнуть или испугаться самой, зашла в комнату друга. Парень лежал на кровати с закрытыми глазами, в уши были вставлены наушники, на лице виднелись следы от мокрых дорожек, но слез не было. Повинуясь какому-то внутреннему порыву, девушка аккуратно вынула наушники из ушей друга, ласково погладила его по голове и грустно улыбнулась, когда Денис открыл глаза и с непониманием уставился на нее. Из наушников, еле слышно, играла какая-то грустная песня. Глаза снова закрылись, но через секунду, когда парень, тяжело вздохнув, сел, снова распахнулись. Усталый взгляд устремился на девушку. - Зачем пришла? Мама попросила? Жене стало даже немного обидно, то ли из-за неприкрытой грубости парня, то ли из-за вопроса, но решив, что сейчас не то время, что бы показывать свое недовольство, она неуверенно села рядом с другом. - Нет... Я просто волновалась... А еще хотела попросить прощение. Я была такой дурой, обижаясь на тебя. Прости... - Васнецова опустила голову и уперлась руками в колени, не зная, что сказать. А говорить хотелось. Хотя бы потому, что тишина вокруг неимоверно угнетала, не давала дышать. Нужно было говорить хоть что-то. - Я не сержусь, - Женя вздрогнула, не ожидая слов от Дениса. – Я даже рад, что ты зашла. Кто-то по-любому бы пришел. И если честно, лучше уж ты, чем мама. – В комнате снова воцарилась тишина, даже музыку вдруг перестало быть слышно. – Знаешь, я чувствую себя таким эгоистом! – Денис резко откинулся на спинку дивана. – Думаешь, я не понимаю, каково сейчас маме? В сто раз хуже, чем мне! Черт! – парень на секунду зажмурился. - Я должен был как-то помочь ей, поддержать. И я хотел! – Денис замолчал и Женя, наконец, осмелилась посмотреть на него. Голова парня все так же была откинута назад, но взгляд был устремлен на нее. Он как будто ждал какой-то реакции, поддержки, но, не дождавшись, продолжил: - Вчера я даже собрался, успокоился... Хотел было как-то поддержать маму, помочь чем-то. Вышел – а тут это зеркало, завешенное чёрной тканью. Понимаешь, - Воронцов поднял голову и с надеждой посмотрел на девушку, - вроде как и ничего не изменилось, все как прежде, но...- голос сорвался, а из глаз вдруг покатились слезинки. Рука беспомощно сжалась в кулак и с силой погрузилась в мягкую податливую поверхность дивана. Женя испугано глянула на лучшего друга и вдруг почувствовала, как в горле образовывается противный комок, а на глаза наворачиваются слезы. Васнецова впервые видела, чтоб Денис плакал. Девушка вдруг осознала, что, за все время их дружбы, парень никогда не грустил. Обижался, возмущался... но все больше улыбался и смеялся, шутил... Откуда только брал столько позитива? А сейчас вот плачет. И не мудрено ведь. Черт, да кто вообще сказал, что мужчины не плачут!? Плачут, плачут, да еще и как! - Денис! – девчонка вдруг привстала на кровати и, немного поддавшись вперед, крепко обняла парня, утыкаясь в кудрявую шевелюру. Из глаз все-таки покатились слёзы. Воронцов тоже плакал, зарывшись в волосы подруги и обняв в ответ. Ему было стыдно. Стыдно за слабость, за слёзы. Но он ведь тоже человек в конце-концов! Ему ведь тоже больно! Чертовски больно! Больно до слёз, больно до криков, до сумасшествия. Кто сказал, что ему не нужна поддержка? Он сам? Да ну и что!? Дурацкая гордость... Кому она нужна? - Женька, прости... - с каким-то отчаяньем прошептал парень. - Дурак! - Васнецова всхлипнула, почувствовав улыбку друга где-то в районе шеи и то, как он сильнее прижал ее к себе. На душе стало легче. Обоим.