Огни Архольда

      Прохладная зимняя ночь окутала темнотой город, тяжёлый день напоминал о себе легкой головной болью. Звёздное небо располагало своей необъятностью, притягивало взгляд, кутало мраком бесконечности, захватывало тревожные мысли и чувства, что словно муравьи, копошились на задворках сознания, унося их, прочь, в беспросветную, прекрасную, неизвестность. Кеннета мучили противоречия, пьянящий запах свободы, что он ощутил впервые за много лет, и чувство тревоги. Вдруг он рассеется? Этот аромат. Пропадёт, как пропало с небес солнце, погрузившись во тьму ночи. И что станет тому причиной? Смерть? Смерть, что по пятам преследовала его всю жизнь. Он как наяву ощущал на своём плече её костлявую руку, она, как старый друг, сидела рядом, и примешивала к пьянящему аромату свой собственный запах неизбежности. Всё равно, она найдёт его, заберёт, как забирает каждого в этом мире. Разница лишь в том, что с кем-то она идёт бок о бок, как соратник, а кто-то видит её лишь раз. Полудемон же возносил ей молитвы, прося дать ему, ещё времени – времени на жизнь, что так бесцеремонно, безнаказанно отняли у него, времени сполна насладиться запахом свободы.       Он шёл не спеша, всматриваясь вдаль неба, искал, что-то, кого-то. И нашёл, яркую звезду восточного неба – Инье. В её свете он увидел глаза альвийки, вспомнил её улыбку. Где она сейчас? Эта девушка, что одним воспоминанием заняла все мысли, он начал рисовать в мыслях каждую черточку её лица, боясь в одночасье забыть их. Она так близко, где-то в этом городе, и так далеко от него, как звезда на ночном небе. Ему не было места в этом мире, не то, что подле неё. Он – демон, пусть наполовину, пусть не по своей воле, это ничего не меняет. Тяжёлая мысль вызывала грусть и ярость одновременно, окрыляла и бросала вниз. Хоть бы раз прикоснуться к ней, хоть бы раз почувствовать аромат волос и вкус губ, хотя бы раз и он был бы спокоен, и можно было бы умереть.       С этой мыслью он остановился, прислонившись спиной к высокому дереву, погружая ноги в холодный, неприветливый снег. Закрыв глаза, проводя рукой по смольным волосам, раз за разом пытаясь выкинуть из головы эти мысли, выкинуть из головы её, но это не приводило ни к чему кроме боли от пореза, что остался после лаверта.       - Доброй ночи, Кеннет, - послышался голос, мелодичный, словно арфа.       Не поверив слуху, что явно обманывал его, полудемон обернулся. Перед ним, в плаще, украшенном мехом, стояла Инье.       - Доброй ночи, - отозвался он, не зная, что ещё сказать, потеряв разом все мысли.       Девушка ровным, осторожным шагом, приблизилась, заглядывая в его зелёные глаза своими серыми льдинками.       - Что-то ищите? – поинтересовалась она.       - Возможно, а вы?       - Я видела вас здесь, в своём сне, - отозвалась Инье.       - Почему же решили прийти?       - Я чувствовала, что это важно.       - Для кого важно?       - Для вас и для меня.       - Простите, но… Мне хочется быть с тобой откровенным, - начал Кеннет, будто бы специально перейдя на «ты», словно все эти условности в речи душили его, - Для меня было действительно важно увидеть тебя, сейчас, чтобы спросить. Зачем ты заняла все мои мысли?       На лице девушки проступило изумление, робко отведя взгляд, она еле заметно улыбнулась. Молчала, смотря на снег. Кеннету стало не по себе. Зря он так сказал, к чему были эти слова? Также отведя взгляд, он уже сделал шаг, чтобы уйти, но вдруг девушка остановила его тихим голосом: - А зачем ты занял все мои сны?       Теперь уже Кеннет сделал шаг навстречу к ней, подойдя ближе, чем следовало этикету. В его взгляде читались надежда и нежность. Протянув руку к её руке, он еле коснулся её пальцами, Инье встрепенулась, но не отстранилась, прикосновение посылало по телу приятную дрожь. Став чуть смелее, Кеннет взял её руку в свою, и подняв её к груди, нежно погладил пальцем ладонь, аккуратно, словно она была из хрусталя. И прожигая взглядом её глаза, произнёс:       - В глазах твоих, я видел лик луны,       Подобна свету звёзд твоя улыбка,       Готов я бросить мир к твоим ногам,       И умереть готов я, за свою ошибку.              Мой день и ночь, моя звезда,       Веди меня, пусть этот путь печален,       Лечу на твой далёкий свет как мотылёк,       А непомерно близко подлетев – сгораю.              Его голос был нежен, он говорил полушепотом, боясь отпугнуть её, боясь, что она вдруг уйдет, услышав эти слова, пропитанные надрывом души. Но она не только не ушла, а сделала ещё шаг вперед, отведя взгляд, опуская руку на его грудь, будто пыталась услышать сердце, почувствовать его стук, который точно не обманет. Они оба часто и прерывисто дышали, о чём свидетельствовал пар, выходивший изо рта на морозном воздухе. Аккуратно, одними пальцами, Кеннет приподнял её лицо, заставив встретиться взглядами. Словно убедившись, в учащённом стуке его сердца, Инье подалась вперед, чуть прикрыв глаза, не медля ни секунды, Кеннет накрыл её губы поцелуем. Вначале чувственный и нежный, но настойчивый поцелуй прерываясь, перерастал в пылкий и затяжной, всепоглощающий огонь, что зародился внутри, превратил его в ненасытный, многообещающий. Прервавшись, Кеннет заключил альвийку в тугие объятия, такие, что было тяжело дышать, вдыхая запах её волос, тела. Боясь отпустить даже не секунду. Он почувствовал тепло её кожи, вдохнул аромат волос и вкусил трепет поцелуя, теперь можно и умереть. Умереть?       «Прости старый друг, теперь я хочу жить».