Без прикрытия

Они вошли в кабинет, Эмир снова запер двери, а впавшая в задумчивость Эфсун медленно опустилась в кресло напротив письменного стола доктора, даже забыв на мгновение о своей сумочке со скрытой камерой. — Вы разбередили мои застарелые раны, господин Эмир, — произнесла она, уже не зная, играет ли сейчас роль или нет. — Еще раз прошу прощения… — Я много думала над вашими словами. Ведь у меня в прошлом действительно было болезненное расставание. Удивительно, как другой человек может внезапно войти в твою жизнь и перемешать все мысли в голове… Доктор нахмурился. Он вновь сцепил пальцы, на этот раз словно пытаясь отгородиться ими от Эфсун и тех слов, что она произносила. — До встречи с ним я очень легкомысленно относилась к понятию «любовь»… — Госпожа Эфсун! — перебил ее вдруг Эмир, и ей показалось, что доктору неприятно ее слушать. — Я тоже много думал над своими словами и над вашей реакцией на них. И пришел к выводу, что это действительно не мое дело. Поэтому вернемся к… — Нет, погодите, погодите, — теперь пришла очередь Эфсун прерывать его речь. — Разве вы не говорили, что крайне важно понять, откуда происходит недовольство своей внешностью? Разве не советовали покопаться сперва в своей голове? Она постучала пальцем по виску точь-в-точь, как это делал Эмир на их прошлой встрече. — Я… Я запишу вас на прием к нашему психологу, доктору Яшару… — он с хмурым видом потянулся к толстому еженедельнику, лежащему на столе. — Но я не хочу никакого доктора Яшара, — капризно надула губки Эфсун. — Я хочу вас! Доктор, беспомощно хлопая длинными пшенично-русыми ресницами, изменился в лице, его рука зависла над еженедельником, губы слегка приоткрылись. — То есть… я хотела сказать… — Эфсун, наконец, немного пришла в себя, поставила сумку на тумбочку, и молитвенно сложила руки на груди. — Я хотела сказать, что между нами сложились такие теплые отношения… Брови Эмира неустанно поднимались все выше и выше. — …и я чувствую к вам такое безграничное доверие… Он попытался закрыть рот, но ему по-прежнему был неподвластен контроль над собственной мимикой. — …мне кажется, что только с вами я смогу быть предельно откровенна… Эмир судорожно сглотнул. — …как с очень хорошим другом. Хмурое выражение вмиг вернулось на лицо Эмира. — Госпожа Эфсун, при всем уважении, доктор Яшар — очень хороший специалист, а у меня нет психологического образования… — Зато у вас есть огромный бесценный опыт и умение внимательно слушать! — вскричала Эфсун, вскакивая с места. — Ах, господин доктор, вы не представляете, что мне пришлось пережить! Она в волнении заметалась по кабинету, а взволнованный доктор с плохо скрываемой паникой во взгляде следил за ее передвижениями. Наконец, Эфсун наигралась в драму, всплеснула руками и приземлилась на удобный диванчик, стоявший у окна. На низком столике рядом она заприметила пачку бумажных салфеток, схватила одну и поднесла к глазам, непрерывно всхлипывая. Слез не было — ей никак не удавалось выжать их из себя, поэтому Эфсун старалась максимально копировать свое поведение в конце прошлой консультации. — Госпожа Эфсун… — в смятении пробормотал Эмир. — Пожалуйста, успокойтесь, госпожа Эфсун… Он поднялся из-за стола, сделал два шага навстречу, потом один шаг назад и, наконец, покружив, словно подбитый кукурузник, сел с ней рядом. Она старалась не смотреть на него, усиленно вытирая глаза, чтобы доктор не заметил обмана. — Мой бывший… — Эфсун принялась обмахивать покрасневшее лицо салфеткой. — Он… У нее была заготовлена целая история про мерзавца-женоненавистника, в которого светскую львицу угораздило по уши влюбиться, но вдруг внезапно, без каких-либо предупреждений, из ее рта полился совсем другой текст. — Он был самым обычным человеком, господин доктор. Не унижал меня, не оскорблял, тем более не поднимал руку. Он никогда не делал мне замечаний, не высказывал недовольство моей внешностью, ничего такого. Но он никогда не давал мне понять, что я для него — нечто особенное. Я ведь тоже рядом с ним была самой обычной. Но я, как дура, старалась это изменить, знаете? Старалась хоть чем-то впечатлить, хоть как-то вызвать восторженный взгляд его глаз. Я принялась усиленно следить за собой, посещать салоны красоты, экспериментировать с прической и длиной ногтей, еженедельно обновлять гардероб. Я мечтала о том, что однажды он скажет мне: «Эфсун, хватит. Ты — самая прекрасная женщина на свете, даже когда просыпаешься утром растрепанная, без грамма косметики, в растянутой пижаме». Но он не говорил. Да, он делал комплименты, хвалил новую стрижку или маникюр, говорил: «Красиво, тебе очень идет», а я видела лишь равнодушие на его лице. Он никогда не любил меня. Ему льстило мое присутствие рядом, для него я была кем-то вроде диковинной игрушки, в круге его приятелей ни у кого не было девушки… ну, такой как я… из тусовки. Постепенно наши отношения портились, я устраивала скандалы на ровном месте, как выражаются парни, выносила мозг. Мое естество бунтовало. Бунтовало против нелюбви, когда губы говорят одно, а глаза — другое. И он не выдержал этого прессинга — мы расстались. Инициатором выступил он. Даже тут я не смогла трезво оценить обстановку и закончить это мучение первой. Все цеплялась, барахталась, сопротивлялась из последних сил, пытаясь схватить руками пустоту. Это очень травмировало меня, на какое-то время я выпала из светской жизни, перестала вообще следить за собой и выходить из дома. Прошло уже много лет, но я до сих пор… До сих пор так ни с кем и не сумела построить нормальных отношений. Не научилась доверять словам, не смогла никого подпустить близко. И я по-прежнему чувствую себя самой обыкновенной, доктор… Наконец, Эфсун решилась повернуть голову и посмотреть на Эмира. Доктор не сводил с нее пристального, мерцающего ярко-голубого взгляда. — Вы никак не можете быть самой обыкновенной, госпожа Эфсун… Она не понимала, что с ней происходит. Какая-то неведомая сила неотвратимо притягивала ее к Эмиру. Взгляд Эфсун упал на его губы, соблазнительные, манящие. Она склонилась вперед, глядя, как Эмир повторяет ее движение. Их разделяли считанные миллиметры, Эфсун в голову ударил его аромат — смесь из запаха мужского тела, лекарств и легкого древесного парфюма. Почему же он никак не поцелует ее?! Она закрыла глаза, приготовившись ощутить мягкость его губ. — Простите меня, госпожа Эфсун! Я… Мне нужно… — доктор резко вскочил и ураганом понесся к двери кабинета. Очевидно, забыв, что та закрыта, Эмир безуспешно дергал за ручку пару секунд, затем все же додумался повернуть замок и выбежал прочь. Эфсун осталась сидеть на диване, оглушенная и растерянная. Она не знала, что и думать, и в первую очередь ее беспокоило собственное поведение. Агент под прикрытием Эфсун Армаган была в шаге от того, чтобы засосаться с подозреваемым в преступлениях против половой неприкосновенности, и только выдержка и самообладание доктора спасла их обоих от катастрофы. — Да что ты, нахрен, творишь? — прошипела она, злясь на собственную слабость. — Человек выслушал тебя пару минут, а ты уже и потекла, тьфу! И что теперь делать? Как вести себя? И куда подевался Эмир, интересно? Эфсун встала, взяла сумку и выглянула в коридор, не обнаружив там ничего интересного. Потом прошла дальше, разглядывая таблички на дверях. За дверью с надписью «служебный туалет» послышалась какая-то возня. Неужели доктор сбежал от поцелуя с ней в уборную? Почувствовав вибрацию в сумке, Эфсун вдела наушник в ухо. — Немедленно выходи оттуда, Армаган, — скомандовала Эмель. Бросив последний печальный взгляд на дверь туалета, Эфсун направилась к выходу из клиники.