Грёзы

Грустно вздохнув, отставляю от себя уже пустой бокал, где еще несколько минут назад красиво сверкало красное вино, вежливо предложенное мне местным барменом. Чувствую, как перед глазами все кружится от выпитого алкоголя и вместе с тем понимаю, что за это мне сегодня грозит крайне строгий выговор от всех имеющихся начальников. Но разве я виновата, что они меня бросили одну в гостинице, а сами уехали отдыхать на природу, воспользовавшись этим выходным днем в свою пользу?! Мне ведь тоже нужно было чем-то заняться, вот я и... занялась. Ну подумаешь, немного выпила и расслабилась, с кем не бывает. Тем более, это и мой выходной тоже, а значит, я сама имею право выбирать, как его провести. С подобными воодушевляющими мыслями я огляделась по сторонам, осматривая окружающую меня обстановку вполне уютного и милого бара, больше напоминающего немецкий паб. Но стоило моему взгляду устремиться в сторону дверей, как тут же захотелось трусливо сползти под стол при виде вошедшего сюда только что мужчины. Кажется, моя смелость стремительно куда-то улетучилась... Отвернувшись, по-детски понадеявшись, что он меня не узнает среди местных посетителей, я вжимаю голову в плечи, тем самым пытаясь уменьшиться в размере, но это, увы, совсем не помогает. — Вот и нашлась пропажа, — раздается над моей головой знакомый голос с нотками облегчения и раздражения одновременно. — Юрий Васильевич! — поднимаю на него глаза и улыбаюсь приветливо. — Вы уже вернулись? Как прошла рыбалка, большой улов? — Ты мне зубы не заговаривай тут, — упирается одной ладонью о поверхность моего столика, а второй сжимает переносицу, словно бы через силу держа себя в руках. — Почему на звонки не отвечаешь? Мы тебе два часа дозвониться пытаемся. Немало удивившись, я беру в руки свою сумочку, до этого лежащую на соседнем стуле. Нахожу в ней смартфон, но он никак не реагирует на мои попытки его оживить. — Телефон разрядился, — пожимаю плечами и снова глупо улыбаюсь, хотя внутренне чувствую себя далеко не так радужно. А увидев, как недовольно мужчина поджал губы, определенно готовясь к бурной тираде, я решаю его опередить. — Юрий Васильевич, ну простите меня, пожалуйста. Я сама не знаю, как это все получилось. Там, на площади была громкая музыка, поэтому я и не слышала ваших звонков, а потом, видимо, телефон сел. Я ни в коем случае Вас не игнорировала, клянусь! — Тихо! Остановись, — вскидывает руку, прерывая поток моих быстрых и не особо разборчивых слов. Я послушно замолкаю. — Т/И, ты вообще понимаешь, как мы все волновались? Два часа о тебе ни слуху ни духу. Ты могла хотя бы записку оставить? Виновато опустив голову, я не нахожу что ответить, так как действительно могла бы хоть записку им написать о планах по поводу своей внезапной экскурсии. Минувшей ночью мы приехали в этот небольшой городок для очередного концерта, и на весь этот день у нас был запланирован выходной, однако сидеть в номере гостиницы никто не собирался, так как за окном ярко светило солнце и лето ощущалось ну просто всеми фибрами души. Организаторы, которые и пригласили Юрия выступить в местном ДК, уже в десятом часу утра приехали и позвали всю нашу команду отдохнуть на природе. Против, ясное дело, никто не был. Поэтому, когда мужчины уехали, я собралась и тоже покинула стены гостиницы, устроив сама себе экскурсию. Начав свой интересный путь с довольно скромного осмотра достопримечательностей, закончить я его решила очень даже не характерным для себя способом. Сегодня на главной площади проходил какой-то местный праздник, где собрался едва ли не весь город. И так уж получилось, что я сама не заметила, как оказалась в самой гуще всей этой толпы, мгновенно проникнув витающими в воздухе радостью и весельем. Сначала были задорные танцы с совершенно незнакомыми мне людьми, затем до жути вкусные закуски, ну и, понятное дело, напитки. Я прекрасно помнила, для чего вообще приехала в этот городок, потому и пыталась всеми силами отказываться от участи быть споенной, но местные жители были слишком уж настойчивы. То ли это поклонники Юрия узнали меня, то ли просто народ решил задобрить туриста в моем лице, но... Получилось то, что получилось. — Простите, — шепотом произношу снова, на что Шатунов лишь обреченно вздыхает. — Ладно, вставай и поехали. Беру свою сумочку и поднимаюсь, но тут же пошатываюсь, запнувшись о ножку стола и чуть было не снеся с ног слишком близко стоящего босса. Замираю, буквально физически ощущая, как его негодование растет. — Ты еще и напилась? — нарочито спокойным голосом спрашивает, а вот глаза его говорят совсем другое, когда он наконец замечает мой пустой стакан. — Просто замечательно... Без разрешения и вопросов он подходит ближе, берет меня под руку и направляет в сторону выхода, стараясь не поднимать головы, чтобы из посетителей бара его никто не узнал. Натягивает черную кепку пониже на глаза, а я замечаю, что одет он в ту же одежду, в которой я провожала их утром на рыбалку. Должно быть, они сразу же кинулись меня искать, как только вернулись... — Горе ты луковое, — произносит снова Юрий, когда мы выходим на улицу и движемся к стоящему рядом автомобилю. — Как ты вообще оказалась на другом конце города, объясни, пожалуйста? Заботливо положив ладонь мне на затылок, чтобы я не стукнулась головой о крышу, он помогает мне усесться на переднее сидение. Я, к собственному облегчению, вижу, что в машине больше никого нет. — Не знаю, оно как-то само, — отвечаю, дождавшись момента, когда он разместится на водительском месте. — Стало грустно, вот я и поехала прогуляться. Приведя авто в движение, мужчина ловко выруливает с обочины на проезжую часть. Снимает кепку, откидывая ее на заднее сидение, и проводит рукой по своим волосам, чуть взъерошивая их. — А тебе бы не стало грустно, если бы ты поехала с нами. Напомни, сколько раз я тебя спрашивал, действительно ли ты хочешь остаться в гостинице? — Ну да, и что, по-вашему, я бы делала на том водоеме среди одних мужчин? Кормила комаров? Уж простите, но рыбу я ловить не умею. — Так я бы научил, — неожиданно повернув голову в мою сторону, он улыбается, словно бы резко забыв о том, что еще пару минут назад злился. Изумленно смотрю на него, а после несколько оторопело спрашиваю: — Вы что, даже ругаться не будете? — Нет. Сегодня, по крайней мере. А вот завтра — еще как буду. Тяжело, но смиренно вздохнув, я отворачиваюсь и устремляю взор на проплывающие мимо здания и деревья. Что ж, вполне заслуженно. Мало того, что заставила всех волноваться о себе, так еще и напиться умудрилась... Хороша помощница, ничего не скажешь. Другой на месте Шатунова сразу бы меня выкинул с работы, а он... Едем следующие двадцать минут в полнейшей тишине, пока не въезжаем на трассу, отдалившись достаточно далеко от жилых домов и зданий. С восторгом замечаю простирающиеся по обе стороны от дороги огромные поля, которых ранее днем почему-то совершенно не заметила, наверное, слишком погруженная в собственные размышления. Восклицаю, не до конца успев обдумать последствия: — Остановите машину! Определенно вздрогнув от моего громкого голоса, Юрий тут же выполняет просьбу и съезжает с дороги. Заглушает мотор и озадаченно глядит на меня. — Что случилось, тебе плохо? — Нет, — отрицательно мотаю головой, а после открываю дверь. — Вы только посмотрите, какая красота! Это же самое настоящее ромашковое поле... Выбравшись на улицу, делаю глубокий вдох, от которого голова начинает кружиться еще больше. Осматриваю представшую передо мной картину и не могу ею налюбоваться. В свете заходящего солнца эти полевые цветы настолько сказочно переливаются и создают какую-то особенную, неповторимую атмосферу спокойствия, отчего хочется остановить время и просто остаться здесь. Без высоченных многоэтажек, давящих на тебя со всех сторон, без вечных пробок и удушливого запаха. Слышу, как позади меня хлопает дверь машины, а после и приближающиеся шаги. Молча подойдя, Юрий Васильевич тоже устремляет задумчивый взгляд в сторону этого огромного поля, после чего мы оба прислушиваемся к окружающей нас тишине, которую нарушает лишь пение сверчков. Через час или даже меньше солнце полностью скроется за горизонтом, но пока... Пока можно просто насладиться этим мгновением. — Невероятно красиво, правда? — спрашиваю тихо-тихо, будто бы боясь нарушить эту безмятежность природы. — Правда. Оглянувшись на дорогу, я удовлетворенно вижу, что поблизости нет ни одной машины, ни одного человека, кроме нас. Сделав первый шаг вперед, потом еще один, приближаюсь к растущим цветам, продолжая вдыхать этот непередаваемый аромат сладкой свободы и легкости. — Т/И, скоро стемнеет, куда ты пошла? Не отвечаю, но этого и не требуется, так как в следующую секунду принимаюсь бережно собирать для себя букет, и Юрий это прекрасно видит. Начинаю тихонько напевать себе под нос более чем подходящую песню из репертуара своего начальника, не задумываясь о том, как выгляжу и звучу со стороны. Медленно продвигаюсь по краю растущих в свое удовольствие цветов, пока в один момент не спотыкаюсь, встряв в небольшую ямку. — Ты себе там ноги сейчас переломаешь, — раздается голос стоящего на том же месте мужчины позади меня. Тихонько чертыхнувшись, он все-таки подходит, касаясь моего плеча. — Все, достаточно. Нам надо ехать. Взглянув на уже приличных размеров букет в своих руках, я нехотя киваю и следую за ним обратно к автомобилю. Размещаюсь в салоне и бросаю последний взгляд на находящееся от меня справа поле. Но опускаю голову вниз и тут же довольно растягиваю губы. Подношу цветы к носу и в очередной раз вдыхаю их запах. Определенно уставший за этот день Юрий быстро обходит машину и садится рядом. Мы снова отправляемся в путь. Но пока едем по пустой трассе, я вдруг снова выдаю: — А можно я буду называть Вас Юрочкой? — Чего? — удивленно и даже растерянно вскидывает брови. — Ну Юрочкой. Вы же такой хороший... — Мелкая, ты пьяна, и завтра тебе будет стыдно за все эти приключения. — Это будет завтра. А сегодня можно? — смотрю на него, умоляюще хлопая ресницами. — Пожалуйста. Засмеявшись, он качает головой, будто бы не веря, что я вообще отважилась на подобный вопрос, а затем глядит на меня снисходительно. — Нет, Т/И, нельзя. Тут же обиженно дую губы и снова смотрю на дорогу перед собой, которая с каждой секундой становится все менее освещаемой по причине исчезающего солнышка. Но не проходит и минуты, как опять обращаюсь к мужчине. — Тогда спойте "Ромашки", — вижу, как он в очередной раз собирается мне отказать, а потому сразу добавляю: — Иначе ее спою я. Но если я начну петь, у нас обоих завянут уши. Взяв несколько мгновений на обдумывание подобной перспективы, Юрий все же не рискует весь оставшийся путь слушать мой отвратительный (и не совсем трезвый) вокал, а потому сдается. — Ладно. Радостно заерзав на своем месте, я тут же тянусь к магнитофону и, подключив свой телефон, включаю нужный хит. Уменьшаю громкость, чтобы была слышна лишь мелодия, звучащая в такт, а затем поворачиваюсь всем телом к Юрию Васильевичу. Во все глаза уставляюсь на его профиль, в ожидании начала мини-концерта, устроенного специально для меня одной. — Я пойду, пойду, пойду туда — даже и не спрашивай, куда. На виду у всех я уведу, понарошку просто украду... Начинает напевать негромко сначала как-то нехотя, но ближе к припеву голос его становится более расслабленным и даже веселым. — Я сорву ромашки — ты сплети венок: пусть немного сказки в этот вечерок! "Любит он, не любит?" — падал лепесток. Белые ромашки, полевой цветок... Одними губами подпеваю, чтобы не портить этот прекрасный момент, а сама с наслаждением прикрываю глаза и прижимаю букет цветов ближе к своей груди. Ветер ненавязчиво треплет мои распущенные волосы через открытое окно, а тепло летнего вечера полностью обволакивает меня, укутывая в своих объятиях и даря такое умиротворение, какого я не испытывала уже очень и очень давно. Ну а божественный голос Шатунова лишь дополняет всю прелесть и сказочность этого вечера. Когда же песня завершается и Юрий тоже замолкает, я недовольно приоткрываю веки. Спрашиваю с надеждой в голосе: — А можно еще "Розовый вечер"? — Т/И, не наглей, — только и доносится мне в ответ.