Грёзы

Протерев уставшие глаза, я еще раз перечитываю написанное мною только что длинное письмо для организаторов концерта в следующем городе и только потом нажимаю "отправить". Довольно выдохнув, поднимаю руки и потягиваюсь всем телом, оглядев пустую гостиную номера. Из соседней комнаты раздается голос Юрия Васильевича, который в данный момент разговаривает там со своей супругой по видеосвязи. Приехав в гостиницу после очередного выступления, мы почти всей компанией собрались тут, в его номере, чтобы обсудить планы на завтрашний день, но остальные ребята уже давно разошлись отдыхать, а я вот задержалась, чтобы доработать и не таскать туда-сюда ноутбук начальника. Взглянув на время и заметив, что уже почти полночь, я подавляю зевоту и выключаю лэптоп, чувствуя, как сильно болят ноги от беготни за весь прошедший день. Ну ничего, уже совсем скоро я окажусь в своей мягкой кровати, где смогу наконец-то отдохнуть ровно до завтрашнего утра. Нет, несмотря на порой загруженный рабочий график, я люблю свою работу и еще больше люблю людей, с которыми разъезжаю по городам России и провожу сейчас все свое время. Меня все устраивает и самостоятельно менять что-либо, по крайней мере, я ничего не планирую. Дождавшись, пока экран передо мной потухнет, я поднимаюсь, из-за собственной неуклюжести зацепив лежащие на краю стола папки, в том числе и записную книжку Юрия, которую он часто с собой носит. Мысленно выругавшись на саму себя, наклоняюсь, чтобы поднять упавшие вещи, но стоит мне только выпрямиться, как я резко пошатываюсь. К горлу подступила неожиданная тошнота, а перед глазами все поплыло, отчего я едва ли не падаю. Осторожно положив на стол папки, медленно присаживаюсь обратно на стул, пытаясь побороть вид "танцующей" передо мной комнаты. Однако, даже через несколько секунд, это не проходит, а становится лишь хуже. Лоб покрывается испариной, тело мелко подрагивает, а губы пересыхают, и я на самом деле начинаю переживать о том, как бы не хлопнуться в обморок. — Т/И? — не замечаю момента, как в гостиную возвращается мой начальник. С трудом перевожу взгляд на него и тут же замечаю его озадаченное выражение лица. — Что это с тобой? — Все нормально, я в порядке, — нагло вру и по собственной глупости пытаюсь вновь встать. Сразу же ожидаемо пошатываюсь на ослабших ногах, на этот раз по-настоящему испугавшись подобного самочувствия. Да что за ерунда! Вовремя подошедший Юрий успевает подхватить меня до того, как я спотыкаюсь на ровном месте. Тактично и крайне бережно обхватив одной рукой за талию, а другой взяв под локоть, он медленно ведет меня к рядом стоящему дивану. Усаживает, а затем и вовсе заставляет прилечь, мягко надавив мне на плечо. Я как можно более удобно укладываюсь на подушку. — Что это за дела еще такие, а Т/И? — теперь и в его голосе слышится неподдельная тревога, пока я продолжаю слабо моргать, видя перед собой исключительно размытые цвета. — Голова кружится или болит где? — Голова, — слабо произношу сухими губами. Прикрываю глаза, но все равно ощущаю, как меня штормит. — Наверное, резко наклонилась. — Давай вызовем Скорую? Чуть разлепляю веки и вижу, как он нависает надо мной, положив свою ладонь мне на лоб. — Нет, не надо Скорую, пожалуйста. Я немного полежу и все пройдет, правда. — Уверена? — Да. Слышу, как мужчина куда-то уходит, но не спешу проверять куда именно, так как все еще веду малоуспешную борьбу с тошнотой. Неужели голова закружилась действительно из-за моих резких движений? Странно, но в принципе у меня такое уже бывало, так что беспокоиться точно не стоит. Пусть только быстрей все пройдет, чтобы я могла спокойно вернуться к себе в номер и не тревожить еще больше и так уставшего после долгого концерта начальника. Не успеваю привыкнуть к тишине, как на мой лоб на этот раз опускается холодное полотенце, обмотанное поверх пакетика со льдом. — Ну и напугала ты меня. Наблюдаю за тем, как Шатунов присаживается рядом со мной прямо на пол. Тяжело выдыхает. — Побледнела как вон та стенка. Жуть просто. Тихо засмеявшись, я наслаждаюсь холодом, который в данный момент приносит немалое ощущение облегчения. Хочу перехватить полотенце, чтобы держать его самостоятельно, но Юрий не позволяет, невесомо стукнув меня по руке. — Я сам, лежи смирно, — командует на полном серьезе, отчего я, кажется, впервые слышу такие нотки в его голосе. Спорить больше не решаюсь, молча подчинившись и устремив взор в светлый потолок над нами. — Вот скажи-ка ты мне лучше, кому из нас двоих тут почти пятьдесят и кто этим вечером три часа подряд отплясывал на сцене? Это я сейчас должен валиться с ног и терять сознание. Молодое поколение, то же мне... Едва ли не с наслаждением слушая это доброе ворчание с его стороны, я чуть вздрогнула от неожиданности, когда он что-то надел на мою руку. Только спустя пару секунд увидела, что Юрий Васильевич собрался мне давление мерить, прихватив с собой тонометр. Удивленно взираю на него, пока сам Юрий с крайне серьезным видом занимается "установкой" аппарата. Заметив же мое любопытство, он понимает его немного по-другому, а потому поясняет: — Да, я как старый и больной человек имею под рукой аптечку. — Ничего Вы не старый, не наговаривайте на себя. — Эх, видела бы ты меня, когда я действительно был молод и полон сил... — усмехается чуть грустно, словно бы вспомнив что-то из своей юности. Затем более лукаво и весело добавляет: — Но ты в те времена еще под стол пешком ходила. Поворачиваю голову и невольно задерживаю свое внимание на его лице. Да, появились морщины и волосы тронула седина, но в остальном он такой же красивый и привлекательный мужчина. А эта ямочка и особенный прищур его глаз, всегда горящих внутренним светом и озорством!.. Да и не так важна внешность, сколько душа. Душа, которая у него намного чище и добрее, чем у большинства моих знакомых. Только вот, к сожалению, в современном мире доброе сердце сейчас ценится меньше всего. А это очень и очень плохо, ведь таким людям жить тяжелее всего, хотя должно быть с точностью наоборот. Дождавшись сигнала аппарата, Юрий показывает мне экран, из-за чего приходится поспешно прервать свое внезапное любование им самим, испугавшись оказаться застуканной за этим делом. — Немного повышенное, — отвечаю, увидев цифры своего нынешнего давления. — Может, таблетку? — Нет, мне уже лучше, честное слово, — уверяю его, на этот раз говоря чистую правду. Мне и правда стало заметно получше. — Хорошо, тогда хочешь, телек посмотрим? — кивает на телевизор, висящий на стене. Я отрицательно машу головой, стараясь не делать резких движений. — Могу спеть. К моим щекам определенно возвращается румянец после того, как он подмигнул, демонстрируя свою фирменную ямочку в действии. — Не стоит. Уже и так поздно, а завтра опять в дорогу. Вам отдыхать давно пора. — Успеется. Обо мне не волнуйся, я еще ого-го! — ловко поднимается на ноги, снова оказавшись надо мной. — Лежи на месте. Я быстро покурю на балконе и вернусь. Провожу тебя к твоему номеру. Кивнув, наблюдаю за ним до того момента, пока мужчина не скрывается из моего поля зрения, по пути прихватив пачку сигарет, лежащих на тумбочке. Прикрываю глаза буквально на пару секунд, а просыпаюсь уже глубокой ночью. Чуть приподнявшись на локтях, с изумлением обнаруживаю себя все так же лежащей на диване в гостиной чужого номера. Свет полностью потушен за исключением слабо горящей настенной лампочки, холодного компресса рядом уже нет, мой телефон лежит на столе, а сама я заботливо укрыта сверху мягким пледом. Взглянув в ту сторону, где находится спальня Юрия и где прямо сейчас он наверняка крепко спит, я благодарно улыбаюсь, а затем укладываюсь обратно на подушку, теснее кутаясь в теплую ткань и вновь сладко засыпая.