Дневник В. Нершина

7-е число месяца роз. «Месяц роз» в этих местах звучит особенно нелепо. Какие здесь могут быть розы? Зато риза навалом, здесь это главный плод, алый, большой, сладкий и такой сытный, что на целый день хватает. Основной предмет торговли с нами. Пока переправлялись через озеро в лодке Фимы, я устроил ему допрос по поводу календаря. Выяснилось, что здесь так же, как и в империи, выделяют три времени года – весну, лето и осень, в начале весны – время снегов, называемое «айгуямала», оно, в отличие от наших краев, здесь затягивается на двадцать, а иногда и на тридцать дней. Год у моалапси не имеет определенной продолжительности, начинается с выпадением снега и почти не определяется движением небесных светил. Появление снега считают знаком богов. Вообще снег, как считают мои попутчики - знак присутствия божества, и там, где боги, там холод. Месяцев у них на порядок больше – двенадцать против наших девяти. Начало и конец месяца не фиксированы, но связаны с природными явлениями. Так, с таянием снега заканчивается первый весенний месяц айгуямала, и начинается следующий месяц корявый, который продолжается до появления почек на деревьях. Затем до цветения красной слезы, которая начинает цвести раньше всех, - месяц широкий. Следующий месяц до весеннего равноденствия – красный, потому что все кругом зарастает красной слезой. От равноденствия и до плодоношения риза длится месяц скудный. За ним следует месяц ягодный, потому что вслед за плодами риза повсюду начинают вылезать ягоды. Месяц кончается цветением белой слезы- это растение по форме похоже на красную слезу, отсюда и название, месяц же называется белым. После летнего солнцестояния идет жар-месяц и длится до пожелтения листвы, потом начинается месяц пестрый. Все это время с самого начала года здесь нельзя есть грибы, - они ядовиты до тех пор, пока не поспеет гриб-целитель с белой шляпкой, и его появление знаменует начало месяца грибного. После осеннего равноденствия идет месяц дождливый, до опадения листвы, после него наступает последний месяц в году – темный. Айгуямала (что в переводе значит «время, когда приходят боги»), корявый, широкий и красный относятся к весенним месяцам, скудный, ягодный, белый и жар-месяц – к лету, а пестрый, грибной, дождливый и темный – осенние. Моалапси ведут летоисчисление с момента появления первых людей в Болотных Землях и предполагают, что это произошло 5683 года назад. Откуда такая точность, сказать не могут. Впрочем, наши световые часы с зарубками на главной площади Керавии едва ли более точный ориентир. Таким образом, по календарю моалапси сегодня 11-е число скудного, 5683 г. Все же вернусь к нашей системе отсчета, местная слишком сильно зависит от прихотей природы. К полудню выгребли на северный берег Пресного озера. Над озером ползли туманы, на берегу туманы стелились по земле до самого пояса и сопровождали нас всю дорогу. Очевидно, в этих местах туман образуется не только на рассвете. Распрощались с Фимой Шатким и весь день до вечера, как и вчера, шли через лес. По дороге удалось сфотографировать несколько кустов красной слезы с цветами – то самое растение, о котором говорил Фима. Время от времени попадаются лиственные. На одном дереве и даже на одной ветке могут расти листья разных форм, и это обычное дело, тогда как в наших землях это большая редкость и, насколько мне известно, считается признаком болезни. До Штормовой добрались по такой темноте, что толком не получилось осмотреть новый дом. Дождь лил стеной и проникал сквозь отверстия в потолке, во всяком случае в той комнате, куда нас привел Сергей. Он на ощупь нашел печь, достал небольшую охапку хвороста, который мы по его совету набрали до дождя, и разжег слабый огонь. Довольно быстро мы при скудном освещении вскипятили воду и поужинали консервами, после чего улеглись, стараясь устроиться как можно дальше от дыр в потолке. Сейчас допишу последние строки, погашу огонь, завернусь в спальный мешок так, что мне будет все равно, что капает сверху, и засну. 8-е число месяца роз. Сегодня был день строительных работ. Сергей с нами распрощался. Заходили два молодых парня и девушка из местных, - Дерьза Метель, Никита Осенев и Лиза Семеро. Недолго поговорили с ними, познакомились, объяснили цель приезда. Оказалось, они слышали про нас от Сергея. Все трое настроены доброжелательно, даже с интересом, хорошо разговаривают на валини, одеты по современной моде. Заметны те же особенности произношения, что и у Фимы с Сергеем. Там, где мы ограничиваемся едва заметным «а», они округляют рты в долгом «о». Вместо короткого «е», которое у нас обычно идет после мягкого согласного и звучит как «э», у них полноценное, длинное «ээ», в котором растягиваются губы, после твердого согласного, а иногда «йэ» или даже «йэа». «У» часто заменяется звуком «о», причем, судя по долготе, двойным, также место «т» часто занимает «д», произносимое твердо и отчетливо, как «л» и «н». Звука «ы» я почти что не слышал, они его очень сильно растягивают и в конце завершают переходом в «и». Все вместе делает их речь непривычно тягучей, широкой и одновременно твердой. Напоследок сфотографировал всех троих с их разрешения. Сфотографировал нашу избу в изначальном виде, срисовал планировку комнат. Развалина, но просторная. Сделана из темных досок, как почти все дома здесь, в два этажа, снаружи на первом – крыльцо, на втором есть балкон, идущий вдоль восточной стены. Ставни и резьба наличников раньше, по-видимому, были выкрашены в голубой, сейчас же краска облупилась. У края крыши доски тонкие, углы спилены трапециевидно. Внутри сохранилась печь, но пользоваться ей непросто – огонь не желает разгораться и держится с трудом. Также остались несколько скамей, разбитое зеркало и деревянная тумба, по-видимому, бывшая кровать. На тумбе валялось насквозь истлевшее лоскутное одеяло. На обоих этажах есть стол и стул, и стулья даже выдерживают наш вес. Повсюду стоит запах сырости, доски во многих местах покрыты мхом. Здесь нужно топить. Обустройство дома грозит затянуться на несколько дней. 9-е число месяца роз. Продолжаем ремонтировать дом. Вода во время дождя по-прежнему течет на наши головы. Разобрались с печкой. По ходу дела обсуждали различные древние учения. Многие из них мне совершенно неизвестны, я больше по части северо-запада Валини, остальные народы мне мало знакомы. Игорь отличный собеседник, притом не чересчур болтлив - очень ценное качество. В предыдущем путешествии крайне досаждали те любители разговоров не по делу, с которыми я ездил. Особенно невыносимы были остановки в безлюдных местах. Молоток Игорь держит явно не в первый раз, и движения у специалиста по мифам быстрые, вертлявые, но точные. Вдвоем мы довольно быстро управляемся. Узнал, что родился он на юге в каком-то селении с непривычным названием, не могу его вспомнить, что-то с несколькими «л». Фотографировал то, что осталось от резьбы на доме и от орнамента на одеяле, пока Игорь его ненароком не выбросил, - это для меня любопытный предмет, а ему гнилая тряпка. 10-е число месяца роз. Работы в доме наконец завершены. Остаток дня ушел на то, чтобы разложить вещи. Ближе к сумеркам я отправился к заливу, чтобы установить приборы для измерения температуры, давления, скорости ветра и течения. То же самое я собираюсь проделать у обеих рек и рядом с нашим домом для описании климата. Вид на залив Колмилат впечатляет. Сама деревня разделена реками Сандь (на востоке) и Тур (на западе) на три части – восточную, центральную и западную. Я стоял в месте слияния обеих рек у впадения в залив. Напротив каменистого берега к северу вырисовываются очертания небольшого острова с одним-единственным маяком, больше на острове нет ничего. Фонарь в маяке не горит, и сам маяк издалека выглядит заброшенным. Справа, на восточном берегу, за беспорядочно разбросанными домами у самой кромки залива угадываются шпиль и островерхая башня местной церкви. Этот берег значительно выдается к северу, а потому хорошо просматривается со стрелки. Наиболее тесно дома расположены в центральной части. В ней находится главная площадь, от площади отходят шесть улиц, сменяющихся переулками и тропинками. Избы стоят вплотную вокруг площади, вдоль улиц и по береговой линии. Чем дальше от площади, тем свободнее разбросаны жилища. Западная часть деревни заселена куда меньше, чем остальные. Дома на том берегу расположены лишь одним рядом по краю залива и реки Сандь, дальше от воды все занимает нетронутый лес. Я обернулся вокруг себя раз, затем другой. Со всех сторон лес дышал запахом сосны, от воды ощутимо тянуло холодом. Несмотря на сумерки, здесь было еще довольно светло. Я установил приборы у самого залива близко к месту, где стоял, и у обеих рек в ста шагах к югу от стрелки. Снимки сделаю в другой раз, с утра или днем. Подходя к дому, увидел женщину недалеко от нашей избы. Она сбежала с крыльца и направилась в гущу деревьев. Походка у нее интересная – два шага пробежит, два плетется, нагибаясь. Издалека выглядела скорее молодой, чем старой, носила длинное бледно-оранжевое платье с каким-то рисунком и головной убор того же цвета. Я окликнул ее, как оказалось, поздно, женщина уже скрылась среди ельника в западном направлении – быстрее, чем можно было ожидать, ведь шла она медленно. Игорь выглядел непривычно серьезным и вертел что-то мелкое в руках. На мои расспросы он сначала отмахивался. Из его слов я понял, что она не назвала себя и вообще ничего о себе не сказала, только зашла посмотреть на нас. До ужина он что-то обдумывал, затем разговорился. Я не ошибся – женщина действительно была молодой. Игорь добавил еще несколько деталей к ее внешности, которые ускользнули от меня. Она среднего роста, даже чуть ниже, волосы у нее светло-рыжие, глаза «вроде карие», черты лица тонкие, в целом непримечательные, на платье – узор из красных и синих бутонов, головной убор у нее с повязкой под подбородком. Повязка зеленая, а там, где пришита к шапочке – бурая, ее концы сделаны в виде медвежьей лапы с когтями. Одета как будто слишком нарядно. Игорь тоже заметил странность в ее походке, более того, во время беседы с ним она несколько раз пошатнулась. Девушка вошла в дом без всякого стеснения и, пройдя через всю комнату, посмотрелась в то, что осталось от зеркала, затем быстро огляделась и подошла к Игорю. Он как раз расчищал полы от всякого мусора, и в тот момент держал в руке монету из синлафрита, которая закатилась за печь. Не говоря ни слова, она взяла его за руку, выхватила монету, оглядела ее и чему-то улыбнулась. Незнакомка заговорила на элкирьяне: - Забавные вы, думаете, приходите сюда случайно и вещи подбираете просто так. Игорь попросил ее объяснить. - Вот ты думал, просто так у тебя в руке монета. Дурень, ты к ней всю жизнь идешь, а она – к тебе, и тебя за собой тянет. Голос у нее был скрипучий, как ржавая щеколда, речь замедленная, взгляд пристальный, а лицо застывшее. Глаза, лоб и брови оставались без движения, когда двигались губы. - Когда поймешь, зачем явился сюда, - Игорь попытался ответить, что хорошо знает, зачем приехал, но девушка прервала его, - нет, не за этим. Тут другое, - она сосредоточенно оглядела его с головы до ног и что-то за его спиной, - за тобой стоит темная воля, и я пока не буду тебе ничего рассказывать. Не знаю, хорошо или плохо, что ты пришел. Оглядись внимательней, изучи наши края, тогда, может, и поймешь больше о том, что рядом с тобой. Говори с людьми, слушай, но знай – здесь многое происходит, такое, что им неведомо. Когда поймешь, я появлюсь или сам придешь ко мне. Найдешь меня за рекой, - девушка указала за окно в сторону реки Сандь, - а я решу, стоит ли тебе помогать. Так прошел их разговор, и больше она ничего о себе не сказала. Игорь отчего-то всерьез задумался. Наверняка это местная сумасшедшая, либо мы пока плохо разбираемся в поверьях моалапси. Возможно, жители все же относятся к нам с опаской, хоть и не враждебно, и строят свои догадки по поводу нашего приезда. 11-е число месяца роз. Сегодня снял показания с приборов. Подобную процедуру будем проделывать каждый шестой день по четыре раза – в шесть утра, в полдень, в шесть вечера и в полночь. Вместе ходили по домам местных жителей и расспрашивали. Как и предполагали, большинство сначала настороженны, но постепенно раскрываются. Лица моалапси несколько отличаются от наших. Для многих характерен высокий лоб, вытянутый подбородок, отчетливые скулы, узкий череп. Цвет глаз и волос самые разные, кожа преимущественно бледная. Одеваются по-современному, любят яркое, но не везде. Обычно в костюме один-два ярких предмета, например, красный пояс и сапоги, остальное нейтральных цветов – черного, белого, серого или песчаного. Ткани в основном грубые, лемник или бортритш. Одна старуха была в платье, похожем на то, которое носила вчерашняя посетительница, только других цветов, и даже в похожей шапке, которую вместо медвежьей лапы украшала лапа лисы. Она сказала, что наряд на ней старый, еще от матери достался, такое теперь почти не носят. На одежде, на любых тканях, на стенах жилья и на мебели часто нарисованы или вырезаны растительные и животные орнаменты. Резьбу по дереву не красят, рисунки на тканях перимущественно красного, синего, зеленого и белого цветов. Узор располагают так, что на поверхности не остается свободного места, узоры сложные, извилистые, повторяющиеся, со множеством вытянутых и стрельчатых фигур. Реально существующие виды растений, птиц, зверей и рыб перемешаны с фантастическими. Часто попадаются звери с телом одного животного, лапами другого и головой третьего. Местные объяснили, что так мастера изображали зверей из южных краев, которых никогда не видели. Особенно интересен один образ светила с лучами, плавно превращающимися в стебли растений, а затем в геометрический узор с чередованием стрельчатых арок, углов и плавных линий, - он вырезан на ставнях в одном из домов и складывается полностью, когда ставни закрыты. Жилища имеют один или два этажа. Дома строят либо целиком из деревянных досок, либо из белого камня и дерева, тогда из камня строятся стены, а из дерева – крыша, крыльцо и балконы. Крыльцо есть в каждом доме, балкон – везде, где есть второй этаж. И крыльцо, и балконы обычно длинные, сверху перекрыты навесом из узких дощечек, фигурно срезанных по углам. К крыльцу ведут одна или две довольно крутые лестницы, также покрытые навесом на подпорках. На втором этаже тех домов, что поновее, часто пристроены угловые башни – дань современной моде. Под первым этажом располагаются погреба, потолок погреба слегка приподнимается над уровнем земли. Окна узкие, и внутри почти всегда недостает света. Не меньше половины огорода занимают грядки с ризом, остальные засеяны обычными для северных широт кустарниками и плодовыми деревьями. Питаются главным образом ризом, во вторую очередь ягодами, грибами, рыбой, реже дичью. Часть урожая раньше отправляли в Цельну как налог, в последние полвека расплачиваются деньгами. Активно торгуют с соседними деревнями и с городом – продают риз, рыбу, шитье, кованые и деревянные изделия, также древесину. В пределах деревни рубят только для собственных нужд, для вырубки на продажу отправляются в определенное место на востоке. Нам объяснили, как туда пройти. Видимо, поэтому мы до сих пор не встречали безлесных участков. Покупают технические приспособления, книги, бумагу, ткани, иногда фрукты, экзотические для этих мест. Нам удалось закупиться едой, и весьма дешево. Надо ли говорить, что сегодня я фотографировал, как безумный – узоры, дома, лица, группы людей, детали жилья, инструменты, снова лица. Иногда возникают проблемы с языком, их помогает разрешать Игорь. У меня разговор с местными идет свободно до тех пор, пока говорим о том, что можно потрогать и показать. Более сложные вещи и мне на элкирьяне, и им на валини бывает сказать трудно, тогда они улыбаются и пожимают плечами. Каждого, с кем удается заговорить, спрашиваем про вчерашнюю гостью. Все как один отвечают, что не знают такой женщины. Некоторые выглядели напуганными и махали на нас руками. Из них несколько человек всерьез пытались предостеречь нас. Они говорили, что за рекой Сандь подальше от берега не живет никто, и все, что оттуда приходит, не к добру. Двое считали, что это не было человеком.