Дневник В. Нершина

Из архива полицейского управления г. Керавии. Личный дневник этнографа Владислава Нершина. Изъято при повторном обыске квартиры В.Нершина (г. Керавия, улица Мшистая, дом 3). 45-ое полуденного, 2675 г. Окончательно уладил все вопросы касательно путешествия. Через трое суток отправляемся поездом до платформы «Север» - последней станции северного направления. Вторым едет специалист по древним религиям и мифологиям Игорь Закатный. Меня познакомили с ним, когда я впервые заговорил о поездке в Болотные Земли. Выбрал этот край потому, что не доискался ни одного полноценного исследования местной культуры. Наши знания о Болотных Землях до крайности обрывочны. Известно, что в них издавна проживает народ моалапси, имеющий свой язык элкирьяну и ведущий записи на его письменной версии – кирьяне. Область была присоединена к Империи Валини еще в 1782 г. Не один век мы торгуем с местными, они владеют нашим языком, их часто можно встретить в Цельне и дальше к югу от Болотных Земель, а в последние годы и в Керавии, но мы ничего о них не знаем. Две хозяйственные книги, копия договора Огоста Алого, выдолбленного в камне, поспешно выполненные рисунки церквей, резной сундук и часть лодки из деревни Вольной, привезенные известным купцом - те самые, из исторического музея, - вот и все, что у нас имеется. Наш заведующий Переплетин довольно быстро согласился, свел меня с Игорем Закатным и настойчиво посоветовал нам проводить исследования совместно. Он выглядел совсем не так, как я представлял себе специалистов по древним религиям - темноволосый молодой человек, очень подвижный, говорил быстро и сопровождал слова активными, но плавными жестами. Поначалу меня не обрадовала мысль о попутчике, после прошлого раза я втайне надеялся, что поеду один. Мы разговорились, сразу же выяснилось, что Закатный не первый год изучает верования северных народов, в том числе тэллов и сивлов, проживавших к юго-востоку и к юго-западу от Болотных Земель. Он же помог мне изучить язык моалапси и нашел нам жилье. Поселимся в деревне Штормовой, что на южном берегу залива Колмилат, у слияния рек Сандь и Тур. Деревня расположена на самом севере Болотных Земель, вдалеке от городов. Игорь написал одному своему знакомому по Цельне, который сейчас живет в деревне Солнечной, и тот предложил нам остановиться в Штормовой. Из его письма следовало, что в Штормовой уже несколько лет пустует один из домов, и никто не возразит, если мы поживем там до весны, надо будет лишь немного привести его в порядок. 3-е число месяца роз. В шесть вечера выехали с вокзала. Через двое суток должны приехать на платформу «Север», знакомый Игоря обещал нас там встретить. Мой коллега развлекался карточными фокусами и трюками с монетой, которую доставал то из кармана соседа, то из-под стола. Сказал, что научился им в детстве у одного мальчишки и совершенствовался в поездках, когда надо было чем-то себя занять. Поговорили на элкирьяне, узнал от него пару новых слов. Все еще говорю неуверенно, но для первых дней это не страшно - моалапси отлично говорят на валини. Всегда интересовался, почему четвертый месяц в году называют месяцем роз? Всего час езды от Керавии, а за окном уже ни одного розового куста, только кое-где круглятся кроны деревьев, и от края до края полевая трава, то высохшая, то скошенная неровно, будто выдергивали. Ужасно сухая трава для начала лета. 4-е число месяца роз. Весь день общались на элкирьяне, под вечер у меня хорошо получалось. Игорь рассказывал легенды северных народов из тех, что жили по соседству с моалапси. Мифы самих моалапси пока неизвестны никому, существуют лишь письменные версии, записанные священниками свиатлитами, - разумеется, они переиначены до неузнаваемости. Расспросил Игоря поподробнее. Меня интересовало, почему оказались утеряны религиозные тексты моалапси, ведь была же у них письменность еще в первом веке. Кроме того, зачем священникам записывать эти мифы? Логичней было бы стереть любую память о них, так же, как они пытались сделать по всей стране. - Ошибашься, Влад. Тебе просто не приходилось застрять на несколько месяцев в богословских трактатах 19-20 века. Понимаешь ли, победы, одержанные словом, прочнее тех, что достигаются оружием и пытками. В Болотных Землях это особенно верно, - не забывай, инквизиторам дорога туда была заказана. Для таких побед нужно знать, во что верит противоположная сторона, и использовать веру захваченных народов против них же самих. Свиатлиты извращали старые легенды, как только могли, чтобы над ними оставалось лишь посмеяться. Иногда древние сказания использовали, чтобы говорить с моалапси на понятном для них языке. Наконец, свиатлитство насильно приращивали к прежним верованиям, как балкон к дому пристраивают. Ты знаешь эти истории, где Свиатл управлет природными стихиями, как какой-нибудь дух или древний маг, - все то же, что и во всех уголках империи. Надеюсь, в Болотных Землях им не удалось полностью добиться своего. Сомневаюсь, что многое уцелело, но проверить надо обязательно. Вероятно, часть поверий до сих пор передают устно, как раньше. А записи мифов никуда не утеряны. Их просто не было. По какой-то причине моалапси никогда не записывали ни легенд, ни мифов, ни сказок, чем очень удивляли соседей. Тэллы писали, что моалапси считают свое знание слишком тайным, чтобы поверять его бумаге или древесной коре. Правда, в других тэллских текстах встречаются объяснения про магическую силу звучания слов. Есть и такое объяснение, согласно которому духи моалапси теряют часть своей свободы, когда их образ закрепляется на письме. Они могут ослабнуть, перестать помогать людям, даже умереть, или наказать того, кто позволил себе записать их имя. В некоторых вещах Игорь Закатный осведомлен заметно больше меня. Я так и не спросил, откуда он родом. Вряд ли из Керавии и точно не из Цельны, слишком смугл. Еще любопытно, почему я раньше не слышал о нем в университете. 5-е число месяца роз. Утром погода испортилась, и весь день пришлось созерцать монотонно серую вату облаков и слушать, как окатывает дождем окна поезда. Вскоре мы въехали в сплошную полосу хвойного леса. На обивке сидений сразу легли глубокие тени, дождь стал тише, звуки будто доносились издалека. Успел забыть, насколько высоко могут вытянуться сосны, если растут вдалеке от города. Большая часть деревьев выглядела так, будто стояли нетронутыми столетия. В Керавии и поблизости ни деревьев такой высоты, ни этих разлапистых ветвей, ни внушительных стволов не увидишь. Пасмурная погода идет таким лесам. Иногда мой взгляд надолго уводили за собой сплетения корней, ветвей и причудливые волны мха, покрывающие бугристую землю и камни самых разных форм и размеров. «Отвратное свойство у северных лесов - в них хочется заблудиться, и чаще всего именно это и происходит», - от кого это слышал? В шесть вечера прибыли на станцию. Ещё из окна увидел человека с огромной клюкой, идущего по лесной тропе к железнодорожным путям. Едва мы спрыгнули на отсыревшие доски платформы, Игорь помахал ему рукой. - Сергей! Сергей! Вот и встретились! - Игорь! Сергею Бездонникову на вид было чуть меньше сорока. Он носил сапоги до колен, точно такие же, как те, в которые мы переобулись в поезде, так как предстояло ходить по болотам. Мы в один заход перетащили вещи из вагона. Когда все рюкзаки были сложены в одну кучу, Игорь познакомил нас. На платформе больше не было ни души. В отдалении, на большом расстоянии друг от друга виднелись две приземистые некрашеные избы. Сергей повел нас через лес. В нескольких местах ноги утопали в мокром мхе. Наш провожатый объяснил, что болота здесь совсем мелкие, а настоящие начнутся дальше к северо-востоку. К Солнечной подошли ближе к ночи. Даже в темноте силуэты домов хорошо различимы. Сразу заметна отличительная деталь здешних построек – очень высокие, остроугольные крыши, а сами избы небольшие. В доме у Сергея было темно, несмотря на лампы. Нам постелили на полу в его комнате. За стенкой тихо сопят его жена с дочерью. Следующий день и, возможно, ночь и утро будем идти пешком до Штормовой. 6-е число месяца роз. Весь день шли то по лесным тропам, то по болоту. Чем дальше на север, тем глубже затягивает почва, погружаться по щиколотку на каждом шагу стало привычным. Удивительно чередуются звуки. Идешь в полной тишине, такой, что давит на уши, слышишь только свои шаги и дыхание соседа, и вдруг на поляне со всех сторон врезается птичий щебет, - не поймешь, откуда поют. Безумно жаль, что я не смыслю в ботанике. За день попалось не меньше двадцати видов мха, многие из них крайне причудливы. Большую часть удалось сфотографировать по пути. Никак не напишу самое главное. Стыдно самому себе признаться, мне удалось заблудиться в первый же день, притом ужасно глупо. Сергей в какой-то момент засомневался, верно ли нас ведет. Он указал на группу елок и попросил меня посмотреть, стоит ли за ними деревянная церковь, сам же свернул направо проверить что-то еще, а Игоря оставил на тропе. Сначала все было нормально. Помню, что поначалу оставался, как обычно, спокойным, но сосредоточенным, и не забывал время от времени оборачиваться. Фигура Игоря заметно уменьшилась, и тут я сглупил. Обычно со мной такого не бывает, тем более так расслабиться в первый день! Я шел, шел. Постепенно мой взгляд соскользнул на корни стать-дерева, по корням на траву, по траве на мхи, по мхам на корявые ветки, по веткам на древесный узор, по узору на странный пень, с пня на нить ручейка, по бегущей воде, снова по спутанным линиям, по клубкам трав и корней. Вслед за глазами повело и мысли, и ноги сами начертили замысловатый путь. Я обернулся. В голове как после легкой дремы, а позади меня из-за сосен виднелось озеро. Спереди ручей сбегал прямо в озеро мимо моих ног, и никакой тропы или церкви окрест. Сколько ни обходил это место, так и не нашел ничего похожего на дорогу, по которой мы пришли. До сих пор не пойму, в какой момент я мог пропустить озеро, - хоть и небольшой, но все же заметный ориентир. Прокружил я, как выяснилось, недолго. Все закончилось появлением сверчка размером с сапог, - эта громадина прыгнула на камень прямо передо мной, - и окликом Игоря. - Влад! Влад! - Нершин! Влад! – к нему присоединился голос Сергея и еще чей-то, незнакомый. По голосам нашел их быстро. К ним успел присоединиться немного лохматый старик в белой рубашке, его звали Фима Шаткий. Сергей после моего исчезновения понял, что до темноты нам в Штормовую не попасть, и попросил о ночлеге первого, кто так кстати встретился по дороге, а встретился его знакомый Фима. Их нисколько не удивило то, что я заблудился. Оба сказали, что люди здесь часто блуждают. Остаток пути они вспоминали похожие случаи. Сергей насчитал за собой не меньше двенадцати таких прогулок, Фима свысока заметил, что он–то живет на свете поболее, а потому потерял им счет. Сам Шаткий объяснил это тем, что природа здесь живая и обладает своей волей: - Деревья, трава, лишайники, грибы, река – все живое. А бывает, что это не трава никакая и не дерево, а колдун или ведьма, или простой человек богам приглянулся. Боги, они ведь, если кого наградить хотят, обращают в растение. - Наградить? Это не наказание? - Нет, это у вас в городах считают, что растение – это так, ерунда какая-то, из-под камней лезет и пылится без дела. Растения, они во всем лучше нас, этому ведьмы учат. Так о чем я? - Про то, почему в лесу можно заблудиться. - Ах, да. Так вот, идешь себе, идешь, а по дороге – колдун в обличии дерева. Вот он и заклинает ноги твои идти, куда ему надо, а куда и зачем надо – кто же его разберет, колдуна-то? Может, забавляется, а может, надобность в том есть, о которой нам неведомо. - Фима, а есть у вас сейчас колдуны и ведьмы? - Не знаю, может, где подальше и есть. В Штормовой жила раньше одна колдунья, последняя, да ушла. В моем детстве их много было. Появятся еще, непременно. - А куда ушла? - Да неизвестно. Умерла, наверное, она очень уже старая была. Или ходит, может, до сих пор по лесам волком, лисицей или вороной, а может, и ей удалось в дерево обратиться. Если, конечно, не нашла себе ученика, а она долго искала, всю округу обошла. Некоторые сами просились, только никто ей не понравился. Так что, может, жива до сих пор, раз не нашла. - Почему? - Они, ведьмы-то, прежде чем помереть, должны знание свое кому-то передать, а иначе помереть не смогут. Удобно, - старик усмехнулся, - если пожить еще хочешь. Да вот только немного их, кто в девяносто лет еще девяносто захочет прожить. Та, что до нее была, - до Линды, - та, видать, настолько торопилась отдать концы, что выкрала Линду у родителей еще таким вот младенцем. - Но ведь вас тогда еще на свете не было. - Не было, так она сама об этом рассказывала. Сергей тоже разделяет веру в колдовство. Занятно, обычно такие верования отходят далеко в прошлое. С Фимой еще объяснимо – он стар и всю жизнь провел в этих лесах. Сергею же не больше сорока, он часто путешествует, отлично изъясняется на валини, продает валинийцам овощи и ягоды, одно время даже работал в Цельне. В других частях империи подобные ему либо ни во что не верят, либо исповедуют обновленное учение, либо, на худой конец, свиатлитство, но такие древние верования – крайне редко. Похоже, воззрения, существовавшие до свиатлитства, здесь до сих пор в силе. Мы вернулись обратно к тропе, на которой разминулись, и пошли к дому Фимы рядом с озером Пресное. В отличие от того озера, рядом с которым я заблудился, это было обозначено на карте. Северная его оконечность терялась за горизонтом, а с востока в ровные воды вдавались выступы изрезанных берегов. Маленький домишко из черных бревен казался муравьем рядом с этим озером. Завтра нам предстоит его переплыть. Вечером я по памяти набросал карту местности с тем, другим озером, у которого заплутал, отметил его как «Ближнее», - дал такое название, потому что оно ближнее к Пресному. Фима Шаткий при виде моих рисунков только недоверчиво хмыкнул. Из его слов я понял, что он считает карту бесполезной. Я по-прежнему не все понимаю на элкирьяне, а у Фимы иногда не получается сказать что-либо на вални, пришлось прибегнуть к помощи Игоря. Фима считал, что раз к озеру меня вывели духи или колдовство, значит, зарисовывать дорогу нет смысла – любой, кто воспользуется этой картой, придет в другое место. Игорь переводил мои вопросы. Из последующей беседы я понял, что окружающее пространство для местных народов не есть что-то твердо закрепленное, что можно отобразить на плоскости. Для них пространство текучее, оно способно перестраиваться и создаваться заново под действием магических сил. Подобное восприятие пространства, насколько я заметил, свойственно народам, живущим в сложной местности, где даже внимательный человек может заблудиться на пути, знакомом с малых лет. Здесь же лес пестрит мелкими ветками, листьями, извилистыми тропами, постоянными поворотами, холмами, частоколами деревьев, загораживающих собой все. По-видимому, обилие деталей утомляет глаза и ум, человек отвлекается или засыпает на ходу, как это произошло со мной, и обнаруживает себя в незнакомом месте. Отсюда сказки о духах, которые заводят людей в глушь. Ночью знакомство с местными поверьями продолжилось. Уже перед тем, как улечься спать, Фима показал нам с Игорем ведро, полное монет из синлафрита. Такими лет пятьдесят назад пользовались в Болотных Землях и в окрестностях Цельны. Они имеют вид круглых дисков светло-голубого цвета с белыми прожилками, размером чуть больше наших монет, с острыми краями, на ощупь гладкие, без каких-либо знаков. Все монеты одинакового достоинства. Фима рассказал, что монеты зачарованы ведьмой Линдой так, чтобы он, Фима, всегда возвращался туда, где они находятся. Он оставляет ведро с монетами дома, когда уходит, чтобы не заблудиться в лесу. Фима продолжил: - Есть и другое колдовство. Старая Линда говорила, что ежели хочешь, чтобы человек к тебе в другой раз вернулся, отбери у него немного денег и заворожи их, а потом отдай ему. Будь уверен, он придет снова. Игоря особенно заинтересовал способ, которым совершают такое колдовство, но здесь Фиме сказать было нечего. - Этого не знаю, разве что ведьму встретите, вам расскажет. Если дело и дальше так пойдет, я отведу отдельную книгу для местных поверий. Уже середина ночи, все спят, как убитые, а я пишу.