***
Голова юноши покоилась у неё на коленях. Специалист лежал, пропуская через пальцы бронзовые колосья, и позволял Флоре любую вольность. Она, однако, пренебрегала возможностью собрать ручей его волос в косу. Только изучала взглядом, слабым касанием ладоней, целовала и гладила. Сперва Гелия казался обиженным. — Видишь, просто же, — говорил он, усаживая её на неладный ветроцикл. — Я в порядке... — шептала упавшим голосом Флора, вцепившись в него стальной хваткой. — Доеду. Юноша мягко усмехнулся и перехватил её руки. — Я не это имею в виду, — пояснил он. — Стоило тебе набрать меня, и мы сразу встретились, понимаешь? — Может быть. — Помчались? Минула целая ночь, — шафрановая луна лениво закатилась за горизонт — а фея по-прежнему ощущала на губах поцелуй Палладиума. Он был так нежен, что душа истерично металась в груди. Потому первое, что она сделала, увидев Гелию — обхватила его лицо ладонями и вовлекла в настойчивый поцелуй. Тот не задавал вопросов. Девушка оказалась подхвачена на руки и посажена на низкую ветвь плакучей ивы. Контуры листьев выделялись на линии скул специалиста. Флора отстранилась, коснулась губами уголков его глаз, переносицы, лба; исступлённо, будто извиняясь. На самом деле, она не верила, что Гелия — её лучший Гелия — сумел бы простить её. Так что он ничего не знал. — Я люблю тебя. — Его губы немотно шевельнулись следом за её собственными, но ответа Флора не слышала. Горячая ладонь огладила её бедро, пробираясь выше. Девушка порадовалась, что попросила Гелию приехать к озеру, подальше от просыпающегося замка. Когда они, задыхаясь, лежали на ласковой траве, белое солнце достигало зенита. Листья искрились росой, затухали, как воск. Рукой Флора крепко обнимала юношу за плечи — и не отпускала, когда присела. В ту минуту этот грозный специалист, достойный племянник Саладина и лучший ученик Кодаторты, выглядел удивительно беззащитным. Её ласкали те самые пальцы, которые отсекли голову не одному чудовищу и приспешнику Валтора. Почему-то эта мысль не будоражила, как раньше. Флора чувствовала себя загнанной в угол. Воспоминания о прошлой лунной ночи жгли так, что рисковали испепелить или вытеснить из груди сердце. Нехорошее предчувствие затопило свежесть воздуха вокруг. Девушка не могла объяснить, чего в действительности ожидала. Серьёзного разговора ли наедине, обыкновенной встречи после случившегося. Несколько часов — и воскресенье начнёт клониться к закату. Вторым уроком понедельника назначены заклинания, а Флора скорее подпишет себя на уборку Алфеи, как однажды на первом курсе, без использования магии, чем пропустит занятия. Впрочем, обо всём этом она вспомнит после. Сейчас Гелия потянулся — сперва за сумкой, чтобы достать карандаш с блокнотом, следом к её губам. Наблюдая за ним, аккуратно выводящим линию на плотной бумаге, Флора ощутила подступающий страх. За близких, друзей, чумазых ребят с родной планеты. Если Валтор решит добраться до Линфеи, милосердия не встретят ни родители, ни крошка Миели. Поскорее бы кончилось это ужасное противостояние. Следующая мысль, столь же безжалостная, громыхнула незамедлительно. Победа — девушка убедилась в этом в тот миг, когда впервые пересеклись взгляды её подруги и Валтора — будет зависеть от Блум. А противник у неё достойный, по-настоящему. Флора боялась представить, что произойдёт, если Блум не выдержит и, как любой человек, даст слабину. Цена её ошибки была слишком высока, опасность, окружающая подругу — бесконечна. Флора не вынесет такой жертвы. Её милая Блум не раз вытаскивала команду на поверхность силами единственно собственными. Теперь Валтор, казалось, расчищал к ней путь. Станут ли Винкс отсиживаться в безопасности нейтральных территорий, пока она рискует ради них? — Облачко. Голос Гелии прервал мысли Флоры внезапно — та вздрогнула. К счастью, спутник её ничего не заметил. Плавно девушка перевела взгляд на небо. Юноша был прав: из-за холма выползала крохотная дымчатая тучка. Прикрыв веки, Флора сосредоточилась, обратилась в слух. Одинокий стриж с треском примостился на дубовой ветви; ворчали от недостатка влаги растения; далеко, едва различимо, леса предвещали сильный дождь. Флора вспомнила танец Лейлы и Музы. — Мы рискуем попасть под ливень, — произнесла фея, — нужно возвращаться. Гелия понимающе кивнул и быстро собрал вещи. Бешено рычащий и трижды пугающий ветроцикл понёс их над холмами. Изумрудная цепь лесов, перемежаясь с голубизной рек, бесшумно звенела перед глазами; от волнения Флоре казалось, будто всё, как она, дрожит. Остановка и посадка, как обычно, вышла мягкой. Гелия подал девушке руку и помог слезть. Тучка, между тем, заполонила собой треть лазурного неба. Перекличка мелких пташек стихла, растворившись в гудении нарастающего ветра. Флора ощутила, как Гелия с уверенностью большей, чем прежде, положил руку ей на талию. — Я провожу тебя до школы. — Ты уверен? — Почему нет? — Можешь не успеть долететь до Красного Фонтана. — Она с сомнением втянула воздух: пахло предгрозовой свежестью. — Это небезопасно. Уезжай сейчас. Специалист беззлобно усмехнулся, притянул её к себе и бережно заправил за ухо влажную прядь чёлки. — Всё в порядке. Или я тебе надоел? Флора отстранилась, сжала краешек ткани платья. С неожиданным смущением: на душе заскребли кошки. — Слушай, я серьёзно. Или пережди в Алфее. Снисходительная улыбка на лице Гелии сменилась задумчивой. Он больше не смотрел на Флору: внимательно разглядывал тонированные окна школы. В конце концов, выдохнул: — Ладно. Идём, посижу с тобой, пока не стихнет. — Юноша любовно хлопнул ветроцикл по седлу. — Но ты недооцениваешь этого зверя. Со мной ничего не произошло бы, честно. Как-то Кодаторта... Тихо переговариваясь, они дошли до внутреннего двора. Каблук медленно тонул в песке, так что девушка охотно, пусть робко, ухватилась за локоть спутника. Беспокойство пронизывало грудь, точно реагируя на первые негромкие раскаты грома. Голова тянуще болела. Веки отяжелели, но Флора знала — попробуй она лечь, ни за что бы не уснула. Так и шла ко входу, едва поддерживая разговор. — Эй! — Гелия остановил её, обнял внимательным взглядом. — Ну вот, опять. Что с тобой такое? — Я... Специалист не позволил ей оправдаться: — Добрый день! — воскликнул он, добродушно улыбаясь. — Приятно видеть вас снова, профессор! Я слышал, вы изменились. И вправду. Это важный этап, поздравляю вас. Флора не успела ещё отвести глаз от живого лица юноши. Однако уже понимала, с кем столкнулась. И представить боялась, каким человеком теперь для него обернулась. Палладиум сдержанно отвечал Гелии. Последний убрал ладонь с её талии, но жжение в груди неумолимо подсказало, что эльф успел всё увидеть. Впервые Флора припомнила эмоциональность Музы с благодарностью. Если бы подруга не выражала недовольство кричаще ярко, девушка нарекла бы себя всего-навсего простодушной дурочкой. Иначе её семья изъясняться не привыкла. Только то стало ничтожно малым; ругая себя всеми словами, которые теперь знала, Флора наконец посмотрела на профессора. Тот, казалось, наблюдал за ней — взгляды пересеклись мгновенно. В нём не было осуждения или укора. Лишь обыкновенная убивающая мягкость и странный, непривычный блеск. Позже девушка предположила, что всё, должно быть, было написано у неё на лице. Палладиум же не выражал ничего. Спустя секунду он отвлёкся на вопрос Гелии, и больше не обращал на неё внимания — изредка поглядывал, чтобы улыбнуться. Они разошлись: эльф шёл в сторону чёрного входа. Флора дёрнулась, когда Гелия вздумал переплести их пальцы. Но стальная хватка уже путами сошлась у неё на кисти. Оставалось только расслабиться. — Идём, радость моя? Интересно, он намеренно вгонял девушку в краску? Её положение было нелепейшим из возможных. Флора вымучила улыбку. Она наползла на лицо с протестующим скрипом и походила на оскал безнадёжного сумасшедшего. — Идём. Гелия скривился. Тень набежала на его красивое лицо; фея напряглась, подумав, что не уследила за тоном, но специалист отвернулся. А когда Флоре вновь открылся его профиль, на бледных губах уже играла добродушная усмешка. Наверное, показалось.***
Удивительно, но Палладиума ни разу не посещало предположение, что происходящее — сон. Эдакий кошмар, пронзающий страхом каждую жилку. И теперь он не задавался вопросом, почему взял Флору за руку той ночью. Доводы рассудка однозначно оставались последним, чем он руководствовался и с чем считался. Но и пусто машинальным его поступок назвать было нельзя; трепетала на границе восприятия мысль. Однако эльф скорее ощущал её, нежели складывал в слова. Оранжерея была пуста. Внутри собрались немногие: только Палладиум, громогласные растения да серебристый сумрак. Приглядевшись, эльф заметил следы каблуков на влажной от полива земле. Присутствия Флоры не ощущалось, однако она заходила — вероятно, они застали бы друг друга, если бы Палладиум не задержался в холле за беседой с первокурсницей. Они пытались поговорить. Но путаное обсуждение случившегося далеко не зашло; потому, должно быть, что ни для эльфа, ни для феи поцелуй не стал неожиданностью. В тот момент, правда, они отказывались это признать. Потрясение исчезло, стоило им разойтись. Прошлый год показал, каким терзающим оборачивался холодок между ними. Оттого они общались, как прежде, тепло — а черты не переступали. Палладиум знал, о чём толковала Флора, вежливо здороваясь с ним в коридорах. Он и сам напоминал о поцелуе каждым случайным жестом — воздух накалял любой поворот головы. И всё-таки он чувствовал наполненность. Только тягучую, ноюще-тоскливую — так игралась с ними недосказанность, как тина вязкая. После встречи с этой девушкой Палладиум понял, что оцепенение, овладевшее им после гибели Мириам и Протолеона, не исчезло бесследно. Он никогда не видел во Флоре матери — но рядом с ней эта брешь затягивалась, сшивалась и сглаживалась. Но позади легла череда лун, — насколько большая? — многое переменилось, лихорадка на сердце понемногу улеглась и напоминала о себе всё реже. Флора больше не возвращала Палладиума домой. Она была домом. — Я вас не отвлекаю? Трудно сказать, когда Дю Фор успела прокрасться в оранжерею. Оставалось лишь надеяться, что ни одна мысль вслух высказана не была. Палладиум обернулся. — Здравствуйте. Нисколько. Я как раз собирался уходить. Дю Фор, как всегда, была статна и величава; обыкновенно уверенно и чётко звучала её речь. — Меня преследует ощущение, что Валтор с нами просто играет. Эльф не сомневался, что она заговорит об их общем враге. Это была едва не единственная не остывающая тема для обсуждения в кругу преподавателей. — То есть? — уточнил он, подавая ей руку. Собеседница кивнула с благодарностью и ухватилась за его локоть. — Вам не кажется странным, что феи получают силу Энчантикса одна за другой? Задумайтесь только. Обычно ей обладают от силы две-три выпускницы. — Вы о Винкс, не так ли? — Верно. Мисс Текна, даже Блум — все они достигли высшего превращения. — В обстоятельствах, связанных с Валтором, — мрачно резюмировал Палладиум, закрывая прозрачную дверцу оранжереи на ночь. — Хищник любит издеваться над добычей перед тем, как съесть. — Если он жесток и очень умён. — Бессознательным движением Дю Фор сдвинула очки на кончик носа. — Тревожно это. Мы победим, как считаете? — Конечно, даже не переживайте, — прошептал эльф, а сам дрогнул — сердце пропустило удар. Коллега напомнила ему об опасности, что нависала над Флорой — постоянно. Палладиум боялся и помыслить о том, что её может в один миг не стать; его волновало, что девушка вынужденно находилась близко к противнику всего Магического Измерения, попросту на волоске от трагедии. И тогда их положение обречено было бы навек остаться таким — шатким и удручающе фальшивым. Если не спит, готов был он взмолиться, если видит их Великий Дракон хоть искоса — пусть не допустит такого конца. Они вошли в Алфею. Холл показался эльфу подозрительно унылым; точно неведомая, древняя сила, закравшись под опущенные шторы, рассеяла в башне последний оттиск ясного дня. Затаённая опасность мгновенно сжала горло в тиски, и Палладиум дрогнул. В спину ему отчаянно скрежетали вспугнувшиеся растения. На листьях сгущалось синее марево. — Что с вами, профессор? — спросила Дю Фор, когда он высвободил руку и отчуждённо шагнул в сторону от двери учительской гостиной. Палладиум бесцветно качнул головой. — Мне нужно к директрисе. — Зачем? На красивом лице коллеги застыло недопонимание, однако удивлённой она не выглядела. И эльф осторожно воспользовался этим, напряжённо сцепив ладони за спиной. — Я могу вам помочь? — поинтересовалась она снисходительно, будто боясь задеть его. — Что-то серьёзное? — Нет, — сердечно — но криво, точно нервно — улыбнулся Палладиум. — Простите, что ухожу так рано. Может, поужинаем сегодня вместе? Дю Фор просияла, приосанилась. Кивнула: — Позовём профессора Уизгиса? — И Авалона. На том и порешили. К Фарагонде эльф стучался, не тревожась о состоянии Дю Фор. Но что-то мешало, кололо; гнездилось глубоко в сердце, как крошечная заноза. Директриса открыла, не спросив даже, кто вздумал навестить её в столь поздний час. На Палладиума она и не взглянула — посмотрела коршуном в коридор, поверх его плеча. — Заходите. Профессор повиновался. Вопросы казались до забавного лишними, так что он только выжидающе воззрился на мудрую фею. Та была, как он, неспокойна; странно побледневшие губы её беззвучно шевелились. Палладиум знал, что скажет Фарагонда. И худшие догадки нашли подтверждение в её словах, мгновенно втоптавших душу в землю: — Валтор напал на королевство эльфов. — Давно? — Сегодня. Палладиум болезненно сглотнул, и в груди встал комок. — Что с моими сородичами? Фарагонда резко, без тени привычной медлительности, скрестила руки на груди. — Колдовство Валтора действует и постепенно порабощает их, это естественно, — холодной скороговоркой отчеканила она. — Но процесс не настолько неотвратим, как, например, на Андросе. Энергетика Линфеи и вашей родины схожа. Там сама природа противится яду, навязываемому Валтором. Кровь похолодела, и Палладиум обмер. — Что это значит? — Во-первых, у нас есть шанс спасти земли эльфов. И за него нужно цепляться. — А во-вторых? — Ураган в ушах заглушал звук собственного голоса. — Боюсь, на это задание снова отправятся Винкс. И вы, безусловно. Палладиум понимал — заявление Фарагонды безапелляционно и безжалостно. Одна поза её выражала категоричность. Маленькая Флора снова окажется подвержена риску. Поневоле он вспомнил Марион, без чувств упавшую на пустырь после тёмного заклятия Валтора. Увидел недоумение и страх на лицах родителей, обречённых обратиться в безжизненное кострище. И перестал, на миг, слышать биение сердца. — Если эльфы не становятся рабами, — просипел он, обессиленно обмякнув на предложенном стуле, уронив локти на стол, — то что с ними происходит? — Отправляются в неизвестность. — То есть, как? Директриса метнула в него значительный взгляд, но на вопрос ответила: — Эти чары похищены Валтором с Андроса. Неугодные попросту изгоняются в пустоту, становятся живыми мертвецами. Спят, но чувствуют, что ещё существуют. Как ни старался, надежды в глазах Палладиум скрыть не сумел. Всё внутри него похолодело. — Может ли быть... — Может, — отрезала Фарагонда, не позволив ему закончить. — Но не питайте уверенности раньше времени, потом станет только хуже. Весьма вероятно, ваша семья была уничтожена полностью. Я знаю, правда, что тогда Валтор уже бывал на Андросе и владел этим заклинанием. Как понимаете, оно очень удобно. Думаю, сейчас он начал с этой планеты по той же причине. Что ни утверждала директриса, как ни пыталась его предостеречь — ядовитая мечта осела глубоко в мыслях; и сердце встряхивалось всякий раз, как он воображал, что, возможно, Протолеон и Мириам не исчезли бесследно. Стыдно было даже сознавать это, но Палладиум хотел, чтобы сознание их, вместо того, чтобы покоиться и не знать больше боли и тревог, без движения застыло где-то, где нет понятия пространства. Неужели он желал для них мучений? Вовсе нет. Он просто не желал тоски самому себе. В тот вечер Палладиум действительно составил Дю Фор, Уизгису и Авалону компанию за ужином. Только друзья замечали его отстранённость, переглядывались, недоумевая. Когда он тихо выскользнул из-за стола, Дю Фор последовала за ним. Отыскала его, притянула к себе, как ребёнка — из её уст не прозвучало ни единой просьбы рассказать, что случилось. Обнимая её, комкая приталенный жакет за спиной, Палладиум терялся. И думалось ему, что он в самом деле снова дитя, мирно спящее в тёплых объятиях матери под мягким взглядом отца.