Магия природы

      Мириам не спала. Палладиум тщетно пытался пропускать мимо ушей негромкие всхлипы, что доносились от её кровати. С той поры, как обстоятельства вынудили всё семейство ночевать в одной комнатушке, — и та больше смахивала на прибежище грязного гнома — юный эльф почти не сомкнул глаз.       Протолеон тактично захрапел сразу, как голова коснулась жёсткой подушки. Превосходно сыграно, неохотно признал Палладиум, но неправдоподобно. Впрочем, отрывистый храп вскоре перелился в мерное посапывание. Оно-то и оповестило Мириам и сына о том, что Протолеон действительно провалился в забытьё.       Стараясь не издать ни шороха, Палладиум сгрёб одеяло, выскользнул из постели и невидимкой прокрался в другой конец каморки. В носу засвербило от резкого запаха сырости и старых пряностей.       Из щели в стене внутрь забивался холодный ветер. Почти пронзительный, он делал любую попытку спрятаться напрасной.       Спина Мириам дёрнулась, когда Палладиум укрыл маленькую фигурку своим одеялом поверх её собственного. Эльфида быстро смекнула, что за ней следили. Она всполошилась и рывком перевернулась, встретив обеспокоенный взгляд сына.       В темноте глаза Мириам блестели, как тлеющие угольки, переменчиво, изредка затухая.       — Сам замёрзнешь, — запротестовала она. — Возвращайся к себе, скорее!       Палладиум безмолвно покачал головой. На губы невольно набежала полуулыбка.       — Не хочешь спать? — мама озадаченно приподнялась. — А чувствуешь себя хорошо?       — Относительно. — Таков был его короткий, невежливый, но честный ответ.       — О чём ты?       Если бы не искренне невинное выражение тонких черт, эльф принял бы её вопрос за шутку. Последние полгода тянулись мучительно медленно: новая фаза луны сопровождалась переездом и сменой имени. Спроси случайный проходимец у Палладиума, как его зовут, он назвал бы с десяток псевдонимов — потому, что остальные сорок звучали отвратительно.       Бедняжка Мириам продолжала увядать на глазах. Теперь длительные переходы воздействовали на неё втрое изнурительнее, чем вначале. Несмотря на сломлённость, эльфида настаивала на продолжении тренировок. Спустя сезон она едва не превосходила сына в телепатии — благодаря прирождённой чуткости к явлениям природы, свойственной каждому эльфу, в ней быстро окрепла способность сканировать и подобных себе. Там, где Палладиум видел лишь туманное направление мысли, матушка считывала и слагала обрывки фраз. Сын и супруг встречали её успехи торжеством. Ни один из них не подавал виду, что телепатия была взята за основу тренировок из-за физического истощения Мириам.       Природа также понемногу ликовала. Признаться, чересчур: за всё время она одарила эльфов от силы парой дождей. Палладиум не ощущал вмешательства магии — засуха не была средством их преследователей для достижения цели. Однако деревья день за днём скрипели всё тревожнее. Ночами же на долины обрушивался такой мороз, что ветви их замирали в испуганном трепете.       Молчание затянулось, так что Мириам робко окликнула сына по имени.       — Прости, — пробормотал он, — забылся. Что ты говорила?       — Тебя сильно беспокоит, что происходит сейчас. И не пытайся отвертеться — я всё про тебя знаю.       Из уст эльфиды, которую неустанно терзало волнение, это прозвучало даже забавно. Палладиум горестно усмехнулся и откинулся назад. Теперь его голова покоилась на коленях матери. Как в детстве...       — Ты скажи, если мне нужно будет уйти, ладно?       — Что ты такое говоришь? — вспыхнула Мириам.       — Ещё раз: вы не должны бегать, как сейчас. Это только моя задача, спасать свою жизнь.       А ещё, подумал он, но не решился озвучить, при малейшей оплошности на след немедленно нападут. Отыщут его — покарают всех.       — Если бы в моём поступке с Агапиосом было сколько-нибудь твоей вины, — срывающимся голосом пролепетала Мириам, — то я могла бы с тобой согласиться.       — А что же Протолеон?       — Он так добр к нам. Палладиум, я никогда не слышала от него ни единого упрёка.       — Он и не может тебя винить, — с жаром возразил эльф.       Пальцы матери гладили русые волосы, путались меж прядей.       — Есть мириады причин.       — Во-первых, не ты начала эту историю. Во-вторых... Кто не совершает ошибок, мама?       Эльфида замерла, точно окаменела. Палладиум повернулся в попытке выяснить, что случилось. Она по-прежнему изучала его, но взгляд обрёл новую твёрдость.       — Даже если это ошибка, — сказала она холодно, — то я ни о чём не жалею. И не буду, никогда.       Палладиум захотел провалиться сквозь землю. Ощупью он потянулся вперёд, отыскал ладонь матери, что намертво вцепилась в одеяло. Склонился и поцеловал холодные костяшки.       — Ложиться собираешься?       — Давно. И тебе, между прочим, нужно. Засиделся.       Молодой эльф не ответил. Страх яростно царапал изнутри. Забравшись в кровать, он возвращался к прошлому, взвешивал принятые решения и благодарил судьбу, что не покинул Мириам. Он знал: рано или поздно тот никудышный профессор, который вышел бы из него, одичал бы от тоски и невозможности вернуться.       Сон одолел его ближе к утру, когда за стеной засуетились птицы. Проснулся он от крика Протолеона; часы показывали полдень, а тьма и не думала редеть. Солнце не взошло.

***

      Трясущимися руками Протолеон попытался осветить комнату магией. Пересохшие пальцы, точно запрограммированные, повторяли один и тот же пасс, но тщетно — из него будто высосали всю энергию. Усилия Мириам также не увенчались успехом. Стоял мрак.       Некоторое время Палладиум отрешённо наблюдал за отцом. Наконец тот выбился из сил и, дрожа, осел в руки жены. Юный эльф подался было в центр комнаты, подальше от деревянных стен — Протолеон удержал его.       — Бесполезно.       — Не может такого быть, — высказала мысль сына Мириам. — Мы же волшебные существа.       — Скажи ещё, что я просто плохо пытался, — иронически процедил Протолеон и раздражённо отвернулся.       — Я вовсе не...       Дальше Палладиум не слушал. В груди прежде тёплым ореолом вилась магия. Эльф чувствовал, как жарко она смешивается с кровью. Он выдыхал её крупицы, грелся от невидимого сияния. Но в то утро всё было иначе: в рёбрах зияла дыра, и Палладиум, как ни пытался, не мог ощупать её целиком. Дна не было.       Он небрежно дёрнул рукой — от ладони взвилась крохотная искорка и тут же померкла. Раньше это заклинание вызывало столп зелёной энергии, подобной пламени.       — Хоть что-то, — заметила Мириам с надеждой.       Палладиум сник и спрятал лицо в ладонях. Его путами сковала слабость; тело отказывалось повиноваться.       — Нет. Магия — это источник жизненной энергии. Если так продолжится дальше, мы погибнем.       Протолеон утробно зарычал, как дикий зверь, и цокнул языком.       — Вот удивил, ничего не скажешь.       — Тебе плохо, — посуровела Мириам. — Но держи себя в руках, уж как-нибудь.       — А что предлагаешь делать? Правильно, давайте сидеть тихо-мирно, и ждать. Может, помощь придёт, кто её знает?       — Протолеон!       Но он разошёлся окончательно. Скрестил руки на груди, широко зашатался по каморке.       — Даже к соседям нельзя обратиться — вдруг шпион этой дуры, забыл... Аканты! возле нас поселился. Кому вообще верить?       — Думаю, все в той же ситуации. Значит, мы теперь равны.       — Ещё чего, — горько хмыкнул Протолеон. — Ты сама видела, что какой-то огрызок у Палладиума удался. А теперь представь, что выходит у чистокровных высших. Наверняка почти то же, что раньше каждый день — у нас с тобой. Как ты не понимаешь? Они всё рассчитали. Это ловушка!       — Но...       — Дай закончить! Эта знать только и ждёт, что мы высунемся и пойдём просить помощи у соседушек, — голос эльфа мастерски изобразил слёзы. Мириам же плакала — уже по-настоящему. — А там и схватит.       — Но так у всех!       — А для этого и убрали солнце. Чтобы мы наивно решили, что «так у всех».       Тут Палладиум не выдержал. В мгновение он очутился между матерью и её мужем. Уставился на него исподлобья, сдувая с переносицы непослушный чуб.       — Ты слышишь себя? — спросил он спокойно. — «Убрали солнце»?       Протолеон стойко выдержал его взгляд.       — А вот именно так. Отойди и не мешай.       — Светило не подвластно даже самым могущественным магам, папа. Не закатывай глаза, пожалуйста. Ты сам говорил мне об этом, не помнишь? Это природа. Кто-то влияет на неё. Мы её часть, поэтому не можем колдовать. А предки моего кровного отца пересилили собственное происхождение в этом плане, стали только наполовину природными. У них источник волшебства другой.       Словно в подтверждение своих слов, он высек пальцами ленивый изумрудый огонёк. Тот опять мгновенно потух, но дом всё равно вспыхнул.       От зубца крыши пламя поглотило своды, с неестественной скоростью перекинулось на стены. Из общего гвалта, треска и писка разваливающихся брёвен выбился оглушительный рёв.       — Дракон! — взревел Протолеон.       Эльф схватил жену на руки и вытолкал Палладиума за дверь. Все трое быстро оказались на улице. Задыхаясь, смотрели на догорающую лачугу; Палладиум бесплодно выискивал взглядом силуэт змея в тёмном небе.       — Смышлёный маленький эльфиец! Правильно, нечего подозревать вашу знать.       Какой вопль! Он завибрировал на земле и загремел в ушах. Звук был повсюду. Голос простёрся так далеко и стремительно, что отыскать источник стало невозможным.       Незримый незнакомец продолжал:       — В вашей общине, вижу, разборки за корону. Но поспешу огорчить: у меня на вас другие виды. Куда более глобальные. Однако сперва мне понадобится вся ваша магия.       Резкий толчок выбил воздух из лёгких Палладиума. Согнувшись вдвое, он отлетел вперёд и — безвольной тряпкой взмыл вверх.       Всё произошло мгновенно. Он не успел и испугаться. А когда картинка прояснилась, и он ощутил невесомость, основание шеи пронзила неистовая боль. В плоть точно вонзилась ядовитые клыки. Они безжалостно терзали; только хозяин их выкачивал из Палладиума не кровь, а энергию.       — Убери руки от моего сына, урод!       Кажется, это был Протолеон.       Смазанно Палладиум разглядел его крохотную фигурку. Он едва стоял на ногах, ещё не выпуская Мириам. Мама в ужасе зажала рот ладонями.       Внезапно — облегчение. Брешь в пространстве, державшая Палладиума, оторвалась от него и заревела:       — Что-то я не слышу в твоём голосе повиновения!       — Да я скорее помру! — презрительно сплюнул Протолеон.       — Молчать!       И родителей постигла участь домика: как факел, они загорелись и беззвучно растаяли. Молниеносно — даже ужас не успел тронуть их лиц. Палладиума пронзило нечто едкое. То был шок и неверие; он силился выпутаться из стальных тисков, но не мог шевельнуться. От вязкого страха захватило дух.       Хотя зачем сражаться? Только что у него на глазах погибла Мириам. Скоро ему станет больно. Пусть этот невидимый титан убьёт и его.       И едва он смирился с этой мыслью, как пространство вокруг заполонил ослепительный жёлтый свет. Сверкающая аура шевелилась, как живая: вот она набухла и порвалась. Из неё вылетела вереница магов.       — Отпусти невинных обитателей земель, Валтор!       Волшебница, коей принадлежал этот голос, выглядела величаво. Гибкое облачение, решительные взмахи крупных крыльев. Русые волосы собраны аккуратно и скромно, что было нехарактерно для феи: Палладиум слышал об их трансформациях от Протолеона... Протолеон!       — Неужели? — презрительно отозвалось существо. — Фарагонда!       Семеро чародеев окружили невидимого плотным кольцом. Из сомкнутых рук, посохов хлынул свет. В ту же секунду Палладиум снова смог дышать: тиски чудовища разомкнулись. Оставленный без опоры, он кубарем полетел вниз. И разбился бы насмерть, если бы не услужливая магия рыжеволосой феи из круга. Та поймала его жарким облаком и мягко усадила на сухую траву.       — Отвлекаешься, Марион! — выдохнул один из волшебников.       — Предпочёл бы дать ему умереть?       — Я...       Спор оборвала новая вспышка огня. Магов разбросало в разные стороны, как испуганных пташек. Они тут же собрались вновь, сгрудились вокруг существа. Благодаря магическому ореолу, Палладиум увидел, как очертился его контур. Уродлив, огромен — состоит из подвижного куска застывшей лавы. И шевеления его механические, ненастоящие. Без сомнения, перед ним сокрушительный титан из книги матери... Мириам!       Нечто Валтор отбивалось. Оно поражало пламенем каждого из нападающих, поочерёдно; однако геометрический корпус его исполосовался сотнями алых трещин. Пока его слаженные противники сменяли друг друга и направляли магию единым лучом, оно разваливалось.       Беспомощность Валтора всколыхнула в Палладиуме новое чувство. Ярость была подобна пенистой волне прилива. Она хлестала уставшую грудь и вскоре пробила её, точно молния. Молодой эльф дрожал, мышцы медленно подбирались, пропитываясь неведомым токсином.       Хлопок, визг, звук удара — горящий шар швырнул на землю спасительницу Палладиума. Марион гулко стукнулась о прожжённый пустырь и обмякла без сознания.       Валтор ликующе обернулся, замахнулся для новой атаки — той, что убила бы рыжеволосую волшебницу.       И Палладиум взревел. Гнев иссяк, обернувшись сосредоточием магии в руках. Один заученный пасс эльфа отразил нападение чудовища зелёным лучом. Энергии схлестнулись, и огонь Валтора уничтожил природный ветер Палладиума; однако тёмная магия сбилась с курса и подняла столб песка в нескольких метрах от Марион. Волшебница была спасена.       Палладиум почувствовал, как на него обратились взоры остальных, но поник и не нашёл в себе воли поднять глаз. Его разъедала тоска. Теперь, утративший магию, он отдался ей сполна. Протолеон и Мириам мертвы. Что ему делать?       Он не помнил, что произошло в действительности, однако впоследствии предположил, что шесть оставшихся в строю пар рук превратили тёмного чародея в пепел одним заклятием. Кривой каменный лик исказила гримаса отчаянной злобы, бессилия и ужаса. Валтор всё менее походил на глыбу угля: когда рассеивалась пелена дыма, стала заметна грива опалённых волос. Человеком это чудовище было сложено превосходно, но решительно отталкивало одним видом.       Яростнее всех бился молодой маг, который упрекнул Марион в невнимательности после спасения Палладиума. Как вскоре узнал эльф, его звали Орителом. Совсем юный, но могущественный специалист и чародей. Он был первым, кто бросился к Марион, когда от Валтора остался только едкий запах гари. Не окликал её по имени и не тряс в истерике. Вместо этого приложил два пальца к артерии на бледной шее, выдохнул с облегчением и поднял фею на руки.       Остальные маги не спешили присоединиться к Орителу.       Палладиум равнодушно смотрел, как их силы вновь сливаются, направленные в небеса. Чёрная мгла рассеялась на удивление податливо, — видимо, никто не поддерживал её после исчезновения чудовища-создателя.       Небо по-прежнему казалось серым от толстого слоя пепла. Но стоило солнцу упасть на кожу Палладиума, как он ощутил приток энергии. Привычный жар магии в груди и конечностях растёкся быстро — будто к телу вновь прилила кровь. То легко могло поставить эльфа на ноги. Но он не хотел вставать. Невзирая на наполненность волшебством, меж рёбер было устрашающе пусто.       — Вы меня слышите?       Палладиум приподнял чугунную голову. Возле него стояла та, кого Валтор назвал Фарагондой. Она окликала его не впервые. Эльф хотел ответить, но комок в горле помешал говорить — пришлось ограничиться кивком.       — Этот пепел, — волшебница провела рукой над головой. Пальцы тонули в сером облаке. — Не исчезнет просто так. Мы не смогли его убрать — нужно участие рождённого на этой земле. Вы не могли бы нам помочь?       — Я из другой части континента и вовсе не местный.       — Это не отнимает у вас эльфийской магии. Прошу вас, она незаменима.       Не сказав больше ни слова, Палладиум легко поднялся с земли, что теперь напоминала голый пустырь. Пятеро волшебников поджидали его прихода. Они встретили эльфа любезными улыбками, один-два кивнули. Палладиум сухо поклонился в ответ.       Слёз не было; выкрикивая заклинание, которому так терпеливо обучал его Протолеон, эльф действовал чётко по схеме. Белая волна взмыла в воздух, оттеснила густую пыль. Сферы волшебства разных сортов окрасили облака брызгами пурпурного, лилового, изумрудного. Как по картону, краски потекли ниже и капнули на землю. Трещины беззвучно сгладились. Цветы засияли знакомыми оттенками, ничто больше не заслоняло обзор. Всё воротилось на свои места — будто не было ночного происшествия и нападения Валтора.       Палладиума вдруг кольнула острая потребность в разрядке. Взгляд легко отыскал островок выгоревшей травы, где совсем недавно стоял Протолеон с испуганной Мириам на руках.       Ватные ноги кое-как принесли эльфа на место. Русый чуб прилип ко лбу, но он совершенно того не замечал. Присел, коснулся сухой почвы. Недалеко внизу лежало умирающее семечко платана — быть может, ветер принёс его сюда несколько лун назад, но засуха беспощадно обрекла на погибель. Однако оно ещё боролось за жизнь: его упрямая пульсация, без толики безысходности, щекотала кончики пальцев.       Палладиум сосредоточился, вполголоса что-то бросил.       Через несколько минут маги могли видеть, как над кочкой вьётся и тянется вверх свежее деревце. Палладиум не стал сильно ускорять процесс роста — лишь помог платану взойти. Впереди его ждут долгие годы жизни. Эльф покинет это место навсегда, продолжит кочевать; а дерево станет крепнуть, с раскидистыми ветвями взращивать память о его родителях. Благородством Мириам и Протолеон ничуть не уступали его кровному отцу.

***

      — Прошу вас, мисс Фарагонда, — выдохнул Палладиум на грани мольбы. — Это правда важно. О моём участии никто не должен знать. Замните этот случай.       Фея успела принять обыкновенный облик. Теперь на ней было лёгкое голубое платье, узко лежащее на ногах и талии. Она выслушала эльфа спокойно, говорила мягко.       — Мы обещаем, что скроем ваше присутствие здесь. В качестве благодарности за помощь осмелюсь даже предложить замести следы, когда вы переберётесь на другое место.       — Благодарю вас, — устало отвечал он. — Нет нужды. Я привык.       ...Но не в одиночестве.       Изящная колдунья в бордовой юбке, втрое страше юной Фарагонды, лениво стучала посохом об пол. Угольные волосы распустились и копной обрамляли скулистое лицо с острым подбородком. Наконец она подняла ястребиный взгляд на Палладиума, уничтожающе осмотрела его рваную одежду и лицо, перепачканное песком и пеплом.       — Я всё же не понимаю, к чему такая скрытность.       — Гриффин! — осторожно предостерегла Фарагонда. — Это не наше дело.       Подозрения колдуньи вовсе не смутили Палладиума, и он собрался открыть рот, чтобы сообщить об этом её доброй спутнице. Но осёкся. Из одной-единственной комнатки временного прибежища семьи Протолеона в прихожую выступил Орител.       — Что с Марион? — в один голос спросили волшебницы.       — Пока не приходила в себя. А разведка?       — Ещё не вернулась, — Гриффин поднялась, трижды пересекла помещение и уселась на место.       — Где они?       — В деревне за бугром.       — Я — к ним, — бросил специалист и вышел, не удостоив хозяина дома и беглым взором.       Фарагонда посмотрела ему вслед с непонятным Палладиуму лукавством. Волшебница украдкой подтолкнула Гриффин плечом, но та лишь возвела глаза к небу и опять сурово повернулась к эльфу.       — Если вам не сложно, — требовательно процедила она, — поясните ваше действие. Мы не скрываем преступника?       Фарагонда всполошилась. Гриффин и бровью не повела в её сторону.       — Поймите, — прибавила она, заметив, как настороженно подобрался Палладиум, — мы бы не посмели вторгаться в гармонию вашего королевства, нарушая его законы. Битва с Валтором и так доставила местным много хлопот. Разведка не успевает заверять всех, что всё опять безопасно.       Палладиум задумчиво стукнул ногтем по столу. Гриффин не всколыхнула в нём ни симпатии, ни неприязни. Потому, должно быть, что не отступало жжение в груди. Если, подумал он, всё кончено, то почему бы не довериться ей?       Едва он выразил согласие поделиться своей историей, как в дыру в крыше, созданную пожаром, запрыгнула крупная лягушка.       — Отвратительно! — вспыхнула Гриффин и проворно выбралась из-за стола. — Кошмар!       Лягушка уселась на стол и невозмутимо протянула Фарагонде лапу для рукопожатия.       Даже Палладиум в замешательстве отклонился назад. Только фея широко заулыбалась и с намёком указала лягушке на собственное платье.       Гостья из болот с досадой хлопнула себя лапой по морде — и обратилась Уизгисом.       — Как! — возмутилась Гриффин. — Это вы?       — Я связалась с директрисой Алфеи, — виновато сжалась Фарагонда. — Она пока не может прибыть, выясняет, что стало с Валтором. Зато отправила профессора Уизгиса.       Лепрекон энергично закивал.       — И я здесь!       Он ловко развернулся на одном каблучке, устремил взгляд на обожжённый стул, где сидел оцепеневший эльф. Глазёнки Уизгиса расширились в изумлении.       — Палладиум! — только и выдавил он.       Фарагонда и Гриффин обменялись взглядами, полными непонимания.       — Вы знакомы?       — Приходилось узнать друг друга, — бесцветно подтвердил Палладиум. — Здравствуйте, профессор.       Лепрекон спрыгнул со стола и плюхнулся прямо на песок, в ногах эльфа. Маленькие ручки сцепились в тугой, подрагивающий замок.       — Вы одни?       — Протолеон и Мириам погибли, — ровно донёс Палладиум.       Уизгис оцепенел. Казалось, поникли даже острые ушки. Спина ссутулилась — он уткнулся макушкой в колени и тяжело, протяжно задышал. У Палладиума разрывалось сердце.       Снаружи долетел тёплый ветер, пощекотал колючие волосы профессора. Насилу он выпрямился. Остроконечная шляпа очутилась у него в руках. Скомкав, лепрекон прижал её к груди.       — Когда? — выдавил он сломанным от скорби голосом.       — Сегодня.       Уизгис поднялся, проковылял ещё ближе и сел подле Палладиума.       Все в помещении молчали, только доски протяжно выли и пошатывались, грозясь упасть. До самого возвращения четверых магов, ушедших в разведку, безмолвия не нарушил никто.       Перед отбытием в школу Уизгис повторил Палладиуму своё предложение. И он принял его, ведь терять было нечего; на родной земле его ждали только родственники, пришпоренные жаждой безграничной власти. Оставалось лишь раздобыть новую одежду и собрать уцелевшие вещи, одной из которых были розовые часы, чудом сохранившиеся.       Так, спустя несколько недель после происшествия, эльф без сожаления покинул королевство.

***

      Автобус мягко летел над шоссе, временами подпрыгивая и задерживаясь на остановках. Серый город лениво плыл за окнами, и всё в нём оставалось неизменным, хотя машина миновала уже несколько проспектов. Дизайн домов не поражал воображение, как рассказывал... О, нет.       Палладиум тихо выдохнул. Сперва он не изображал интерес: любопытство нарастало в нём при въезде в Магикс и колебалось с каждым новым городом. Вскоре увиденное попросту наскучило. Здания одного дизайна будто повставляли наобум, вдоль дороги и дальше.       Счастье, что эльф не уехал раньше. Ни за что он не променял бы привычные холмы, яркие и пёстрые, на эту полосу однообразия. Игры света куда больше в речной глади, нежели здесь. Палладиум бы взвыл, реши он устроиться в Алфею по первому зову Уизгиса. Когда была жива... Силы небесные.       Как во сне он выбрался из автобуса, несколько раз сменил транспорт — и вот последний из них, причудливый летающий аппарат, мягко приземлился. Пульс подрагивал и стремительно ускорялся. Волнение затопило с головы до пят.       Палладиум осмотрел подлесок, где расположилась посадочная площадка. Здесь было в мириады раз спокойнее, чем в шумном городе. Малахитовые кроны приветственно шелестели, чинно возносясь к небу. Наперебой пищали птицы.       Молодой эльф улыбнулся и закусил губу, вообразив себя амбициозным юношей, каким он был всего несколько лун назад. Тоска продолжала теплиться бок о бок с магией; однако теперь, при виде округлых крыш манящего замка, Палладиум почувствовал искрящееся воодушевление.       — Добрый день? — робко сказал он в дверях.       Его голос эхом разнёсся по цветному коридору, юркнул за угол и стих. Никого не было.       Эльф оглядывал помещение со странной, трепетной надеждой. Мысли путались в радостном предвкушении, которого не мог ни подавить, ни объяснить Палладиум. Он осмелился сделать два неуверенных шага вперёд.       Дыхание перехватило, когда перед ним выросла хрупкая девушка. Угловатое телосложение, судорожные движения, шаркающие шаги. Она была совсем юна, на несколько лет моложе доброй Фарагонды. Неаккуратно вылепленные черты её напоминали Гриффин. Хотя последняя выглядела поизящнее.       Однако Палладиум боролся с настойчивым отчаянием. В таком шатком положении он готов был воспылать привязанностью к кому угодно, и первая девочка, встреченная им в школе, не была исключением. Губы эльфа тронула приободряющая улыбка. Он дрожал.       — Здравствуйте, мисс.       Девушка нахмурила брови — куда, казалось бы, больше? — и выжидающе на него уставилась.       — Добрый день. Вам что-нибудь подсказать?       — Только если я не отвлеку вас.       Палладиум не был уверен, что лицо этой ученицы способна озарить улыбка, но она хотя бы подобрела.       — Я только искала подругу. Она сказала, что к нам прибудет новый профессор. Это ведь вы?       Без сомнения, она имела в виду Фарагонду. По какому критерию эта приветливая фея выбирала подруг? Уже вторая взирала на Палладиума коршуном. Такое сравнение мелькнуло внезапно — и так же внезапно он добродушно усмехнулся. То насторожило ученицу: косматые брови снова поползли вниз.       — Всё в порядке?       — Да, мисс. Простите меня.       Палладиум смущённо потупился. Помимо волшебниц, победивших Валтора, и редких эльфид, чаще — не особенно миролюбивых, ему не приходилось с глазу на глаз разговаривать с девушкой. Феи были скроены иначе, нежели эльфы, оттого он испытывал некоторую отстранённость; и всё же было в этом нечто удивительное, даже интригующее.       Его собеседница угрюмо молчала, оттого он заговорил вновь:       — Вы правы. Я надеюсь стать вашим профессором и буду признателен, если вы проводите меня к директору. Моё имя — Палладиум.       — Рада знакомству. — Эти слова были произнесены с таким видом, будто девушка презирала и ругала это самое знакомство на чём свет стоит. — Я Гризельда, первый курс. Пойдёмте.       Она не стремилась оглядеть Палладиума. Если и смотрела в его сторону, то вскользь, не придирчиво. И эльф был благодарен ей за это. На лице блуждала улыбка: он предчувствовал исполнение давней мечты и был почти весел. Фиолетовые коридоры сменялись изящными лестницами, из-за закрытых дверей в комнаты общежития доносился серебристый смех учениц. Наверное, здесь он однажды станет счастливым.