Закатное солнце

Испытав облегчение в момент, когда напугавший ее собеседник ушел, Эмико спешила домой. По дороге она гнала от себя чудовищные в нелепости высказывания господина Хиаши. «Нет, — твердила светлоглазая, успокаивая себя. — Вероятно, я просто неправильно его поняла». В самом деле, наверняка, она ослышалась, и нездоровое сознание зло подшутило над ней. Конечно же, она бы никогда не посмела сойтись с ним — Эмико всегда неукоснительно соблюдала субординацию, понимая, что он был лидером клана. Даже покойный Хитоши, а ведь он был намного старше господина Хиаши, принимал его власть как данность и был бы рад помолвке Хидео с госпожой Ханаби, почтя это за честь. И что же произошло в несчастные пару лет, что заставило ее переступить границу?! Взбудораженная возмутительным поведением высокородного родича и, одновременно досадуя на свою неспособность разобраться в случившемся, куноичи сама того не замечая, энергично шагала по дороге, на время избавившись от той печали и неприкаянности, что изводили ее долгие недели. *** Вечером к дому Сато пришел посыльный, подпись на полученном письме вызвала у Эмико смесь страха и отвращения — так боятся ядовитых гадов. Желая избавиться от свитка, она едва не выбросила его, но передумала — если Юми заметит это, то последуют вопросы. А обсуждать безобразную сцену у пруда не хотелось даже с ней. Так послание было отложено на маленький столик у изголовья спального места, завтра утром она изыщет способ незаметно отделаться от него. Расправив постель и приготовившись ко сну, светлоглазая потянулась к ночнику и нечаянно задела запечатанный свиток, отчего тот покатился со столика. Инстинктивным движением она подхватила его и невольно оценила: красивый, с шелковистым покрытием, на этот раз он уже не казался ей таким уж гадким. Она сняла печать. В самом деле, чего ей бояться? Скорее всего, там вежливые извинения. Куноичи пожала плечами и вынула письмо. Несколько ровных вертикальных строк — стоило ли ради них портить целый лист прекрасной дорогой бумаги? Как и ожидалось первая фраза была просьбой о прощении за не к месту проявленные чувства. Она пробежала ее вскользь, сосредотачиваясь на главном: «Я признаю свое поведение неоправданно эгоистичным и недопустимым, обещаю больше не навязывать вам собственные чувства. Впредь будьте спокойны на этот счет. Эмико, вы сказали, что хотели разобраться в себе и вернуть воспоминания. Я готов ответить на все вопросы. Завтра утром я буду ждать вас в роще. Однако, должен предостеречь, что для постижения правды необходимо искреннее желание, а порой и смелость. Наша история не самая простая и уж точно не безупречная, я совершал ошибки, иногда мы теряли взаимопонимание и испытывали боль, но все пережитое с вами для меня ценно и важно». Ниже, как подобало, следовала подпись и указание адреса. *** 26 августа Следующее утро она провела дома. Старательно заставляя себя не думать о господине Хиаши, быть может, в этот миг ждущего ее появления у пруда с лотосами, Эмико пила душистый чай и, через силу улыбаясь, поддерживала беседу с Юми. И чем больше она пыталась забыть обещание раскрыть ей тайну прошлого, тем настойчивее перед внутренним взором вставали строки из письма — о преодолении страха принять правду. После завтрака Эмико, засучив рукава, присоединилась к садовым работам, Юми, памятуя о недавнем недомогании Хьюга поручила ей несложную, но ответственную работу — нужно было перебрать и распределить по корзинам плоды сладкого картофеля, перед тем как убрать его на длительное хранение. И постепенно работа затянула светлоглазую, отодвигая решение возникшей дилеммы. *** Вечером, после ужина и теплой фуро, она нанесла на лицо и руки ароматное масло, питающее кожу, и легла в постель. Тело радовалось отдыху, Хьюга прикрыла глаза и, с наслаждением поочередно потягивая и расслабляя натруженные мышцы, удобнее устроилась под одеялом. *** Две женщины сидят под раскидистыми глициниями — порыв ветерка разносит повсюду сладкий и пьянящий аромат. На руках у одной посапывает ребенок, глядя на которого, вторая произносит: — Он похож на своего отца. Такой же сильный и упрямый, когда-нибудь он тоже станет лидером, — голос звучит с любовью, так что у Эмико щемит сердце. Девушка вздыхает и поднимает взгляд к синему без единого облачка небу, и память уносит ее в свои дали. Она прекрасна, и Эмико любуется светлой кожей, большими серебристыми глазами, окаймлёнными изогнутыми ресницами, нежно-розовыми губами, которые в данную минуту жалобно кривятся: — Я постоянно просила его отпустить меня из мыслей. Но он всегда был упрям. Я сотни раз повторяла, что он не смог бы ничего изменить. Такое неподвластно смертным. Но вина продолжала мучить его. Из-за его боли мне тоже нет успокоения. Эмико слушала не в состоянии взять в разумение речь молодой родственницы. — Почему я не знаю вас, мы же из одной семьи? Темноволосая красавица, вмиг отпуская грусть, рассыпается мягким серебристым смехом: — Когда-то мы были знакомы, но время стирает память. Также как и сильная боль… Эмико вздрагивает. Боль, способная предать забвению воспоминания — как бесконечно горько это звучит! Ей становится тоскливо и зябко, хотя летнее солнышко хорошо прогрело воздух и на поляне тепло. Забытая родственница легко поднимается и улыбается Эмико. — Тебе пора. Любая боль проходит — поверь мне. И лучше чтобы рядом был кто-то любимый. Так легче. Он поможет тебе, и ты — помоги ему. Опять странные фразы, кажется, прекрасная собеседница вновь говорит сама с собой, но вот она посмотрела на малыша и добавила. — Так вышло, что его место в этом мире. Ты уже знаешь это — просто забыла. Слова девушки подобны неожиданным и острым кунаям, смазанных ядом, они поражают Эмико в самое сердце. — Я не оставлю его, — она чувствует, как холодеют и теряют силы ее руки, но продолжает держать ребенка и повторяет.– Я не оставлю его никогда! — Ты забыла, что тебя там ждут. Эмико упрямо замотала головой, зажмурилась, и слезы покатились из глаз. — Нет. Я не нужна ему, он любит ту, что давно ушла. Умоляю, не прогоняй или оставь мне ребенка, — она прижимает мальчика к себе. Сочувственно красавица тихо говорит: — Вернись и передай ему, что я благодарна и довольна тем, как он воспитал наших девочек, взамен я хорошо позабочусь о вашем сыне. Вероятно, эта странная девушка не в себе. О чем она толкует? Кому ей следует передать благодарность за девочек и почему незнакомка решила, что она согласится отдать право незнакомке ухаживать за ее, Эмико, родным ребенком? Внезапно она осознала, что не может двинуть ни рукой, ни ногой. Стройная красавица подошла вплотную к окаменевшей Эмико и бережно взяла с ее рук пробудившегося мальчика, который нисколько не сопротивляясь, сам протягивал ручонки навстречу дальней родственнице. Хьюга смотрела на то, как удаляется в глубину леса силуэт незнакомки в белой* юкате, и как постепенно стихает мирное воркование ее сына. Как только девушка с ребенком скрылась за деревьями, к ней вернулась сила, Эмико помчалась вслед за ними, но благоухающие глицинии вдруг исчезли, превращаясь в непроходимую чащу, стена колючих кустарников, царапала ей лицо, резала руки, пока несчастная не упала в изнеможении и зарыдала. 27 августа Слезы — горячие и горькие катились из глаз, наполняя ее неизбывной тоской; грудь, сдавленная рыданиями, мешала свободному дыханию, Эмико всхлипывала, не сразу поняв, что ей говорит Юми. — Эмико, проснись, — подруга была сама напугана, но старалась успокоить светлоглазую. — Все хорошо, это лишь сон. Хьюга с трудом разомкнула отёкшие веки. *** Она никогда не заходила во двор гостиницы, хотя много раз видела вывеску «Белой магнолии» — гостиницы, указанной в том письме. Надеясь, что господин Хиаши выйдет к ней сам, она остановилась у ворот и включила бьякуган, в поиске его чакры. Он сидел за письменным столиком в одной из комнат, перед ним лежал чистый лист. Внутренняя дрожь мешала Эмико мыслить ясно. Что она делает? Вернее, что ей следует сделать сейчас? Ну почему она не поговорила с ним вчера, когда он ждал ее в роще? Ведь визитом сюда она выкажет заинтересованность, а, стало быть, уязвимость. Не говоря уже о том, насколько компрометирующим является сам факт ее посещения гостиничной комнаты, в которой остановился одинокий мужчина! Станет очевидной ее слабая позиция: обнаружится большая потребность её в нем, чем его в ней и, соответственно, её согласие играть по его правилам. Это было ясным как день, но бездействовать она уже не могла. Все так сильно изменилось за один день, вернее эту ночь. Сон — сегодня он запомнился ей целиком — все слова таинственной красавицы, лицо малыша, собственное отчаяние — всё врезалось в сознание, не отступив после пробуждения. Ей необходимы ответы! Она прикусила губу и вошла внутрь. *** Хиаши Прожив на свете немало лет, шиноби уяснил себе, пожалуй, одно — играя вдолгую, не стоит удивляться тому, что события зачастую вовсе не следуют заранее подготовленному плану, каким бы искусным ни был игрок. Прибыв в деревню Холмов, он ждал чего угодно — ее недоверия, равнодушия или враждебности, это было ожидаемо, потому не страшно. Нехитрый, но в целом, вполне реализуемый план заключался в том, чтобы снова свести знакомство, дать ей привыкнуть к его обществу, и, наконец, завоевать ее вновь. Они ведь смогли полюбить друг друга когда-то, не прикладывая к этому особых усилий. Казалось бы, на каждое препятствие мозг опытного шиноби мог изыскать противодействие. Однако, как выяснилось позднее, он переоценил собственное хладнокровие. Хьюга справедливо предполагал встретить некоторое сопротивление, но к чему он не был готов, так это к своей беспомощности, безоружности перед изменившейся Эмико. Не той, к которой он успел прикипеть душой: прежняя Эмико радостно и смущенно ждала их свиданий, одаривая любовью и заботой. Та Эмико говоря о самых простых вещах, ласкала его слух; слушая его, проявляла неподдельный интерес; с ней он ощущал себя сильным и уверенным. Когда бьякуган впервые заметил ее чакру в местной роще — в тот день Эмико прогуливалась с подругой, у него защемило сердце. Тогда он не подошел к ней. Он ждал подходящего случая и вскоре дождался. Серое небо, холодный ветер и одинокая фигурка на скамье у пруда. Пришлось справиться с непредвиденно возникшим комом в горле при виде озябшей Эмико. Шиноби не помнил, какое банальное приветствие произнес в начале, стараясь уловить ее реакцию. Она не была с ним холодной, отнюдь, но отрешенная от внешнего мира, бесконечно печальная, тогда Эмико почти не обращала внимания на него, но он верно прочитал ее — дело не в нём. Проблему представляла ее потерянность для самой себя. Во время второй встречи ему удалось чуть-чуть разговорить ее, этому способствовала прекрасная погода и хорошее настроение Эмико, очарованной прекрасными лотосами. Сам Хиаши не обольщался этому успеху. Говоря на отвлеченные темы, он осознавал насколько чужим она воспринимает его — это читалось в ее кратких ответах, приличествующей дистанции, которую она держала, почтительной интонации, больше подходящей беседе младшего со старшим, иногда ему казалось, что он стесняет ее. Его выручило то, что прекрасно зная ее вкус, он повел беседу на приятные ей темы, обсуждая поэзию, он порадовал Эмико любимым хайку. Но насладиться очаровательной улыбкой не получилось — ведь выходило, что располагая к себе хитростью, он все же обманывал ее. Про третье свидание не хотелось и вспоминать. Её уязвимость уничтожила стратегию, он пошел на поводу чувств и отвратил ее от себя. Высказанные Эмико мысли о самоубийстве напугали, и он нарушил недавно установившееся доверие. Слишком живы были слова Сакуры о том, что лишь вовремя оказанная помощь вернула Эмико к жизни, как не были забыты слова Хидео о проклятьи ками, забирающем у него близких. Он хорошо запомнил страх новой безвозвратной потери. Хьюга закрыл глаза и вспомнил какой она была в последний раз: ее лицо, обычно приятное и милое, в тот миг оно пылало праведным возмущением, а прощальные резкие слова и презрительный взгляд не оставляли ему надежд. Поручив письмо посыльному, он отдал себе отчет, что не верит в положительный ответ. *** Примечание Белые одежды незнакомки — в японской культуре белый цвет — отсылка к божественному.