all you sinners

I. Трэвис

      Алкоголь как будто дает больше сил, скорости и решимости.       — Ради меня… или ради нас? — С деловитой усмешкой спрашивает Хэкетт, когда прерывает поцелуй на то, чтобы снять через верх футболку с Лоры и отправить её туда, где черным пятном покоится и его рубашка.       Объятия становятся ещё приятнее. Хэкетт проводит ладонью по коже Лоры меж лопаток, наслаждаясь тем, насколько же она нежная, можно сказать — невинная. Слегка согнув пальцы, он проводит жестче, хочет оставить свой след.       И снова поцелуй за поцелуем, он отвечает Лоре тем же азартом, что вкладывает в свой поцелуй она. Где-то обгоняет её, притягивает к себе сильнее, касаясь ладонью затылка и сборя мокрые волосы. Они торопятся, будто опаздывают, или хотят доказать друг другу: я! нет, я! нет, я!       От Лоры у Трэвиса кружится голова, над которой он утратил контроль ещё внизу, в клетке. Дьявол вырывается наружу, почуяв запах свободы и необратимых последствий. На эту ночь он забирает возраст Трэвиса с собой.       Хэкетт уводит поцелуй на скулу Лоры, затем находит ямку под мочкой уха. По острой от напряжения мышце шеи спускает вниз, к плечу и заканчивает в ложбинке между ключиц.       Точно что-то вспоминая, он выпрямляется и смотрит в глаза Лоры. Как-то по-другому, будто более осознанно или серьезнее, чем прежде.       Снова касается ладонью её щеки, как он делал это всегда, как делал прежде.       — Дай две минуты, и сегодня больше ничего меня не остановит.       Он уходит на несколько секунд, затем возвращается с двумя полотенцами, одно вешает напротив кабинки Лоры, второе — напротив той, которую занимает сам, по соседству.       И включает ледяную воду, избавляясь от одежды и грязи, всего, что произошло сегодня с момента похищения до минуты, когда у участка раздался шелест колёс автомобиля, привезшего Лору в логово самого стремного копа на свете. Добровольно. Он чувствует, как пробивает током и дрожью от коленей до груди. То сжимает, то разжимает ладони. В голове настоящий бардак. Все сместилось, верх взяло очарование Лорой.       Трэвис слышал, как бьется собственное сердце, и шумит в ушах.       Бах. Бах. Бах.       Он выключил воду и бегло вытираясь, повязал полотенце на бедрах.       Он не хотел быть нетрезвым тогда, когда Лора была так близко. Но алкоголь придал решимости, а после должен был уйти с ледяной водой в душевой кабинке.       Он медленно появляется в поле зрения Лоры, точно маньяк, взъерошенный и мокрый наполовину. Обводит её откровенно томным взглядом снизу вверх и впивается во взгляд голубых глаз.       — Иди ко мне, — шепчет Трэвис, но Лора, он уверен, слышит его. О том, что ещё минуту назад он стоял под ледяной водой уже ничего не напоминает — кожа разгорячена, кажется, докрасна.       Главное не упасть. Аккуратно ступая босыми мокрыми ступнями по ледяному полу участка, Трэвис лишь спиной понимает, что добрался до двери в свою комнату — руки заняты Лорой, которая зацепилась ногами за его поясницу, точно гимнастка, а ему оставалось лишь придерживать её бедра и испытывать наслаждение вперемешку с возбуждением от её юрких ладоней то на груди, то на плечах, то на волосах. Губы горят от поцелуя, который продолжается и длится.       В комнате пахнет бергамотом — Трэвис вчера рассыпал банку с чаем и не успел убрать, — и теперь сухие листочки хрустят под его ногами, отдавая ещё больше запаха в комнату. Темнота, к которой привыкли глаза, уже не пугает, только луна, вечный свидетель Хэкетта и Кирни, наблюдает за ними через наспех занавешенное жалюзи окно. Насчет кровати Трэвис не соврал, и здесь она действительно выглядит лучше, чем та, в доме Хэкеттов.       Трэвис посадил Лору на её край, опускаясь на одно колено, и целует ещё раз и особенно сильно. А после говорит:       — Когда увидел тебя там, впервые… подумал, что кому-то ведь досталась такая симпатичная заноза, — он ухмыляется, опуская взгляд на полотенце Лоры и чуть качает головой, — чертовски рад, что этим счастливчиком в итоге оказался я.       Он делает паузу, чтобы снова поднять на девушку уже серьезный взгляд.       — Я люблю тебя, — тихо, но уверенно, заканчивает он свою мысль, снова воруя горячий, глубокий, но короткий поцелуй. Разорвав его, он толкает Лору, заставляя лечь на спину на прохладную ткань постели, и стягивает её полотенце, намереваясь теперь целовать её там, где он хочет и столько, сколько он хочет, раз уж она не против.

II. Лора

      — Вау. Это «мы» все-таки существует?       Кажется, еще совсем недавно, он не был ни в чем уверен. Разложил ей, как по полкам, насколько они разные, и насколько странными могут быть их отношения. Лора прекрасно видела все метания Хэкетта — между ней самой, и семьей. Видела, насколько сложно ему дается происходящее, в то время как она сама успела для себя решить практически все.       Ее ничуть не смущает отсутствие футболки на собственном теле — скользнув по Трэвису насмешливым взглядом, будто обозначая «а я же говорила! мы все-таки можем быть вместе», Лора снова пропадает в его объятьях, тает от прикосновений. Не вспоминает ни о родителях, ни о Максе. Ни о полнолуниях, и оборотнях. Ни о том, что поездка в лагерь перекроила ее саму настолько, что домой она вернулась бы совершенно другим человеком. Если бы вернулась…       Ей так хорошо с ним рядом. Она не хочет никуда уезжать, никогда.       Лора думает об этом, оставаясь в душевой кабинке уже наедине с собой. Молча, запрокинув лицо, смотрит на льющуюся рваными струйками воду из лейки, переваривая все случившееся слишком плохо работающей головой. Метания мыслей похожи на беспорядочную суету бабочек перед ночным фонарем, притянутых свечением, точно магнитом. Она с усилием отвлекается от них, чтобы неловко стянуть с себя прилипшие к ногам джинсы, и остаться совсем без одежды, которая уже откровенно мешала, одеревенев под душем.       Скрип кранов в соседней кабинке подсказывает тоже перекрыть воду. Лора обматывается полотенцем, закрепив его уголок под левой ключицей.       Нет, протрезветь ей это не помогло. Наверно, Эшли была права — пиво в Норт-Килле явно разбавляют чем-то по-крепче.       Совершенно без разницы, куда они с Трэвисом сейчас идут. Лора крепко держится за него, обхватив ногами его талию, и целуя, целуя, целуя его губы. Ее ладони скользят по его лицу, плечам, затылку. Тело горит, словно понимая что-то — Лора же, не понимает абсолютно ничего, сосредоточившись только на том, чего ей давно не хватало: всего лишь, побыть вместе, чтобы никто не мешал. Полицейский участок, дом, Харбинджер, лес, машина — ей все равно, где она сможет касаться Трэвиса так, как сама хочет. Она хочет чувствовать, что это действительно её. Что они правда вместе — и черт бы с этими всеми «но».       Будь Лора чуть скромнее, или неувереннее в себе, наверняка бы сейчас смутилась от того, как Хэкетт на нее смотрел. И, что говорил. Но, она всегда была настоящей дочерью своего отца, которого, кажется, смутить не могло вообще ничего. Кроме шепота призрака на ушко, как оказалось сегодня.       — Я тебя тоже люблю. Мой самый стремный коп в мире.       Лора шепчет это Трэвису в губы, прижатая его телом к кровати. Закидывает ногу ему на поясницу, закрывая глаза, когда он опускается с поцелуем к ее шее. Пока еще, она не задумывается над тем, в чем Трэвис признался, и чем сама ответила ему только что. Кажется, это и раньше было на поверхности, но просто, постоянно оказывалось не озвученным. До сегодняшней ночи. Здесь сложно винить алкоголь. Он просто помог вырваться наружу тому, что и раньше сидело в них обоих, но было вынуждено считаться с остальным миром, вечно вставляющим палки в колеса, словно издеваясь. Нет, сегодня это не сработает. Не на этот раз.       Возбуждение в теле с каждой секундой становилось ярче, вынуждая низ живота гореть. Ощущения от соприкосновений его кожи с ее, сводит Лору с ума, окончательно перекрывая ход каким-либо мыслям. Она выгибается, касаясь грудью его груди, и тяжело дышит — сердце, кажется, отчетливо стучит в ушах, создавая в них настолько шумный гул, что тот перебивает абсолютно все остальные звуки в этой комнате.       Лора знает, что не будет ни о чем жалеть. Наоборот, она даже счастлива, отдавшись, наконец, своим чувствам полностью. И, отдав всю себя этому мужчине, который взамен мог предложить ей даже больше. Она хочет, чтобы он ощущал себя любимым и нужным — ровно таким же, какой с ним вместе ощущала себя она сама.       — Я тебя опять покусаю, если остановишься. Понял?       Шрам на его руке должен напомнить Хэкетту, что это может быть не очень приятно. И, такое лучше не повторять.