all you sinners

I. Лора.

      Быстро передав ружье в руки Трэвису, предложившему ей пострелять еще, самостоятельно, Лора вскидывает ладони.       — О, нет. Давай в другой раз.       Кто знает — вдруг, из леса выскочит кто-нибудь еще. А оружие возьмет, да нечаянно скользнет именно в ту сторону. Учитывая явное отсутствие везения в последнее время, быть может всякое, и здесь главное — не зарекаться. Но на улице Лора, все же, задерживается.       Она всегда любила природу. Всегда, рвалась с родителями на те редкие пикники, что они устраивали по какому-либо особому случаю. Однажды, когда отца повысили, тот, ничего не говоря, просто отвез их с мамой за город — туда, где прямой гладью стелилось небольшое озеро старого заброшенного парка, а обручем, вокруг него, росли вязы вперемешку с кленами. Лоре тогда было около пятнадцати, и она еще не совсем понимала, что новые обязанности папы напрочь лишат его присутствия их дом. Она радовалась — искренне, по-настоящему. Ну а грустный взгляд мамы в тот день Лору откровенно удивлял, ведь, как так? У них же событие, папа теперь серьезный начальник, и наверное, он счастлив. Нужно радоваться за него.       Сейчас, она прекрасно понимает маму. Понимает, как та скучает по тем же теплым объятиям, в которые отец заключал саму Лору вчера. Мама и до сих пор умеет смотреть тем самым взглядом — тягучим, расстроенным. Именно так она провожала дочь утром. И именно так, наверное, прямо сейчас, сидя в одиночестве дома, смотрит в свой рабочий ноутбук.       Почувствовав колкий упрек совести, Лора опускается на поваленный пень, и достает из кармана телефон. Она играет на опережение, набрав выученный наизусть номер — бездумно ковыряя ногтем джинсы на коленке, ждет, когда гудки сменятся родным голосом. Лора редко звонила родителям, перебиваясь их входящими, и короткими фразами, особо диалоги не затягивая.       Сейчас, ей хочется поговорить с мамой подольше. И сделать так, чтобы она не чувствовала себя брошенной еще и собственной дочерью.       — Милая? Ты как?       Грустный взгляд Лоры контрастирует с улыбкой на ее же лице. Зажав телефон между щекой и плечом, она подтягивает под себя ногу, окончательно расслабившись от странных чувств.       Да, так определенно будет правильно.       — Люблю тебя. Все хорошо. Работаешь?       — Да, пытаюсь… Глаза уже болят от этого компьютера — вот, вышла на кухню за кофе. Как доехали?       — А ты переставай сидеть за ним сутками. Доехали отлично — ты же видела нашего водителя, ну. Доминик Торетто просто отдыхает.       — Гнал сильно? Он же коп, и наоборот должен спокойно ездить. Правила…       — Ага. Скажи это папе. Знаешь, у копов, видимо, какие-то свои особые фетиши…       — С папой говорить на эту тему бесполезно. Каждый раз переживаю, когда он едет по округу.       — Может, мне в полицейскую академию пойти вместо медицинского?       — Не вздумай. Еще одного мне не хватало.       — А знаешь…       Это был первый телефонный разговор с мамой, длившийся больше часа. Она даже не помнит, о чем они говорили — работа, учеба, лагерь, фильмы, все это смешалось в единый ком, задержать в памяти хоть что-то из которого было бы слишком сложно. Да и впрочем, это была простая болтовня обо всем, и ни о чем. Чтобы каждому, кто находился по разные концы сети, стало немного теплее.

Вечер.

      Она перестает удивляться собственной сентиментальности, нежно пробежавшись пальцами по маленькому букетику, оставленному на тумбочке вроде бы ее комнаты. Тот, несмотря на прошедшие двое суток, все еще бодро стоял в прозрачном граненом стакане, до половины наполненном водой. Последнее время, каждое утро загадочный почтальон приносил сюда цветы — оставлял, пока Лора спала, и спешно ретировался, чтобы не успела проснуться. Она никак это не комментировала. Но утром, встречаясь с Трэвисом за завтраком, нет-нет — да ласково ему улыбалась, улучая моменты, пока никто не видит. Кажется, их разговор в ту ночь, когда ранили Криса, сработал наоборот: не отдалил, а сблизил. Лора больше не поднимала эту тему, успев заметить, насколько тяжело она дается Хэккету. Просто, старалась держаться ближе, пробуя подбодрить. Трэвис, в свою очередь, отвечал ей будто бы тем же. Но все равно, держал ту небольшую дистанцию, что между ними еще осталась.       Констанс Хэккет знатно бы обалдела, заметив, насколько свободно Лора научилась перемещаться по ее дому. Без тени смущения, Кирни, оказавшись на кухне после бестолкового просиживая в комнате до самого вечера (якобы, переваривала ужин, но на самом деле просто листала фейсбук, изредка скидывая приколы Максу, сидящему за стенкой), открывает холодильник. Хочет выпить чего-то холодного, держа в голове образ дремлющего Трэвиса, мимо которого она осторожно прошла минуту назад — в самом дальнем углу нижней полки, замечает несколько маленьких бутылок пива. Одну из которых, недолго думая, забирает, после случайно хлопнув тяжелой белой дверцей. Чем больше она выпьет, тем меньше останется Крису. Преследуя эту благую цель, Лора садится на подоконник просторной кухни, и разворачивается лицом к окну, откручивая крышку по резьбе. В доме чисто — она видела, как Трэвис убирался, и решила не мешать, почему-то подумав, что таким образом он просто отвлекается. В самом деле, это был первый мужчина в ее жизни, который добровольно раскладывал что-то местам, и даже протирал пыль. Она удивилась. А после, разложила все и в своей комнате на место. Пиво легкое, не горчит, но отдает медом. Странный привкус Лоре нравится — незаметно для себя, она практически допила всю бутылку, и вот, уже открывает холодильник, чтобы достать вторую. Приятная легкость в голове не хочет, чтобы с ней заканчивали. Следуя порыву, Лора идет ей на уступки, бросая открученную крышку в мусорное ведро, а сама подходит к дверному проему, на который упирается плечом, снисходительно улыбаясь и прикладываясь губами к холодному горлышку бутылки за очередным глотком. Трэвис кажется ей невероятно милым, когда дремлет в этом кресле. Вполне возможно, что милым ей сейчас покажется все.       — Трэвис.       Она не выдерживает, тихо позвав его по имени, и вынуждая открыть сонные глаза.       — Может, пойдешь и поспишь нормально? Уже поздно.

II. Трэвис.

      Трэвис открывает глаза ровно в ту же секунду, как слышит свое имя. Организм выбрасывает в кровь небольшую порцию адреналина, заставляя мгновенно проснуться. Что случилось? Кто-то проник в дом? Что-то с Лорой? С Крисом? Снова Сайлас?.. Довершая суетный вид Трэвиса, с его коленей соскальзывает и падает на пол книга, которую он читал на досуге. Бам.       Он несколько раз моргает, фокусируя через стекла линз взгляд на Лоре, потом снимает очки спешным жестом и потирает запястьем глаза.       — Я не… Это так, — отмахивается он, пытаясь удобнее устроиться в кресле и не сломать очки, которые держит в ладони. — Решил немного почитать. Так и не вспомнишь, когда такое было со мной в последний раз, — горько усмехается он и наклоняется вниз, чтобы подобрать упавшую книгу. — Черт, теперь ни за что не найду место, на котором остановился… — ворчит он вполголоса, с надеждой пробегая глазами по страницам в попытке найти знакомые строки. Наконец, сдавшись, Трэвис захлопывает книгу и кидает её на журнальный столик, туда же он аккуратно кладёт свои очки.       Теперь взгляд достаётся Лоре, застывшей в дверном проёме с бутылкой в руках и туманной улыбкой.       Что-то в этом мире встаёт на место, когда их взгляды пересекаются. Трэвис хорошо помнит, ни на минуту не забывает о всей той массе проблем, которая стоит за его спиной, ожидая своей очереди растерзать шерифа. Но… У него есть Лора, которая как зонтик или щит, который закрывает его от всего этого кошмара. Хочется сказать всему «подожди» и просто побыть рядом с ней, в её обществе. Как оказалось, и это уже очень много. Он позволяет себе пробежаться взглядом по ней с ног до головы. Она была такой… Домашней? По каким-то странным причинам, она легко вписалась в уют этого дома, меняя своим присутствием и атмосферу, и привычки Хэкеттов. Теперь им всем предстояло заново научиться жить в этих стенах. В стенах, ещё помнящих кошмары последнего полнолуния.       Протяжный взгляд друг на друга, как и обычно бывает у них с Лорой, длится некоторое время.       — Что это у тебя, — указывает пальцем на бутылку в руке Лоры Трэвис, скривив губы в гримасу лёгкого осуждения. — Если ты думаешь, что чем больше выпьешь ты, тем меньше достанется Крису, то напрасно стараешься: в заброшенном карьере столько этого добра, что если Крис захочет умереть в алкогольной коме, он даже не спустится на кухню, — пожимает плечами Ти, опуская взгляд в пол с долей сожаления. Увы, встать между братом и бутылкой сложнее, чем может показаться. Трэвис, наверное, последовал бы его примеру, если бы Лоры не было рядом.       Он позволяет себе слегка улыбнуться, а затем здоровой рукой нащупывает то место, где закреплена квадратом вата и марля. Иногда рана ноет, а плечо затекает, но пока все не заживет до конца — о полноценном существовании нечего и думать.       — Почему сама не спишь? — Задаёт, наконец, вопрос Хэкетт, все ещё разглаживая через домашнюю рубашку свою повязку. — Время уже не детское, — нарочно подначивая Лору говорит Трэвис, его глаза поблескивают в теплом свете торшера, который размытым кругом выхватывает часть кресла и кусочек деревянного покрытия на полу. Он наклоняет голову слегка набок, снова рассматривая девушку. Каждый день ему не хватало её все больше и больше, и он понятия не имел, что с этим делать. Что делать дальше с их отношениями… В ситуации, когда была попытка построить нормальные отношения «как у всех» он уже был, но то, что происходило между ним и Лорой никак не попадало под понятие нормальности. Позвать её на свидание он мог, разве что, с Сайласом. Сделать какой-то большой подарок означало массу вопросов со стороны оставшейся части жителей дома, ну а ловить её по углам, чтобы украсть лишний поцелуй в его возрасте казалось чем-то несерьёзным. В конце концов, Лору никак нельзя было считать глупым подростком, и Трэвису казалось, что это все она и так понимала.       Продолжительный взгляд, вновь тягучий и многозначный, не желал отпускать Лору из своих цепких когтей.       — Раз уж ты здесь, — чуть поведя бровью сказал Трэвис, — может быть посмотришь? — Он указал на плечо.       Однако скрывать, что это было скорее поводом заставить её приблизиться, а не настоящей причиной, он и не собирался.