I. Лора
Трэвис всего лишь берет ее за руку — легонько сжимает ее тонкие пальцы, заглядывает в глаза. И Лора, точно ведомая, уже не может сделать ничего другого, кроме как подчиниться, да утвердительно кивнуть. Прикосновение тает. Но ощущения напротив, только разгораются. — Хорошо. Она одергивает себя, осознавая, что собственную голову, упорхнувшую слишком далеко, пора возвращать на место. Собравшись, Лора идет вслед за шерифом. Минует ступеньки, поднимается на террасу. Держится его спины, но готова в любой момент броситься вперед, чтобы защитить. Конечно, глупо рассчитывать всего лишь на собственное везение. Но, он ранен. А она — здорова. Ей с резкими движениями будет гораздо проще. — Макс! Вместо незваных гостей, встречать которых они с Хэкеттом уже приготовились, из дома, навстречу им, вылетел всего лишь Макс. Лора, потерявшись, оказывается впечатанной в его объятья — глазами, тем не менее, она цепляется за Хэкетта. Уже улавливая в его взгляде какие-то тревожные нотки. И она понимает, откуда они взялись. Трэвис скрывается за дверью, а Лора держит себя в руках, чтобы не сорваться за ним. — Все нормально, ты меня сейчас сломаешь. Она дружелюбно хлопает парня по плечам, пока тот засыпает вопросами, попутно обнимая ее так, что наружу вот-вот попросится недавний завтрак. Лора терпит. Это нормальная реакция — она бы тоже волновалась. — …где ты была сутки? …он с тобой ничего не сделал? — …я думал, что с ума здесь сойду с этими двумя. — Дерево обвалилось на дорогу. Мы ждали до утра, чтобы вернуться сюда. Вообще, денек вчера был чокнутый — представляешь… Краткая история о вчерашнем происшествии производит должный эффект — приносит еще с десяток вопросов, в порядке ли она. И пару утверждений о том, что Хэкетт — мудак (при том, что старший, что средний, что младший). Лора ведет плечами, ничего не подтверждая, и не отрицая, чтобы не распалять новый конфликт. Когда эмоции у Макса иссякают, а на смену им приходит романтический порыв, девушка вскидывает вертикально указательный палец, на давая Бринли приблизиться, — подожди. Там что-то происходит. — И не пофиг? Они постоянно собачатся. — Ну, если ты не заметил, шериф ранен, — тихо произносит Лора, прислушиваясь к происходящему в недрах дома. Скептическое выражение лица Макса она встречает серьезным вопросительным взглядом, — что? — С каких пор ты о нем переживаешь? Это все, знаешь… выглядит как-то странно. — Согласна. Ты не представляешь, насколько. Макса, слова оставляют в замешательстве. Лора первой заходит в дом, отмечая про себя, что ругани больше не слышно. Следом, идет Бринли, бормоча себе под нос что-то вроде «вас, женщин, вообще не понять». Она не слушает. От чего-то кажется, что наступившая тишина не сулит ничего хорошего. Ей нужно знать, где сейчас Трэвис — следуя этому, Лора проходит к гостиной, уверенная в том, что слышала отголоски конфликта где-то в этом районе. Ни Криса, ни Бобби, она здесь не видит. Отстал и Макс, решивший снять стресс стаканом воды в ванной. И только голос шерифа, внезапно прозвучавший из глубины комнаты, в которую она еще не вошла, заставляет ее ускорить шаг в верном направлении. — А? Почему она должна смеяться? Не сразу осознав смысл слов Трэвиса, Лора сначала окидывает его недоверчивым взглядом, вставая в нескольких метрах напротив. Но, когда он начинает напевать знакомый мотив старой песни, на лице девушки расцветает широкая, искренняя улыбка. — Серьезно? Я представляла, что ты тащишься, например, от Аэросмит. Она даже не успевает представить, как Хэкетт жизнерадостно едет под Старшип в свой серый, мрачный участок, подпевая радио — ее улыбка исчезает сразу же, как только она слышит про кровь. — Подожди, не двигайся, я сейчас. Глубоких вдохов тоже не делай. Лора срывается с места тут же, вылетает из дома к машине, где в пакетах в багажнике лежит все нужное для перевязки. Входная дверь, шумно лязгнув стеклами, захлопывается за ней — громкий звук слышно уже со спины. Под ногами шуршит гравий и трава, собственное дыхание режет уши. Схватив пакет из аптеки в руки, девушка спешит обратно, в дом, мысленно молясь о том, чтобы шов не разошелся полностью. Она еще ни разу никого, кроме мертвых лягушек, не сшивала. — Так, давай расстегнем. Лора быстро справляется с еще не расстегнутыми пуговицами на рубашке, ослабляет галстук, убирая его в сторону. Перед глазами — красное пятно на белых бинтах. И, покрывшееся мелкой испариной лицо Трэвиса. — Понравилось бинты менять, шериф? — нервная шутка срывается с губ, пока руки занимаются перевязкой. Осторожно разворачивая пропитанные кровью плотные марлевые полоски, Лора не замечает появившегося в гостиной Криса. Но, тот и самостоятельно дает о себе знать, небрежным движением трогая ее за плечо. — Ти? Что с тобой? Кто это сделал? Почему-то, в глазах младшего Хэккета Кирни замечает огоньки агрессии в свою сторону. Впрочем, это настроение было ясно и по прикосновению секундой ранее. — Ты мешаешь. Уйди, — открыв рану полностью, Лора, поджав губы, осматривает ее. Чуть поползла все та же часть, что и вчера. Но почему-то, немного подсдал и верхний край шва. Как будто кое-кто трогал его, или резко дергался. — …дрянь мелкая! Ты что сделала с моим братом?! Когда она тянется к пакету, чтобы достать оттуда еще одну упаковку бинтов, то понимает. Всего несколько секунд. И терпение взорвется. Лора быстрым движением, молча, вытаскивает бинт из пакета. Зубами, отрывает нужное количество — все еще слышит ругань Хэкетта-младшего. Распаляется еще больше, что заметно по блеснувшему злостью взгляду прищуренных голубых глаз. — Прижми слегка, пожалуйста. Аккуратно, правой рукой. Не дави, — Лора вкладывает в здоровую ладонь Трэвиса подушку из бинта, которая должна впитать кровь. Следом, резко выпрямляется, разворачиваясь лицом к Крису, и тут же ощущая ноздрями тяжелый запах алкоголя, доносящийся от него. — Не смей подходить к нему. Не смей орать. Не смей, черт тебя дери, мешаться мне сейчас! Казалось, на мгновение, Крис Хэкетт опешил. Но, стоило отдать ему должное — в пьяном угаре, он довольно быстро смог открыть свой чертов рот снова. Лора не дает ему произнести и звука, делая быстрый шаг вперед, чтобы оказаться с ним практически вплотную. Поджав пресс, напряженно сводит лопатки, готовая в любой момент напасть, если он двинется в ее сторону хотя бы на дюйм. — Ты не заметил, что с ним? Когда он, сука, с тобой тут разговаривал — ты не заметил, что в него стреляли? Ощетинившись, она готова была размахнуться, и врезать по его чертовому лицу — хотя бы за то, что упустил из внимания ранение собственного брата. Которого, судя по всему, нихрена он не любит. — Потому что ты только себя замечаешь, кретин. И знаешь что? Если бы не Трэвис, — вытянув шею, Лора с силой пихает ладонью Криса в грудь, с презрением цедя сквозь зубы следующие слова: — Вы бы здесь давно все передохли. Ее пыл остужает только голос шерифа, и она сразу же возвращается к нему, чтобы закончить с перевязкой. Коленом, опускается на подлокотник кресла, аккуратно стирая кровь еще трясущимися от злости руками. Трэвиса, слушается и Крис, быстро убравшийся из гостиной. Словно, ничего и не было.II. Трэвис
Снова мутит. Трэвис морщится и сжимает пальцами виски, чтобы как-то унять нарастающую боль. Казалось бы, ещё утром все было сносно, но стоило только вернуться домой, чтобы вера в лучшее улетучилась. Кажется, он застрял здесь навечно… А она, Лора, ей здесь не место, у неё ещё все впереди. Но ему легче, когда она рядом. Будто бы свободнее дышать. — Аэросмит, — он задумчиво пробует название на вкус, а затем морщится, — группа, у которой самый несимпатичный вокалист за всю историю? Слишком эпатажно для меня. Предпочитаю Дуран Дуран или Ганс энд Роузес на тот случай, если мне захочется чего-то серьёзного. Старшип, скорее, что-то из юности, — он задумчиво уставился в пространство перед собой, как будто ненадолго вспомнил, каким был лет 40 назад. Шериф чувствует себя даже несколько виноватым из-за того, что снова расстроил Лору — она глядит так серьёзно такими красивыми небесного цвета глазами. Туман в голове мешает Трэвису как следует сосредоточиться, но ловкие пальчики, пробегающие по пуговицами его форменной рубашки, снова и снова заставляют чаще дышать и с замиранием сердца глядеть на Лору. В другой ситуации это можно было бы считать чем-то интимным, хотя, черт возьми, именно таковым оно и было. В этот раз он даже не стал мешать ей, пытаясь справиться самостоятельно. Он скучал по женской заботе и ласке, очень скучал. И пусть даже она — такая. — Возможно, — не то серьёзно, не то с лёгкой интригой произносит Трэвис на вопрос о перевязке. Но, может быть это продиктовано состоянием Трэвиса, которому кажется, будто бы он находится под толщей воды. Перепалка Криса и Лоры заставляет Трэвиса приложить все силы, чтобы прийти в себя. — Эй, хватит, — говорит низко и злобно, бросая хищный взгляд на обоих участников перепалки, — в машине продукты, займись, — находит занятие младшему Трэвис и тот, ощетинившись, уходит. Трэвис чувствует себя раздавленным. Последнее время отношения с братом портились ежедневно, и Трэвис ничего не мог исправить. Он любил брата, очень любил. Он до сих пор помнил все его разбитые локти и колени, помнил, как успокаивал его, как помогал, как они вместе играли. Но казалось, что ребёнком был совершенно другой, не этот Крис. Этот будто бы ненавидел весь мир и не выделял особого места в своей жизни для Трэвиса, как это делал сам Ти. Воспринимал все как должное. Трэвис не мог признаться себе, но родители почему-то всегда любили среднего сына больше остальных. Особенно сильно это стало заметно, когда появились внуки. Констанс души не чаяла в Келли, и сообщить ей о том, что её любимая внучка мертва… было настоящей катастрофой. Трэвиса родители всегда считали больше равным себе, чем равным детям и внукам, в касту которых входил Крис. Криса любили все. Трэвиса никто не любил. И было естественным для последнего стремиться, искать внимания среднего брата, как стараются дружить с самыми классными ребятами в школе. Пьянство Криса ранило сердце Трэвиса ровно как ранила его собственная странная привязанность к Лоре. — Он не такой плохой, как тебе кажется, — наконец решил сказать Трэвис, когда в гостиной повисла тишина, прерываемая только колдовством Лоры. — Просто… Он много времени проводил с теми, кого больше нет. И он не знает, что с собой делать. Он опустил глаза, затем поднял их на Лору и с каким-то болезненным наслаждением окинул взглядом её лицо, а после протянул руку и аккуратно заправил выбившуюся прядь светлых волос за ухо, как бы невзначай касаясь краешками пальцев её щеки. Милая, добрая, нежная Лора… Он и понятия не имел, что этому жесту окажутся свидетелями не только они двое… — У меня есть кое-что для тебя, — сказал он, когда Лора закончила с перевязкой и плотный бинт снова крепко стянул его рану. — У всех вожатых были такие. Я подумал… — он извлёк из нагрудного кармана что-то маленькое, крепко запакованное в крафтовую бумагу, и протянул Лоре. — Когда-то я тоже был вожатым, — довершил он, наконец, когда Лора развернула бумагу. На её ладони оказался маленький значок с логотипом Хэкеттс Куори на фоне холмов и деревьев. Он был немного потертым, но выглядел совсем неплохо. — Мне жаль, что так вышло, — он поджал губы, качая головой. Они ещё не разу вот так не говорили о событиях последних двух месяцев. — Иначе было нельзя, я хотел защитить вас, — он поморщился. — Хэкеттс Куори не всегда был таким. Дети здесь были счастливы, многие не по одному разу возвращались сюда. Когда-то начальником лагеря был мой отец, а когда Крис подрос — директором сделали его, — он пожал плечами, — я тогда уже несколько лет служил в участке у шерифа. Мы были обычной семьёй. — Пока не стали жрать людей, — наконец, Макс дал о себе знать. В его руке всё ещё был стакан — похоже, он был застигнут врасплох на самом интересном. Трэвис ничего не ответил. Тут нечего было сказать. Последние шесть лет действительно стали кошмаром наяву, и не только для семьи Хэкеттов. — Мило у вас тут, — в голосе Макса звучали горькая обида и непонимание, — позволяешь ему себя трогать, — это, видимо, он говорил уже Лоре, Трэвис не знал — он сидел в своём кресле спиной. — Класс. Что-то стукнуло — Макс поставил стакан на стол, — а затем удаляющиеся шаги. Трэвис поднял на Лору взгляд: — Тебе лучше догнать и вернуть его. Снаружи небезопасно. Теперь. Сайлас украл ружье.