I. Лора
— Не за что. В короткой паузе, которую Лора держит, прежде чем ответить, прячется все то тёплое, что она испытывает к Трэвису. Все то, о наличии чего в своей душе Кирни и не догадывалась, пока не встретила этого человека. Улыбка трогает губы, Лора ее не прячет. Продолжает заниматься своей работой, в то время как в животе порхают бабочки. Кто же мог знать, что проклятое место станет настолько важным, что добровольно, его не захочется покидать вовсе? Это просто удивительно. Она все никак не может поверить. Зато, легко верит в то, что дольше, чем на несколько минут, наедине с шерифом остаться просто не получится. Не получится поделиться тем, что еще недосказано. Побыть подольше в этом настроении. Это было сродни непонятной игре, которую вела с ними судьба — то сталкивая, то разводя в разные стороны. То горячо, то холодно. Она даже удивляется своему настолько сдержанному кивку, прозвучавшему в ответ на скомканное приветствие — Хэккет, кажется, отреагировал и то более эмоционально. — Ага. Привет. Сэр. Не мешая Трэвису разговаривать с каким-то его знакомым, так не вовремя оказавшимся здесь и сейчас, Лора продолжает обрабатывать рану. Краем уха слушая, что там и где произошло. Она уже привыкла. Каждый раз, когда она думает, что начинает сближаться с Хэккетом, это оттягивается до лучших времен — и, на самом деле, подобное удивлять перестает. Все было бы слишком просто, откройся он ей полностью хотя бы даже в прошлую ночь. Полностью стереть кровь, наложить марлевую подушку, сделать повязку. Движения, над которыми Кирни даже не задумывается, выглядят достаточно отточенными. Шериф с его другом уже попрощались. Бросив колкий взгляд удаляющемуся силуэту, Лора закрепляет край бинта на другой его части. Она ждет, пока Хэккет скажет ей что-нибудь. Ждет, что вернется та атмосфера, небрежно прерванная посторонним человеком. Ждёт, вместе с тем понимая — так уже не будет. Их снова разбросало. Ничего нового. — Никаких ночей. Тебе нужен покой. Тон Лоры не терпит возражений. Строгая и серьезная, как будто отчитывает мальчишку за какие-то его проступки — она, застегнув рубашку на мужчине, задумывается на секунду. И, мягко касается ладонью его груди, устало выдыхая. — Ты остаёшься здесь, я веду. Будешь мне говорить, куда ехать. Не ерзай, не двигай рукой — пожалуйста, Трэвис, просто сиди. Если он упрется рогом, и будет возражать — рискует столкнуться с другой стороной Лоры Кирни, которая, особо не церемонясь, просто вколет ему снотворное, для его же безопасности. Сделает так же, как сделал когда-то с ней он сам. Ей все равно, где быть этой ночью — лагерь, мотель, лес. Это все неважно. Она просто хочет оставаться рядом с тем человеком, которого сама выбрала. К которому ее тянет настолько сильно, что становится страшно. Как все могло произойти так быстро? Прежде чем начать встречаться с Максом, они общались два года — узнавали друг друга, виделись в шумных компаниях. Потом, начались свидания, во время которых стало казаться, что отношения — это та же самая дружба, без особых всплесков эмоций и вырывающегося из груди сердца. Поэтому, Лора ощущает себя странно. Поэтому, удивляется своим поступкам и мыслям. Поэтому, не отступает. Ей кажется, что она начинает понимать, за что борется. — Ты там как? Вроде, я уже вижу его. Скользнув взглядом по зеркалу заднего вида, Кирни убеждается в том, что с Трэвисом все в порядке, и он внезапно не отключился. Впереди, по правой стороне трассы, начинает виднеться ярко-красная вывеска, на которой отчетливо горят всего две буквы. Прищурившись, Лоре все-таки удаётся рассмотреть название. — Да, Харбинджер. Знаешь, у меня сейчас какое-то дежавю. Протяжно зевнув, девушка хлопает ладонями по рулю, слегка поднажав на газ.II. Трэвис
Трэвис закатывает глаза, демонстративно прикусывая щеку изнутри. «Просто сиди,» — отчитывает как маленького, к тому же не даёт обезболивающее. — С каких это пор ты стала главной в Хэкеттс Куори? — Недовольно парирует он, впрочем, послушно оставаясь сидеть на заднем сидении. Мама всегда говорила, что он хороший и послушный мальчик. И он просто привык слушаться, чтобы оставаться хорошим. — Он на въезде в город, по правую сторону. Там есть указатель, — он делает паузу, — мэм. Справитесь, — не удерживается от ехидства Трэвис, аккуратно устраивая руку поудобнее. Лора прекрасно справилась со своей задачей, и повязка сидела очень плотно, рука почти не болела.* * *
Он кладёт мятые пять баксов на столешницу, затертую ответственным барменом едва не до состояния деревянной доски. Старина Мичман бросает на копа хитрый взгляд, но ничего не говорит, только отточенным движением ставя на столешницу бокал и наливая в него виски. Никто не знал, почему его звали Мичманом — вроде бы на флоте он не служил, — но его кустистые бакенбарды навевали мысли о море. Но какая была, в сущности, разница, если он неплохо наливал. Трэвис придвигает к себе стакан и смотрит на дно, будто там непременно должен показаться ответ. В баре играет непринужденный живой блюз, сегодня здесь свадьба, но, кажется, что гости уже устали праздновать и хотят домой. Он сидит спиной к ним и провожает взглядом предпоследнюю пятибаксовую купюру. В участке есть отложенные, но Трэвис крайне не любит брать деньги из сейфа, но кто бы мог подумать, что в его жизнь так нагло вмешаются. Ещё месяца три назад он бы и ума не приложил, куда могут уйти сотня баксов в течение одного дня. Оказалось, нужно было просто доверить это дело женщине. Мичман протирает стаканы, не обращая внимания на единственного посетителя за стойкой, Трэвис крутит здоровой рукой стакан, пребывая в странном состоянии забытия. Черти что, а не день. Перед глазами то и дело мелькали образы Лоры — то смелой, то дерзкой, то раздражающей и колкой. Он ругался на неё про себя, то закатывал глаза и вздыхал, то кривил губы, то нервно пожевывал нижнюю, то пялился в пустоту. Наблюдавший за молчаливым копом Мичман с традиционным полотенцем в руках, вдруг поставил перед мужчиной бутылку. — Кажется, тебе нужно что-нибудь покрепче, — ровным тоном заметил он, снова натирая бокалы полотенцем. Трэвис бросил на него острый взгляд и залпом осушил, наконец, свой бокал. Мичман ловко подлил ещё. — Кто она? — Спустя ещё несколько минут спросил бармен. Трэвис крутил меж пальцами солёный арахис. — Заноза в заднице, — бросил Хэкетт, подпирая здоровой рукой лоб. — Из-за неё? — Указал подбородком на перемотанную руку Хэкетта бармен. — Нет, — покачал головой Ти. Мичман не стал давить. Трэвис посидел ещё так немного, а затем выпил залпом второй бокал. Музыка сменилась на более приятную, стакан наполнился в третий раз. — Глупее, чем сейчас, я давно себя не чувствовал, — выдал Хэкетт, глядя куда-то прямо перед собой, — это все как будто нарочно происходит. Какой-то… Бред, — он, точно сдавшись, снова подпер лоб здоровой рукой и уставился прямо перед собой. Мичман отложил один стакан, проверив его на свет, и принялся за другой. — Красивая? — Да, — задумчиво сказал коп, — то есть… Наверное. Я не знаю, — нахмурился он, бросая на бармена недовольный взгляд. — Это их оружие, женское. Красота, — философски изрёк Мичман, — не успеешь оглянуться, и все, бах, прямо сюда, — он указал себе на грудь, — убит. Самые мудрые из тех, что я знал, творили совершенно безумные вещи ради женщин. Увы, друг, в нас это заложено природой, и никуда мы от этого не денемся. Трэвис посмотрел на жидкость в своём бокале. — Я не дурак, чтобы наступать дважды на одни и те же грабли, — будто убеждая самого себя сказал Трэвис. Мичман хмыкнул. — Будешь дураком, если будешь сопротивляться. Отрицая очевидное, ты только глубже зароешься в это ароматное дерьмо. Реши свой вопрос и иди дальше. Задумчивый Трэвис вдруг поморщился так, будто съел лимон. — Чего?.. Мичман пожал плечами. — Тебе надо снять стресс, парень, ты похож на одну большую пружину, растянутую до предела. — А, вот оно что, — сделал презрительный вид Трэвис, — я понял, о чем ты. И знаешь что — шёл бы ты нахер со своими советами. Мичман пожал плечами и почесал свои пышные бакенбарды. — Дело твоё. Трэвис нахмурился и отодвинул стакан в сторону. Пить вообще больше не хотелось: ещё пара бокалов и он перестанет владеть собой. Тело и без того чувствовало мягкую лапу светлой печали, которая позволяла творить все на свете, не считаясь с голосом разума. Двери скрипнули и впустили ещё кого-то. Трэвис не знал, до того, как этот кто-то не поравнялся с ним, опираясь на стойку. — Ты… Что здесь делаешь? — Нахмурился Хэкетт, осматривая девчонку с головы до ног. Действительно, стоило, наверное, предположить, что Лора не станет сидеть весь вечер безвылазно в своём номере и решит заглянуть в бар в соседнем здании, откуда так приятно доносятся нежные мелодии саксофона и пианино. Особенно учитывая то, что его самого нет ни в номере, ни в машине, ни на улице. — Забыла что ли, кто здесь может объявиться?! — Чуть понизив голос, чтобы бармен и несколько танцующих позади пар не услышали его, шикнул на Лору Хэкетт. Он злился и не скрывал свою злость, но только потому, что боялся, что чуткая женская натура почувствует слабость. Слабость, которую к ней испытывает Трэвис Хэкетт. Лору кто-то перебивает, какой-то мужчина из числа праздновавших здесь гостей, естественно слегка подвыпивший и слегка на взводе. Он зовёт её танцевать. Хэкетт намеренно отворачивается, сжимая челюсти так, что на щеках проступают желваки. Наглая девка, что она вообще о себе думает? Что она супергерой и может все без него, все сама? Черта с два, пусть разбирается с этим парнем, раз ей так хочется свободы и независимости. Он хлестким движением опрокидывает стакан внутрь, морщась от обжигающего яда. Ах, ты, дьявол! Хэкетт громко хлопает по столешнице ладонью. Сколько он продержался? Минуты две? Проклятая девчонка. — Эй, остынь Гарри, — тяжело жить в городе, где знаешь всех жителей, а все жители знают тебя. — Ты сегодня женился, попробуй потанцевать с невестой, — балансируя на грани вежливости, Хэкетт мягко уводит Лору за плечо из его общества. Гарри, будто бы вспомнивший то, что давно забыл, с воплем «лапуля!» ретируется к праздничному столу. Повисает неловкость между двумя, сменяющаяся новой мелодией. Трэвис смотрит по сторонам, точно бы надеясь спастись, но, как на зло, вокруг нет ни одного повода, чтобы ретироваться. Он цокает языком и уводит взгляд под потолок: — Чтобы спасти Гарри от необходимости ещё раз тащить тебя на танец… Потанцуешь со мной? — Смущаясь прямого взгляда в глаза, Трэвис поднимает правую руку. — У меня только одна рука, поэтому я точно не нарушу твою приватность.