all you sinners

I. Лора

      — Выключай робокопа, я пока не готова.       Даже сейчас, в таком состоянии, после настолько дерьмового утра, Хэккет прилежно продолжает демонстрировать это свое типичное Хэккетское поведение. Лора качает головой, скрестив руки на груди. Нарочно не будет пристегиваться. Пусть делает, что хочет — штрафы, нотации, что угодно. Не до ремней ей сейчас. Да и как он вообще о таких мелочах может думать? Плечо совсем не беспокоит? Проблем других нет?       С одной стороны, она очень, безумно хочет поговорить с ним — хотя бы о чем-то. Поговорить, как нормальные люди, а не как вусмерть задолбавшийся шериф и проблемная девчонка, которую он вынужден тащить куда-то на своем горбу. Это ведь даже обидно. Она не такая проблемная и бесполезная, какой Трэвис частенько ее выставляет. Делает он это будто бы специально, ей назло. Лоре давно не десять, чтобы обижаться на подобные мелочи. Но она солжет, если скажет, что это не задевает. Черт возьми. Утром, они вдвоем разобрались с какой-то бандой! Кого-то убили, а кого-то оставили для полиции, предварительно получив смачных пиздюлей. И, что теперь? «Пристегнись, или выпишу штраф?» Может, добавит еще это свое коронное «мэм», от которого вообще коробило с самого начала?       Лора не понимает этих игр. Возможно, не доросла еще, чтобы понять. Какое-то время они едут молча, каждый в своих мыслях, и виднеется в их лицах хотя бы что-то общее — усталость. Не такую охоту они планировали. Не сразу, после той резни.       Машина глухо шуршала колесами по мелкому гравию загородной трассы, когда Лора, устав сидеть в одном положении, сместилась боком чуть правее, ближе к двери. К ней возвращается утренняя мигрень. Колет запоздалой мыслью, что надо было попросить какую-нибудь таблетку у Мередит, с которой они вполне тепло расстались, покидая город.       Лениво потерев глаз рукой, Кирни скашивает взгляд на Хэккета, решившего вдруг поговорить. Она уже и забыла, что он это умеет.       — Да, глупо. Наверное, лучше было бы оставить тебя умирать? — ее саркастичный тон сопровождается вскинутыми бровями, а в глазах пляшет демонстративное непонимание. Немного подумав, Лора фыркает, махнув рукой:        — А, точно. Ты же робокоп. Ты бы их одной левой. Вон той самой.       Задор тухнет сразу же, стоит увидеть на лице Хэккета намек на улыбку. Она сейчас прикалывается, слушая, как он позаботился о ней, не втягивая в местную шумиху криминальных сводок — следовало бы сказать спасибо, но с языка почему-то срывается совершенно другое.       Словно моментально учась на ошибках, Кирни становится более серьезной, чтобы внимательно запомнить важную деталь. Ту, о которой ее, возможно, могут спросить — ту, о которой придется в глаза врать. Лора поджимает губы, отворачиваясь к окну, якобы решая взглянуть на проносящиеся пейзажи.       На деле, ей становится жутко от воспоминаний. Звука выстрела дробовика, и вида разрываемой плоти, разбитых костей черепа. На лице, будто бы опять появляется ассиметричный узор из крошечных капель крови. А в отражении глаз, убийственный взгляд Трэвиса, который она совершенно точно никогда не забудет.       — Я тебя поняла. Те бандиты всех убили.       Гораздо приятнее выходит поговорить о прогулке с Мередит, и Лора снова оборачивается к шерифу, отгоняя от себя страхи и сомнения недавнего прошлого.       — Ого! Ты что, мой Санта?       Блестящий кулон-волчонок, с которым произошел недолгий момент мысленного прощания вчерашней ночью, снова лежал в ладони Лоры. Перебирая его пальцами, девушка, в конце-концов, надевает украшение на шею, одаривая при этом Хэккета радостным взглядом:       — Спасибо, теперь он гораздо ценнее для меня.       Почти что двойной подарок. Первоначально, от Эбби — а теперь, вроде бы, и не только от нее. Придется беречь, как результат альтруистических стараний шерифа, на которые он обычно не щедр.       — Эй, осторожнее, не дергайся.       Кирни превращается в комок нервов, едва только завидев красные пятна на перевязке Трэвиса. То, чего она и боялась — края разошлись. Пока Лора планирует, как все сделать лучше, еще совершенно не представляя нормальной перевязки в условиях тесного салона — Хэккет озвучивает идею, на которую девушка тут же кивает.       — Давай. Сядешь пока ровно, а я пакеты в багажник уберу, чтобы не мешались. Лора готова благодарить даже это синее небо за то, что скупила сегодня чуть ли не половину расходников аптеки Шартлсвилла. Готовилась менять перевязку самостоятельно, через день — но все вышло как всегда. Не вовремя.       Она с шумом закрывает крышку багажника, сжимая под локтем рулон эластичного бинта и антисептик. Трэвис, заметно побледневший, постепенно перебирался назад — его скованные движения вызывали у Лоры больную реакцию.       Она не хочет, чтобы ему было плохо. Но почему-то, это все равно постоянно происходит.       Дверь за ней хлопает, и девушка забирается на кресло с коленями, — делай то, что я скажу. Сейчас, не двигайся. Придется все это расстегнуть.       Неловко скользя пальцами по пуговицам рубашки Хэккета, Лора ловит себя на мысли о том, что дыхание мужчины начинает обжигать ей шею. Стоит только подобраться к нему для удобства чуть ближе.       — Все, отлично, — спустив рукав и ворот расстегнутой одежды, чтобы не мешались, Лора понимает одно. Она наверняка краснеет.       — Будет неприятно, но обезболивающих я тебе колоть не буду. Опасно. Терпи. Голос не дрожит, а вот руки — немного. Когда она начинает снимать прежний бинт, слабо наматывая его себе на руку, чтобы после его было удобнее выкинуть, старательно пытается ни в коем случае не посмотреть Хэккету в глаза. Если посмотрит — точно потеряет остатки хладнокровия, с которым пока четко по правилам занимается раной.       — Все будет хорошо, я с тобой, — ее шепот кажется уверенным, в то время как душа внутри просто выворачивается наизнанку, заранее готовясь к тому, что через несколько минут, когда все закончится, они снова разбегутся по разным углам.       Отбрасывая пропитанную кровью повязку куда-то на коврик, Лора ласково опускает ладонь за шею мужчины — освободившейся рукой тут же берет антисептик, собираясь на всякий случай обработать все плечо.       — Терпишь? Немного разошлось, но я крепко стяну бинт, чтобы потом срослось. И не вздумай делать никаких резких движений, если не хочешь, чтобы я этим занималась чаще, чем раз в сутки.       Сердце слишком ярко демонстрирует свое нежелание сидеть в тесной грудной клетке, пока Лора, машинально поглаживая шею Трэвиса, словно то был большой кот, нуждающийся в теплоте, водит ваткой вдоль сшитых краев раны.

II. Трэвис

      Черные круги перед глазами. Один за другим, один за другим… Трэвис зажмурился. Его клонило в сон, непонятно было, откуда взялась эта слабость, это внезапное — и такое сильное — желание сдаться.       Ветер принес легкий запах. Он уперся затылком в подголовник, так было легче держать голову.       Лора села ближе, её колени уперлись в его левое бедро. Чуть приподнявшись, девушка расстегивала его рубашку, иногда касаясь пальцами его обнаженной груди. Он сперва хотел расстегнуть пуговицы сам, но непослушные пальцы спотыкались и путались, мешая Лоре, после чего он решил сдаться.       Он ловил себя на гране сна и бодрствования, потому что трепет реальности был слишком приятен, чтобы его пропустить.       Сердце билось быстрее, предательски выгоняя кровь прочь через рану, будто бы она ему была не нужна. Он чувствовал, как растет температура — может быть такое случается, когда ты ранен, а может быть это волнение.       Он позволяет себе не сводить с Лоры взгляд, наблюдая за каждым её действием как кот за мышью, которую выбрал в жертву.       Он молчит, делаясь послушным и податливым в руках Лоры — совсем не таким ещё этим утром, когда Мередит накладывала первую повязку и швы. Тогда он хотел скорее сбежать, сейчас ему хотелось остаться.       Когда Лора снимает бинт, он бегло осматривает рану. Мерзко, но бывало и хуже. Морщится и кивает на слова Лоры, и лишь когда она произносит крамольное «все будет хорошо, я с тобой,» — он поднимает взгляд, куда более осознанный, чем ещё минутой назад, точно бы собрал последние силы в кулак. Он смотрит на её профиль, сейчас находящийся так близко, на её увлеченный и уверенный взгляд, ресницы, чуть сведенные брови…       Трэвис пытается вспомнить, говорил ли ему когда-нибудь кто-нибудь эти слова? Что все, черт возьми, однажды просто будет хорошо? В желудке будто бы ворочается ёж от того, сколько всего в его, Трэвиса, прошлом грязи и крови, что для него навряд ли когда-нибудь всё будет хорошо. Но вот она, девчонка, взявшаяся здесь точно бы по чьей-то хитрой задумке, тянет его на свет и как будто дает надежду, что демоны во тьме ждут вовсе не его.       Нежная ладонь касается у основании шеи, и Трэвис слегка смущается, отводя взгляд и сбивчиво кивая на вопрос. Терпит? О, Лора, поверь, это самая приятная вещь из всего, что в жизни приходилось терпеть.       Он даже делает попытку улыбнуться, переводя взгляд на девушку — мягкий, спокойный, даже нежный:       — Тогда мне придется круглыми сутками не вставать с кровати, — говорит он с долей досады. Наверное, в его жизни не было и дня, когда он мог целый день просто так лежать в постели, притом находясь в сознании и без температуры.       Лора будто бы поглаживает испорченную солнцем кожу у основания шеи, и Трэвис понимает, что ему не усидеть на месте. Что-то внутри принимается биться в грудную клетку, ладони сжимаются в кулак.       Он снова смотрит на неё, как будто пытается найти на её лице ответ на свой немой вопрос: что же это? Что это с ним? Что это с ней? Что это… с ними?       — Спасибо. За это.       За то, что рядом, что не ушла. Что не кривишь губы и не плюешь ядом, что, имея столько возможностей сбежать все же осталась здесь. Что храбрая, что не сдаешься, что ведешь себя самоуверенно и грубо, но остаешься нежной в глазах всего его чертового мира. Спасибо за это. Это всё, что смог облечь в короткое местоимение Трэвис Хэкетт.       Хруст гравия разрушил нежную атмосферу, которая принадлежала только Хэкетту и Лоре. В окне показался тип с большими рыжими усами.       — Крис? — Он прищурился, подходя ближе и вглядываясь в салон. — Боже, ты что… Ей же лет семнадцать! — Мужчина откровенно морщится, но продолжает разглядывать парочку.       — П-ф-ф, — кривится в свойственной ему манере Трэвис, здоровой рукой аккуратно двигая Лору за плечо так, чтобы получше видеть незваного гостя. — Джон, какого черта?       — А? Трэвис? Я думал… Машина ведь…       Трэвис приподнимает вопросительно брови.       — Проклятье, извини. Мэм, — он пытается улыбнуться, переводя взгляд на Лору. Хэкетт тоже бросает взгляд на Лору. Господи, ну и неловкость. Как он мог вообще такое подумать?.. — Винни только что вернулся из Страсстауна, говорит, повалило несколько деревьев внизу, в сторону Хэкеттс Куори. А тут я увидел машину Криса и…       — Стой, что? — Трэвис приподнялся от сидения, сводя брови. — Каких ещё деревьев?!       — Я… Я не знаю, шериф. Винни сказал, что может быть бобры или опять лесорубы с БиэнДи.       — А, дьявол, — цокает Хэкетт. Была ещё старая дорога, но по ней нельзя было добраться до Хэкеттс Куори, только если пешком.       — А ты звонил в дорожную службу?       — Да, они сказали, что уберут, но не раньше утра.       Трэвис перевел виноватый взгляд на Лору. Действительно в прошлый раз несколько пьяных лесорубов устроили забег по придорожной территории и на спор попытались спилить несколько деревьев. Веселье закончилось парализацией трафика и реанимацией для одного из умельцев. Второй вроде бы остался без руки.       Джон ретировался, позволив Лоре и Трэвису побыть наедине. Несколько секунд между ними висело молчание, которое, наконец, нарушил Трэвис.       — Так что, поедем в мотель Харбинджер? Или дождемся ночи и попремся в Хэкеттс Куори? — повернув, наконец, голову в сторону Лоры спросил Трэвис серьезно, а затем ухмыльнулся. Но по-доброму.