Гостья

Девушка проснулась ближе к обеду, повалялась в кровати, приходя в себя и вспоминая ночь. Кажется, домой она пришла очень поздно, точнее рано, всю ночь проболтав с Даром в саду. Ольшана потянулась, довольно жмурясь, и решила, что пора бы вставать. Дома было пусто, если не считать спящего на подоконнике Камышика; девушка обошла и двор, но Атона нигде не было видно. Сев на лавку, девушка притянула к себе кувшин с молоком и испеченные вчера булочки. …За печью зашуршало, потом застучало и чихнуло… Ольшана отложила булку и осторожно двинулась к печи, из-за коей высунулось нечто маленькое, толстенькое и лохматенькое, завернутое в какую-то тряпку. - А меня угостишь? – басисто поинтересовалось оное. Старательно сдерживая улыбку, русокосая быстренько налила в блюдце молока и, отломив полбулки, протянула лакомство малышу. - Смотрю узнала во мне домового, - с набитым ртом, добродушно поинтересовался дух. - Ага, - девушка села на корточки и обхватила колени руками. Для нее домовые, дворовые, банники и лешие не были чем-то необычным, она видела их с детства, иногда даже разговаривала, на зависть Олекше. - А где дедушка не знаешь?.. - Дворовой сказал в лес пошел, - хитро прищурился толстячок, и Ольшана, улыбнувшись, погрозила ему пальцем. – Вот ведь ведьмина дочь… - И внучка, - добавила девушка. - Ага. – Согласился домовой, вытряхивая крошки из бороды и лохматого пуза. – Дед просил передать, что завтра в обед будет – в соседнюю деревню поехал. - Агаа, - протянула девушка, - Спасибо… - Еще молока налей, - отозвался дух. Русокосая долила ему еще молочка и пошла во двор. «Жаль, что дедушки не будет, - вздохнула она про себя, - совсем же скучно станет…» Ольшана оглядела двор и пришла к выводу, что рано огорчается: работы непочатый край, а солнце еще высоко. Из-за ствола вишни выглянул дворовой и скорчил недовольную гримасску, мол, ходят тут всякие, лентяйничают: огород не полот, скотина не кормлена, не пояна. Девушка в ответ дружелюбно улыбнулась, но спасать несчастных животных не пожелала, прекрасно зная, что дед нипочем бы не уехал, не уважив скотинку. А дворовые они все вредные, особенно когда видели в окошко, как потчевают домовичка. … Ближе к вечеру в ворота постучалась какая-то девчонка, назвалась Винкой, сказала, что как только сядет солнце, Дар будет у дальнего колодца ждать Ольшану, и убежала куда-то, только пятки босые и сверкали. Русокосая улыбнулась и посмотрела в уже начавшее окрашиваться в морковно-розовый цвет небо. Интересно, что задумал этот хитрюга?.. Оставлять дом и двор без присмотра девушке совсем не хотелось, но она нашла выход из ситуации: попросить защитить двор – дворового, а дом – домового… С последним проблем не возникло, накормленный и напоенный, он пришел в благодушное состояние и на ночное дежурство согласился без уговоров. С дворовым было сложнее – Ольшана уламывала его как раз до захода, и дух едва не вывел ее из себя. Парень сидел на срубе, беззаботно насвистывая что-то и покачивая ногой. Русокосая сразу заметила путеводным маячком белеющую в темноте льняную рубаху Дара… Девушка ускорила шаг, а потом и вовсе побежала, понимая, что потеряла слишком много времени, уговаривая вредного духа посторожить двор. - Я заждался… Ольшана остановилась и уперла руки в колени, пытаясь отдышаться. - Извини…я…у меня…в общем проблемы были… Дар поднялся, потянулся и, уперев руки в бока, с улыбкой посмотрел на запыхавшуюся подругу. - Ну что? Пошли? - А куда? – Ольшана наконец пришла в себя и с любопытством посмотрела на юношу. - Сегодня ночью в поле коней выгнали – сторожить будем! – Дар с удовольствием отметил, что голубые глаза девушки вспыхнули искренней радостью. – По четырем углам поля будут гореть костры, а возле них сторожа… Мы с тобой тоже… Ольшана едва ли не заворожено смотрела на парня, она давно хотела поучаствовать в чем-то подобном и предложение Дара пришлось весьма кстати. Ребята медленно двинулись вдоль дороги, а потом свернули на узкую тропку, змеящуюся вдоль выпасного луга. Из темноты доносились всхрапывание и иногда тихое ржание лошадей. Пахло травой и цветами, прогретой за день землей. Девушка взглянула вперед, где несколько опережая ее и намечая путь, шел Дар. Ее опять накрыла волна спокойствия, смывающая все страхи и успокаивающая ту боль, от которой она пыталась скрыться в Волесках. Юноша чуть повернул голову и улыбнулся русокосой, та немного смущенно улыбнулась в ответ и опустила голову. … Из-за чего минуты три спустя врезалась в спину остановившегося парня. - Пришли, - сказал он, сворачивая к одиноко растущему тополю, под коим обнаружился запас дров, а в небольшом дупле - трут и сухой мох в холщовом мешочке. Возле корней была вырыта и обложена камнями ямка для костра. Пока Дар возился с его разведением, Ольшана осматривала окрестности. В бархатно-синих сумерках травеньской ночи была разлита какая-то удивительная нега, совсем еще молоденький месяц склонял серебристые рожки к земле, словно прислушиваясь; звезды дружелюбно улыбались, иногда закрываемые тенью недреманной птицы, ветер пел свою колыбельную, изредка вздыхая и заставляя траву пригибаться к земле, и в этом темно-зеленом и душистом море бродили тени лошадей. … Вдалеке, напротив девушки неожиданно затрепетал желто-оранжевый огонек, потом еще один, и еще… Костер Дара и Ольшаны загорелся последним. Парень плюхнулся в траву и утер со лба пот, русокосая стояла напротив него, и освещающее ее пламя делало волосы девушки золотыми, а лицо не таким бледным. Юношу не покидало ощущение, что подруга чего-то боится, но скрывает страх. Некстати вспомнилась ночь в саду. - Садись, - парень похлопал рядом с собой. – Кушать хочешь? - Ага, - тем не менее Ольшана села напротив, ответив на возмущенный взгляд юноши легкой улыбкой. Дар настаивать не стал: все равно к утру прохладно станет… Усмехнувшись своим мыслям, он полез в торбу, где ждали своего звездного часа хлеб, уже нарезанный шмат сала, фляга с травяным отваром, заботливо уложенные в сумку матерью. Ко всему была картошка, но ее еще надо было испечь. - У нас есть выбор, - изучив содержимое торбы, постановил Дар. – Подождать и испечь картошку или пожевать хлеба с салом. - Будем запекать картошку, - улыбнулась девушка и зябко повела плечами, ветерок уже стал прохладным. Закралась кощунственная мысль пересесть поближе к Дару, но Ольшана ее отогнала и, обхватив колени руками, стала смотреть на огонь. Юркие язычки пламени сплетались и расходились, укорачивались и вытягивались, обвивали сначала тонкие веточки, слизывая проступающую душистую смолу, потом набирались смелости и плавно обволакивали ветки потолще, а напитавшись силой набрасывались на поленья… Ввысь взлетали искорки и кружились в беззаботном танце. - Ты дрожишь… - М? – русокосая, отвлекшись от созерцания, подняла взгляд на юношу и тут же почувствовала, как щеки заливает румянец. Во взгляде Дара и его голосе было столько тепла и заботы, что Ольшана смутилась. - Тебе ветер в спину дует, - пояснил парень. – И ты мерзнешь. Может, все-таки пересядешь ко мне?.. «Почему нет?» Девушка поднялась, обошла костер и пристроилась рядышком… Дар едва слышно вздохнул, и приобняв девушку за плечи, притянул ее к себе, сразу же почувствовав, как напряглись ее плечи и спина. - В чем дело? Русокосая попыталась отстраниться, но неудобное положение мешало вести более активное сопротивление. - Отпусти, пожалуйста, - тихо произнесла Ольшана, чувствуя, как горло царапает колючий комок слез, и изо всех сил пытаясь сдержать эти самые слезы. Дар опустил руку и, встав на колени, повернулся к девушке: - В чем дело? – заботливо повторил он. – Это из-за тех воспоминаний? Ольшана вздрогнула, в золотистом сиянии костра в ее глазах заблестели слезы, и парень немного растерялся. - Д-да, - выдавила атонова внучка и опустила глаза. Неожиданно ей стало жутко стыдно и противно от самой себя… В том, что Дар понравился ей больше, чем просто человек и друг, она себе не лгала. Он действительно ей нравился. Но вот то, что это может быть взаимно. В это девушка не верила, старательно отгоняя от себя подобные мысли. - Может, ты все-таки расскажешь? – Дар медленно приблизился к русокосой, и, взяв в ладони ее лицо, осторожно вытер побежавшие по щекам слезы. Закусив губу, чтобы не разрыдаться, Ольшана помотала головой и попыталась опустить голову, но юноша удержал ее и, приблизив свое лицо к ее, заглянул ей в глаза: - Ну чего ты боишься?.. «Того, что ты вообще со мной общаться перестанешь!» - хотела крикнуть Ольшана, но не крикнула. - Обещаю, что я никому не скажу… Девушка в ответ всхлипнула. - Ольшаааана, - Дар успокаивающе гладил девушку по голове. – Если ты расскажешь, тебе станет легче… И тут девушка не выдержала, сама от себя не ожидая подобной откровенности, она рассказала Дару все: и как она впервые встретила Блуда, и как он начал ходить за ней по пятам, и как затащил вечером за сарай… Слова лились и лились, мешаясь со слезами… Иногда девушка прерывалась, давясь рыданиями и задыхаясь, но потом снова продолжала… Все это время Дар стоял на коленях в неудобной позе, не шевелясь, лишь поглаживая по спине и плечам уткнувшуюся ему в грудь девушку. …И все сильнее хотел встретиться с этим Блудом лично, затеять грубую и вульгарную драку, чтобы подправить лицо этому выродку… Ольшана замолчала, потихоньку приходя в себя и успокаиваясь, руки парня все так же гладили ее по спине и плечам, но девушка чувствовала, что что-то изменилось… Русокосая осторожно подняла голову и заглянула в лицо Дара, он был сосредоточен и смотрел куда-то поверх ольшаниной макушки. - Дар, - тихо окликнула атонова внучка, и в голосе ее скользнула тревога. - Все хорошо, - юноша посмотрел в заплаканное лицо подруги и улыбнулся. – Ты мне нравишься, Ольшана, и я не собираюсь, как Блуд, покушаться на твою честь… – парень помолчал и весело добавил, – Ты сама мне ее со временем отдашь! Последнее заявление девушку шокировало, а Дар, с удовольствием отметив, что голубые глаза русокосой возмущенно сверкнули, нахально подцепив пальцами ее подбородок, поцеловал. Ольшана, глядя на его улыбку, тоже улыбнулась, несколько растерянно, и добавила: - Костер почти прогорел… Самое время для картошки… Дар, выпустив девушку из объятий, поднялся и потянулся, украдкой потерев поясницу. Ольшана тоже потянулась и огляделась. Вокруг все дышало спокойствием, русокосая повернулась к юноше и замерла: позади ковыряющегося в костре Дара стоял низенький белобородый дедок в долгополой белой рубахе, по подолу которой шла причудливая вышивка. - Ой, - только и смогла выговорить внучка Атона. Дедок бодренько засеменил к ребятам, дружелюбно сверкая щербатой улыбкой. - Лошадок сторожите? – поинтересовался он, бесшумно подойдя к Дару и застав того врасплох. Парень аж подскочил, уронив две последние картошины и едва не сев в угли. - Ох ты, Явь Полуденная, - только и выдохнул юноша, - да, дедуля, сторожим… - А чего ты, беспутный, девицу до слез довел?.. Ольшана с каким-то странным чувством, отдаленно напоминающим страх, заметила, как прозрачно-голубые, словно летнее небо, глаза дедка сверкнули золотом, и поняла, что дружелюбная улыбка ночного гостя предназначалась только для нее. - Я?! – Дар, опять выронивший картошку, на этот раз от возмущения, ошалело уставился на деда. Тот невозмутимо оперся на посох. - А за это я тебя накажу… - Не надо, дедушка! Русокосая вскочила и выбежала вперед, закрывая собой парня. - Он ж наоборот успокаивал! Дедок, не спуская подозрительного взгляда с ничего непонимающего Дара, задумчиво пожевал губами, но все-таки поверил. - Узнала меня, я смотрю? – усмехнулся он, и в глазах его заплясали светлые блики, словно солнечные зайчики на ручейке. - Да… - А я нет! – влез юноша. - Полевик я, дух полевой… – дед обошел костерок и сел на землю, отложив посох. – Да вы картошку выньте-то, уголья ведь есть не вкусно… Спохватившись, молодые люди наперегонки полезли в костер, и, обжигаясь, выкатили на траву испеченную, вымазанную в саже картошку. А пока Дар подкидывал в костер дров, Ольшана выудила из его торбы хлеб с салом, да флягу с заваром. Дед без спроса стянул самую большую и аппетитную картофелину, но никто из ребят даже ухом не повел, предпочитая делать вид, что ничего не заметили. - Умеешь так? – полевой, хитро прищурившись, протянул руки к вновь разгоревшемуся огню. Ольшана заинтересованно подалась вперед, тем временем дедок прошептал что-то, продолжая держать руки над костром. Пламя взметнулось вверх, а потом распушилось тремя хвостами, и из черных углей высунул мордочку крохотный зверек, больше всего похожий на лисичку. Дар тихонько охнул, а русокосая, восхищенно пискнув, протянула обе руки к неведомому существу и взяла его, посадив на колени. На ощупь огненный лис был разве что чуточку горячим, по рыже-красной, словно пламя шерстке, пробегали сполохи, а когда зверек взмахивал хвостами, в воздух взлетали звездочки искр. - Научите?! – казалось, девушка забыла обо всем на свете, ее глаза лучились восхищением и энтузиазмом. - Хорошо, а в качестве оплаты ты споешь… Если не понравится… Такой Дар девчонку увидеть не ожидал: отпустив спрыгнувшего в остывшие угли лиса, Ольшана поднялась и чуть насмешливо взглянула на полевого духа: - Что будет? – даже голос у нее изменился, став ироничным и с какими-то бесовскими нотками. - Скот потравлю твой… Атонова внучка в ответ усмехнулась: - Да хоть весь урожай уничтожь… Холодная, циничная Ольшана столь резко отличалась от испуганной, заплаканной девчонки, что Дар не мог сказать ни слова. - Договорились! – хохотнул дух. …Вот тут парень осознал, что это не безобидный милый дедок, а коварное и опасное существо, легко заманивающее селян в свои ловушки… Как например сейчас Ольшану… Ну как наслушавшаяся бабкиных сказок девчонка может очаровать пением полевого и научиться превращать огонь в трехвостую лису?! - Учи. Дедок поманил девушку в сторону, чтобы их не услышал Дар, и минут пять что-то втолковывал русокосой. Юноша задумчиво смотрел на свернувшегося клубочком лиса. «Она не так проста, как кажется…» Когда дух с девчонкой вернулись, лис снова превратился в простое пламя. - Удиви меня… - полевой вновь сел в траву, с каким-то нездоровым интересом наблюдая за Ольшаной, та пренебрежительно дернула плечом, вытянула руки и прошептала несколько слов. Сначала костер погас… …прошла минута…две… …и ярко вспыхнул огненной розой. Дару показалось, что он забыл как дышать. Роза была невообразимо прекрасна, с ее лепестков изредка срывались капли пламени и, падая в угли, заставляли их вспыхивать рубиновым светом. Полевой чуть прищурился: - Чудесааа… Довольная девушка плюхнулась в траву, махнув на розу, и та рассыпалась искрами, снова став костерком. - Хорошо, когда твоя девушка ведьма, а? – хихикнули с ветки тополя, и на землю спланировала сова. Дар, которому предназначались эти слова, хотя и дал себе зарок ничему больше не удивляться, все равно вздрогнул, но быстро взял себя в руки. - Просто шикарно… - Ну раз ты не против, я буду ждать ее… - сова взмахнула крыльями и скрылась в темноте… «Еще один перекресток пройден…» - Петь-то будешь? – дед говорящую птицу словно и не заметил. Ольшана судорожно вздохнула, ее уверенность несколько уменьшилась. К тому же она поняла, что сова была ни кем иным, как ее бабушкой. А значит рядом была опасность. На ее ладонь осторожно легла ладонь Дара, он мягко сжал ее пальцы и ободряюще улыбнулся. Беззаботный, но сильный, прохладный, но согревающий и словно бы дающий силы…как ветер… Ольшанины пальцы переплелись с пальцами Дара, и девушка запела: «Как ко мне посватался ветер, Бился в окна, резные ставни, Поднималась я на рассвете, мама, Нареченная ветру стала… Ну а с ветром кто будет спорить? Решится ветру перечить? Вышивай жасмин и левкой, С женихом ожидая встречи…» (с) Мельница Голос завораживал и уносил в даль, слышался то звон бубенцов, то казалось, что рядом поет флейта. Полевой, не моргая, смотрел в огонь, искры, отражаясь в его глазах, вспыхивали и гасли. Пряный запах трав кружил голову, а голос Ольшаны уводил все дальше, заставляя сопереживать девушке, влюбленной в ветер. …Песня давно стихла, но никто не стремился нарушить тишину, Ольшана свернулась калачиком, положив голову на колени Дару, сначала просто лежала, переживая заново все, что произошло за день, а потом уморилась и начала задремывать. Юноша провел ладонью по волосам юной ведьмы, убирая их с ее лица… Девушка спала. Поискав глазами взятый специально, чтобы укрываться шерстяной отрез, парень досадливо поморщился – отрез обнаружился за дедком. Полевой понимающе улыбнулся, и Дар почувствовал, как их со спящей подругой что-то приподнимает над землей. - Ух! - Тссс… Разбудишь! – ворчливо отозвался дед, укладывая отрез на землю, следом опуская ребят и частью отреза укрывая девушку… Постоял немного, задумчиво глядя на Ольшану, и повернулся к парню. Взгляд полевого Дару не понравился, слишком уж цепкий и подозрительный, словно дух знал о человеке больше, чем он сам. Парень опустил взгляд на безмятежно спящую русокосу. «Надо же. Ведьма». …а когда поднял, полевого духа уже и след простыл, только донеслось вздохом трав: - …нити теперь связаны…