До предела

— Проходи, гость дорогой, — Эмма открыла дверь в дом. — Наконец-то ты до нас добрался. Брагин скорчил забавную мордашку: — Не начинай, — остановился, пропуская женщину вперед. — Только после вас. Луспарян фыркнула: — В джентльмена решил поиграть? — зашла и разделась. — Или боишься? Олег вошел следом и, скинув куртку с обувью, стал осматриваться: — Все вместе. Домик, выделенный Эмминому мужу Алексею от работы, был небольшим, но очень аккуратным и симпатичным: светлые стены, недавно сделанный ремонт, большие окна, мебель в едином стиле. Брагин на секунду вспомнил свою квартирку, которую он так бездарно просрал, почувствовал, как в горле скребнуло, но отмахнулся. Луспарян, в свою очередь, разглядывала Олега. Он практически не изменился, только похудел. И взгляд стал другой: столько тоски, как сейчас, в нем раньше не было. Даже после гибели Куликовой. Догадаться, что произошло, было несложно. Во-первых, Эмма хорошо знала Брагина. Во-вторых, еще на Нинином юбилее заметила, как Олег смотрит на Нарочинскую. Он это, конечно, скрывал, но Луспарян видела. Она вообще все его взоры замечала, даже когда перестала любить. В-третьих, Дубровская давно рассказала, что брак Олега с Михалевой скоропостижно закончился, после чего мужчина переехал к Марине. — Хорош гипнотизировать, — в шутку возмутился Брагин, кожей чувствуя от темных-темных глаз прямо-таки излучение. — А нехило вы тут устроились. — А ты думал, — в тон отозвалась Эмма, но послушалась. — Ладно, потом осмотришься. Нам туда, — указала в сторону одной из комнат. В гостиной — судя по всему, это была именно она — находились трое. Светловолосый мужчина — Алексей собственной персоной, темненький мальчуган — на вид годовалый, и девочка на пару лет старше. — Мы пришли, — обозначила присутствие Эмма. Олег и Алексей кивнули друг другу. Мальчик внимательно посмотрел на незнакомого дядю, решил, что тот ему нравится, и помахал ему ручкой, после чего снова увлекся какой-то непонятной Брагину игрушкой. Тома же прибывших даже не заметила. Луспарян-старшая негромко позвала ее: — Тамара, смотри, кто приехал. Девчушка оторвалась от домика, который собирала, и подняла черные как уголь глаза. «Эмма в миниатюре». — Здравствуйте, — спокойно сказала она, и напряжение, сжимавшее Олега с момента, как он сел в самолет, стало совершенно невыносимым. — Привет, — тихо сказал он. — Тамара, это папа Олег приехал, — внесла ясность Эмма. — Помнишь, мы по компьютеру разговаривали? Девочка помолчала, сканируя Брагина пристальным взглядом, пожала плечами, но все же спросила: — А где вы были? До этого момента Олегу казалось, что больнее быть просто не может. Но это «вы» от собственной дочери — совсем еще маленькой, между прочим, — просто его уничтожило. Брагин сделал пару шагов по направлению к девочке, поймал настороженность в ее лице и остановился. Подумал и опустился прямо на пол, чтобы дочке не пришлось смотреть на него снизу вверх: — Я живу в другой стране, очень далеко отсюда, очень долго лететь. Луспарян-старшая выразительно глянула на мужа. Он ее понял и, взяв сына на руки, вышел из комнаты. — Другая страна? — продолжила Тамара. — Как Армения? Олег только диву дался: у него не было опыта общения с детьми, особенно с такими маленькими, поэтому он даже не подозревал, что в неполные три года можно настолько хорошо говорить. — Да, Том. Как Армения. Я очень хотел к вам прилететь, тебя увидеть. Но у меня раньше не получалось. Эмма смотрела на них и чувствовала себя очень неуютно. Да, Брагин действительно добрался до них только сейчас, но это она уехала и забрала Тамару. И в Россию за все это время тоже ни разу не приезжала, хотя возможность, финансовая в том числе, была. При этом они бывали в Армении, куда Олегу было бы проще добраться. Только Эмма ему об этом не сообщала — просто не подумала. А о том, как дочь умеет обижаться, Луспарян-старшая знала слишком хорошо. — А вы потом опять уедете? Брагин бы все что угодно отдал, лишь бы растопить холод в этих огромных глазищах. Но врать было нельзя: — Уеду. Через три недели. У меня там работа, жилье, друзья, — снова попытался оправдаться он. Тамара вернулась к собиранию дома: — Понятно. У Олега заслезились глаза, и он быстро заморгал: — Прости меня, пожалуйста, что меня так долго не было. На первый взгляд могло показаться, что девочка его не услышала. Но Эмма видела, что Тамара тоже часто заморгала. Она вообще во многих реакциях была похожа на отца, которого в сознательном возрасте воочию еще не видела. Общение по скайпу никак не приравнивалось к реальному, и ранее Олег для Томы выглядел скорее персонажем из мультфильма. Так Эмма думала. Ошибалась. Она покачала головой, отгоняя чувство вины, приблизилась к Брагину и аккуратно положила руку ему на плечо. Мужчина тяжело поднялся. — Не обижайся, — попросила Луспарян, когда они оказались в коридоре, — Тамаре просто нужно привыкнуть. Она несколько раз спрашивала, почему ты не приезжаешь. Олег усмехнулся: — Все в порядке, — он наклеил на лицо демонстративную улыбочку, но прекрасно понимал, что Эмка видит его насквозь. Это была вторая женщина, которая видела его насквозь. Точнее первая в его биографии и не первая по значимости. Обе жены не видели и не понимали. Лариса понимала, но не так, как хотелось бы, и не во всем. Марина… Марина была второй в хронологии, но оказалась самой важной. И Эмме, и Марине он причинил слишком много зла. Другим словом это назвать было нельзя. Сердце неприятно царапнуло, и Брагин улыбнулся еще демонстративнее. А потом, видя, что еще чуть-чуть — и его начнут жалеть уже вслух, сменил тему: — Тамарку ты качественно отксерила, конечно, ничего не скажешь. — А мне кажется, она твоя армянская версия, — с готовностью переключилась Луспарян. Олег театрально испугался: — Че, и нос армянский вырастет? Эмма коротко рассмеялась и влепила мужчине подзатыльник — не больно, но звонко. — Ты че дересся? — с видом оскорбленной невинности возмутился он. — А что ты имеешь против армян? — Ничего, — Брагин активно помотал головой из стороны в сторону, — уважаю, обожаю, преклоняюсь. — То-то же.

***

Марина только закончила есть, как ее сразу дернули в уже чужое отделение: во время операции у пациента случился инсульт. Распространенная история, но сейчас Нарочинская почувствовала раздражение. То ли потому, что опять не успела отдохнуть, то ли из-за ассоциаций — предыдущий раз ее вызывали на подобный случай в тот день, когда сняли с должности. Хотя последнее время настроение Марины вообще оставляло желать лучшего. Она все больше напоминала прежнюю себя: такую же саркастичную, уставшую и злую, какой была до прихода в Склиф. Какой была до знакомства с Олегом. Не сказать, что Нарочинская была этим недовольна — она себе всегда нравилась. Просто отвыкла от такого состояния. От многого отвыкла, ко многому привыкла. Перестраиваться оказалось тяжело. — Добрый день, что у вас? — поинтересовалась Марина, заходя в операционную. — Добрый, если можно так сказать, — отозвалась незнакомая женщина-хирург. — Внутреннее кровотечение и травма органов дыхания в результате падения с высоты. А сейчас еще и инсульт. — Пациент ударялся головой? — деловито уточнила Нарочинская, настраиваясь на рабочий лад. — Вроде нет. — Разберемся.

***

Еще через три часа бригада вышла из операционной и стала разбредаться кто куда. Нарочинская опустилась на банкетку прямо у двери и прикрыла глаза. — Все в порядке? — окликнула ее все та же дама, с которой они провели операцию — удачно, кстати, — и даже не познакомились. — Вполне, — Марина посмотрела на новоявленную коллегу. — Просто у меня смена подходит к концу. Незнакомка кивнула и стянула медицинскую шапочку — на плечо тут же упали тяжелые волосы из хвоста. — Меркулова. Диана Валентиновна. Заведующая экстренным, торакальный, — в телеграфном стиле представилась она. Марина качнула головой — слышала о появлении новой руководительницы: — Нарочинская Марина Владимировна, нейрохирург, как вы уже поняли, — сказала она, разглядывая Меркулову. Диана приподняла брови: — Нарочинская? Извините, а?.. — Что? — напряглась Марина. Раньше к ней вопросы поступали только из-за отца, а теперь… — Вроде у предыдущего главврача была похожая фамилия. А теперь вот. Еще и за должность отдуваться. Которая ей больше не принадлежит. — Да, я была главврачом, — резковато ответила Нарочинская. — Полтора года. Но не сложилось. Меркулова распустила хвост и, достав из кармана шпильки, начала собирать волосы в пучок: — Понимаю. Главврач — тот еще геморрой, — она хмыкнула и, спохватившись, быстренько поправилась. — В смысле очень сложно и сверхответственно. И оперировать нормально нет возможности. Марина озадаченно моргнула: — Но вы же заведующая. — Не главврач же. — Диана сдула с лица выпавшую из прически прядь. — На главного я бы не согласилась. К счастью, мне и не предлагают.