***
В нейрохирургии Нарочинскую встретил бодрый до отвращения Юрий Михайлович: — О, Марина Владимировна, а я тебя ждал, — сообщил он и спохватился. — Давай на «ты» сразу? — Если так удобнее, — Марина пожала плечами. — Только от коллег будет пристальное внимание, наверное. — Она не помнила, чтобы заведующему тыкали все подряд. Почему он решил снизойти именно до нее, волновало мало. — А оно и так будет, — Шейнман не переживал о таких вещах. — Но тебе ж не привыкать, госпожа Нарочинская. — Это точно. — Как отдохнула-то? Марина не стремилась поддерживать диалог: — Нормально. Юрий Михайлович хотел брякнуть что-нибудь язвительное, но, поглядев на женщину еще раз, передумал: — Ладно, пойдем, я тебе все покажу, пока время есть. Нейрохирурги пошли по коридору. — Кстати, — вспомнил Шейнман, — ты уже в курсе? — Чего? — непонимающе посмотрела на него Нарочинская. — Павлову твою турнули. — Она не моя, — на автомате отозвалась Марина. — В смысле «турнули»? Заведующий хмыкнул: — В прямом. В экстренной очередной пациент умер от Тромбостаза, нагрянула проверка. Здрасьте, — кивнул пациенту вышедшему из палаты. — Как себя чувствуете? Нормально? Отлично, — довольно потер ладони. — Я к вам зайду минут через сорок, готовьтесь. Казалось, Юрий Михайлович совершенно забыл о предыдущем предмете разговора. — И что дальше-то? — Ты о чем? А, Павлова. Ну и все. Об откатах узнали, уволили по статейке. Может, и чего похуже будет, — с легким злорадством предположил он. Нарочинская слушала и понимала, что ей безразлично. Она никогда не славилась мстительностью, да и ситуация с должностью отошла на дальний план, хотя вспоминать об этом было максимально неприятно. Но Павлова сама по себе была Марине до лампочки. В отличие от другого представителя экстренной хирургии… Но один вопрос все-таки имел значение: — А кто теперь заведующий? — Марина остановилась. Шейнман крякнул: — Хороший вопрос. Брагину предлагали, но он орал так, что в приемном люди разбежались, — и даже почти не приукрасил. — А больше вроде некого ставить. Видимо, Покровский будет нового искать. Нарочинская мысленно содрогнулась: Олег, при всей своей вспыльчивости, кричал не так часто. Если и повышал голос, то максимум на одну-две фразы. Раз его услышала половина Склифа, значит, крик длился дольше. Но самообладание Марину не подвело: — Пусть ищет. Решив, что комментарий об Олеге Михайловиче не произвел на Марину Владимировну должного впечатления, Юрий Михайлович продолжил тему: — На Брагина, между прочим, больно смотреть. Шейнман не знал подробностей, однако признавал неправоту Олега. Вместе с тем, заведующий знал Брагина давно, поэтому сочувствовал. Впрочем, Марину он тоже понимал. — Не смотри. — И не жалко тебе его. — Тебе надо — ты и жалей, — Нарочинская была благодарна Юрию Михайловичу за помощь. Но сейчас он однозначно лез туда, куда не звали. И Шейнман это понял: — Делать мне больше нечего, — фыркнул он. — Я просто ввожу тебя в курс дела.***
Брагин ввалился в ординаторскую и почти с разбега рухнул на кровать, уткнувшись лицом в подушку. Лазарев, вошедший следом, только головой покачал. Последние недели Олег Михайлович славился перепадами настроения и раздражительностью, а еще пугал нездоровым внешним видом. Но в нем все равно жила какая-то надежда. И Костя верил, что, когда Марина Владимировна приедет, все наладится. А сегодня надежда Брагина исчезла. Лазарев не знал, вернулась Нарочинская или нет, но что-то ему подсказывало, что состояние наставника было связано именно с ней: — Что случилось? Олег не ответил, и Костик терпеливо повторил: — Олег Михайлович, что случилось? Что-то с Мариной Владимировной? Поняв, что Лазарев не отстанет, Брагин приподнял голову и буркнул: — Ничего с Мариной Владимировной. Лазарев замолчал, не зная, что сказать. Потом сообразил: — А живете вы теперь где? — Че ты пристал, — заворчал Олег. — Надо, вот и пристал. Брагин повернулся на спину и уставился на Лазарева тяжелым взглядом: — Нигде я не живу. Бомжую. Че дальше? Костя остался невозмутим: — Так я и подумал, — он залез в рюкзак, достал связку ключей и протянул. — Длинный открывает нижний замок, короткий — верхний. — Это че? — Олег в недоумении приподнял брови. — Ключи от квартиры, где деньги лежат, — Лазарев слишком хорошо помнил, как ему было стремно, когда он не смог помочь Олегу Михайловичу в прошлый раз. — Салам уже два месяца как съехал, с девушкой живет. У меня одна комната свободна. Брагин завис с открытым ртом: — Ты серьезно? Лазарев кивнул, и Олег просветлел лицом. Даже немного улыбнулся.***
Нарочинская заполняла бумаги, когда ее позвал смутно знакомый голос: — Марина? Нейрохирург подняла голову и с изумлением уставилась на тоненькую темноволосую большеглазую женщину. — Саша? Покровская? — Марина улыбнулась. — Ты как здесь? Подожди… ты же Покровская. Саша смущенно кивнула: — Ну да. На экскурсию пришла, вот, думаю. — Да чего тут думать! — Нарочинская рада была переключиться. — Пойдем, я тебе все покажу, — передала документы Вере, сменщице Нины, и поймала себя на мысли, что разговаривает фразами Шейнмана. С гинекологом Александрой Покровской Марина познакомилась во время стажировки в США. И, вопреки закрытости Нарочинской и четырехлетней разнице в возрасте, которая тогда ощущалась, достаточно быстро подружилась. Покровская даже была на свадьбе Марины и Джона Смита. Затем обучение закончилось, и Саша вернулась в родную Казань. Они не виделись почти десять лет. За это время Саша похоронила маму и переехала в Москву к папе. Замуж не вышла, детей не родила. Обо всем этом Покровская и поведала во время небольшой экскурсии. Затем давние знакомые устроились в ординаторской отделения нейрохирургии — благо, там пока никого не было — и продолжили общаться. А когда основные темы закончились, Саша осторожно поинтересовалась: — Марин, ты извини, конечно, но у тебя все в порядке? — не заметить совершенно трагические глаза Нарочинской было невозможно. Марина невесело усмехнулась. Она весь день ловила сочувствующие взгляды, и это ей порядком поднадоело. Но так захотелось поделиться. И поделиться с тем, кто не будет одновременно жалеть и ее, и Олега. Впрочем, подробно изливать душу Нарочинская все равно не планировала: — Все нормально, никто не умер. Просто вчера рассталась с человеком, которого люблю. Покровская молчала долго. Потом также осторожно уточнила: — А он тебя? — Наверное. Но вместе все равно быть не можем, — Марина поймала многозначительный взгляд и поспешила оправдаться. — Нет, ты что, он не женат. — Может, все наладится тогда, — предположила Саша. — Вряд ли. — Тебе виднее, — Покровская накрыла ладонь Нарочинской своей рукой. — В любом случае потом станет легче, — и переключилась на что-то отвлеченное. Марина ей была за это очень благодарна.