Кошмар, который больше не страшен

«Тренировки по контролю сознания» «Это брехня, что оборотни не могут контролировать себя» «Я чувствую, что тебе можно доверять»       Ремус резко распахнул глаза и сел на кровати. Утренние лучи уже освещали комнату, ласковыми движениями ложась по сопящие макушки Джеймса и Сириуса. Часы показывали половину седьмого утра.       Люпин протер глаза и решил, что спать дальше уже нет смысла. Ему снилось, как он идет по темному лесу и путается в чащах, встречая волков. Кажется, ему нужно было найти какое-то место, и он шел на голос Джессики, говорящий обрывками её вчерашних слов.       Идея прояснить голову под холодным душем провалилась. Казалось, что навязчивые мысли лишь еще больше липли к подсознанию Ремуса, укрепляясь там надолго. Нет, Джесс точно не выдумала всю эту историю, да и зачем ей это делать. Но Ремус никак не мог отделаться от чувства, что всё это – слишком. Слишком сильно переворачивает его мир с ног на голову.       На первом курсе он подолгу засиживался в библиотеке Хогвартса, читая об оборотнях. Юный Люпин полагал, что, возможно, найдет ответы на вопросы, волнующие его всю жизнь: можно ли обратить трансформацию, как уменьшить боль, как не рвать себя на части в волчьем обличии от голода. Увы, через все текста красной нитью шла одна мысль: «Волшебники опасаются оборотней, боятся изучать и поэтому изолируют от общества известных особей». Достаточно разочаровавшись в своей судьбе, он бросил попытки поиска хоть какой-либо информации о том, как ему жить.       Прошло пять лет, и в жизни Ремуса появляется девушка с заявлением, что оборотни могут себя контролировать. Это сбивало с толку. Он понимал, почему эта информация секретная, такое знание многие бы захотели использовать далеко не во благо. Но также он был уверен, что, если об этом знает больше двух человек, значит можно найти что-то и в книгах. Да, на первом курсе Ремус изучил всё, что мог из библиотеки. Но не в Запретной Секции.       Озарившая его идея стремительно затмила путанные мысли в голове. Наскоро одевшись и взяв с собой школьную сумку с картой мародеров и мантией-невидимкой Джеймса, одолженной из тайника, Ремус выбежал из комнаты. Хорошо, что он проснулся раньше всех. Он позже подумает о том, как объяснит Сохатому причину пропавшей мантии, но сейчас ему нужно было успеть проникнуть в Запретную Секцию, пока коридоры Хогвартса не заполнились студентами, спешащими на завтрак.       Тихонечко, с грацией кошки, Ремус проник в библиотеку, прошептав «Алохомора» у запертых дверей запретного отдела. Солнечные лучи уже вовсю заявляли о себе, освещая все коридоры и помещения, куда могли дотянуться через окна Хогвартса. Но в этой части библиотеки, казалось, им не были рады.       Заперев и оглушив вход, Ремус снял мантию и прошел между стеллажами. Он разрывался между секциями «Эксперименты над магическими существами», «Тайны магических поселений мира» и «Слухи и легенды волшебного мира». Выбрав нужные книги, он сложил их в свою школьную сумку и поспешил в «легальную» часть библиотеки.       Люпину не нравилось находиться здесь. Еще когда они разрабатывали Карту, он чувствовал тяжесть темных знаний, которые хранились на полках. Отдельного стеллажа с темной магией не существовало, книги о ней были рассредоточены и спрятаны между вполне безобидными научными трудами, поэтому флёр чего-то жуткого не сшибал с ног, он просто медленно следовал за проходящим мимо студентом, обволакивая, словно грязь в болоте.       Устроившись за столом в самом дальнем углу, Лунатик открыл первую книгу под названием «Попытки приручить опасных магических существ: дневниковые записи ученых». Автор в дневниковых записях описывал эксперименты по перевоспитанию докси, усмирению красных колпаков и ограничению размножения акромантулов. Ничего полезного. Пролистав еще несколько похожих книг, Ремус пришел к выводу, что приручить оборотней никто даже не думал, или, по крайне мере, не писал об этом. Открыв содержание «Самых потаённых тайн волшебных сообществ», его взгляд зацепился за главу «Ненаносимые места обитания». Спустя сто страниц, на которых авторы повествовали о случайно найденных затерянных поселениях Вуду в Америке и Тота в Египте, Люпин протер уставшие глаза и понял, что настало время завтрака и парни, наверное, будут его искать. Спрятав книги на стеллаже и наложив маскирующие чары, он вышел из библиотеки.       По дороге он размышлял о том, что вряд ли найдёт хоть что-то во всех этих книгах. Если логически подумать, то существующее в настоящее время магическое поселение, которое ото всех пряталось, не допустило бы любой печати о себе. Джессика сказала, что они опасаются чужаков и охраняют свою безопасность. Но вдруг легенды о «выздоровлении» оборотней всё же просочились на пергаменты в библиотеке Хогвартса. Должны же как-то оборотни узнавать о месте, где им могут помочь.       Большой зал был наполнен студентами, и от утреннего тихого Хогвартса не осталось и следа. Ремус двинулся к столу Гриффиндора, издалека заприметив друзей. Подходя ближе, к нему обернулась Джессика и поздоровалась приветственной улыбкой. Сознание Люпин вмиг отчистилось от гнетущих мыслей. Эффект, которого он не добился от холодного душа пару часов назад.

***

      Лили уже несколько часов билась с эссе для МакГонагалл. Заголовок: «Подробно опишите, какую анимагическую форму вы бы приняли и почему», — единственное, что пока было написано на пергаменте. Эванс не думала, что это задание окажется таким сложным для нее. Ведь обычно анимагические формы идентичны патронусам, которых они проходили на Защите от темных искусств в прошлом году, и именно этот аргумент Лили собиралась использовать, как основной. Но связать эти две магические отрасли между собой оказалось сложнее, чем она думала.       Вокруг волшебницы были разложены конспекты с прошлого года, научные труды, в которых она искала информацию для эссе. Лили никогда не задумывалась о том, чтобы стать анимагом, хотя свою форму патронуса очень любила. Лань — грациозное и сильное животное, не знающее усталости. Жаль, что в отличие от лани, Лили очень хорошо чувствовала усталость, которая прямо сейчас давала о себе знать.       Девушка откусила новую шоколадку, одну из тех, что подарил Поттер, и попыталась сосредоточиться на абзаце учебника. В прошлом году не все в классе смогли вызвать телесного патронуса, в том числе и Джеймс, чему Эванс до сих пор удивлялась. Он был одним из лучших учеников, и Лили была уверена, что у кого — у кого, а у Джеймса Поттера точно есть сильные светлые воспоминания для такой магии. Может, он скрывает какой-то секрет…       Погрузившись в размышления, девушка не заметила, как возле неё образовалась фигура другого студента, поэтому подпрыгнула от неожиданности, услышав скромное:       — Привет, Лили, — слизеринец явно нервничал перед ней, поэтому произнес приветствие хриповато.       — Ты меня напугал, Северус, — ответила девушка, непроизвольно отодвигаясь дальше от бывшего друга, что он, кажется, заметил и опустил глаза, — ты хотел взять какую-то книгу?       — Нет, нет, я… — Лили не сводила с него взгляд, но вот глаза Снейпа ей избегали, словно боялись обжечься. Собравшись с мыслями, он решился виновато посмотреть на нее. — Я хотел спросить, не занято ли у тебя.       — В библиотеке еще много свободных мест, — спокойно ответила Эванс, потянувшись за ломтиком шоколадки.       — Да, но, — в его взгляде читалась горесть, но Лили почти не чувствовала укола совести из-за того, что она там появилась по её причине, — я думал, мы могли бы позаниматься вместе. Ты ведь Трансфигурацию делаешь? Я тоже.       — Мне не нужна компания, — попыталась возразить девушка, но слизеринец уже открыл какую-то книгу и тыкнул ей в нос параграф.       — Смотри, это статья ученого из штатов, он описывает формулу, по которой теоретически можно вычислить, — затараторил парень, но Лили даже слушать не хотела.       Каждое его слово, каждая секунда, что он находился рядом с ней напоминала об обиде, осколками застрявшей в её сердце. Повернешь, попытаешься вытащить — будет хуже.       — Северус, перестань.       — Я просто хотел помочь тебе, Лили.       — Да? И давно ты помогаешь грязнокровкам? — последнее слово Лили непроизвольно произнесла шепотом, сложив руки на груди. Мерлин, пусть он просто уйдет.       — Лили, — он убрал книгу, но взгляд остался сосредоточенным на глазах девушки, — мне тебя не хватает. Что мне сделать, чтобы ты меня простила?       — Слово не воробей, — Эванс знала, что в Хогвартсе ей не получится избегать Снейпа вечно, как удавалось летом дома. Однако от этого не легче. Брошенное полгода назад оскорбление дорого стоило, у Лили больше не было чернил продолжать их историю, глава закончилась. — Вылетит – не поймаешь.       Северус молчал секунду и, кажется, больше не выдержал, обрушившись тирадой:       — Мерлин, Лили, ты знаешь, как я тобой дорожу, почему ты так жестока? Я был не прав, я сильно облажался, и я мечтаю о маховике времени, чтобы изменить тот день, Лили. Я не могу так просто забыть нашу дружбу, ты не понимаешь, это слишком тяжело.       — Нет, Северус, это ты не понимаешь. Маховик времени не может исправить то, что ты действительно думаешь о таких, как я. Мои родители маглы и я горжусь этим, как горжусь и остальными волшебниками с немагической родословной, - еще немного и мадам Пинс отчитала бы девушку за крик в библиотеке. Лили начала складывать свои вещи в сумку, продолжая отвечать Снейпу, — как же ты не поймешь, твое отношение лично ко мне не меняет твоих взглядов и убеждений. Ты не можешь делать со мной уроки или гулять во дворе, пока твои дружки учатся темной магии для истребления таких, как я. Это не так работает. — Она поднялась со своего места, бросив последний взгляд на Снейпа, — садись здесь, ты же так хотел. Я ухожу и не смею больше тебе мешать.       Развернувшись на каблуках, она зашагала в дальнюю секцию библиотеки и уже не увидела, как часто заморгал бывший друг, разглядывая собственные башмаки. Пять минут разговора её вымотали больше, чем десять часов бодрствования. Это было слишком. Слишком тяжело. Лили много думала о прощении этим летом, даже находила множество аргументов за, но лишь один против разбивал всё к чертям. Она не могла его исправить. Ведь если бы это было в её силах, Северус давно бы перестал шастать по Лютному с однокурсниками и читать книги о черной магии. Лили пыталась его образумить, правда пыталась, но все её доводы Снейп слушал, но не слышал. Больше это не могло продолжаться. Она хочет, чтобы Северус исправился, чтобы жил счастливо, но он должен сам к этому прийти. Сам понять, как лучше. Лили больше в этом не участвует, так правильнее.       Голова разболелась, а эссе по Трансфигурации, судя по всему, придется дописывать завтра утром. Эванс уже думала повернуть на выход, но в дальнем углу увидела отблеск пшеничных волос от наколдованных огоньков, сгорбленную над массивным фолиантом фигуру, серый потертый свитер, и, улыбнувшись, направилась в сторону Ремуса Люпина.       — Надеюсь, я не помешала. — Сказала Лили, присаживаясь рядом с однокурсником и разворачивая новую шоколадку, — подумала, что ты захочешь угоститься.       Ремус тепло улыбнулся и с удовольствием отломил кусочек от темной кофейной плитки.       — Что читаешь? — Эванс попыталась заглянуть в потрепанный пергаменты, переплетенный бечевками прошлого века. Люпин ей помешал, закрыв книгу и отлевитировав её на подоконник.       — Поверь, ты не хочешь этого знать.       — Надеюсь, это не очередной способ превратить чей-то завтрак в слизняков, — усмехнулась Лили, решив не лезть не в свое дело. Она и правда не хотела знать что-то, из-за чего ей опять придется отчитывать Мародёров.       — Эй, мы выросли из приколов второго курса! — Ремус скорчил рожицу, заставив Лили усмехнуться, и поспешил сменить тему, — писала эссе по Трансфигурации?       — Да, но не закончила. Мне помешали. — Ответила Лили, стараясь выглядеть как можно более равнодушно, но сдалась под вопросительным взглядом Люпина, на выдохе произнесла, — Северус.       — Лили, ты ведь знаешь, что, если он будет тебя доставать, тебе есть кому сказать.       — Я не буду ничего говорить Поттеру! — сразу же отрезала Эванс.       — Вообще-то, я имел в виду не Джеймса, — улыбнулся Ремус и Лили пожалела, что так резко отреагировала. В глазах друга читалась легкая насмешка, говорящая: «Ага, попалась», — я же староста, я могу снять с него баллы за то, что он мешает другим ученикам.       — Спасибо, Ремус, но это ни к чему. Не думаю, что он еще раз ко мне подойдет, я ясно выразилась.       — Как знаешь, но, если что… — Ремус сделал вид, что задумался, — я могу незаметно добавить что-то в его котел на Зельях. Это охладит его.       — Мистер Люпин, вы жесток! — засмеялась Лили.       — Чего не сделаешь ради друзей, — пожался плечами Ремус, улыбнувшись краешком губ, — особенно ради таких, как ты.       — Эх, Рем, что бы я без тебя делала, — Эванс обняла Лунатика, положив голову ему на плечо.       — Возможно, тебе пришлось бы подружиться с Джеймсом. Ну, знаешь, у нас много общего на самом деле.       — Мерлин, Люпин, перестань, — отмахнулась Лили, — то, что он накупил в Хогсмиде не меньше шоколада, чем ты, еще не делает вас похожими.       — Но при этом ты всё равно всю неделю ешь его шоколадный подарок, —подмигнул Ремус, вовремя увернувшись от шоколадной лягушки, которую выпустила на него Лили.       — Это нечестно, что у тебя есть повод издеваться надо мной, а у меня нет.       — Я могу лучше стараться для появления настойчивых поклонниц, — заверил Люпин.       — А если серьезно, — Лили заглянула прямо в глаза своему другу, вмиг избавившись от шутливых тонов их разговора, — тебе кто-нибудь нравится? Перестань закатывать глаза, Ремус Люпин!       — Ты решила вывести меня на эти разговоры за дверьми вашей женской спальни? — Ремус скептически выгнул бровь, - может сразу сыграем в «убить, жениться, переспать»?       — Ты слишком хорошо знаешь, что происходит за дверьми нашей спальни, Рем, это пугает, - усмехнулась Лили, но сдавать назад она не собиралась. Домашка идет к чертям, и, видимо, не у неё одной, потому что она не заметила свитков с эссе у Люпина. Почему бы не посекретничать? — Всем кто-то нравится, нам по шестнадцать, в конце концов. У маглов целый культ этого возраста, гормоны, влюбленности, поцелуи, всё такое.       — А мне казалось, маглы в этом возрасте думают о том, куда улетают утки зимой, — усмехнулся Ремус, чем вызвал улыбку девушки. Они оба читали этот роман. — Когда мои родители встретились, у обоих это была первая любовь, — ответил Ремус, — и единственная, судя по всему. Даже если бы мне кто-то нравился, откуда я знаю, что это по-настоящему?       — Твои родители — погрешность в статистике. Но я рада, что у них все хорошо! —поспешила добавить Лили, — И ты не знаешь, если не попробуешь. Так кто это?       — Я сказала «даже если бы», Лили! Сослагательное наклонение!       — Ты зануда, Ремус. Я чувствую, что ты увиливаешь.       — Да? И как же? — Ремус старался выглядеть насмешливо, но Лили уловила паническое мерцание его зрачков.       — Считай, что это моё магическое чутье. Возможно, ты еще сам не понял, а может, отгоняешь от себя эти мысли.       — Ты напридумывала, — усмехнулся Ремус и перевел разговор в другое направление. — Ты веришь в легенды?       — После того, как я узнала, что магия существует, я во всё верю.       — Да, но ведь не могут же быть все легенды правдивыми?       — На сто процентов, конечно, нет, — Лили задумалась, вспоминая свою летнюю книжную переписку с Поттером, — ты читал Сказки Барда Бидля? Говорят, многие из его историй основаны на реальных событиях. И даже есть свидетели, которые могут это подтвердить.       Ответ Лили не утешил Ремуса, а поселил еще больше сомнений в голове. Они проговорили еще какое-то время, и Эванс ушла патрулировать коридоры, взяв обещание с Люпина, что он присоединиться к ней через полчаса.       Когда Лили скрылась, он вернулся к книге, чтение которой прервала девушка своим появлением и странными расспросами. Нравится ли ему кто-нибудь. Пф, конечно да, есть много красивых девушек в Хогвартсе. Даже сама Лили ему нравится, она добрая, умная и красивая. Но чувствовал ли он что-то большее, как его родители друг к другу? Ремус считал, что на такие вопросы сложно ответить в шестнадцать лет.       Перевернув страницу, он вдруг часто заморгал. Казалось, что заголовок «Легенда о луне и возлюбленных» был способен выжечь сетчатку, хотя самой легенде отводился лишь абзац в этом талмуде записей путешественника шестнадцатого века.       По сказаниям западноевропейских путников, встретившихся мне в моих путешествиях, нет ничего прекраснее любви, которую Луна дарит избранным, хоть вместе с этим возлюбленных ждут опасные испытания. Волшебники, рассказавшие мне это, верят, что лишь благословлённые луной познают истинные чувства и любви, и преданности, и предназначения.       Ремус прочитал этот отрывок несколько раз и не мог понять, не мерещится ли ему текст.       Он весь день искал хоть какие-то зацепки и этот отрывок – первое, что ему попалось. Ни слова про проклятие оборотней, ни слова о том, как его предотвратить, но, как выразилась Лили, магическое чутье подсказывало, что это то, что он искал. Или ему хотелось в это верить. «Я чувствую, что тебе можно доверять».       Разве доверие — это не что-то взаимное? А разве Ремус не чувствовал то же самое по абсолютно непонятным причинам? Или не чувствовал? Своим секретом он не поделился в ответ на откровение Джессики. Хотя он почти проговорился, когда они прощались у спален, но слова застряли в горле, словно их сдерживала железная рука.       Встряхнув головой, Ремус закрыл книгу и убрал на секретную полку, наложив маскирующие чары. Он слишком много об этом думает, надо быть проще. Перестать анализировать и просто плыть по течению.       Попрощавшись с Мадам Пинс, он сверился с Картой и направился к Лили. Разговоры с ней его всегда успокаивали. Может быть, им встретиться парочка, нарушающая правила на ночном свидании, и они над ними хорошенько посмеются.