Какой *** превратил меня в Принца?

Обитатели дворца не сильно жаловали Тесея, вот что заметил Уильям. Тесею четырнадцать лет, и всю свою жизнь он рос во дворце. Несмотря на это, Тесей был таким же незнакомцем для слуг, как и сам он, и сердце Уильяма обливалось кровью из-за мальчика, который точно являлся его младшим братом. Сердце болит сильнее от знания, что только он об этом знает. Потому что еще никто не начал шептаться о возвращении Второго Принца, и даже сам Цесаревич был в неведении. Уильям уверен в этом. Именно поэтому он зовется Уилбуром. Тесей оглядывает Уилбура сверкающими сапфировыми глазами, и Уильям смотрит в ответ похожим взором… правда, скрытым под пеленой. — Тесей. — Да? Уильям сразу замечает, какой он внимательный. Словно он ждал момента, когда кто-то заговорит с ним. — Не хотите отведать сладостей? — спрашивает Уильям, очарованный юным принцем. И юный принц, казалось, воодушевился от его предложения, но сразу поник от чего-то, что таилось в глубине мальчишечьего взгляда. — Боюсь, я не могу принять их, Сэр Уильям, — меланхолично отвечает Тесей. — У меня строгая диета, — мальчик незаметно бросает взгляд на окружающих их слуг, искоса смотрящих на маленького нелюбимого принца. Уильям нахмурился, несмотря на то, как скрыто посмотрел на них мальчик. Тесей худой, так почему он сидит на строгой диете, если не хочет набрать вес… но ведь отказ от шоколада говорит об обратном. — Уверен, Ваше Высочество, ничего страшного не произойдет, если вы согласитесь, — с уважением говорит Уильям. От него не скрылось то, как мало слуг поступали так же. Когда он раскроет свою личность, он изменит это. К Тесею будут относиться должным образом, когда он вернет свой титул. Его законное место среди трех братьев Империи. Тесей, однако, улыбнулся, словно подобная мысль позабавила его. — Прошу простить, Сэр Уильям, но я не должен отходить от моего рациона питания, — смеется Тесей, и для Уильяма его смех подобен колокольчикам. Он думает, что это любовь. Он любит своего младшего брата. — Понимаю, — Уильям кивает, притворно соглашаясь. — Тогда мне придется оставить их при себе… ох, боже, похоже, что мои карманы полны, — он врет, не краснея. Тесей ловит его на лжи и улыбается в ответ. — Хотите я подержу их для вас? — громко спрашивает мальчик, чтобы слуги услышали, и они замерли под взором графского подопечного. Уильям желчно позволяет ярости течь по венам. В замке он не является членом императорской семьи, а гостем, в чьих жилах даже не течет голубая кровь, но каким-то образом его уважают больше, чем добросердечного, но не любимого принца. Но он улыбается, потому что Тесей поддакивает ему. В мальчишечьих сверкающих сапфировых глазах сияет редкая радость, и Уильям трепетно и неумолимо ждет дня, когда Тесей узнает, что они братья. (Только потом он осознал, что Тесей разговаривал с больным горлом. И ему приходилось терпеть боль в одиночку, пока его не навестил Уильям.)

~+~

Несмотря на то, что Томми может просто взять и отказать смерти, выжив, он не может контролировать функции тела. Он недовольно смотрит на потолок комнаты, чувствуя мурашки по коже, пока пытается перебороть болезнь. Он простудился, и каждый знает, что простудившийся ребенок может умереть. В конце концов, дети — очень хрупкие существа. Все, что происходило после случая на озере, покрыто пеленой тумана, так как он постепенно чахнул. Его старое тело стойко выдерживало подобные случаи, но он забыл, насколько хилое это детское тело. Мягко говоря, он сильно раздражен. Прошло полтора дня после прошлой встречи с Техноблэйдом, и завтра ему придется снова глазеть на его страшную рожу. Ему не шибко хочется идти навстречу смерти, скажем так. Томми тошнит от его брата. Он не может дождаться дня, когда свалит отсюда. В глубине души, он подумывает сам поднять восстание. Назло. Если помрет, то хотя бы не так позорно, как от публичной казни из-за ложного обвинения в попытке убийства хорошего парня. Если его казнят и в этой жизни, что же, он даст им достойную причину для убийства. Техноблэйд хочет его смерти? Тогда пусть готовится сдохнуть в полыхающем огне. Он без боя не сдастся. Томми отбрасывает мысли прочь. О чем он только думает? Хуя с два он умрет. Он выживет, и если ради этого ему надо быть бесхребетиком, так тому и быть. Томми просто не представлял, насколько сложно целовать зад такой тиранистической свинье. Убийце младенцев. Свиной ублюдок со стремными красными глазами и поразительно улетными розовыми волосами. Розовый цвет подходит мужчинам. Кто думает иначе, того не спрашивали. Вот поэтому ему пришлось отказаться от некоторых ранее придуманных планов. Это просто невозможно. Лебезня перед таким мудаком ни к чему не приведет, кроме как к его верной погибели, и если он пойдет по этой дорожке — потеряет все остатки гордости, что остались в этом дурацком маленьком теле. Вышеупомянутое дурацкое тело внезапно посылает дрожь по спине, вызывая холод, которого точно не существует. Он слабак. В его настоящем теле он переживал вещи куда хуже, но сейчас он подыхает из-за какой-то водички и блядского ветра. Томми не пережил утопление только ради того, чтобы откинуться из-за того, что ему не подали полотенце на пять минут пораньше! Как он раньше избавлялся от простуды? Он знает, что переоцененная ласка и забота никогда не спасали его жизнь… нет, он выживал назло (по крайней мере, это то, что любил говорить. Он готов был сдохнуть, нежели признать, что живет ради кого-то, кроме себя). Любовь и забота точно не спасли его в прошлом, когда он был наилучшим и величайшим мужчиной во вселенной. — Шоколад, — вслух произнес решение Томми. Шоколад точно ему поможет, как и всегда, когда ему было плохо. Какой же он умный. Ребенок присел, и даже такая малость требовала рьяного усилия, от чего ему пришлось отдышаться пару секунд, прежде чем решить, стоил ли того поход на кухню. Стоил, решил он, встав с кровати, не забыв положить тесея-подушку под одеяла и его любимый золотой мячик, чтобы он походил на его голову. Он забирает одно из одеял, лежащее на поверхности океана других, и укрывается им, словно в громадную накидку. Холодно. Ему холодно. Он не милый, он выживает. Он вышел из комнаты босыми ногами. После внезапного внимания свиного ублюдка он мог не носить обувь во дворце. Не то чтобы это хорошая новость. Никто никогда не знает, к худу иль к добру получать его внимание. Суть в чем? Суть в том, что дурное внимание, все равно внимание. Томми может намекнуть на все, что пожелает, и у этого будут последствия. В конце концов, никто не может заставить ребенка врать, и если просочится слух о том, что слуги плохо относились к Тесею, кровному родственнику Блэйда, Императорского Принца… что же, возможно, он казнит их прямо на глазах у Томми. Или самого Томми заодно, решив замахнуться мечом, чтобы прервать и его жизнь. Он нахмурился, сильнее прижимая к себе накидку из одеяла. Он не собирается умирать. Только через его труп… не-не-не, херово звучит. Не так выразился. Главное то, что он умрет до того момента, пока смерть не постучится к нему, когда он поседеет и не сможет нормально ходить. Наконец-то Томми добрался до кухни. Прошла целая вечность. Какой ужас. Он на цыпочках пробирается внутрь, поразительно легко открывая замок отмычкой. Для него подобное — не проблема. В прошлой жизни он был мастером на все руки, для него вскрыть замок — сплошное ребячество. В этой ситуации, даже буквально. Принц убедился, что закрыл дверь за собой и подошел к непримечательной банке, что стояла рядом с хранимым чаем. Томми верит, что единственная причина, по которой они закинули банку туда, заключается в том, что Клара, которая всегда идет у него на поводу, когда он выпрашивает шоколад, терпеть не может чай (единственный ее недостаток в его глазах, правда). План слуг провалился, потому что он знает, где она, а еще потому что он очень любит чай, кстати говоря. Он поднял крышку банки, натыкаясь взглядом на его сокровище. Бинго. Томми опускает руку, что взять несколько кусочков, прежде чем что-то замечает краем глаза. Он моргает и прищуривается, пытаясь привыкнуть к темноте, чтобы увидеть штуку, которой тут раньше не было. Там что-то есть. Оно живое? Какого хуя? Это крыса? Томми быстро закрыл банку, держа только три кусочка шоколада в крохотной ладони. Он не хочет, чтобы блядская крыса трогала его запасы. Здесь может жить только один вредитель: очаровательный белобрысый ребенок. Он крутит головой, пытаясь найти что-то, что заставит существо добровольно-принудительно покинуть кухню, и его взгляд падает на идеально подходящую метлу, стоящую на другом конце комнаты. Но прежде чем он успел взять метлу и прогнать существо, кто-то схватил его за плечо. Он закричал.

~+~

Он болеет. Мальчик хворает, но никто не стоит рядом, никто не заботиться о нем и не утешает. Томми дрожит под тонким одеялом, не скрывая плачь и болезненное мычание. Ему не стыдно. Он все равно давным-давно привык к тому, что никто ему не помогает. Он крепко сжал глаза, непрерывно рыдая, потому что для всех он жалок. Томми свернулся калачиком, не в силах найти удобное место. Он одинок. Он никогда раньше не был одинок, но он уверен, что сможет это пережить. Ради них… Он должен доказать им. Если Томми умрет, то ничего никогда не докажет. Поэтому он решает жить. Решимость, поверх других вещей, никогда не облегчает жизнь. Она лишь заставляет его выбрать трудный путь, но она ничто по сравнению с пылающим желанием сердца доказать им обратное. Он докажет им, докажет всем, что он не такой, каким его обзывают, что он не умрет жалкой смертью. И ему не нужна ничья помощь.

~+~

Томми сидит на столе, болтая ногами и охлаждая дыханием горячий шоколад. Перед ним стоит знакомый человек, которого он не то чтобы рад видеть, но чьей компании он благодарен. Им оказалась Паффи, женщина, растившая его с малых лет и решившая его бросить… он не винит ее, но неприятно осознавать, как мало он для нее значит по сравнению с книжным Тесеем. Это выводит из колеи, потому что он всегда уверял себя, что хотел сбежать ради людей, связанных с Тесеем, чтобы они не встретили печальный конец. Она примчалась из Западного Герцогства и немного проголодалась, после чего заметила Тесея на кухне. — Не говори никому, что я здесь, — встревоженно попросила Паффи, когда Томми закричал и ей пришлось закрыть ему рот рукой в перчатке Она убрала руку, как только он успокоился. — Почему? — … я приготовлю тебе горячий шоколад. Томми перестал задавать вопросы. — Итак, тебе полегчало, Томми? — спрашивает она, смотря на него с лаской и волнением. Пока она готовила горячий шоколад, они разговаривали, и когда она поинтересовалась, почему он внезапно решил укутаться в одеяло, он признался, что заболел. Когда он заметил, что она положила зефирок в кружку, он сразу понял, что она пыталась поднять ему настроение, несмотря на то, что решила уйти. И не поймите его превратно — он все еще благодарен за ту любовь, которую сейчас дарит Паффи. Но разница, с которой он столкнулся между ожиданиями, основанными на книге, и настоящей ситуацией, настолько велика, что он бы, наверное, закричал, не будь его голова забита болезнью. Он видел, что она его любит. Он промычал, дав положительный ответ, и сделал новый глоток горячего шоколада. Честно говоря, так уж сразу ему не полегчало, но, знаете, говорят, что шоколад исцеляет душу. Раз он смог убедить и заставить Паффи дать его, сможет и убедить собственное тело выздороветь. — Вкуснятина, — подмечает он. Паффи засмеялась. — А как иначе? — говорит она. — Моя младшенькая — она немного младше тебя — буквально голову теряет от горячего шоколада. Было бы печально, если мои навыки пропали. Ох. Точно. У нее есть дети. Он не может злиться на нее за уход. Поэтому Томми хмыкает, чуть сильнее, чем прежде болтая ногами. — Я слышала о том, что произошло, — начала Паффи, и, честно говоря, Томми мучительно смотреть на то, как она мнется. — Что-то произошло? — он мягко спрашивает, держа кружку близ губ, наклонив голову набок и широко уставившись в удивлении. Он тренировался перед зеркалом — он знает, как понравится дамочкам… увы, как ребенок, но все же. Паффи нахмурилась. — Я слышала, что ты вчера искупался. Я вернулась, как только услышала. Томми чуть не скривился, но не снял маску некой заинтересованности, даже воодушевления. Дети должны быть наивными. — Агась! Старший братик прокатился со мной на лодке, и озеро было таким красивым, что оно меня манило к себе. Женщина фыркнула. — Мне кажется, ты слишком буквально понял эту фразу. — То озеро было довольно милым, конечно я пал под эти чары. — Только саду не позволяй себя так манить. — Ну… — Томми! — Ну кто, если не я! Паффи вздохнула, засмеявшись в конце. — Боже, Томс, — сердце Томми сжимается от того, как она произносит эти слова. Он правда любит Паффи. Кто-то может сказать, что она его родитель, но он уже давно перерос такие штуки. Она лишь… человек, которого он хотел бы встретить раньше. Томми продолжает пить, следя за тем, как меняется выражение лица Паффи, пока она над чем-то мысленно размышляет. Казалось, он мог читать ее мысли, но только потому что она сама рассказала и потому что он знает, что ей известно. — Как ты выбрался? — спросила она. — Из воды, то есть. Это очень красивое озеро, настолько, что ходят слухи, что из него никто не выплывает. Он моргнул. И еще раз. — Не знаю! Я хорошо плаваю. — Кто научил тебя плавать? — Я просто ге-ни-а-лен, — он выделяет слово «гениален», ухмыляясь, от чего Паффи фыркнула. Да, всем нравятся его выходки. И все же это не убедило. — Ты очень смышленый, Томми. — Естественно! — Но ты не… тебе нужна…. — она вдохнула, думая над тем, что сказать. Лично он думает, что пора бы отбросить объяснения для самых малых и начать разговаривать с ним, как с взрослым, но, увы, именно этого он и хотел. Если он хочет, чтобы его помиловали, как ребенка, так к нему и должны относиться. — У тебя есть личный охранник? Честно говоря, он без понятия, к чему она ведет. Поэтому вопросительно мычит. — Ты хочешь, чтобы кто-то вроде Сэма ходил с тобой рядом? Он приблизительно понимает, на что она намекает. Сложно знать наверняка, когда она не разговаривает с ним, как с взрослым. Сложно понимать вещи, когда их объясняют так, словно он ребенок… он и правда ребенок, но совсем не обычный. — Клара часто ходит со мной и Сэм тоже, но только когда Т… эм, братец, рядом, — черт. Он опять чуть не спалился. Паффи улыбается, и эта улыбка скрывает куда больше, чем он ожидал. — Я хотела спросить, не хотел бы ты получить собственного Сэма, того, кто будет защищать тебя всегда каждый день. Томми моргнул. Ох. — Прям как Сэм? — глупо спрашивает он, но ему известно, о чем она спрашивает. О личной охране. Паффи хочет назначить ему личного охранника, кого-то, кто не покинет его даже при встрече с Техноблэйдом. Он никого не хочет. Он не сможет сбежать, если кто-то будет ходить за ним по пятам. — Да, Томми, как Сэм. Как я! — она улыбается. Глупо не понять, на что она намекает. Паффи лично примчалась сюда, чтобы проверить Томми. Она прибыла аж из Западного Герцогства, чтобы спросить такую малость. Маловероятно, что дело только в этом. Если она лично пришла, значит, он должна кого-то встретить. Скорее всего, Техноблэйда. Он сложил все кусочки воедино, выяснив, что она пытается сделать… или что она пытается увидеть. Паффи пришла сюда с готовностью отречься от недавно вернувшегося статуса Капитана, чтобы вернуться к нему, после, казалось бы, неожиданного выбора оставить Томми одного. Она пытается понять, может ли Техноблэйд присматривать за ним, и стоит ли ей вернутся на место рядом с Томми. И это противоречит всему, к чему он стремится, даже если ему больно. Потому что он любит Паффи и пусть он хочет, чтобы она осталась рядом, как…. Как кто-то, кого у никогда не было, он хочет изменить историю. Изменить ее судьбу. У нее ведь есть свои дети. Дрим и Фулиш, и кто-то, кто младше него, Дриста. Она рассказывала про них, и он не понимал, почему в книге она выбрала его, вместо своих детей. Он не хочет отбирать у кого-то родную мать. Он знает, какого это, жить без нее. — Не, — Томми улыбается, в этот раз искренне. — Мне и так все нравится! — вот и весь его ответ, и он не изменится. Только это он и скажет по поводу ситуации. — А теперь, не хотите ли рассказать о вашей потрясной работе, Капитан? Паффи моргнула, скорее всего в шоке от резкой смены темы разговора, а затем ее глаза засияли, и она послушно начала рассказывать. Этой ночью Томми лучше спится.

~+~

— Принц Томми! Он подскочил, пробудившись, потому что его сон прервали. Томми потер глаза и посмотрел на взволнованную Клару, стоящую в дверях с диким взглядом. — Клара? — он сонно интересуется. — Что, — зевок. — Что случилось? — Его Высочество Цесаревич требует вашего прибытия, — вот и все ее объяснения. Он моргнул и посмотрел на часы, стоящие возле одной из стен комнаты. Сейчас охуеть как рано, и прошлой ночью он уснул очень поздно. На глаз можно предположить, что он проспал меньше четырех часов. Пошел Техноблэйд нахуй. Томми будет спать. Если он решил отрубить ему башку едва ли с восходом солнца — пусть тогда он насладится сном. Принц опустился обратно на кровать. Клара вытащила его и позвала других горничных, чтобы они помогли нарядить принца. Томми всем показывает, насколько он хочет спать, но это мало чем мешает. В конце концов, он крохотный. Они могут нарядить его, как куколку, им просто будет сложнее это сделать. Томми назло засыпает, пока они его одевают. Томми глазеет на Техноблэйда, натянув на себя тупую радость, несмотря на то, что чувствует себя хуже некуда. Его щеки все еще бледны, а руки холодные, влажные от пота, и он буквально болен, но он здесь, и Техноблэйд ведет себя, как настоящий мудак, коим он и является. — Приветствую, старший брат! — говорит он, морщась от неожиданности того, насколько гнусавым оказался голос. Он старается не шмыгать. Он едва может дышать, потому что нос истекает соплями. Голова болит. Телу холодно, и даже теплая одежда, в которую его запихнули, не способна его защитить от дрожи, потому что его тело фальшиво верит, что он мерзнет. Какая тупость. Он буквально готов убить сейчас и, честно говоря, это будет не его виной. Неа. Будет виной Техноблэйда, потому что он охуеть какой мудак. — Как ты поживал после нашей встречи, Тесей? — спрашивает Техноблэйд, положив голову на руку, уткнувшись локтем на подлокотник трона. Он выглядит очень самодовольным. В прошлый раз Техноблэйд тупо смотрел на Томми, собираясь оставить его тонуть посреди гребанного озера. — У меня все было хорошо! — он врет, не краснея, всем видом подчеркивая то, что лжет. Нет, блядь, все было зашибись. Твою ж мать, глаза разуй! Техноблэйд осматривает его драгоценным рубиновым взглядом, и Томми чует, что он пытается прочитать его мотив. Он может даже не надеяться. В его голове мыслей — целое нихуя, потому что сейчас он болен и его разум бегает от темы к теме, чтобы найти хоть что-то, за что можно уцепиться. Увы и ах, ничего не выходит. — Ты болен? — Не знаю! — Томми пожал плечами. — Мне немножко холодно, но, уверен, это пустячок! Техноблэйд уставился на меховую одежду и шарф, окутывающий шею. На слои одежды, словно на улице зима. Томми настоял на том, чтобы его так одели, и Клара не сильно возражала. Пока она и другие горничные могли доставить его Техноблэйду, все было в порядке. В любом случае, внешний вид не важен. — Твои навыки самосохранения поражают, — комментирует Техноблэйд. — Спасибо! — Как ты вообще живешь? Томми моргнул. — Обо мне хорошо заботятся. Все благодаря тебе, Братец! — он улыбается. Ага, нихуя. Он замечательно справлялся один, так, на заметочку. Он просто хочет показать, заставить всех поверить в то, что Томми думает, что Техноблэйд старается ради него, хотя, на самом деле, он более чем осведомлен о его пренебрежении ребенком. Заставить Техноблэйда поверить в то, что Томми верит, что его любят. Будет проще, если будет существовать напускная верность, которая будет «держать его в узде». Техноблэйд молчит. Томми был готов к любой реакции, кроме этой. — Итак, что мы сегодня делаем? — спросил Томми. Он все еще молчит. — … Ничего. Нуль. Пустота. У него уходит время, чтобы подумать, что делать, прежде чем он наконец заговорил. — Пьем чай, — заявил Техноблэйд и поднялся. Он идет впереди Томми, а Томми, словно собачонка, коей он притворяется, бежит за мужчиной, которому суждено его убить. Томми, не задумываясь, идет за ним, как и всегда, болтая с самим собой, так как ему не отвечали. Он правда не замечает, насколько необычно выглядит, конечно, потому что сейчас он занят более простыми вещами: переставляет ноги, одну за другой, и дышит через одну ноздрю, так как вторая заложена. Бесит. Хоть он и любит чай, переутомление ему не по нраву. Ему начинает казаться, что самообман не помогает телу забивать на болезнь. Они уселись в саду, где стоял стол, где лежали сласти. Вот и чашечки с чаем на противоположных концах, рядом с которыми накрыто на них двоих. У него чуть слюнки не потекли от одного взгляда на сладости, но одновременно он не голоден. Возможно, он потерял аппетит. Но идея выпить чаю звучит замечательно. Это может помочь расчистить его несчастную пазуху носа. Он наблюдает за тем, как Техноблэйд садится, и ожидает, пока Цесаревич не уставится на него, прежде чем сам садится на стул на противоположной стороне. Маленький принц поднял чашечку, в которой плескался розовый напиток, оказавшийся, к сожалению, не таким теплым, как ему хотелось бы. Печально. В его худо-бедном состоянии было бы приятно выпить горячий чай. Долгое время Томми пялится на чашку, ему не хочется пить не горячий напиток. — Ты не прикоснулся к десертам, — подмечает Техноблэйд, его глаза смотрят мальчику в душу. Томми мысленно скривился (если б сделал это по-настоящему, Техноблэйд отрубил ему башку здесь и сейчас), надув губы в реальности. — Прости, сейчас я не голоден. — Они тебе не нравятся? — его скучающий взгляд падает на кондитерские изделия, алые глаза сразу же возвращаются к голубым глазам Томми. — Еще как нравятся! — он четко дает это понять, потому что ему не хочется, чтобы каких-то кондитеров казнили из-за уязвленной императорской гордости. Боже, этот свиной ублюдок такой мудень. — Просто я не голоден. — Что насчет чая? — … Я хотел, чтобы он был теплее, — честно признается он. Серьезно, кто пьет холодный чай? … Не, знаете что, он не хочет знать. Существует миллион причин, и честь Томми как британского мальчишки стоит на кону (пускай, Великобритании в этом мире вообще не существует). Он просто не подумал, как жарко может становится в других странах. Техноблэйд молча махнул рукой и чашка в руке Томми стала теплой, но не обжигающей. От поверхности напитка пошел пар, и легкий аромат лепестков лотоса щекотал нос. Томми удивленно посмотрел и широко улыбнулся. — Спасибо, братец! — искренне благодарит мальчик, прежде чем медленно сделал глоток. Он уже чувствовал, как теплый напиток делал свою работу над его заложенным носом. Наконец-то, блять, он дышит. А то это была пытка хуже утопления. Они молча сидят. Томми не в настроении для болтовни, а Техноблэйд никогда особо не начинал и не поддерживал разговор. — Ты болен, — утверждает Техноблэйд, и Томми бы фыркнул прямо в чашку прямо сейчас, если бы не факт того, что так его сопли попали бы в чай. — Что? — Недавно я спросил, заболел ли ты. Ты сказал, что нет. Томми моргнул. Правда? Нет же. Он точно помнит, что сказал, что не знает. — Я так сказал? — Что-то в этом роде, — ответил Техноблэйд, и Томми чувствует, как начинает раздражаться. Он, что, пытается заставить его сомневаться в себе? Ебанатень. — Ты болен, но не вызвал врача. — Я не знаю, где спрашивать. — Ты принц. Тебе не надо просить. И тут бесячка Томми взлетела до небес. Да неужели? Потому что, припоминается ему, пять лет назад он тоже был принцем, когда его бросили в пустой замок с кучкой незнакомцев. Уж простите за незнание своей непонятной власти, которую дает его титул. Но, конечно же, ничего такого он не говорит. — Ох, — хихикает он. Однажды его фасад треснет. — Виноват. — Мы меняем твоих учителей, — ставит перед фактом Техноблэйд. Томми не может им помочь. Печально, правда. Он меняет тему разговора. — Что это за чай? Он вкусный, — интересуется Томми, чудом набравшись сил для начала разговора. Холод тела пропадает из-за тепла напитка. Удачно вышло. По крайней мере, помрет с ясной головой. Техноблэйд хмыкнул. — Ты не собираешься есть сладости, Тесей? — спрашивает он, все еще уставившись на Томми, пропустив вопрос мимо ушей. Томми опустил голову, осознав, что да, он хочет есть. Но он не хочет противоречить самому себе. А еще этот мудень проигнорировал его вопрос. — Нет, честно говоря, не сильно хочется, — отвечает Томми, делая новый глоток хорошего чая. Молодчинка, чай. Он чувствует себя лучше. Хороший заменитель шоколада. Возможно. Алые глаза не покидают его, словно раздумывая над чем-то, и Томми все равно. В прошлые три? встречи Техноблэйд делал так же. — Из чего сделан чай? — спрашивает Томми, просто чтобы попросить горничных дать его ему. — Возможно, ты можешь догадаться. Если справишься, я прикажу горничным принести все эти блюда, когда позже ты проголодаешься, — протянул Техноблэйд. О. Вызов. — Можно подсказку? Принц ничего не говорит. — Он сделан из цветка? — Да. Томми начал осматривать сад. В нем растет много цветов, из многих можно сварить чай. Вдалеке виднеется озеро, в котором он чуть не утонул, и там до сих пор стоит эта тупая лодка без весел. Кроме нее на поверхности воды ничего нет. Значит не то. Он посмотрел в другом направлении, на кусты. — Из роз? — Нет. Он снова оглянулся, натыкаясь взглядом на место, где растет один сплошной гибискус. — Из гибискуса? — Не совсем. — Можно подсказку? — спрашивает Томми, не замечая того, что тело уже не такое тяжелое, как ему казалось. — Запах сложно учуять, — да даже если бы он мог его понюхать, он не запоминал аромат каждого ебанного растения на планете. — Ты болен? Томми поднял бровь. Он спросил это, сколько, уже три раза? Почему продолжает? — Ты сказал, что болен. — Я спрашиваю, болен ли ты сейчас. Он чуть не сказал да, он болен, спасибо за намек на волнение, но не мог. Тело, очевидно, не болело и холодок полностью пропал. Возможно, единственное, что осталось от болезни — сопли в носу, но даже они пропадают. — Я… думаю, что нет? Техноблэйд хмыкнул. — Ладно, — сказал он, поднявшись со стула. — Раз уж ты не можешь угадать растение… Ох бля, это что, была отрава? Он сейчас помрет? Да, Томми знал, что действительно переступал черту дозволенного и поменял огромную часть изначального сюжета, но он не ожидал, что все это приведет к тому, что Техноблэйд грохнет его настолько быстро. Не-не, так не пойдет. Томми готов уносить ноги. Он спрыгивает со стула и твердо и уверено встает на землю. Он готов бежать, да, но, почему-то, застыл на месте. Из-за чего? Он без понятия. Но он так же благодарен за то, что не побежал, потому что ничего не произошло, и это выглядело бы очень подозрительно. Техноблэйд лишь спокойно прошел мимо Томми. — Я пришлю ответ на твой вопрос вместе с другими вещами, — все, что сообщает Цесаревич, прежде чем они вдвоем направляются к замку в полной тишине. Томми моргнул. Пронесло.

~+~

Томми хорошо знаком с болезнью. Он знает ее как свои пять пальцев. Представьте, что сначала с вас холят и лелеят, а потом жизнь превращается в череду разнообразной опасности. Тело буквально становится мясом, которым хотят полакомиться бактерии и вирусы. Не то чтобы он им позволял это делать, конечно же. Он слишком упрям для подобного. Мальчик помнит, какого болеть. Болезнь не похожа на смерть, нет. Она ему не друг, даже если он к ней привык. Когда-то Томми обожал болеть. Если заболел, значит о тебе будут заботиться и тебя будут оберегать. Как будто он отдыхает от тела, и все остальные позаботятся о нем, пока он не может, раз уж мысленно уехал в отпуск. Но потом пришло время, когда вокруг никого не было, и все воспоминания о любви к болезни заменились обжигающей ненавистью и презрением к ней. Он знает, какого болеть. Тебе всегда становится хуже, пока не станет легче. Особенно, когда ты один. Томми засыпает, понимая, что даже если он умрет, то ничего не почувствует из-за слабости. Он все равно просыпается утром, потому что смерть — его друг, и ей тоже не нравится болезнь. Выходит, что не это его погубит. Чудесно.

~+~

Он без понятия, как так вышло. Когда он шел в Изумрудный Дворец, его лихорадило до такой степени, что он был готов принять смерть, расчихавшись ублюдку, который заставил его туда прийти, в лицо. Он правда задумывался над этим. Но теперь, когда он находился в объятиях Клары, тяжесть и вялость тела покинули его, как и озноб. На самом деле, ему даже душно из-за всех слоев одежды, которым он был рад совсем недавно. Когда он лег в кровать, то чувствовал себя намного лучше, чем когда вставал пиздец как рано утром. В эту ночь он спокойно спит. Но, как и прошлым утром, его будет шумная суета. Клара непрерывно стучала в дверь комнаты, от чего Томми подпрыгнул, смотря на мир затуманенными от сна глазами. — Входите! — кричит он, и Клара чуть не ввалилась в комнату, когда открыла дверь. — Ваше Высочество, — она тяжело дышит. — Я верю, что вас, ох, ждут снаружи. Сегодня его не так долго наряжают, как вчера, так что можно спокойно предположить, что Томми вызывает не Техноблэйд. На самом деле, это явно кто-то ниже статусом, потому что Томми одет во что-то для него удобное. Клара несет его к главным дверям дворца, и стражники-незнакомцы открыли для него дверь. Она отпустила его. Часть его почти надеялась, что она не отпустит, потому что он едва держится на ногах. — Что… — он удивлено вздыхает, увидев, как куча новых горничных и стражников склонились перед ним. — Слава Солнцу Империи, — приветствуют они, и Томми признает, что, возможно, мурашки по коже пробежали не только из-за того, что он только-только выздоровел пару часов назад. Ему страшно от того, как много людей подтвердили его личность. А еще это раздражает, потому что, черт возьми, ему придется вешать лапшу на уши стольким людям. Техноблэйд, сукин ты сын. Знакомый человек, стоящий перед толпой, шагнул вперед с улыбкой на лице. — Здравствуйте, Принц Тесей, — приветствует Сэм, подойдя к Томми. — Здравствуйте, Сэр Сэм, — приветствует в ответ Томми. — Ваш брат попросил принести это вам, — Сэм показал цветок мальчику, и Томми понял, что это ответ на вопрос в маленькой игре-викторине Техноблэйда, которую он устроил вчера. Из этого сделан чай. Он смотрит на цветок и он кажется знакомым, но он не может понять, где… Ох. Этот ебучий засранец. Сэм держал цветок лотоса, который казался менее внеземным, как при первом взгляде. Может, потому что он теперь знает, что в нем ничего божественного нет, только адское, а может, потому что его вырвали из озера, где он обитал, вместе с корнями. — Ох, — Томми моргнул. — Спасибо, — он взял цветок, и зов смерти уже не так заметен, как в прошлый раз. Но ему все еще пиздец как не по себе. Особенно потому, что его заставили пить чай, сделанный из экстракта ебанного чудища-растения. Ох, но на этом все не заканчивается. Сэм сел на колено перед Томми (честно говоря, не паникуй он от того, сколько людей за этим наблюдает, возмутился бы фактом того, что даже преклонившись перед ним, мужчина все еще был выше него). Но нет, все, что звучит в его голове в этот момент — маты. Потому что планы Томми, почему-то, подскочили к окну и кто-то спихнул их с края. — Я, Сэм, отныне служу вам, — он поднял взгляд со земли и улыбнулся принцу, словно отец сыну. Как же бесит. — С этого дня я буду вашим временным Личным Охранником, Принц Тесей. Блять. — Я пришлю ответ на твой вопрос вместе с другими вещами. Пришлет его погибель, вот что свиной ублюдок хотел сказать. Его планы были подвержены…. Как там говорится? Какое слово обозначает «вышвырнуть из окна»… ах, точно. Дефенестрации.