Во имя Камелота

Магия Мерлина не работала. Истекающий кровью Гавейн без сознания лежал на большой кровати мага. Рыцарь отключился, едва Мерлин и Трина втащили его в комнату, словно только тут, спрятанный от всех глаз, смог поддаться слабости. Проскочить незамеченными мимо постояльцев таверны и гуляк внизу им помогли чары, которые наложил Мерлин, поэтому сейчас, когда маг за разом произносил заклинание, склонившись над раной, и ничего не происходило, Трина все больше холодела. Ей так хотелось бы сказать, что с Мерлином что-то не так, что его подводила магия, что он выдохся и больше не может колдовать, но очевидно это было неправдой. Она и сама чувствовала сейчас, оправившись от первой волны паники: из раны Гавейна сочилась не только кровь. Магия. Она могла чувствовать ее темные нити, которые окутывали грудь рыцаря. — П-почему? Почему ничего не происходит? — выпалила, наблюдая за очередной провальной попыткой Мерлина вылечить друга. — Что не так? Я чу… Мерлин, все больше хмурясь, смотрел на рану. — Чувствуешь, что это не просто рана, — закончил он за Трину, не отрывая взгляда от тела на его кровати. — Это так, — он наконец обратил на нее свой изумрудный взор. — Стрела, которой его ранили, была зачарована. Глаза Мерлина метнулись к брошенному у кровати куску древка с черным острым наконечником. Маг аккуратно поднял его, пристально изучая. — Я знал только одного человека, который мог наложить такие чары, — пробормотал еле слышно, так что Трине показалось, что она ослышалась. — Что? Кого? Какие чары? — глядя на бездыханного Гавейна, она чувствовала, как новая волна паники поднимается внутри. Он умирает, а они не могут сделать ничего! Злость на себя и Мерлина за беспомощность нарастала, заставляя магию звенеть в ее венах. Магию, которая была бесполезна. — Нимуэ, — изумрудные глаза мага встретились с ее, и Трина впилась в них злобным взглядом. — Нимуэ? Ты говорил, что она мертва! Мерлин кивнул. — Так и есть. Но, если ты помнишь, у нее была ученица… — Моргана?! — тугой комок страха и злобы все туже затягивался в животе Трины. И снова кивок. Трина покачала головой. Это какой-то бред. Плохая, нелогичная сказка, где злая ведьма, которая хочет убить короля и его мага, охотится за рыцарем и незнакомой девчонкой. — Ты хочешь сказать, — начала, стараясь сохранять спокойствие, — что Моргана охотилась за Гавейном? Но зачем? Мерлин посмотрел на нее с раздражением. Выражение его лица кричало: не будь дурой, девочка. — Она охотилась за мной… — прошептала. — Да, — подтвердил. — А это значит, что она узнала о тебе больше, чем мы хотели показать. — Но как? И зачем ей убивать меня?! — У меня есть только одно объяснение. Среди нас есть шпион, достаточно близкий к тебе, чтобы знать, что ты… — Должна убить Моргану, — закончила за мага, заставив его в удивлении поднять глаза. — Я хотел сказать, что ты ведьма, но… — Но в этом нет логики, — отрезала. — Зачем ей убивать мне просто за то, что я ведьма и за то, что я потенциально с тобой сплю? Подбирать слова и быть леди не было времени, но Мерлину это было и не важно. Он сам не был образцом вежливости. — Но если она узнает, что я готовлю тебя убить ее, то начнет задумываться почему. Опасаться, что ты обладаешь какой-то выдающейся силой, которая позволит тебе сделать это… — Мерлин уловил, к чему ведет Трина и бегло заговорил о причинах и следствиях, разворачивая нить, которая вела к происшествию в лесу. — Если я бы знал, что Моргана обучает кого-то, чтобы убить меня, я бы тоже… — Убил его первым, — глаза Трины безжалостно блеснули. — Но кто предал… — На это нет времени, — резко оборвала его, глядя на рыцаря, который издал еле слышный стон. — Мы должны вылечить Гавейна, остальное выясним позже. — Знал бы я только как… — сокрушенно покачал головой Мерлин, и Триа похолодела. — Но ты должен! Ты величайший маг в истории человечества! — Я не выбирал это бремя… — проворчал еле слышно. — Мерлин! Он твой друг! — надавила. Должно быть, это сработало, потому что Мерлин резко поднялся с кровати, хватая лежащий на стуле плащ и направляясь к двери. — Эй! Ты должен ему помочь, а не убегать! — Именно этим я и собираюсь заняться, — язвительно. — Я замедлил действие яда, это даст нам, — он замялся, — и ему немного времени. — Но куда ты со… — У нас нет времени на это, не так ли? Просто жди меня здесь! Он захлопнул дверь практически перед носом Трины, которой ничего не оставалось, как последовать приказу. Сколько не будет Мерлина? Куда он пошел? Сможет ли он найти Гавейна? Она ненавидела неизвестность, и эта ненависть лишь усиливалась при виде того, как человек, которого она… любила, умирает. Трина аккуратно опустилась на кровать рядом с Гавейном. — Мы найдем выход, Гавейн, ты слышишь? Все будет хорошо. Осталось лишь самой в это поверить. Трина чувствовала, как шок постепенно отступает, уходит адреналин и в уголках глаз собираются отчаянные слезы. — Все будет хорошо, — шепотом, уже всхлипывая. Прозрачная слеза сорвалась с щеки вниз, падая на оголенный торс рыцаря, по которому диагональю тянулись бинты с расплывающимися пятнами крови. Затем упала еще одна, и Трина уткнулась лицом в ладони, давая волю рыданиям. Слезы стекали по пальцам, шее, Трина зло размазывала их по лицу, кляня себя за глупость. Если бы она не захотела в лес, если бы она не настояла, если бы она… — Я говорил тебе, что не стою твоих слез, помнишь? — сухой, как старый пергамент голос, почти неразборчивый, но такой знакомый и желанный. Гавейн говорил медленно, так, словно каждое слово давалось ему огромным трудом. — Ты очнулся! — вскричала Трина, отнимая руки от лица. — Как ты себя чувствуешь? Возможно, вопрос тоже был не самым разумным, учитывая внешний вид рыцаря и то, как он произносил слова, но ей так хотелось получить хоть луч надежды. — Бывало и хуже, — соврал, умудрившись даже не моргнуть глазом. — Я в порядке, Трина. Не надо… — рваный вдох и кашель. — Плакать. Никто… не стоит… твоих слез. Трина едва сдержала новый всхлип, осторожно поправляя подушку под головой Гавейна. — Отдохни. Ты должен отдохнуть. Мерлин скоро придет и принесет лекарство, — она постаралась ободряюще улыбнуться. Гавейн слабо кивнул. — Я знал, что вам двоим могу доверить свою жизнь. Он закрыл глаза, засыпая, а Трина отвернулась, пытаясь скрыть боль от того, что знала: ей он доверился зря. Прошел час или два, а Мерлина все не было. Наконец, у двери раздался шорох, заставив Трину подняться с кровати, где она сидела все это время, держа руку рыцаря. Дверь не открывалась, и Трина сделала несколько шагов в ее сторону. Она была уже почти у цели, когда в темный просвет между полом и дверным полотном влетел маленький и помятый клочок бумаги. Трина поспешила распахнуть дверь, но в коридоре не было ни души. Единственным знаком того, что ей не почудилось движение, оставался пергамент на полу. Она поспешно раскрыла его, предчувствуя, что записка, а это оказалась именно она, не принесет ничего хорошего. «Если ты хочешь спасти своего рыцаря, приходи в лес на рассвете». Подписи не было, но Трине она и не нужна была: было совершенно ясно, кто автор записки. Моргана. Верховная жрица, обладающая мощью и силой, сравнимой с даром Мерлина. И Трина собиралась встретиться с ней. Конечно, у нее не будет ни одного шанса выстоять, если Моргана и правда решила ее убить. Конечно, она не сможет помочь Артуру, не сможет помочь даже себе, но, что если она и правда может спасти Гавейна? Она должна это сделать ради него. Он закрыл ее от стрелы, он помогал ей все это время… Верховные, да она любила его. Она правда его любила и больше не могла представить мира, где Гавейна не будет. Именно эта мысль двигала ее вперед, когда, бросив прощальный взгляд на спящего принца на кровати, она поспешила вниз, надеясь, что Мерлин скоро вернется. Надеясь, что она не совершает очередную глупость и сможет исправить хоть что-то.

***

Без забытого в комнате плаща в лесу было холодно и сыро. Снова поднялся ветер, от которого Трина все сильнее дрожала, но упрямо продолжала путь. Она надеялась, что юный Мордред не будет слишком зол на нее за кражу его лошади. Пешком она ни за что бы не успела вовремя. Среди чащи в предрассветном полумраке не было видно ни души, и даже дерево, с которым она говорила ранее, затерялось. — Моргана? — позвала, как ей казалось, смело. Громко. Может быть, если она постарается скрыть свой страх, он уйдет? — Моргана! Ты звала меня, и я пришла. Как в попсовом кино, где самоотверженный герой ищет приключений на свою голову, спасая мир. — Что ж, по крайней мере, ты умна, и мне не столь обидно, что Мерлин выбрал моей погибелью какую-то девчонку, — раздался холодный, пробирающий до костей, как ветер, голос. Если бы ей пришлось рисовать его, то Трина изобразила бы заснеженные и обледенелые просторы Сибири или Аляски. И тут, вместе с первыми, едва проступившими в небе солнечными лучами, появилась его хозяйка. Пожалуй, Трина никогда не видела такой красивой женщины. Моргана Пендрагон словно была создана, чтобы зачаровать своей красотой, а не магией. Густые черные волосы, тяжелыми волнами падали на плечи и грудь из-под капюшона. Чуть раскосые глаза цвета молодой листвы, в которых сверкала золотыми крапинками молния. Тонкий нос и полные, ярко-алые губы. «И чем только она их красила?», — невольно подумалось Трине. Фигура сестры Артура напоминала хрустальную вазу, которая сужалась в середине, как песочные часы. Вопреки своей репутации и характеру Моргана казалась хрупкой, почти невесомой. И все же от нее исходила энергия власти, силы. Конечно, такая красавица могла позволить себе не одеваться в дорогие шелка и драгоценные камни, как это делали леди, которых Трина видела при дворе. Моргана была одета в простое черное, местами грязное, должно быть, после дороги платье. Заметив, как Трина восхищенно разглядывает ее, жрица усмехнулась. — И все же ты словно ягненок, который послушно идет на убой. Усмешка отрезвила Трину. — Ты права, — бросила она, вкладывая в тон всю смелость и силу, что в ней были, — но я пришла сюда не для того, чтобы сдаться просто так. Ты обещала мне кое-что, помнишь? — Обещала? — тонкая ухоженная бровь изогнулась дугой. — Я не давала тебе обещаний, Трина. Трина насупилась, уже готовая возразить, бороться, как ведьма продолжила. — Но мне будет очень жаль, если Гавейн погибнет так нелепо. Такая банальная смерть для такого великого воина, — Моргана разглядывала кончики своих ухоженных ногтей, произнося это, всем видом демонстрируя небрежность, и это породило внутри Трины злость. — Тогда спаси его! — рыкнула. — И делай со мной все, что хочешь. Жрица рассмеялась. — Какая прелесть! Джудит была права: ты действительно влюблена в него. Сердце Трины упало. Джудит? Та самая девушка-служанка, которая была так добра к ней? Которой она доверяла… Улыбка ведьмы стала шире. — Да, ей ловко удалось обмануть всех и убедить, что она отреклась от меня. И все это время я была на шаг впереди Мерлина и Артура. — Отчего же тогда ты все еще не сидишь на троне? — съязвила Трина и, судя по всему, задела жрицу за живое. Та оскалилась. — О, я взойду на него, когда придет мое время, не переживай. А пока я с наслаждением наблюдаю, как мой братец пытается построить великое королевство, окруженный врагами внутри королевства и за его пределами. Он заслужил несколько лет мучений, прежде чем я стану его погибелью. Злоба сверкнула в ее глазах, и Трина поежилась. — Он не пытается построить великое королевство, — выпалила, ощущая бунт в груди. — Он его построит. И, — она сделала паузу, копируя ухмылку ведьмы, — совсем не ты станешь его погибелью. — Владеешь даром предсказания? — Трине наконец удалось заслужить внимание ведьмы. — Тогда скажи, девочка, что ждет тебя здесь? — Смерть, — без колебаний и страха. И снова громкий смех. — Что ж, если ты и талантлива, то не слишком. Смерть придет к тебе не здесь и не сразу. — Что это значит? — Увидишь. Моргана взмахнула рукой, и Трина не успела ответить, чувствуя, как погружается в забытье. Сколько была без сознания, она не знала, но, по ощущениям, спустя вечность, она очнулась. Вернее, подскочила от ощущения ледяной воды, ударившей в лицо и стекающей по телу вниз. Трина дернулась, и что-то больно впилось в ее запястья. Веревки. Моргана связала ее. Проморгавшись и избавившись от водной пелены, Трина подняла взгляд. Жрица стояла напротив, держа в руках пустое ведро и впившись глазами в свою жертву. Позади, за спиной Морганы, Трина могла разглядеть холодные каменные стены, множество зажженных свечей и алтарь, испещренный древними знаками. — Решила, что я буду хорошей жертвой для богов? — прохрипела. Моргана пожала плечами. — Не уверена, что хорошей, но для закуски сгодишься точно. И все же, как я сказала, умрешь ты не сразу. Трина снова не успела задать вопрос, как ее тело пронзила острая боль. Будто десятки ножей впивались в кожу и внутренности. Из груди вырвался крик. Когда все прекратилось, Трина могла слабо выдавить лишь: — Ты обещала мне… — Ах, ты все еще о Гавейне? Как глупо и унизительно даже под страхом смерти думать о ком-то, кто видит в тебе не больше, чем девчонку-подопечную друга. Этот удар был больнее заклинания пыток. И Моргана знала это. — Любовь. Люди так много говорят о ней, воспевают ее, слагают легенды. Но что в конечном счете приносит любовь? Смерть, войны, разбитые сердца и пустые души. Скажи мне, девочка, это правда стоит того, что умереть? Ты не жалеешь о том, что попала в руки самой сильной ведьмы среди всех королевств, чтобы какой-то мужчина мог выжить, дышать? Трина прислушалась к себе. Не жалела. Она не жалела ни мгновения. Лишь бы только он был жив. — Так ты выполнишь свое обещание? — прохрипела. Моргана закатила глаза, раздраженно взмахнув рукой. Рядом с ней прямо в воздухе появилось зеркало. На стекле расходилась рябь, постепенно превращаясь в картинки. Картинку. Той самой спальни Мерлина в трактире, где Трина оставила Гавейна. Мага на изображении не было, и Трина сжала зубы от досады. Неужели он не успеет? — Смотри внимательнее, — почти участливо подсказала Моргана, и Трина пригляделась. Щеки Гавейна порозовели. Застывшие на бинтах кровавые пятна больше не казались свежими. Дыхание его было ровным и… Он открыл глаза, зовя: «Трина?» В его голос снова вернулась жизнь, он больше не напоминал потрескавшийся пергамент. В горле Трины комом встали слезы. — Как я могу знать, что это не иллюзия? — тихо-тихо. Зеркало тут же исчезло, а Моргана пожала плечами. — Никак. Ты можешь только поверить, что то, чего ты так хотела, сбылось. Возможно, это придаст тебе силы, — злая улыбка расползлась на ее лице, — потому что они тебе еще понадобятся.