Во имя Камелота

Он не помнил, как уснул. Помнил лишь, что сегодня ему не снились кошмары. Сны продолжили череду воспоминаний, дальше унося его в дни знакомства с Мерлином и двором, создания Круглого стола. Он спал крепко и сладко до тех пор, пока его не разбудил стук в дверь и робкий голос Джудит: «Миледи? Я могу войти?» Гавейн резко поднялся, бросая взгляд на кровать. Трина, также потревоженная стуком, зашевелилась, недовольно бурча. За окном предрассветные часы уже давно превратились в раннее утро, заливая комнату ярким солнечным светом. Черт. Ему следовало убраться отсюда до того, как придет служанка. Она не должна была видеть рыцаря, поутру уходящего из покоев леди, близкой к королю. Не то, чтобы в Камелоте стыдили за подобные любовные связи, но Гавейн не хотел составить ложное мнение о Трине в замке. Он вспомнил, как вчера вечером она с болью говорила о том, что не является леди, как важно для нее было, чтобы ее приняли и признали, чтобы никто не подумал, что она распущена. Он ценил и уважал это. — Какого черта?! — чуть громче выругалась Трина, все еще находясь в полусне. Это заставил Гавейна улыбнуться. Уж в отношении ругательств гостья Мерлина точно не была леди. — Миледи? — Джудит продолжала стучать в запертую дверь. — Миледи, пора подниматься. Мы должны готовиться к празднику. Трина наконец открыла глаза и села. — Иду! — прокричала, прежде чем заметила Гавейна. Ее рот приоткрылся от удивления, а затем на лице отразилось понимание и воспоминание о прошлой ночи. На щеках красными пятнами отразилось смущение. — Доброе утро, — немного сбивчиво произнесла. — Ты… не ушел? Вопрос вышел неловким, словно она не знала, как верно его задать. Гавейн покачал головой и прошептал: — Я же обещал, — а затем приложил палец к губам, указывая кивком головы на дверь. Ахнув, Трина прижала ладонь ко рту. — Что нам теперь делать?! — шипя, прошептала. — Она же может выдумать черт знает что! И более того, рассказать… — Тише, — он успокаивающе поднял ладони. — Никто ничего не подумает. Мне придется залезть в шкаф, но ты ни за что не должна допустить, чтобы она его открыла. Ты поняла? Трина решительно кивнула, активно замахав руками и давая знак, чтобы он быстрее прятался, так как стук в дверь стал настойчивее. — Миледи! У вас все хорошо? «Все просто прекрасно», — хотела лукаво сказать Трина, глядя на то, как высокий Гавейн пытается поместиться в шкаф. Убедившись, что его не видно, Трина открыла дверь, приветствуя Джудит. — Прости, — виновато протянула. — Сегодня я слишком сладко спала. Джудит настороженно кивнула. — Ну, что вы, миледи. Я лишь испугалась, что что-то произошло. Когда вы не встали на тренировку, я подумала, что сэр Гавейн отменил ее, но, когда вы не открыли дверь… — Все в порядке, Джудит, — поспешила прервать служанку Трина. — Что ты принесла мне сегодня? Но заметив, что руки служанки пусты и не держат привычной подушки с платьем, Трина недоуменно посмотрела на помощницу. — О, — затараторила Джудит. — Сегодня лорд Мерлин сказал, что вы можете надеть то зеленое платье, что купили в городе. — Он что, лазил в моем шкафу?! — возмутилась Трина. Джудит смущенно пожала плечами. — Когда утром на следующий день после того, как мы ходили в город, вы ушли на тренировку, лорд Мерлин потребовал, чтобы я показала ему покупки, — в ее голосе слышалась вина. В Трине же кипела ярость. — Больше никогда так не делай! — воскликнула она, а затем, понизив тон, добавила. — Пожалуйста. Я проведу с лордом Мерлином беседу о том, почему он не должен просить тебя о подобных вещах и сам совать свой длинный нос в мой шкаф. Джудит ахнула. Трине послышалось, что из того самого шкафа донесся низкий смешок. «Но ты не леди, так ведь?» Она ненавидела, что Гавейн и Мерлин были правы. Она была всего лишь девчонкой из двадцать первого века, которую каким-то чудом занесло в Камелот. — Прости, — еще раз спокойно произнесла. — Я не должна была говорить последнего, по крайней мере, при тебе, но я очень зла. Джудит опустила глаза. — Понимаю, миледи, — не дождавшись ответа, она решила поднять взгляд и продолжила, — я достану ваше платье из шкафа, — и сделала несколько шагов вглубь комнаты. — Нет! — почти закричала Трина, заставив служанку в страхе остановиться. — Миледи, простите, я… Могу ли я достать его? — переспросила Джудит, думая, что дело все еще в злости Трины на то, что в ее гардероб залезли без разрешения. — Все в порядке. Я лишь хотела попросить тебя принести воды, чтобы я могла умыться и, возможно, принять ванну. Не хотелось бы отправляться на праздник в таком виде. — О! — просияла Джудит. — Конечно! Через минуту ее уже не было в комнате, а Трина, заперев засов, неслась к шкафу. — Выходи! — скомандовала, открывая дверцу и обнаруживая Гавейна, который, сгорбившись, стоял у самой стенки и, казалось, изо всех сил сдерживал смех. Он послушно шагнул вперед, на удивление грациозно. — Совать свой длинный нос в мой шкаф? — уже открыто хохотал он. — Тише! — шикнула на него. — Тебе пора убираться отсюда. Она вернется всего через несколько минут. — Пожалуй, мне правда стоит удалиться, — весело сказал он. — Уж боюсь представить, что ты сделаешь с человеком, который совал в твой шкаф не только нос, но и… — Убирайся! — прошипела, но злобы в ее словах не было. Лишь страх, что их обнаружат, да раздражение, что ему казалось все таким смешным. Гавейн послушно подошел к двери, маня Трину пальцем. — Что? — уже злобно. — Ты должна выглянуть и посмотреть, есть ли кто-то в коридоре. — В башне, где живем только мы вдвоем?! — Мы теряем время, — спокойно парировал он. Трина понимала, что он прав. Она сделала несколько быстрых шагов, выходя из комнаты и осматривая коридор. Пусто. — Иди. — Отрезала. И он вышел, чуть задев своим горячим телом ее голую руку. И поспешно скрылся на лестнице, ведущей вверх, оставляя после себя ощущение пустоты и холода.

***

Трина была почти готова отправляться на дневные празднества, когда в комнату ввалился Мерлин. Он был одет в темно-синий бархатный камзол с вышитыми тонкими золотыми стежками языками пламени, черные кожаные сапоги и белую шелковую рубашку. Черные волосы привычно спадали непослушными прядями на лоб, прикрывая изумрудные глаза. В руках маг держал белый конверт с красной сургучной печатью. Королевской. — Это тебе, — он бросил конверт на кровать, даже не потрудившись поздороваться. — От Артура. Трина удивленно вскинула бровь, смотря на мага через отражение в зеркале, у которого Джудит вносила последние штрихи в прическу своей леди. — Мне написал король? Мерлин пожал плечами, падая в кресло и жестом показывая служанке, что той стоит уйти. Джудит повиновалась, и маг произнес: — Да. Он хочет, чтобы ты пошла с ним на вечерний пир. А это значит, что к вечеру вместо твоего милого платьица я пришлю тебе новый наряд. Трина скривилась. — Ты когда-нибудь перестанешь одевать меня, как куклу? — Куклы — пустоголовые тряпки, но ты должна бы понимать, что я делаю это ради твоего блага. Считай, что меня сильно травмировал твой внешний вид в нашу первую встречу. — Травмировал… В Камелоте что, принимает психолог? — Кто? — Не важно, забудь. Почему Артур хочет, чтобы я пошла с ним? Разве это соответствует моему статусу? Мерлин легко дернул головой в сторону письма. — Прочти и узнаешь. Трина поспешно подошла к кровати и взяла конверт. Внутри оказался небольшой кусочек бумаги, на котором красивым витиеватым почерком было выведено: «Леди Трина, Мы давно не виделись, и надеюсь, Вы в добром здравии. Буду рад, если Вы согласитесь сопровождать меня сегодня на пиру в честь Белтайна. В прошлый раз произошло недоразумение, которого я не хотел бы допустить вновь. Сегодня я лично буду отвечать за Вашу безопасность. Артур». Письмо было странным, словно Артур чувствовал себя очень неловко, когда его составлял. Оно было необычной смесью королевского приказа, дружеского обращения и легкого намека на симпатию и заботу. Трина прикусила губу, перечитывая написанное. — То есть его мучает совесть за то, что в прошлый раз на меня напали, и сегодня он хочет избежать таких проблем, пригласив меня на пир? — обратилась она к Мерлину с недоумением и легкой долей неверия. Маг хмыкнул. — Не совсем так. Я думаю, что ваши дружеские беседы в прошедшие недели стали причиной, по которой Артур стал о тебе заботиться, как о члене своего круга. И это гораздо больше, чем просто желание избежать очередного разбирательства с пьяным рыцарем, — глаза его сверкнули изумрудами. — Ты на правильном пути, девочка. — Что ты имеешь в виду? — Разве ты уже забыла, что должна завоевать доверие Артура, прежде чем мы сможем признаться ему, кто ты на самом деле и зачем явилась? Такое доверие, чтобы у него не возникло и мысли тебя казнить. Трина вздохнула. — Но разве можно завоевать доверие ложью? Как он сможет поверить мне и помочь, когда поймет, что все это время я обманывала его, прикидывалась не той, кто есть? Мерлин пристально посмотрел на нее. — Ты права, двоякая ситуация. Но не забывай, что у тебя есть я: я могу подтвердить, что ты говоришь правду. — Но разве Артур не будет зол, что и ты лгал ему? На секунду он задумался. — Будет. Но поймет, когда я скажу, что все это время молчал, чтобы самому проследить и понять, желаешь ли ты ему и королевству зла или действительно просто девочка из будущего, которой нужна помощь. Трина устало села на край кровати. — Как думаешь, есть хотя бы маленькая вероятность, что Артур поверит в то, что можно оказаться в прошлом из будущего, что путешествия во времени реальны, а я не сумасшедшая ведьма? Тень ухмылки на красивом лице. — В последнем не уверен. А вот в остальное поверить будет не так сложно, как ты думаешь. Если ты не забыла, то мы находимся в королевстве, где главный советник — маг, который может творить необъяснимые вещи. Трину это не убедило. Она еще раз взглянула на записку от короля. — Почему ты так уверен, что он просто не казнит меня? Мерлин на секунду замялся, а затем серьезно ответил: — Даже если захочет, сначала он сделает все, чтобы проверить, правду ли ты говоришь или лжешь. Артур не тот король, который отправляет людей на смерть, основываясь только на своих чувствах и желаниях. Если бы это было так, то многие из рыцарей уже могли быть мертвы. — Но ведь Ланселот мертв, — Трина дернула плечом. — Я предупреждал тебя, девочка, — предостерегающе протянул, — эта тема под запретом. Но да, Ланселот мертв, а твой любимый наставник, например, жив. Трина встрепенулась. — Гавейн? — при этих ее словах Мерлин многозначительно вздернул бровь. — И за какой проступок он мог лишиться головы? Мерлин лениво оглядел свои ухоженные ногти, прежде чем ответить. Он знал, что любопытство сжигает Трину, и решил специально затянуть паузу. — Как, ты думаешь, Гавейн оказался при дворе Артура? Просто пришел и заявил, что принц соседнего королевства и хочет служить? Трина задумалась. — Мне кажется, вы говорили примерно так. Едва заметная улыбка мелькнула на губах мага. — Примерно так. На самом деле, когда они познакомились, Гавейн лгал Артуру так же, как и ты. Разница лишь в том, что он делал это несколько дней, а ты — месяцев. — О, это очень успокаивает, — саркастически протянула. Вопрос рвался с губ, и она не смогла удержать его. Ей так была интересна история Гавейна! — И как Артур узнал о том, что Гавейн принц? Как отреагировал? Где они вообще познакомились, если он просто не явился ко двору и не сказал, что хочет стать рыцарем? В изумрудах глаз мага плескалось веселье. — Полегче, девочка, — он наклонился вперед в кресле, кладя локти на колени и глядя на Трину с ухмылкой. — Если тебе так интересна история Гавейна, почему ты не спросишь его? На лице Трины отразились разочарование и грусть. — Я спрашивала, и не раз. Но он отказывается говорить на эту тему. Мерлин понимающе кивнул и встал, направляясь к двери. — У меня тоже нет времени на сплетни, — бросил на ходу. — На дневные празднества тебя сопроводит Джудит. Я должен быть с Артуром. Трина не успела сказать и слова, как он скрылся из виду за пределами ее спальни. Вот так просто. Оставив ее умирать от любопытства и волнения перед грядущим днем.

***

Мерлин стоял перед дверью в спальню Гавейна, настойчиво стучась. Этот хитрый дамский угодник просто обязан ему открыть и объясниться. Если он обрюхатит девочку из будущего, которая, судя по всему, была слишком наивна, чтобы противостоять чарам наставника, то проблем не оберешься. Нужно вразумить Гавейна и срочно. Мерлину и так хватало забот в королевстве, особенно, забот с новоиспеченной леди Триной. Когда он сказал, что Артур не казнит ее, то не был так уверен, как показывал. И, конечно, он совсем не был уверен, что даже для Артура, привыкшего ко многому, новость о гостье из будущего не покажется слишком дикой. Возможно, Мерлин переживал бы и за свою жизнь, если бы не знал, что их с Артуром дружба крепче почти всех существующих уз на свете. — Если ты так ломишься, значит, меня ждет какой-то выговор, — насмешливо заметил Гавейн, открывая дверь и жестом приглашая Мерлина в комнату. — Что стряслось? — Ты спал с ней? — выпалил маг, залетая в комнату и захлопывая дверь. Он, прищурившись, воззрился на друга в ожидании ответа. — С кем именно? — лениво, тень удивления на лице. — С Триной. Тень разрослась, превратившись в маску. — С чего ты взял? — Я почувствовал твой запах в кресле в ее комнате. Свежий. И не только в кресле — спальня пропахла тобой, а значит, ты провел там несколько часов. Учитывая, что сейчас еще утро, то… Гавейн поднял ладони, останавливая его. — Я хотел бы сказать, что ты теряешь хватку, мой дорогой королевский нюхач, но ты прав, я был в ее комнате сегодня ночью. Глаза мага сверкнули, предвещая недоброе. Гавейн покачал головой. — Я и забыл, что твоя магия может стать проблемой и раскрыть наш маленький секрет. Мерлин молчал, в упор глядя на рыцаря и тем самым призывая к прямому ответу. — Нет, я не спал с ней, — твердо ответил Гавейн, без колебаний встречая взгляд зеленых глаз. — И не собираюсь, — продолжил, понимая, что этот вопрос будет следующим. Мерлин едва заметно выдохнул. Он чувствовал, что Гавейн говорит правду. — Тогда что ты делала в ее комнате ночью? Гавейн сложил руки на груди и сухо произнес: — Я как-то упустил момент, когда стал должен отчитываться перед тобой за то, что делаю вне войн и рыцарских собраний? Мерлин смягчился, но виноватым не выглядел. — Ты знаешь, что я опекаю Трину, и мне важно, чтобы, пока она под моей защитой, с ней не произошло ничего, что могло бы навредить. — Как, например, переспать со мной? — насмешливо. Мерлин кивнул. — Меньше всего мне сейчас хотелось бы разгребать проблему с бастардом Лотиана. Гавейн прищурился. — Так ты заботишься о моем бастарде или Трине? Если у тебя есть на нее виды… — Нет, — Мерлин резко прервал его. — Она не в моем вкусе. Но очень даже в твоем, и это может стать заботой на мою голову. Гавейн вздохнул. — Послушай, Мер, ты знаешь, я говорю искренне: я не собираюсь спать с Триной. Но я не буду отрицать, что она меня привлекает. И все же, подчеркиваю, я не сделаю ничего, что создаст проблем. Ни ей, ни тебе. Мерлин будто осмысливал сказанное, а затем резко выдал: — Ты влюблен в нее? Он с замиранием сердца ждал ответа. Что, если его свободолюбивый друг не просто увлекся, а влюбился в девушку, которая вскоре их покинет? Не просто покинет, а отправится в будущее, на многие века вперед, где Гавейну совсем ее не найти. Мерлин не хотел бы такого поворота истории. Он знал, что Гавейн считает, что не создан для любви, но все же… — Нет. — Твердо. — Я не влюблен в нее. Правда. Мерлин выдохнул. — Очень хорошо, — кивнул. — Тогда сегодня, когда она придет на пир с Артуром, проблем не возникнет. Гавейн, который, признавшись в отсутствии влюбленности, стал натягивать рубашку, стоя к Мерлину спиной, замер. Мерлин почувствовал от него всплеск эмоции, которую не успел распознать. Рыцарь невозмутимо закончил одеваться и вновь повернулся к другу. — Артур увлекся нашей маленькой леди? — спокойный, равнодушный голос. — Нет. — По крайней мере, Мерлин надеялся, что это было так. — Он решил проявить лучшие качества рыцаря и в этот раз лично убедиться, что на нашу гостью никто не нападет. Гавейн улыбнулся уголком губ. — Тогда мы можем быть уверены, что сегодня она точно в безопасности. Спустя полчаса, когда Мерлин докладывал Артуру, что Трина с удовольствием примет его приглашение на пир, то надеялся только на одно: что и сам король в безопасности. Вопрос Гавейна об увлеченности Артура не давал магу покоя. До этой минуты он не задумывался о том, что его романтичный царственный друг тоже может испытать симпатию к новой красивой леди, которая поселилась в замке. Мерлин лишь радовался тому, что Трина и Артур проводили время за дружескими беседами — в конце пути, когда придет время открыться, это могло помочь убедить короля в правдивости их слов. Однако теперь ему, Мерлину, предстоит более внимательно отнестись к тому, что происходит у него под носом. Что, если эти трое — Гавейн, Трина и Артур — были котлом с опасным зельем, которое взорвется, если он не уследит?

***

Камелот преобразился всего за одну ночь. Казалось, на каждом доме, каждом свободном ярде полей и садов и стояли празднично украшенные разноцветными лентами столбы, свисали цветочные гирлянды. Повсюду, куда ни глянь, на витринах лавок или в коридорах замка стояли или были прикреплены к стенам букеты из яблоневых и рябиновых веток. На возвышении холма, близ замка, ярко горели священные костры, вокруг которых собирались подданные Артура. Там же, неподалеку, был накрыт стол, у которого бедняки могли получить еду, которую выдавали королевские рыцари. Трина нахмурилась. — Почему они делают это? Разве в Белтайн не запрещено делиться провизией? Артур не боится неудач и разорения? Джудит, проследив за взглядом леди, осторожно произнесла: — Король верит, что удача и богатство наоборот придут к нему лишь тогда, когда его подданные будут сыты и счастливы. Уже много лет, как мы не придерживаемся всех традиций древней религии, и, все же, Белтайн по-прежнему остается одним из главных праздников в королевстве. Слова служанки прозвучали сухо, и Трине показалось, что в них мелькнуло неодобрение и даже злость. — Но ты все еще верна древним традициям, ведь так? — осторожно спросила Трина, и Джудит испуганно воззрилась на нее, начав заикаться. — Миледи, что вы, я… Как я могу перечить королю и его желаниям? Трина, прищурившись, изучала служанку. Возможно, Джудит не так проста, как ей казалось. — Нет ничего постыдного в том, чтобы быть верной своим убеждениям, — поспешила она ее успокоить. — И много тех, кто считает, что Артур не прав? Она ступала на опасную дорожку, но любопытство, как обычно, брало верх. Джудит опасливо оглянулась, прежде чем ответить. — Не беспокойся, — заверила Трина. — Я не скажу Артуру. И нас никто не услышит, здесь слишком шумно, — она окинула рукой площадь, где народ толпился возле уличных музыкантов, играющих древний кельтский заводной мотив. Некоторые танцевали, остальные подбадривали их криками. Торговцы зазывали зевак купить у них первые плоды нового урожая. — Я не знаю, миледи, — быстро сказала Джудит. — Короля очень любят и почитают. Я не встречала никого, кто был бы против него. Трина молча кивнула, все еще изучая лицо Джудит. Говорила ли она правду? Решив, что стала слишком подозрительной, Трина перевела тему. — Почему еду выдают рыцари? — она прищурилась, глядя на стол с провизией в дальнем конце поля: не мелькнет ли знакомая фигура среди толпы? Джудит заметно успокоилась и с радостью поддержала новую тему. — Королю важно показать, что каждый подданный важен для него и так же близок, как и круг его друзей и соратников. Зная Артура уже какое-то время, Трина не была удивлена. Такое поведение вполне в духе короля Камелота, который все больше казался ей каким-то сказочным и идеальным правителем. Она наблюдала, как Персиваль отдает женщине в потрепанном грязно-коричневом платье полную корзину еды и та с благодарностью и улыбкой принимает ее. И тут же на заднем фоне мелькнула та самая фигура, которую ей хотелось увидеть. Гавейн, как и все рыцари, был одет в простую белую льняную рубаху и черные кожаные штаны. Меч, без которого он, наверное, не выходил никуда, висел на перевязи, сегодня тоже простой, сделанной из коричневой кожи. Он, широко улыбаясь, подошел к столу, приветствуя друзей и толпу, собравшуюся, чтобы получить дары от короля. Взял корзину и принялся складывать в нее провизию. Собрав продукты, он протянул их черноволосому лохматому мальчику в такой же белой, как у рыцарей, но гораздо более изношенной рубахе, и простых тканых коричневых штанах. На лице ребенка отразилась неподдельная радость, и у Трины сжалось сердце. — Я думала, в Камелоте люди не голодают, — выдавила сквозь ком в горле. Еле слышно. Джудит кивнула. — Так и есть. У многих достаточно еды, чтобы прокормить семью, есть ремесло, а король и рыцари регулярно покупают что-то у местных жителей, чтобы поддерживать их. Эти люди у стола — те, кто приехал из ближних деревень на праздник, зная, что король щедр. Вы, должно быть, знаете, как тяжело живется в деревнях… Трина, конечно, не знала. Но, помня о легенде Мерлина, лишь тихо произнесла: — Да. Знаю. На несколько мгновений они застыли в молчании, а затем Трина спросила: — Могу ли я помочь рыцарям раздавать еду? Джудит явно удивилась. — Я не знаю, миледи, — замешкалась. — Это всегда делают рыцари. — Что ж, — решительно произнесла Трина. — Уверена, что король будет не против, если на одного помощника за этим столом станет больше. Ноги уже несли ее вперед, к знакомым лицам и ожидающей толпе. — Добрый день, сэры, — весело начала, пытаясь скрыть волнение и страх от своей же задумки. Что, если она совершала что-то неподобающее и, вопреки сказанным словам, Артуру ее поведение совсем не понравится? Рыцари, как один, ответили дружным: — Леди Трина, рады вас видеть. Все, кроме одного. Он обернулся в ее сторону и в тон ей заявил: — Если ты пришла за корзинкой, то тебе не положено. Козел. Но в этот раз она не поддастся ему. — Я пришла, чтобы помочь. Гавейн застыл, зажав в руке кусок сыра. — Помочь? — удивленно переспросил. Трина твердо кивнула в знак согласия. — Я надеюсь, это не будет проблемой? — немного неуверенно продолжила, заметив, что другие рыцари с интересом взглянули на нее, также на мгновение прекратив работу. Они молчали, и волнение становилось больше, пока из-за спины не послышался голос, полный величия и мягкости одновременно: — Мои рыцари и я будем благодарны вам за помощь, леди Трина. Артур. Трина поспешно повернулась, склоняя голову: — Ваше высочество. Толпа вокруг также поспешила склониться перед королем. Артур жестом приказал всем подняться и продолжать работу. Трина решилась взглянуть на него и с робкой улыбкой произнесла: — Благодарю вас, ваше высочество. Я буду рада помочь. Рядом с Артуром она увидела Мерлина, на лице которого застыло недовольство, будто он снова застал непослушного ребенка за проказой. Трина бросила ему вопросительный взгляд, но маг лишь лениво махнул рукой: делай, что хочешь. — Пожалуй, сегодня я тоже присоединюсь к раздаче, — заявил Артур, сбрасывая камзол и оставаясь в белой простой, совсем не королевской, рубахе, засучив рукава. Трине показалось, что она слышит тяжелый вздох Мерлина. Вздох, за который тут же последовала расплата. — Советник, не присоединитесь? — задорно предложил ему король, и Мерлин, что-то явно ворча под нос, принялся закатывать рукава своей черной, сделанной из дорогой ткани туники. Трина с интересом отметила этот контраст: в то время, как Артур и рыцари носили порой простую одежду, Мерлин неизменно был одет богато и с иголочки. Хотел ли он нарочито подчеркнуть свой особый статус или же просто был модником, Трина пока не понимала. Пока Мерлин собирался с духом приняться за работу, Артур уже активно собирал корзины и отдавал их пораженным людям, которые рассыпались в благодарностях и пожеланиях долгой жизни королю. Трина стояла между ним и Гавейном, тоже активно взявшись за дело и с удовольствием наблюдая, как на лицах просителей сияет счастье, стоит им получить королевский дар. — И все же вы необычный король, сир, — с улыбкой произнесла негромко, чтобы не услышали остальные. Разве что, Гавейн и Мерлин, которые были слишком близко. — Как и вы — необычная леди, леди Трина. С тех пор, как Камелот лишился королевы, за этим столом не стояла женщина. Настала очередь Трины застыть в изумлении. Она посмотрела на Мерлина, вопрос в глазах. «Только не говори мне, что раздавать еду — обязанность королевы», — мысленно молила. Но Мерлин, словно в очередной раз прочтя ее мысли, мрачно выдал короткий кивок, всем своим видом выражая недовольство. Трина сглотнула, медленно переводя взгляд на Гавейна. Ища поддержки или ожидая увидеть такое же осуждение на его лице. Но Гавейн не смотрел на нее — он сосредоточенно работал, делая вид, что не замечает и не слышит происходящего. Осознав, как невежливо и глупо ее молчание, Трина поспешила обратить внимание на короля. — Ваше высочество, простите, я… — Все в порядке, леди Трина, — спокойно ответил Артур. — Вы не знали. К тому же, я очень рад, что сегодня эта традиция прервалась. Да и, если у юной леди есть желание помочь, как я могу этому противостоять? Но несмотря на его слова, Трина все еще чувствовала себя неловко. Мерлин многозначительно смотрел на нее и ей казалось, что он изо всех сил передает молчаливое сообщение: ты должна завоевать его доверие, но не перегибать палку. И, если так, он был прав. Она еще раз повернулась в сторону Гавейна. Вдруг он все же обратил на нее внимание, услышал и тоже смотрит с осуждением? А может быть, он поддержит ее, как поддержал ночью? Гавейн, и правда, смотрел на нее. В отличие от мага, на его лице не читалось недовольства или неодобрения — наоборот, понимание. Такой же короткий кивок, как у Мерлина, только в знак поддержки. Он легко, словно случайно, коснулся плечом ее плеча, нагнувшись за порцией овощей и быстро прошептав на ухо: «Ты все сделала правильно». И тут же отошел к другому краю стола за сыром. Так, что Трине показалось, что его поддержка была лишь плодом ее воображения. Несколько часов бок о бок с королем, магом и рыцарями она раздавала нуждающимся корзины с едой, пока, наконец, Артур не приказал слугам подменить их. Пришло время готовиться к вечернему пиру, на который съедутся несколько благородных семей. Трина хотела было отправиться в свою комнату, чтобы готовиться, как мысль о новом наряде напомнила ей про еще одну… Она опустила руку, нащупывая под тканью платья на бедре купленный в лавке кинжал. Сегодня утром она специально надела его, когда Джудит и Мерлин покинули комнату. Она обещала показать его Гавейну. Было любопытно, что наставник скажет о выбранном ей оружии. — Сэр Гавейн, — негромко обратилась к нему, — могу ли я попросить вас задержаться на минуту, чтобы обсудить следующее занятие? И тут же почувствовала себя неловко, поймав пару многозначительных рыцарских взглядов. Она зарделась, и Гавейн, видя это, поспешил ответить: — Вы по поводу кинжала, который я просил вас принести? — голос звучал ровно и безразлично, учительски. Трина открыла рот от изумления. Откуда он узнал? Услышав про кинжал и отметив равнодушие Гавейна, рыцари потеряли интерес к их беседе и поспешили удалиться вслед за Артуром. Король покинул их несколькими минутами ранее, тепло попрощавшись с Триной и выразив надежду увидеть ее через несколько часов, когда придет, чтобы сопроводить на пир. Подождав, пока его друзья отойдут, Гавейн едва заметно, аккуратно тронул Трину за предплечье, направляя в сторону от стола. Когда они отошли на достаточное расстояние от слуг и редеющей толпы, он повторил вопрос: — Так я прав? Это насчет кинжала? Трина не стала скрывать удивления: — Как ты узнал? Она сбилась со счету, сколько самоуверенных улыбок получила от Гавейна за эти месяцы, но сейчас он одарил ее еще одной. — Я видел, как ты искала его под подолом платья. Она не переставала изумляться его способности замечать все вокруг. — Признайся честно, ты тоже маг? Как ты можешь замечать и знать все, что происходит? На этот раз его улыбка была теплой и такой… простой. Мальчишеской. — Возможно, это ты плохо скрываешь все, что делаешь? По спине Трины пробежал холодок. А вдруг это намек на то, что он знает, зачем она здесь? Нет. Это снова ее дурацкая паранойя, вызванная страхом и отчаянием от того, что ее пребывание в Камелоте так и не принесло нужных результатов. Заметив, как изменилось выражение ее лица, он спросил: — Что-то случилось? Она мотнула головой. Пальцы невольно потянулись к кинжалу, нервно теребя ткань платья. — Так ты собираешься прямо здесь задрать юбки и показать мне его? — знакомая насмешка вернулась в его низкий и приятный голос. Трина вспыхнула. — Конечно, нет! Но она и не подумала о том, как будет доставать кинжал из-под полы платья, когда останется с Гавейном наедине. Он молчаливо выгнул бровь. Трина быстро стряпала хоть сколько-нибудь годное оправдание. — Я взяла его с собой на случай, если ваши предупреждения об опасности в замке, сбудутся, — уверенно. Хорошо. — Но хотела спросить, действительно ли я могу показать тебе клинок позже, чтобы ты… — Я никогда не отказываюсь от своих слов, — твердо. — Хорошо, — выдохнула. — Тогда я покажу тебе его вечером. Низкий, соблазнительный смешок слетел с его губ. — А хранить будешь там же? — он кивком указал на подол ее платья. Синие глаза сияли озорством, а в интонациях снова сквозили все смертные грехи, начиная с прелюбодеяния. Трина почувствовала, как краска прилила к щекам. То ли от гнева, то ли от смущения. Но ответить ей было нечего. Не пойдет же она на пир с кинжалом в руках? Она вдруг почувствовала себя очень глупо. В очередной раз. Это чувство начинало раздражать ее. — Принеси его на тренировку завтра днем, — сжалился над ней Гавейн. — Не уверен, что выдержу, если ты полезешь под юбку в ночь Белтайна. В его тоне не было издевки или сарказма, но бесы в глазах намекали на многозначительность сказанного. Трина смотрела в синеву этих глаз и пыталась понять, что значило поведение ее наставника, его слова. Он издевался над ней или наоборот заботился? Считал ли он ее доступной и хотел «залезть под юбку» или все же относился с уважением? Его поступки были такими противоречивыми. Но, что важнее, Трина пыталась понять, как она сама относится к Гавейну. Вчера ночью, когда ее сердце так отчаянно звало его остаться, она всерьез задумалась: что, если она, как и говорит Мерлин, испытывает влечение к своему наставнику? Почему ей так важно его одобрение, его поддержка, его внимание? Почему она ищет его глазами, когда должна бы обращать все свое внимание на короля, как сегодня? Мысли бешеным волчком крутились в голове, сбивая с толку, лишая дара речи. Она неловко стояла перед ним посреди поля, на которое опускались сумерки. — Пойдем, — мягко произнес, прерывая молчание. — Я провожу тебя в башню. Не стоит заставлять короля ждать, когда он придет за тобой. Трина резко подняла на него глаза. Он знал, что она идет на пир с Артуром. Интересно, что он думал об этом? Ей так хотелось знать. Но в голосе не читалось никаких эмоций. Лишь воин, который исполняет свой долг — проводить леди и помочь ей избежать опасности. — Как ты думаешь, почему он не попросил кого-то из вас сопровождать меня? — тихо спросила. Гавейн внимательно осмотрел ее, будто ища в вопросе подвох. Но, поняв, что вопрос был совсем бесхитростный, ответил: — Я уже говорил тебе, что ты вошла в близкий круг короля. Теперь Артур заботится о тебе, — он на секунду замешкался, а затем задумчиво протянул, — что бы это ни значило. — Я… Мне неловко от этого, — призналась Трина неожиданно для самой себя. Но ответ Гавейна удивил ее еще больше. — Я знаю, — спокойно произнес, ладонью показывая в сторону замка. Молчаливое приглашение двигаться вперед. — Именно поэтому он так относится к тебе. — Как? — Трина шла рядом с ним и сейчас остановилась, пытаясь разглядеть выражение его лица. Гавейн не ответил, а повторил лишь: — Ты должна поспешить. Не стоит заставлять короля ждать.

***

Он проводил ее до дверей спальни, оставив за собой только уже известное чувство пустоты. Трина с грустью проводила его взглядом, пока он поднимался по лестнице в свою комнату. Пришла непрошеная мысль, что ей было бы гораздо комфортнее отправиться на пир с Гавейном, даже несмотря на их постоянные перепалки. От мыслей ее отвлекла Джудит, которая вошла в комнату с очередной подушкой, на которой раскинулся вечерний наряд Трины. Едва увидев его, Трина ахнула. Красный нежный шелк лифа с летящими рукавами и юбкой, сотканными из легкой, почти невесомой ткани, названия которой Трина не знала. Золотая вышивка, которая точь-в-точь повторяла вышивку на утреннем камзоле Мерлина: тонкие, искусными стежками рассыпавшиеся на шелке лифа языки пламени. Золотой пояс с красными рубинами и такая же заколка для волос. И никакой вуали. Трина вопросительно посмотрела на Джудит. — Лорд Мерлин сказал, что затея с вуалью себя совсем не оправдала, раз вы все равно… — она запнулась, не решаясь продолжить. — Все равно? — призвала ее продолжать Трина. — Все равно бродите по территории крепости день и ночь, не скрываясь, а теперь и заявитесь на пир с королем. Трина ясно слышала интонации, с какими Мерлин произносил эту пламенную речь. Должно быть, ему было чертовски неприятно признать свою же затею глупой и обреченной на провал. Действительно, было бы странно, если бы леди в вуали, любовница Мерлина, сегодня предстала перед всеми за руку с королем. Теперь магу и ей придется придумывать новый способ скрыть ее от Морганы. Если такое вообще возможно. Впрочем, нельзя было не признать, что, не увидев на подушке вуаль, Трина испытала облегчение. Сегодня Джудит особенно долго и кропотливо трудилась над внешним видом своей леди, собирая на голове замысловатое переплетение волнистых прядей и тонких кос, которые свободно рассыпались по плечам, на затылке скрепленные золотой заколкой. Она даже немного подвела Трине губы, какой-то неясной субстанцией, по виду и вкусу очень похожей на смесь свеклы с ягодным соком. Однако, едва служанка отвернулась, Трина тут же стерла ее. — Миледи! — воскликнула Джудит. — Я не люблю этого, — отмахнулась Трина. — Но спасибо за все твои старания. Джудит немного надулась, но продолжила работу. Через полчаса или около того Трина стояла перед зеркалом, в очередной раз не веря своим глазам и с изумлением изучая отражение. Платье, присланное Мерлином, не просто ей шло, выгодно подчеркивая каждый изгиб тела, начиная с груди и до бедер — он чертовски ей шло, создавая образ настоящей принцессы, привлекательно контрастируя с ярко-изумрудными глазами и светлой кожей. Трина даже потеряла дар речи, не зная, что сказать, когда служанка спросила: — Вам нравится, миледи? Боги. Конечно, ей нравилось. Понравилось и королю, который явился через время и так и застыл в дверях, увидев свою леди на этот вечер. Сам Артур был одет также в красный шелковый камзол, на груди красовался золотой дракон. Из-под камзола была видна белая шелковая туника. Штаны, также красные, были заправлены в черные кожаные сапоги, начищенные до зеркального блеска. За королем стоял Мерлин, по обыкновению, в черном цвете. Удивительно, но он надел тот же камзол с пламенем, в котором был утром, добавив к нему те же кожаные штаны и белую тунику. И, конечно, сапоги. Обменявшись комплиментами и любезностями, Трина и Артур уже шли к лестнице, когда сверху донеслись шаги и в коридоре башни появился Гавейн. Он снова облачился в цвета своего рода, что поразило Трину. Впрочем, возможно, он выбрал насыщенный синий не потому, что был принцем Лотиана, а потому, что цвет так отлично подходил к его глазам. По краям рукавов его камзола шла золотая вышивка в с кельтским орнаментом в форме спиралей, и это было единственным украшением, не считая усыпанных несколькими небольшими драгоценными камнями ножен и перевязи для меча. Приветствия. Комплименты. Переглядки. И вот они наконец движутся к одному из больший полей на территории замка, в центре которого сверкают несколько костров, зажженных по кругу. По краям поля расставлено множество длинных столов, за которыми расположись гости и приближенные короля. Музыканты играют чарующую музыку, от звука которой по коже Трины побежали мурашки. Эта музыка призывала ее погрузиться в транс, пуститься в пляс и отдаться свободе одновременно. Она трогала самые глубинные струны ее души, призывая на волю дикость и необузданность, свойственные от природы любому человеку. Звуки волынки отдавались в каждой клеточке ее тела. Король, который вел Трину под руку, словно почувствовал изменения в ее теле. — Танцы сегодня обязательно будут, — уверил он. — Но сначала нам с вами предстоит обойти костер и зажечь факелы. Трина знала, о чем он. В ковене, во время Белтайна, они также обходили костры и зажигали огни, чтобы затем очистить дома от духов и привлечь удачу и богатство. — Позволите? — Артур отпустил ее локоть и протянул ладонь, приглашая последовать за ним вокруг костра. Трина бросила беглый взгляд на Гавейна, который шел рядом с Артуром, будто был его телохранителем. Впрочем, так и было. Гавейн, как и днем, не обращал на нее внимания, рассматривая окружающую обстановку и, скорей всего, подмечая возможные опасности. На Мерлина Трина не взглянула, боясь, что он снова испортит ей настроение своим недовольным видом. К тому же, при виде равнодушного Гавейна она и так почувствовала, как что-то опустилось в груди. Помня, что невежливо заставлять короля ждать, она с улыбкой протянула Артуру руку, и он повел ее. Их движение было чем-то средним между танцем и величественной поступью, с которой Артур обычно входил в тронный зал. Трина чувствовала, как он уверенно ведет ее вперед, обходя костер. Видела, как он протягивает ей факел, чтобы зажечь. Она зажгла и, следуя примеру Артура, отдала факел слуге, который направился в сторону замка, чтобы обойти его с полученным от короля огнем, очищая пространство. Когда Артур устремился в сторону стола, он снова взял ее под руку, отпустив ладонь, и где-то внутри Трина почувствовала облегчение. Она и так уже заметила десятки заинтересованных взглядов, которые были адресованы спутнице короля. И от них ей было не по себе. Это чувство лишь усилилось, когда она осознала, что сегодня будет сидеть рядом с Артуром. Это казалось таким неправильным. Место королевы. Как вообще возможно, чтобы она заняла его? Она помедлила. — Ваше высочество, — робко произнесла. Артур остановился, обращая на нее все свое внимание. Глаза Трины устремились к свободному стулу рядом с королевским троном, и в этот момент Мерлин все понял. — Должно быть, леди Трина хочет сказать, какая честь — сидеть за праздничным столом рядом с королем, — поспешил вставить он, выразительно глядя на нее. «Не вздумай оскорбить короля». Трина и сама понимала, как ужасно, как неприлично себя поведет, если скажет то, что так рвалось с языка. Она набрала в грудь воздуха, чтобы произнести, что не может себе позволить занять такое почетное место, как почувствовала едва уловимое касание с левой стороны. Гавейн. Он придвинулся чуть вперед, делая вид, что не успел остановиться вместе с королем и спутницей, но на самом деле, намеренно задел ее руку своей. И Трине казалось, она поняла, что это значило. Поддержка. — Ваше высочество, — чувствуя прилив решимости, произнесла. — Боюсь, это слишком высокая честь для такой простой девушки, как я, сидеть с вами рядом. Я… Артур прервал ее жестом. Трине хотелось зажмуриться, так страшно было, что король сейчас разозлится. Но он с присущей ему добротой ответил: — Я ценю вашу скромность и честность, леди Трина. Но прошу вас, не беспокойтесь ни о чем сегодня. Трина, чувствуя, как ее сердце упало, с робкой улыбкой кивнула, продолжая путь. Когда они расселись за столом — Артур на троне в центре, Мерлин по правую руку, она и Гавейн по левую, король отвлекся на что-то, сказанное магом, и Трина тут же услышала вкрадчивый голос слева от себя. — Что ты творишь? — тихо, так, чтобы не услышал король, прошипел Гавейн. Трина недоуменно посмотрела на него. — Но ты же сам… — Я дал тебе понять, чтобы ты не делала глупостей, — пояснил уже спокойно, входя в роль наставника, который учит, как следует себя вести. — Я лишь хотела… — Быть честной, — закончил он за нее. — Я знаю. Но ты только что едва не нанесла королю самое серьезное оскорбление, которое только может нанести леди. Твое счастье, что Артур — самый добрый и порядочный человек из всех, кого я знаю. — А если бы он не был таким? — осторожно спросила, совершенно расстроенная. Она подозревала, что может обидеть короля, но чтобы так… Она просто хотела быть честной. Гавейн вздохнул. — Если бы он не был таким, ты бы сейчас собирала вещи, чтобы вернуться в свою деревню. Трина почувствовала, как глаза опасно защипало. — Возможно, это было бы лучшим исходом, — прошептала едва слышно. Но Гавейн услышал. — Я думаю, ты ошибаешься, — мягко, пристально глядя на нее. — Разве тебе есть, к чему возвращаться? Трина почувствовала комок в горле, сотканный из невысказанных слов, страхов и несбывшихся надежд. — Если бы ты только знал, — выдала, не успев себя остановить. — Если ты расскажешь, я узнаю, — его рука дернулась, будто он хотел дотронуться до Трины, но тут же упала на стол и сжала ножку бокала. Трина покачала головой, призывая себя успокоиться и вернуть самообладание. — Забудь, — с улыбкой сказала. — Я просто чересчур разволновалась. Гавейн встревоженно всматривался в ее лицо, но ответить не успел: Артур встал, чтобы произнести речь. Часы празднества тянулись долго. Уже спустя час Трине казалось, что прошла вечность. Она вела вежливые беседы с Артуром, все еще чувствуя неловкость от всеобщего внимания. Она говорила о раздаче еды беднякам, о том, что в Камелоте празднование Белтайна было не совсем традиционным и о том, какой чарующей была музыка. Он с интересом и удовольствием слушал ее и пояснял свои взгляды и решения, а на словах о музыке сказал: — Я помню, что вы хотели танцевать, леди Трина, — теплая улыбка на лице. — К сожалению, я не лучший танцор и не могу позволить себе опозориться при стольких гостях, — было ясно, что он говорит по большей части шутливо. Трина была уверена, что причина была в другом. — И, если честно, мне не положено танцевать сегодня. — Вот оно. — Но сэр Гавейн искусный танцор. Уверен, он с радостью составит вам компанию. Артур многозначительно посмотрел на Гавейна, который в этот момент делал большой глоток вина. Рыцарь встретил взгляд короля, и несколько мгновений они обменивались молчаливыми репликами. Трина была уверена, что между ними произошел какой-то диалог, хоть и подтвердить этого не могла. Наконец, Гавейн отставил кубок, встал и протянул Трине ладонь. — Буду рад стать вашим партнером, леди Трина. Жар прилил к щекам. Она была уверена, что он мог сказать иначе, но выбрал именно эту фразу, чтобы смутить ее. Или ей так хотелось. Она вложила свою ладонь в его, вглядываясь в синеву глаз. Нет. Он, определенно, выбрал такие слова намеренно. Об этом говорили ставшие родными бесы, которые, как и все вокруг, жгли костры, только в омуте его взгляда. Стоило им встать, как, точно кто-то взмахнул волшебной палочкой, заиграла новая мелодия. Сначала едва слышно, медленно, пока Гавейн вел ее к пространству рядом с кострами, где теперь танцевали гости короля. Его рука была горячей, обжигающей. Твердая грубость мозолей остро чувствовалась на гладкой коже ее ладони, но не царапала. Трине вдруг захотелось крепче сжать его руку, сплести пальцы, чтобы… Нет. Не стоило и думать о таких глупостях. Музыка нарастала, когда Гавейн резко отпустил ее и встал напротив. Звучала громче и громче, когда он начал исполнять танцевальные шаги. Танцоры вокруг двигались в едином ритме, точно зная, что им нужно делать, но Трина не знала. Она не была знакома с древними кельтскими танцами. Она почувствовала ужас: вот, что выдаст ее. Даже деревенская девчонка должна худо-бедно уметь танцевать. И тут ее ноги, повинуясь посторонней силе, пришли в движение сами собой. Она танцевала. Легко, непринужденно. Весело. «Мерлин», — поняла и украдкой кинула взгляд в сторону мага, который лишь едва заметно качнул головой в ответ. Его пальцы лениво двигались в своем собственном танце, который и вел ее. Танец увлек Трину, и она потеряла счет минутам и мгновениям, полностью отдалась музыке, практически впадая в транс. Когда в ее голове не осталось ни одной мысли, кроме как о горевших вокруг кострах и танцующих людях, а в груди не было ничего, кроме полностью захватившего ее веселья и радости, мелодия в очередной раз изменилась, ненадолго снижая темп, и Трина почувствовала, как Гавейн крепко хватает ее за талию, чтобы затем закружить, заставив негромко вскрикнуть от неожиданности. Он кружил ее несколько очень долгих мгновений, а затем опустил, но не отпустил, прижимая чуть ближе к себе, чем следовало. «Не бойся, — прошептал он, наклоняясь, ей на ухо. — Я не дам тебе упасть». Трина ощутила, как по ее телу волной прошлись мурашки, моля всех богов, старых и новых, чтобы он этого не заметил. Не понял, как близость его тела, как его слова и он сам влияют на нее. Это так пугало и вместе с тем так влекло. Сейчас не признаться себе было невозможно: она влюбилась в этого самодовольного и самоуверенного рыцаря, как девчонка. Она и была девчонкой, напомнила себе. Из тех, которым положено было терять голову от влюбленности в девятнадцать лет, быстро и безоглядно, безотчетно. Она поняла, что музыка затихла, только когда он отпустил ее, встречаясь своими сапфировыми глазами с ее изумрудными. Он тяжело дышал, должно быть, после танца. Как и она. Они смотрели друг на друга, пока люди вокруг либо расходились, либо готовились к следующему танцу. — Нам пора, — наконец, произнес он немного севшим голосом. — Король ждет. Трина кивнула, хотя ей совсем не хотелось возвращаться к королю. Она посмотрела в сторону стола и увидела Артура, который пристально наблюдал за ними. Ей стало неловко. Ей не хотелось, чтобы король, как и кто бы то ни было, думал, что она легкомысленна и доступна. И еще больше ей не хотелось, чтобы кто-нибудь понял, узнал ее новую тайну: она стала одной из тех, чье сердце украл сэр Гавейн.

***

Артур не сказал ни слова об их с Гавейном близости, когда они вернулись за стол. Лишь коротко отметил, какой прекрасный был танец. Затем разговоры вернулись в привычное русло, а, когда спустя еще несколько часов веселье вокруг пошло на убыль, он поднялся из-за стола, произнес благодарственную речь, отпуская всех желающих отправиться отдыхать. Часть гостей начала расходиться, направляясь в сторону замка. Другие, как отметила Трина, в основном пары, спускались к городу. — Куда они идут? — недоуменно спросила Трина у Мерлина, который, как ответственная компаньонка, оказался рядом с ней, едва король решил завершить праздник. Маг криво ухмыльнулся. — В лес. — В лес? — все еще не понимая. Гавейн рядом многозначительно кашлянул. Артур, отвлекшись от прощания с гостями, поспешил вмешаться: — Они идут поблагодарить духов плодородия, леди Трина, — ответил он, одаривая Мерлина предостерегающим взглядом. Трине этот взгляд не понравился. От нее явно что-то скрывали. — Разве в деревнях так не делают? — с напором обратился к ней Мерлин. Трина спохватилась, поняв свою оплошность. — Конечно, делают, просто я не думала, что в замке эта традиция сохраняется. Артур, отчего-то смущенно, произнес: — Я решил изменить не все традиции, — и тут же поспешил сменить тему. — Позвольте проводить вас до замка, леди Трина? Конечно, она позволила. В пути до ее башни они вели какую-то бессмысленную беседу о том, что Белтайн выдался на удивление и радость теплым и как чудесно прошел праздник. У подножия Артур и Мерлин остановились, и король обратился к ней: — Далее я доверяю вас своему лучшему воину, леди Трина. Сэр Гавейн, — он посмотрел на Гавейна, — проводите леди до ее покоев. — О, это моя любимая часть, — в своей манере выдал Гавейн, заставив Артура осуждающе посмотреть на друга. — Я надеюсь, что она будет в безопасности, — подчеркнул король. — Обещаю, ваше высочество, — нарочито вежливо ответил рыцарь. Попрощавшись, Артур поспешил удалиться, но Мерлин немного помедлил. — Помни, о чем мы говорили, — бросил он Гавейну, уходя. Тот кивнул, в мгновение посерьезнев. — О чем вы говорили? — с любопытством спросила Трина. — О том, что неловко задавать королю вопросы о традиции заниматься любовью в лесу, — отбрил ее Гавейн с налетом насмешки. Что? — О, боги! — воскликнула Трина. У нее и в мыслях не было, что поток людей в сторону леса означает нечто подобное. «Поблагодарить духов плодородия», — вспомнила она слова Артура и почувствовала, как предательская краска в сотый раз приливает к щекам. Гавейн изумленно посмотрел на нее: — Ты выглядишь так, будто не знала, что это значит. Трина покачала головой, выглядя сокрушенно. Как ей продолжать лгать Гавейну, когда на ее лице была написана правда? Он подошел ближе. — Иногда мне кажется, что ты не росла в деревне, — задумчиво произнес. И, нахмурившись, добавил: — Иногда мне кажется, что ты вообще не отсюда. Трина резко вскинула голову. Неужели он знает? Догадывается? Ей вдруг отчаянно захотелось признаться ему во всем. Узнать, как он отреагирует на то, что она действительно не росла ни в какой местной деревне, что она девчонка из будущего, что она… Должна покинуть Камелот. Должна сделать выбор, сбежать сейчас, так и не добившись ничего, либо отправиться с королем в путешествие, которое могло занять очень долгое время. Время, которого у нее не было. Но сможет ли она уйти? Найдет ли кромлех, а если найдет, перенесет ли он ее обратно? Ее вдруг осенило, что, возможно, ночь Белтайна была лучшим временем, чтобы постараться покинуть Камелот. Ночь, когда воздух был пропитан магией. До рассвета оставалось еще пару часов, а значит, она успеет добраться до кромлеха. Попробует использовать заклинание поиска, которому научилась от Мерлина. Пусть она вернется домой ни с чем — она найдет выход вместе с бабушкой и мамой. Вместе они спасут ведьм и ее ковен. Лучше уйти, сбежать сейчас, прежде чем она окончательно потеряет голову от средневекового красавца, который стоял напротив нее, прежде чем король узнает правду и решит ее казнить, прежде чем ее убьет Моргана… Да, она должна решиться. Но отчего-то не решалась. Она молча смотрела на Гавейна, впитывая каждую черту его красивого лица. Ей так хотелось коснуться его, провести ладонью по щеке. Ей хотелось… — Не смотри на меня так, — прошептал хрипло. — Как? — выдохнула еле слышно. Он покачал головой, аккуратно, нежно касаясь кончиками пальцев ее подбородка. — Я не подхожу тебе, Трина, — также мягко, но голос будто дал трещину. — Слышишь? Я не создан для этого. «Я не создан для любви, Бриенна. Я воин». Трина почувствовала, как слезы снова собираются в уголках глаз. Такие предательские и жгучие. — Не надо, — еле слышно прошептал он. — Прошу. Но первая хрустальная капля уже сбегала по щеке вниз, выдавая свою хозяйку с потрохами, обнажая все чувства, бурлящие внутри. Из груди вырвался непрошенный всхлип, и в Гавейне, его броне, казалось, тоже что-то треснуло. Он также нежно и аккуратно коснулся горячими губами ее щеки, стирая слезу. И тут же отстранился, смотря на нее сверху вниз. Взял ее ладонь в свою, целуя и отпуская. — Я не стою твоих слез, Трина, — серьезно. Твердо. Она мотнула головой, и еще пара слезинок скатились вниз. — Это не ты, — срывающимся голосом. — Не только ты. Я зря приехала сюда, — слова полились из нее потоком. — Я не должна была. Я так хотела все исправить, но у меня ничего не вышло. Я только запутала все еще больше… Дура. Теперь уже слезы лились ручьем. Трина отчаянно стирала их кулаками, пытаясь спрятать от Гавейна, но тщетно. Где-то на задворках сознания понимая, что совершает очередную глупость, она развернулась и побежала, спотыкаясь на ступенях башни. Она должна попасть в свою комнату, успокоиться, а затем немедленно отправляться к кромлеху. У нее очень мало времени. — Трина, стой! — Гавейн ринулся за ней и, конечно, оказался быстрее. Он остановил ее на лестнице, прижав телом к холодной каменной стене, пытаясь задержать. — Стой! Посмотри на меня. Эта нежность в его голосе сводила с ума. Лучше бы он, как обычно, говорил с издевкой или сарказмом. Тогда ей было бы легче уйти, убежать. Солгать. Она хотела скрыться от него, но, повинуясь его словам, все равно подняла глаза, полные слез. — Что с тобой? — осторожно спросил. — Что ты хотела исправить? Что запутала? Почему ты плачешь? Расскажи мне все. Что-то между просьбой и приказом. — Расскажи мне, — уже мягче прошептал, рукой поправляя выбившийся из ее прически локон. Их лица были так близко, что она чувствовала его дыхание на своей щеке. — Я очень хотела бы этого, — честно призналась, — но тебе лучше не знать. Не знать, кто я, зачем я здесь, почему… — Мне плевать на твое происхождение и причину, по которой ты приехала в Камелот, если только ты не задумала убить короля. Трина отчаянно замотала головой. — Конечно, нет! — Тогда сейчас я провожу тебя в твою комнату, и ты все мне расскажешь, хорошо? Трина вгляделась в его глаза, черпая в них решимость, ища чувства, на которые сможет опереться, чтобы признаться, открыть свою немыслимую тайну. — Мне так страшно, Гавейн, — выдохнула. — Мне очень страшно. — Не нужно бояться, — он покачал головой. Короткая искра ухмылки на губах. — Ведь я рядом. Он отстранился, протягивая ей руку, и она приняла ее. Он сплел свои пальцы с ее, пуская по телу легкий электрический разряд. Это было необъяснимо, неправильно, странно. Разве можно испытывать такое к тому, кого знаешь всего несколько недель? Разве можно так слепо довериться, чувствовать такую дрожь в теле и сердце? Но это происходило. И это было таким реальным. Трина старалась не думать о том, что будет утром. Что будет, если, сбежав сегодня, она окажется дома, в Шотландии двадцать первого века. Во времени, когда Гавейна не существует. Она не хотела об этом думать. Все, чего она хотела сейчас, идти за ним в свою спальню. Признаться ему и попросить проводить ее до леса, провести сквозь патруль, отпустить. Но отпустит ли он ее?