Сила жизни

Милослава любила луну всем сердцем, если она видела серебряную сферу в темнеющем небе, значит, она была жива. Это доказывало, что она справилась. Она боролась и добилась того, чего так желала, и теперь она здесь: стоит на палубе корабля, лунный свет падает на ее плечи, касается лица, отражается в печальных глазах. Милослава не всегда была грустной или тревожной. Она жила, как должна была. С эмоциями, от которых в груди наливалась тяжесть, а слезы блестели в глазах, прежде чем скатиться по щекам. Она не могла описать, что чувствовала. Дать название этим эмоциям. Но пока она их чувствовала, она точно могла сказать, она - человек. Но что значит быть человеком? Стоять на пляже, ощущая песок под ногами? Или просто чувствовать себя свободной, когда ветер обдувает лицо? Иметь возможность понимать свои эмоции, научиться мириться с ними вместо того, чтобы бороться в попытке спасти себя от них? Ведь она могла убежать от монстров, опасностей и бури, но не от самой себя. На борту Милославе приходилось мириться с чувством беспокойства, которое появлялось всякий раз, когда Дарклинг был поблизости. В конце концов, это были просто эмоции. И она не позволит им сделать из нее трусиху. И все же, когда Милослава смотрела вперед на океан в сверкающем свете, исходившим с темного неба, она чувствовала себя потерянной. На корабле было тихо, скорее всего большая часть команды улеглась в гамаки, чтобы немного поспать. Она была одна, и вокруг нее не было ничего, кроме темных волн. У одной из мачт мерцала масляная лампа, и привычный запах соли сменился чем-то свежим и чистым, но она никак не могла понять, где она раньше чувствовала этот запах. Милослава облокотилась о перила и слегка наклонилась вперед, рассматривая водную гладь. На ней по-прежнему была повседневная одежда: ветер развевал волосы и вызывал мурашки по всему телу – в рубашке было прохладно для столько позднего часа. — Так и знал, что ты будешь здесь, — за спиной послышались шаги, кто-то остановился рядом с Милославой, она повернула голову в сторону и увидела Штурмхонда, на нем не было его привычного бирюзового пальто, лишь обычная белая рубашка. Она была слегка помята и плотно облегала широкую спину. Верхние пуговицы были расстегнуты, обнажая светлую кожу. — Я и забыла, что мы играем в прятки, — сказала Милослава, на ее губах появилась легкая улыбка. Штурмхонд усмехнулся. — Милослава, для тебя все игра? Могу спросить тебя о том же, рассеянно подумала она. — Только если я выигрываю. Штурмхонд смотрел на нее своими мутными глазами, отмечая, как расслабились ее плечи, как порозовели щеки, как в ее глазах отражаются звезды. Она выглядела просто прекрасно в переливающемся свете луны, он хотел запечатлеть этот образ и сохранить в памяти на всю оставшуюся жизнь. - Ты плачешь? Что случилось? - Штурмхонд придвинулся ближе к Милославе, его ботинки зацокали по деревянным половицам. - Не плачу я, - ответила она. У нее перехватило дыхание, когда его ладонь легла на ее щеку, а подушечка большого пальца нежно провела под глазом. Штурмхонд отстранился и показал ей свои пальцы, на коже осталась влага. Удивленный вздох сорвался с ее губ. Милослава и правда плакала. Но почему? Она даже сама не осознавала, что плачет. Так почему же? - Не знаю, как ты, а я почти уверен, что это слезы. Можешь сказать, что я гений, — расплылся в улыбке Штурмхонд. - Я бы сказала, что ты идиот. - Всегда думал, что это одно и то же. Смех вырвался из груди Милославы, это было похоже на прекрасную симфонию. Штурмхонд и раньше слышал, как она смеется, но сейчас все было по-другому, может, дело было в том, что в этот раз ее рассмешил он, а не Толя с Тамарой. Или, возможно, он никогда внимательно не прислушивался. Но теперь, когда он это сделал, он не мог насытиться этим звуком, он хотел слышать ее смех до скончания веков. Внезапно она повернулась к нему лицом. Ее губы и раньше были столь привлекательны? Штурмхонд изо всех сил пытался вспомнить, зачем он ее искал. Святые, ну почему при одном лишь взгляде на нее у него из головы вылетают все мысли? Его разум был пуст, словно белый холст, но чем больше он смотрел на нее, тем больше наполнялся ею. - Милослава, я знаю, что в последнее время тебе не по себе, — тихо произнес он, боясь, что если будет говорить слишком громко, то не произнесет нужных слов. - Не понимаю, о чем ты, - усмехнулась Милослава. Она понимала. Конечно, она понимала. Но не хотела признаваться ему в этом. Милославу нельзя было назвать слабой или беззащитной, хотя большую часть ее жизни к ней так и относились. Ей постоянно приходилось бороться за внимание, которое ее блестящий брат, когда дело касалось способностей, получал куда легче. Милослава была целителем. Какая от нее польза в бою? Иногда, когда она закрывала глаза, то чувствовала легкое смущение в глубине души. Она не то, чтобы стыдилась своих способностей, она любила их, они ее вдохновляли. Помогая другим, она чувствовала, что находится на вершине небес, уплывает прочь. Но Милославе не нравилось, когда люди смотрели на нее так, будто она была неспособна бороться, будто у нее не было шансов выжить в одиночку. Но она была способна. Милослава была превосходным бойцом, почти таким же хорошим, как Тамар. Она уж точно могла постоять за себя. Поэтому Милослава не признавалась, что ей неловко или страшно. - Не лги мне, пожалуйста. Я все вижу. Что бы ты ни думала обо мне, у меня есть не только красивое лицо, но еще и мозги. О, она прекрасно это знала. Он был просто великолепен. Хитер, как лис. - Штурмхонд, все хорошо. - Твое поведение говорит об обратном. Каждый раз, когда он входит в комнату, ты выходишь или идешь в противоположный конец. Каждый раз, когда он смотрит в твою сторону, ты вздрагиваешь. Я ни разу не видел, чтобы ты смотрела ему в глаза или разговаривала с ним. - А зачем? - Она пожала плечами. - Ты знаешь, что он сделал. Ты знаешь, кто он. - Милослава, - застонал Штурмхонд, - мне нужно, чтобы ты была со мной откровенна. Я не смогу тебе помочь, если не буду знать всей ситуации. - Кто сказал, что мне нужна твоя помощь? - Милослава усмехнулась, приподняв темную бровь. Корсар провел рукой по лицу. Этот разговор начал принимать неприятные обороты. Он не особо хотел произносить следующие слова: - Ты боишься его, Милослава? Слова застряли у Милославы в горле. Ее плечи напряглись, она с вызовом посмотрела на капитана. Почему он всегда оказывается прав? Это раздражало ее. - Нет, не боюсь, Штурмхонд. - Хорошо, — вздохнул он, положив руку ей на плечо. - Просто знай, что пока ты на этом корабле, со мной, я никому не позволю причинить тебе вред. Я серьезно, Милослава, пожалуйста, поверь мне. - Ты просишь меня довериться пирату? - Милослава, повторяю в последний раз: я не пират, — произнес Штурмхонд, драматично откидывая голову назад. - Ладно, как скажешь. Но Милослава и правда знала. Знала, что пока она на этом корабле, рядом со Штурмхонд, с ней все будет в порядке. У нее была какая-то своеобразная вера в него. Ну, насколько можно верить пирату, который зарабатывает на жизнь обманом людей на деньги.