Да здравствует Король

Любви не свойственно только безразличие, можете ненавидеть меня.

Сундук. Катлер Беккет был предельно строг и ясен со своей целью. Мотивы он не изъяснил, да и не сказал бы о своих планах воровке, ответственность на которой лежит пропажа шапки Мономаха, скоростного корабля итальянского флота, официального наследника на испанский престол, а также перепродажу вышеперечисленных и прочих атрибутов. Однако, по множеству слухов о заветном сундуке можно судить только эфемерными образами: в нём хранится сердце морского дьявола, самого Дейви Джонса. Долго и усердно думать не приходится, зачем же Беккету в таком случае сундук. Лорд настаивает на важности данного атрибута, манипулируя женщиной её же жизнью. Смысла исполнять его волю избалованного мальчика и принципа «хочу!» на самом деле и вовсе нет — за голову женщины итак назначена цена и смертное наказание за все преступления, однако возможность государственной защиты и отмена каких-либо санкций не может не греть душу и считаться отличной мотивацией к действию. Неприкосновенность и вседозволенность опьяняют своей возможностью пташкой взлететь над миром грязных флибустьеров и высокомерных аристократов — глубокий вдох холодного бриза обещает ей скорое исполнение мечты. Свобода. Донна крестится перед тем, как войти в бар. Волосы спрятаны, голос выдавлен насколько возможно, балахоны скрывают её немужскую фигуру, а пальцы особо нервно перебирают края заношенной перчатки. — Капитан Воробей здесь набирает команду? — громко спрашивает Донна. Толпа пьяных мужчин кивает ей в угол под лестницей. Стоит женщине только подойти, как утыкается в спину уже известного ей служилого. Оглядывается — ни Джеймс, ни впереди сидящий и собеседующий пиратов Джошами не ведут и носом в ее сторону. Разговор с мистером Гиббсом ввести ей необязательно, она лишь оглядывается и видит нужного ей пирата. Донна идёт следом за ним, пытается догнать от кого-то убегающего кознодея. Не сказать, что Джек смел бы так скоро опознать многоликую воровку, стало быть, страшится он кого-то иного. — Что ж, гожусь ли я в команду Джеку Воробью? — кричит на весь кабак Джеймс Норрингтон, преисполненный желанием мести. Разворачивается прямо лицом к Джеку, пронзительно смотрит ему в глаза. Пистолет снят с предохранителя. Дело остаётся только за малым: именно та месть, та жажда крови, которую Донна разглядела в их первую встречу, — Или пристрелить тебя? — Ты нанят! — широко улыбаясь, говорит пират в тщетных попытках сгладить ситуацию. Донна громко выдыхает, ругаясь себе под нос. Достаёт пистолет и направляет на Джеймса. Она оказалась не права, окрестив в своих мыслях его слишком чистым для грязной, самовлюбленной и эгоцентричной мести, что погубит не только удалого капитана, но и её дальнейшее благополучие в виде каперской грамоты от Катлера. — Прошу меня простить, некомандор, — снимает с предохранителя, — Но я не позволю Вам убить капитана. Джек шире улыбается, чувствуя себя увереннее с верным помощником. Неразрешимая ситуация: Джеймс уже давно дал понять, что ради мести готов пойти на любую цену, даже если на кон будет поставлена его жизнь; Донна понимает, что без опоры в виде Воробья сундук ей не сыскать, а не всегда работающий как нужно компас вряд ли будет полезен лорду. Местная пьянь подпирает служилого, толкает, отнимает у него пистолет и устраивает драку за честь капитана. Мёрдок с непониманием смотрит на происходящее и теряет с поля зрения Джека. Тут же бежит за куда-то стремящимся Джошами Гиббсом — верным признаком нахождения Воробья где-то неподалёку. — Искренне благодарен, но отцепись! — рявкает на неё впереди бегущий ото всех Джек, подбирающий у отдыхающих в баре треуголки, примеряя каждую. — Куда ты направляешься? — бежит за ним. — Не скажу, захочешь перепродать! — огрызается тот, испуганно дергаясь только оттого, что видит её под своим боком. Женщина отпускает его, отходит на допустимую дистанцию и ждёт. Смиренно выслеживает его мотивы, а в попытке скоротать время, та достаёт флягу и отпивает — вовсе то не пьянство! Просто отвлечение, и вовсе она не схожа с местным контингентом. В роме Донна пропускает момент, когда Джек выходит к кораблю, разговаривая по пути с неизвестным юношей. — Джек! — юнец явно пытается вернуть былой разговор, пока сам пират настойчиво уходит от темы, — Где Уилл? Это женщина, более того, скорее девушка потерявшая своего возлюбленного. С высоты своего опыта Донна видит чистые намерения незнакомки, но только с жалостью смотрит на неё. — Дорогая, мне очень неприятно огорчать тебя, но… В силу неудачного и крайне неожиданного стечения обстоятельств, никак не связанных со мной, Уилл был насильно угнан на судно Дейви Джонса… Мимика Джека невероятна, мужчина ослепляет своей полупьяной харизмой, он не может не привлекать внимание, на это Донна сразу обращает внимание, но именно момент с 'никак не связанных со мной' кажется женщине особо странным. Подозревает, но молчит. От мыслей её отвлекает Джеймс, что сблевывает, крепко держась за бочку с крупами. — Ради Бога… Капитана Летучего Голландца?! — Норрингтон морщится и его удивление оправдано — кто поверит в детскую сказку о чудовище-капитане? Нахождение около Джека Воробья с каждым разом сильнее накалялось, а реальность и вовсе уходила из-под ног, но это при условии правдивости его слов, которые не закреплены ничем, помимо необъяснимой атмосферы вокруг — кажется, словно весь мир замолкает, оставляя присутствующих в легенде. — Ты выглядишь жутко! Что ты здесь делаешь? — не без доли отвращения спрашивает пират. Он не хочет находиться рядом с человеком, что при любой возможности может убить его. — Ты нанял меня! У тебя такие низкие требования, — широко улыбается Джеймс, он пьян, его тошнит, его кинули в гадюшник со свиньями, но это также показывает стандарт Джека Воробья. — И пахнешь странно! — заявляет капитан судна, пытается лишь задеть. — Джек! — отвлекает пирата от предвзятости девушка, — Я хочу Уилла найти, — настаивает она. Пират тяжело вздыхает, отводит взгляд в сторону, но тут же осознаёт то, что поможет ему. Вывернуть любую ситуацию с выгодой для себя — без сомнений конёк Джека Воробья. — Уверена? Это твоё заветное желание? — заинтересованно спрашивает тот, кладя руку на плечо девушки. Заискивает, пленит в свои сказки и небылицы. — Что за вопросы? Конечно, — хмурится она, внимательно следя за коварным лицом Джека. В душу закрадываются сомнения: можно ли такому бесчестному человеку доверять? Но она доверяет после его поддержке в битве против Барбоссы и нежелательной свадьбы. — Я думал, твоё заветное желание Уилла спасти. — Знаешь, как это сделать? — Знаю, что поможет нам в спасении, — Джек заинтересованно смотрит на юное создание, вовлекая её в путешествие. — Сундук. Донна проходит ближе к пиратам, внимательно слушая. — О, качка! — громко заявляет Джеймс, таки одурманенный алкоголем. Выпрямляясь, он специально сталкивает с края порта подслушивающую женщину. Месть за то самое утро. Только женщина, выплыв из морской глади, утягивает за собой еле стоящее на ногах пьяное тело служилого. Она вылезает первой, ругая бывшего командора. — С живым сердцем Дейви Джонса, — кривляются проходящие мимо пираты — одноглазые, грязные, потные, худые, как скелеты и ужасные для непривычного взгляда; добавляют ситуации общего жуткого настроения. — Имеющий сундук может просить у Джонса всё, что только захочет, — заговорщицки улыбается Джек, так игриво флиртует, абсолютно нагло и не вовремя. — Неужели Вы ему верите? — спрашивает Джеймс у юного создания только стоит ему подняться на порт. Девушка оглядывает его, а после Джека. Сомнение на счёт правильности выбора стороны пиратства гложет её только в той степени, сколько волнует её мнение командора. Некий зов совести и внутреннего голоса, но ей так хочется приключений. Она не может оставить Уилла в руках морского дьявола, она спасёт его. — Что нужно для поиска? — Мой компас, — Джек любезно протягивает волшебный атрибут девушке, — Он уникален. — Он уникален тем, что он неисправен, — заявляет командор, отходя от компании особо жаждущих приключений и опасностей. — Знали бы Вы ценность этого компаса! — ворчит Донна только из-за того, что оппонентом выступает Джеймс, будь на его месте дилетанта прочий мужчина, она бы и внимания не обратила на такое легкомыслие, — Все Ваши мысли сводятся к одному простому образу. Если Вам дадут кроличью лапку, Вы её выбросите за ненадобностью? — Да, потому что хлам от язычников мне подавно не нужен. — Пускай веселятся, — отмахивается Джек, переключая всё своё внимание на неё, как и внимание блондинки на себя, намеренно отворачивая Суонн от намечающейся драки. — Этот компас не указывает на север, он укажет на то, что тебе нужно. Стрелка компаса указывает по великой иронии на север. — Мистер Гиббс! У нас есть курс, — объявляет Воробей, провожая дражайшую мисс Суонн на борт. Джеймс и Донна замирают в одном положении, как понимают, что команда готова к отплытию. Джеймс держит небольшой клинок у её горла, она же тянет его от себя за волосы одной рукой и второй блокирует его действие с холодным оружием. — Добро пожаловать на борт, бывший командор, — насмехается Раджетти над служилым. Они переглядываются и поднимаются на борт. Моряки до поздней ночи работают, поддерживая движение корабля строго по курсу Элизабет. Донна узнаёт её имя через старого знакомого — Гиббса, что ведает ей о приключениях с ацтекским золотом. И тогда слепое доверие Джеку становится объяснимым: несмотря на свои личные умыслы, свою жажду мести и свой пиратский антураж, он помог ей избежать смерти, помог обрести свободу, помог красиво отказать Джеймсу во свадьбе и выбрать Уильяма. Наставил её душу на путь истинный. Однако сейчас Элизабет лишь посредник между Джеком и компасом, что неожиданно решил забарахлить в руках владельца. Женщина благодарит того за предоставленную информацию и подходит к Элизабет. — Добро пожаловать на судно, мисс Суонн, — женщина снимает шляпу и поклоняется леди. Мокрые волосы покрывают шею и ключицы, насквозь промокшая одежда облегает всё её крепкое тело – ко свистам пьянчуг, колек и прочего сброда, что смеют называть себя пиратами, ей бы в пору привыкнуть, но все равно уголки губ дергаются вниз. Лишь бы не отвлечься. — Спасибо, — девушка любезно улыбается новой знакомой, — Разве женщина на корабле не к беде? — Я думаю, им будет хуже, если они нас не возьмут, — Донна усмехается, подсаживается ко своей жертве разговора. — Вы предельно правы. Женщина добро улыбается и проходит ближе к юной красавице. Неудивительно, почему Джеймс делал предложение именно ей. — Позволите? Донна мягко берёт из её рук компас и наблюдает за стремительно крутящейся стрелкой. Останавливается лишь на секунду, показывая на служилого, но продолжает активный поиск желанного для воровки. Элизабет учтиво предпочитает на подать вида тому, что увидела небольшое насмехательство и шалость компаса. — Эта штука никогда у меня не работала, — заявляет та, наигранно громко выдыхая, якобы не замечая ответа компаса. — Вы свободны, у Вас нет ограничений. Вы, наверняка, теряетесь в желаниях, куда бы отправиться, когда есть возможность переплыть весь мир. Легче выбрать, когда варианта два, — продолжает диалог Элизабет, случайно кинув взгляд на отдающего приказы капитана корабля. — Да, — утвердительно кивает Донна, — Всё именно так. Легче выбрать яблоко или грушу, нежели теряться в выборе всех известных фруктов. — Но и оставаться птицей в клетке, ни разу не пробовавшей иного, чем хлебные крошки, невыносимо, — Элизабет аккуратно забирает компас и смотрит на стрелку, указывающую на Джека. Тут же закрывает атрибут. — Вам виднее. Птичке порой хочется всякую дрожащую тварь попробовать, — Донна подмечает шальное направление юного создания, но не подаёт вида. — Почему у Вас с Джеймсом такие накаленные отношения? — меняет тему Элизабет. — Я говорю правду, что ему не нравится. — Никогда не видела его таким грубым к женщине. — О, поверьте, это его истинное лицо. Желание мести, невозмутимость и грубость. Его мало что отличает от прочих людей на корабле. Только он более высокого мнения о себе, — женщина не хочет верить в свои же слова, но не может отрицать поведения Норрингтона, — А в воду он меня столкнул за дело. — Вы ошибаетесь, Джеймс Норрингтон — человек с тяжёлой судьбой, но при этом он несёт ответственность за многое, он самоотвержен и строг, не без этого, но он является джентльменом традиционных взглядов и не стал бы, — она не договаривает. — Вы можете считать и так. За время нашего с ним знакомства я достаточно узнала о нём. — Не поймите меня неправильно, просто с Джеймсом я знакома с самого детства… — Он с самого начала переносить не может ложь? — Нет, я… Его реакция может быть бурной, и в этом только моя вина, — Элизабет видно смущается, действительно чувствует себя неловко перед человеком со сломанной судьбой, перед другом своего детства. — Я постараюсь понять его, — кивает Донна и отходит от девушки, не желая разделять девичьего отчаяния и страдания. Чёрная Жемчужина отплывает от пиратского острова и покидает порт Тортуги. Работящие матросы усердно работают для поддержания непрерывного хода судна. Луна уже высоко, как по-тихоньку люди начинают расходиться в нижние каюты. Управляющий штурвалом мистер Гиббс передаёт важную работу своему когда-то коллеге: в способностях Джеймса сомневаться не стоит. — Матрос Джеймс Норрингтон, — сладко тянет Джек, проходя к былому врагу, — Под командованием Капитана Джека Воробья, — он невероятно доволен собой. — Если ты пришёл поглумиться… — былой командор не обращает внимания на капитана, что так отчаянно пытается вывести того на эмоции, не отводит взгляда от горизонта. — О, нет-нет! У меня всего лишь один вопрос, — Джек проходит ближе к мужчине, почти вплотную к его лицу, — Какого морского дьявола эта чертовка забыла на моём корабле? — улыбка пропадает с его лица, раздражение сменяет игривый настрой, указывая на Донну. — У вас такие низкие стандарты, — усмехается Джеймс, снимая с себя парик со спутанными волосами. — Поставлю вопрос по-другому, — пират обходит служилого, припадает лицом к правой щеке Норрингтона, — Зачем ты её взял сюда? — Не брал я её. Сама прошмыгнула, пока ты мисс Суонн обхаживал. — Я знаю этот взгляд, Джеймс, который не командор, — довольно усмехается Джек, — Это взгляд не непричастности, это взгляд скрываемой радости. Чертовка охмурила бедного Атоса! — Не говори чепухи, — Джеймс наконец смотрит на пирата, чувствуя подступающее отвращение, что встаёт колом в горле. Он жалеет о своём иррациональном желании сопроводить Элизабет в пути, хоть на карту и было поставлено благополучие подруги детства, но терпеть пиратские унижения — выше его сил. — Сам ты чепуха, — возмущается Джек, — Гордость замыливает чувства, да? Джеймс громко сглатывает, не желая и слушать слова капитана. Раздражение и отвращение душит его с каждой минутой больше при нахождении с пиратами и пьяными моряками. Он уверен, что всему виной Джек Воробей. Но и сделать что-либо капитану командор не в силах: повторения ситуации в кабаке никто не хочет. — Как губки то поджал, — насмехается, но отходит на два шага назад. — Что тебе нужно? — Поглумиться. После ухода Воробья Джеймс лишь на мгновение задумывается: чертовка вовсе не охмурила его. Она не отличается от прочих пиратов ни на грамм, абсолютно такая же надоедливая и раздражающая. Донна долго прокручивает в голове картину с компасом, что решил указать ей на командора. Искать желаемое в мужчине — не то, к чему она хотела придти в конечном итоге, однако, если совсем недалеко затягивается петля для неё, то терять уже особо нечего. Она пьёт ром с горла с одной только целью — согреться. Смелости сотворить задуманное ей хватит и без алкоголя, но холодный ветер отчётливо доносит, что влажная одежда только усугубляет ситуацию. Чёрная Жемчужина действительно именно тот корабль, за который не жалко и душу продать. В ночной темноте судно освещают несколько фонарей, что обдают приятным светом, погружая любого человека на борту в готическую атмосферу. Джеймсу доверяют такое дело, как вести корабль, или же в случае нападения Кракена будет легче обвинить его. Где-то из глубины корабля раздаётся пение одного итальянского пирата — никто не знает слов, но моряки внимательно слушают, не издают лишнего звука, отдавая этот вечер замечательному иноземному барду. — Он поёт о лейтенанте. Успешный молодой человек пробивает высшие военные чины и идёт к успеху. Но из-за нелепой случайности, своей заносчивости и гордости он теряет всё, обвиняя в своих неудачах каждого. Бедный мальчик, — Донна проходит на капитанский мостик, обращая внимание сосредоточенного командора на запевающего где-то в каютах барда. Приятный мужской голос доносится и до него. — Да? — хмурит брови тот, продолжать общение с женщиной нет никакого желания, но всё же он прислушивается к неизвестным словам певца. — Да. Слышите? По итогу он спился, упал ниже своего достоинства и сгнил с пиратами, ворами и головорезами, забывая об остатках своего достоинства и чести, — после её слов до него доходит игривый нрав разговора. — Зачем Вы это мне говорите? — Затем, что итальянец поёт о русалках, а не о Вашей судьбе, — заявляет она. Женщина подмечает, как Джеймс сжимает в руках штурвал, напрягается всем телом. Он раздражен, — Это не Ваша жизнь. Вам не нравится подобный расклад событий, так почему остаётесь здесь? Продолжаете пьянствовать и находиться с людьми, которых терпеть не можете. — Думаете, это легко? Ошиваться среди сброда алкоголиков и отбросов общества, выслушивать нотации всякой гадости и вытирать со лба навозные кучи, теряя гордость. У меня нет иного выхода. — недовольная строгость, он определённо стоит всякого азарта и опасности. Притягательная отрешённость от пиратского мира. — Значит, ищите варианты. Вы же должны знать, что всегда должен быть план Б, — нагло смотрит на него. Зерно, посеянное этим вечером Воробьем и его атрибутом, прорастает, распыляя ядовитые пары несвойственных двум людям мыслей – вовсе не искала она в своей жизни мужчины, вовсе ему и не интересно что-либо кроме мести и дражайшей мисс Суон. Джеймс в упор смотрит на наглое создание одного с ним возраста. Ему остаётся только гадать, как женщине с таким длинным языком удалось дожить до 30 лет. Чудо, не менее. Короткий поцелуй с её стороны. Она слепо поддаётся наваждению волшебного компаса, идёт за туманом необычной притягательности командора. Его статный профиль и стремление выглядеть лучше, его манеры и поставленная речь не стоят ни грамма в открытом море в поисках сердца самого Дьявола, но как пленят её падшую душу. Её нрав, искрометные фразы, едкие комментарии и ужасная манера метко попадать в самые потаённые закоулки разума. Джеймса раздражает это. Он ненавидит её тёмные волосы, ненавидит карие глаза, ненавидит бронзовый загар, ненавидит эти балахоны. Её внешность не заставит его душу дрожать, но его разум каждый раз беспокоен, когда она рядом. Он ненавидит её за тезисы, что она несёт, ненавидит её за истину, ненавидит её за итальянский акцент. Ненавидит настолько, что нутро, что душа взвывает от одного только её вида. Он не отвечает на поцелуй, долго смотрит в её глаза, пытается понять логику её действий. До безумия раздражающий взгляд. Джеймс жмурится в тщетной попытке смахнуть с глаз её образ, но, к сожалению, она оказывается вполне реальной. Служилый не знает её имени и знать не желает, но принимает с её рук бутылку рома. Отпивает с горла. Донна довольно смотрит на мужчину, часто бегая взглядом от его статного, бесподобного британского лица к его открытой волосатой груди. Нечестно и крайне гадко с его стороны не застёгивать верхнюю часть рубашки. Женщина делает ещё шаг вперёд — ближе некуда. Не остаётся ни малейшего сомнения — они провалили свои миссии, Джек ходит вполне живой и здоровый, а компас передан доверчивой Элизабет. Они — жалкие матросы капитана-самодура. — Твой дальнейший план действий? — спрашивает Мёрдок. Только хочет отвернуться от служилого, как тот перехватывает её за плечо, отвечает на первый, нелепый поцелуй. Джеймс левой рукой сжимает рукоять, правой силой вжимает её не сопротивляющееся тело между собой и штурвалом. Грубо. Совсем не так, как должен делать джентельмен, но и отказаться от этого невозможно. Дурманом сводящие с ума действия не прерывает ни Джеймс, ни Донна. Они слепо поддаются преисполняющим, грешным, бездуховным мыслям. Он целует её жадно, требовательно, сжимая волосы на её затылке. Жаром объятые тела с заминкой стягивают друг с друга влажную, прилипшую одежду. Подцепив штурвал канатом, он опускает её на пол, осторожно подталкивает её ко дну, а та удерживает его рядом с собой. Женщина смотрит на него. Тот заметно взволнован своим удивительным для него поведением, не смотрит в её глаза. Целует солёную от морской воды и пота кожу на шее слишком увлечённо, оставляет следы этой ночи. Джеймс осторожно оглаживает её тело, словно проверяя, не будет ли она против, если он коснётся её тела. Женщина берёт его лицо в правую руку, сжимая его подбородок, поднимает его взволнованный взгляд на себя. — Продолжай в том же духе, — приказным тоном говорит Донна, хмуря брови. Джеймс телом вжимает её в половые скрипучие доски. Капли пота, томные вздохи, закрытые глаза, они расплываются в истоме от содеянного. Глубокое дыхание. Женщина, взявшая инициативу в середине процесса, аккуратно встаёт с тела служилого, наскоро одевается. Они молчат о произошедшем, всё в пределах нормы. — Тебе здесь не место, — с тоской говорит она, — Ты слишком хорош для подобного. — Не только я. Мисс Суонн также не должна быть причастна к этому. — Мисс Суонн нравится эта атмосфера. Мисс Суонн ещё юна, чтобы понять прелести своей жизни и вернуться домой. А она вернётся к обычной жизни, будьте уверены в этом. — Что насчёт Вас? — В лучшем случае меня ждёт гильотина, быстро и не так болезненно, как удушье или перелом шеи. В худшем же доживать мне свои годы среди пьяных свиней и головорезов. — женщина натягивает широкополую шляпу на голову, перед отплытием успела выкрасть у одного из моряков. Джеймс смотрит и видит перед собой женщину с тёмными волосами, загорелой кожей, балахоны на самом деле скрывают изящную крепкую женскую фигуру. Она полная противоположность Элизабет Суонн. Она хороша, совершенно в непривычном для него понимании женской аристократичной красоты, она иная, она не вписывается в его мир. Он так и не знает её имени. — Как Вас зовут? — Зовите меня, когда Элизабет укажет на сундук. Донна уходит.