Стежок времени

– Это её обручальное кольцо? – спросил Крыс комиссара. Тогда, двенадцать лет назад, он и не разглядывал, что за выкуп ему оставила странная рыжая воровка, но теперь, припомнив, он понял, что то кольцо было очень похоже на Алисочкино... и ведь «воровка» до этого, когда только подошла к ним с Весельчаком на улице, кажется, говорила что-то о порошке от насекомых! Ну почему он даже не слушал её? Всё-таки тогда он был тем ещё отморозком... – Оно самое, – удивился Милодар. – Его нашли на планете Лемкэтор, в музее ювелирного искусства, и там было ещё сказано, что оно изготовлено... – ...в Советском Союзе в семидесятых годах, – докончил Крыс. – Комиссар, у нас тут нашлись ценнейшие свидетели, «Астра» сразу полетит в Галактический центр просвечивать им мозг – давайте тогда и кольцо, и директора сразу направляйте туда же. Я уже почти уверен, в каком времени оказалась Алисочка, а после просвечивания мы узнаем и то, кто её туда похитил. – Только, извините, поправка, – сказал Смит, когда они уже ехали к космодрому. – Валерка решает сам за себя, а я на просвечивание мозга никакого согласия не давал и не дам. – Да тебе же явку иначе откажутся оформлять! – испуганно воскликнул его брат. – Не имеют права, – злорадно ответил Смит. – Твоё просвечивание подтвердит, что мы понятия не имели, во что именно ввязываемся. Кроме воровства и незаконного изготовления и продажи лекарств, нам ничего не пришьют, а с такими преступлениями просвечивают только добровольно. Было очевидно, что Смит не больно-то раскаивается: жалел он (да и то в основном ради Кузнецова) только о том, что преступление оказалось намного серьёзнее, чем он думал – если бы речь действительно шла о каких-то денежных аферах, он бы в жизни не захотел сознаться. Однако в его пользу говорило то, что он старался выгородить брата, да ещё и отправился вместе с ним в Галактический центр вместо того, чтобы по-тихому смыться (если бы он это сделал, кстати, Крыс не стал бы тратить время на его поиски – Смит знал планету гораздо лучше его, а для масштабного перехвата на «Астре» не было ни людей, ни техники). Путешествие «Астры» в центр затянулось: на крупные гиперпрыжки уже не хватало галактия, а заправлялись они только один раз, иначе бы простои на заправке убили бы всю экономию времени с абсолютным топливом. Из-за того, что гравитолёт не был приспособлен для перевозки заключённых, Смит и Кузнецов бродили по кораблю свободно – в отличие от арестантов-брастаков, их же нельзя было усадить в ящик с дырочками. Воспрявший духом Темпест, которому уже порядком надоело исполнять роль балласта, высчитывал, как синхронизировать «вертушку» с апрелем 1976 года. Да и Крыс чем больше вспоминал ту якобы незнакомку, вырубившую его из его же собственного пистолета, тем больше убеждался, что это была Алисочка. Он, помнится, тогда настолько разозлился, что даже съездил на Ленинградский вокзал и расспрашивал людей о рыжей женщине в платке и пальто... Что же он натворил! Ему ведь там рассказали, что она уехала в Ленинград! С Москвой 1976 года Алисочка хотя бы знакома, но в других-то городах того времени она не бывала... Что, если с ней там что-то случится? И всё из-за него. «Если мы сумеем её найти, – с горечью заключил Крыс, – она не пожелает меня больше видеть и будет права». Но это не было самым пугающим – хуже всего были упрямо лезшие в голову мысли о разнообразных несчастьях, которые могли стрястись с Алисой в незнакомых районах. – Держитесь бодрее, – не очень бодро сказал Темпест. – Алиса Игоревна на чужой планете в прошлое летала и выкрутилась. – Ещё и этот саморец какой-то невнятный... – пробормотал Крыс, слушая его вполуха. – Он разбрасывается золотом, как бумажными стаканчиками – значит, он достаточно богат и уже точно похитил Алисочку не из-за выкупа. Но на коего кунфонка ему так понадобилось в 1976 год? – Ну, может, он хочет перехватить миелофон, – предположил Жжжж. – Допустим, но Алисочка-то ему зачем? О чём-о чём, а о деле миелофона уже и книга целая есть, и фильмы – все знают, что прибор большую часть времени валялся у Наумова. При желании – если не боишься временных коллизий, естественно – украсть его проще простого. – Так, может, Алиса Игоревна нужна ему, чтобы найти квартиру Наумова? – Ну да, конечно. Что легче – проследить за одиннадцатилетним мальчишкой или попытаться подрядить на эту взрослую женщину, с которой так просто не справишься? – Так он мог ей вколоть какой-нибудь подавляющий волю наркотик, вроде той дряни, что нам Бесф подсыпал, – вдруг подал голос следивший за разговором Кузнецов. Крыс подумал: – Нет, это было бы рискованно. Ваш компот шкомерздетовский потом исследовали и выяснили вот что: чем сильнее у человека воля, тем наркотик больше на него влияет. – Как с законом действия и противодействия? – уточнил Кузнецов. – Вроде бы что-то похожее. Я деталей не знаю – я же тогда был ещё в туманности. То есть дети просто сделались безвольнее, чем были, а вот взрослый человек мог бы и памяти лишиться. И что саморец будет делать, если Алисочка не сможет вспомнить, где эта квартира? Нет, ему гораздо менее затратно было бы прихватить с собой микроробота-шпиона и пустить его по следу Наумова. Сделать такого шпиона для него явно по средствам. – А может, он просто специально хочет устроить хронокатастрофу? – сказал Жжжж. – Там же получается стык трёх... нет, четырёх, с учётом года, из которого похищен миелофон... временных потоков. – Думаете? – на какое-то время Крысу показалось, что идея не лишена смысла, но потом он понял, что всё снова не стыкуется. – Да нет, опять выходит чересчур сложно. Зачем лететь на Землю и похищать Алисочку, если точно так же он мог бы перенести в далёкое прошлое несколько разных версий... да кого угодно? – Но Алиса мало того, что знакома с огромным количеством людей и засветилась в несметном множестве мест в Галактике, так на ней ещё и завязано несколько изменений времени, – сказал Темпест. – Хронокатастрофы бывают разного масштаба – и время всегда стремится к самоизлечению, как и, например, планеты после катастроф. Столкни саморец друг с другом, ну, например, версии разных лет какого-нибудь крестьянина-бирюка тринадцатого века, который раз в год приходит на ярмарку в ближайшее село – мы бы вообще этого не заметили. А вот если речь идёт об Алисе... Крыс даже не стал расспрашивать, что будет, если всё же случится хронокатастрофа, и, в частности, какая судьба ждёт несчастные «версии». Но кое-что его успокаивало: раз Алисочка сумела подать ему знак из 1976 года, значит, она смогла сбежать от похитителя или ещё как-то выиграть время. И ещё: она появилась у заколоченного дома в образе рыжей воровки уже после того, как одиннадцатилетняя она убежала из больницы к Грибковой, а это значило, что до возвращения тех путешественников во времени в двадцать первый век осталось всего ничего. Если только Алисочка сумеет продержаться до момента, когда Алиса-младшая покинет 1976 год, главная опасность минует. Когда они прилетели наконец в Галактический центр, Кузнецов был сразу же отправлен на просвечивание мозга (Смит потащился за ним морально поддерживать), а Крыс (с собакой наготове), Темпест и Жжжж пошли в кабинет Милодара... точнее, если учесть, что вживую комиссар почти никогда сюда не прилетал, кабинет голограммы. Помимо голограммы их там уже ждала взволнованная седая женщина – гуманоид как гуманоид, только с огромным носом и маленьким ртом. В руках она держала чёрную коробочку. – З-здравствуйте, – пролепетала она, запинаясь на непривычных словах космолингвы – язык ей, конечно, быстро подали через гипнопедию, но Крыс уже не впервые видел, что мозг, особенно с перепугу, не сразу это понимает. – Я Нэлко Ритонт, директор М-Музея ювелирного искусства... М-мне тут сказали, что у меня кольцо Алисы Селезнёвой. Но я н-не понимаю... – смешавшись, она открыла свою коробочку. Знакомое кольцо из полярозвёздного золотого сплава блеснуло на чёрном бархате. Чисто для полной уверенности Крыс поднёс к нему собаку и с облегчением увидел чётко высветившийся результат: это действительно обручальное кольцо Алисочки. – Когда вы его приобрели? – спросил он. Мало ли, вдруг он из-за череды совпадений принимает желаемое за действительное, рыжая воровка – на самом деле чужая женщина, а кольцо попало в музей совсем не через 1976 год... Нэлко что-то промямлила. Голографический Милодар нахмурился, но Крыс махнул рукой: – Всё ясно. Планета-то ваша ещё не вступила в Галактическую Федерацию... Данные для таможенной декларации вам продиктовали, и вы только потом поняли, что они чисто случайно содержат одну-две ошибки. При этом кольцо вам к тому моменту уже прислали, а звонок с диктовкой – о чём вас, конечно же, любезно известили заранее – был стёрт сразу после завершения. – Я с-случайно, – покраснела Нэлко. – Сглупила... Оставила кольцо в экспозиции. Д-двенадцать лет назад это было. Откуда вы знаете? – Сам так когда-то два раза попадался. В общем, путь этого кольца теперь понятен. В 1976 году Алисочка, прикинувшись местной воровкой, отдала мне его якобы в обмен на то, что я не буду её ловить. Потом я сбежал и сплавил его сообщникам в обмен на космокатер. Ну а сообщники перепродали его вам, а так как Лемкэтор так до сих пор и не входит в Федерацию, мало кто из наших туда летает, поэтому никто его не заметил. – Подождите, то есть к-кольцо – и правда не антиквариат из Советского Союза? – ахнула Нэлко. – Оно было сделано через десять лет после того, как попало в ваш музей. – Но... простите, а нельзя мне компенсацию получить? – расстроилась вконец директор. – Я за него д-двадцать пять тысяч кредитов отправила! – Серая туманность, а развалюха-космокатер не тянул и на тысячу... Ну попробуйте, если что – Милодара вон попросите помочь. Как там просвечивание мозга, скоро мы о саморце узнаем? – повернулся Крыс к комиссару. – Да, скоро, – проверив планшет, кивнул тот. – Просвечивание уже состоялось, сейчас программа вычленяет нужные моменты. Он показал им экран – может, тот тоже был голографическим, хотя кто Милодара знает, но на нём исправно отображалось, что проявление оставшихся «релевантных участков мнемомассива» должно было занять не более десяти минут.