Стежок времени

– Вот чудесно-то! – радостно сказала Шурочка, узнав, как прошёл визит к Олегу Ивановичу. – Только... – она тут же смешалась. – Ой... Как же вы теперь с похищением-то своим разберётесь? – Есть у меня идея. Помните, я говорила, что здесь же где-то обретается мой будущий муж? Я передам ему послание так, чтобы в будущем он о нём вспомнил. – Так ведь он же... он тоже преступник, разве нет? Сейчас, в смысле... э-э... был. – Это единственный выход, – грустно сказала Алиса. – Иначе я тут останусь до конца жизни. Не бойтесь, я буду очень осторожна. Было странно наблюдать за событиями собственного же детства с другой стороны. Алик Борисович пригласил Шурочку в кино, и она прямо из больницы позвонила, вне себя от счастья, Алисе на квартиру поделиться новостью. После этого до самого вечера Алиса места себе не находила: ну а вдруг паче чаяния что-то пойдёт иначе, чем в знакомом ей прошлом? Она снова и снова напряжённо прокручивала в голове события в больнице, чтобы убедиться, что воспоминания её не изменились. Шурочка вернулась, румяная и сияющая, в десять вечера, а уже через четверть часа позвонил Алик Борисович. – Правду вы говорили, Алиса Игоревна, – даже по телефону было слышно, что он в глубоком шоке; пусть он в целом и поверил в происхождение Алисы, любой будет ошеломлён, если предсказание странной незнакомки о нападении космических пиратов сбудется. – Мне сейчас Мария Павловна звонила, спрашивала, не я ли приходил в больницу вместе с якобы отцом Алисы. – Завтра она ещё раз об этом спросит, – «успокоила» его Алиса. – И готовьтесь к тому, что Алиса-маленькая и Юлька уставятся на вас как на, как у вас там говорится, врага народа. – Да я бы тоже сам на себя так уставился, – мрачно пошутил врач. Следующий день прошёл без сучка без задоринки: ближе к вечеру Алик Борисович позвонил и сказал, что Алиса-маленькая сбежала – нянечка и повар на кухне видели, как она неслась к больничному саду. – Похоже, вы – она то бишь – поправилась окончательно. – Да, всё идёт как тогда, – бодро подтвердила Алиса. – Уж простите за тот переполох, но выбора у меня не было. А ещё через день пришло время действовать: Алиса помнила, что её-маленькую Крыс и Весельчак У не дёргали до вечера. Опять нарядившись «Ниной Павловной Беловой», она около двух часов дня – слишком рано появляться тоже не хотелось – отправилась в знакомый район к заброшенному дому. Вот и подъезд, где она пряталась... будет прятаться от Марты Скрыль, вот скамейка, где сидел Ишутин, а в соседнем дворе, как и двенадцать лет назад, шумит детвора и прикрикивают на особо рьяных шалунов бабушки и мамы. Алиса ещё по дороге купила в киоске газету «Советская культура» и села, раскрыв её, на ишутинскую скамью. Отсюда не было слышно, есть ли кто-то в заколоченном доме, но рано или поздно Крыс обязательно пойдёт мимо. Время, казалось, нарочно тянулось невыносимо медленно. Алиса десять раз прочла статью, посвящённую дню рождения Ленина, и в двадцать четвёртый начала читать об опере «Иван Сусанин», когда наконец услышала приближающиеся знакомые голоса. Крыс и Весельчак шли во двор с улицы и тихо спорили о чём-то по-крокрысски (Алисе в который уже раз стало вдвойне стыдно, что вон даже недалёкий Весельчак благодаря тому, что часто сотрудничал с Крокрысом, выучил их язык, а она всё никак не соберётся). Крыс был в своём обычном гуманоидном виде. Это сильно меняло Алисин план: она-то планировала прикинуться фанаткой того актёра, который изначально играл Наполеона и в облике которого Крыс разгуливал большую часть времени. Ну что ж, придётся импровизировать... Отложив газету, она подбежала к пиратам: – Про-остите, то-оварищи, – тягуче окая, спросила она низким голосом, – не по-одскажете, где по-орошок о-от насекомых купить? – Что? Чего? Какой порошок? – раздражённо спросил Крыс. – По-орошок «Лара Ко-оралли», – было как-то неловко так использовать имя доброй знакомой, но никакого другого названия в голову не пришло: «Галактианой», например, называть мифический порошок было бы слишком рискованно. – От насекомых. – А ну пшла отсюда! – рыкнул Весельчак. – Но, то-оварищи! – всплеснула руками Алиса. – Как же так? Я от самого переулка О-Островского ищу, найти не мо-огу! Как будто-о энту, как её, Атлантиду в Тихом о-океане! – Значит, так, – с обманчивой мягкостью сказал Крыс, – либо заткнись со своим порошком и проваливай, либо ты «о-очень сильно-о по-ожалеешь». Его рука потянулась к поясу – точнее, к пистолету со снотворным газом. Алиса поняла, что провоцировать их дальше не имеет смысла, вскинула руки и стала отступать. Убедившись, что она уходит, Крыс и Весельчак отвернулись и пошли дальше к своему логову, продолжая свой спор. Но Алиса, дойдя до входа в подъезд, не удержалась от слёз. Она уже успела забыть, каким мерзавцем Крыс был раньше. Если бы он был хоть в облике Наполеона, было бы легче, но слышать угрозы и издевательский тон от полной копии оставленного в будущем любимого мужа было просто невыносимо. «Всё нормально, всё идёт по плану, – уговаривала она себя. – Это не Крыс. То есть это Крыс двенадцатилетней давности. В конце концов, такой реакции я примерно и ожидала – главное ведь, чтобы он меня запомнил, а в будущем сложил два и два, разгадав мои намёки на будущие мои приключения!» Постояв немного у подъезда и успокоившись, Алиса направилась к троллейбусной остановке... точнее, хотела направиться. В воздухе запахло чем-то вяжущим, и мир перед глазами закачался и смешался в марево. Очнулась Алиса в темноте, на фоне которой выделялось бледное лицо Крыса. – А ну отвечай, давно ты за нами следишь? – процедил он, приставив ей к горлу бластер. «Как это он... ну конечно! Какая же я дура! Зачем я ляпнула про переулок Островского? Ведь Крыс только-только выяснил Юлькин адрес... И ведь отсюда наверняка хороший обзор – они видели, как я встала у двери подъезда... Что будет с ребёнком? Снотворный газ безвреден, но если Крыс решит применить что похлеще... Ой, да он сам себе этого не простит, если потом сообразит, что это была я!» Парик на голове, к счастью, всё ещё ощущался, и Алиса решила рискнуть и потянуть время. К тому же Крыс один – Весельчак, припомнила она, в этот день как раз должен пойти шататься около школы... – По-одождите! Зачем же сразу – незнако-омую женщину писто-олетом? – охнула она. – Ах, незнакомую? А знакома ли ты, гражданка, с испанским ослом? – вкрадчиво спросил Крыс. Алиса закусила щёки, чтобы не захихикать. Нет, с точки зрения Крыса-здешнего всё логично: стрелять он в неё, по крайней мере, сейчас не собирается, он хочет выведать, что она успела узнать – поэтому и решил начать с запугивания её своей коллекцией пыток. Но вот выбор-то его... в общем, на фоне общего перенапряжения это для неё было очень забавно. – Ещё как знако-ома! – невероятным усилием воли сдерживая смех, сказала она. – С упро-ощённой версией, из мягко-ого пластика, так о-особенно. Крыс ожидал чего угодно, но не этого. От удивления он даже чуть отстранил руку с бластером, чем Алиса и воспользовалась, поспешно заговорив и мешая в кучу всё, что могла вспомнить из земного криминального жаргона и русских разговорных выражений: – Давай по понятиям, приятель, лады? Я ваще из Архангельска, сюды приехала отдыхать, а не работать. А тут вижу вас с дружком, из ресторана хорошего выходите. Ну, думаю, стало быть, грех не пощипать. Вот и нашла вас. А тут гляжу, у вас серьёзно всё: так оно и не надо, я в мокрые дела не лезу. Я ничего не слышамши, уйду на Ленинградский вокзал и домой поеду, – Алиса тараторила как можно быстрее и громче, но понимала, что Крыс вот-вот опомнится от изумления. Надо было как-то откупиться, чтобы он не искал её хотя бы дальше Ленинградского вокзала... Но как? Денег у неё с собой было много, сорок пять рублей, но по сравнению с тем, что Крыс и Весельчак получали (и воровали) на съёмках, это мелочь; одежда вся Шурочкина, да и та истрёпанная, залатанная, кто на такую польстится... Взгляд Алисы упал на её руки. Нет, кое-что драгоценное у неё всё же было! – Вот блестяшку держи, а ты за то без претензий оставайся, – стянув с пальца обручальное кольцо, она сунула его в руку Крыса и тут же стрелой выскользнула из-под прицела бластера, после недолгой схватки сумела выдернуть из кобуры у Крыса пистолет со снотворным газом, выстрелила и ринулась прочь. Лишь выскочив из подъезда на улицу, она перевела дух и начала быстро решать, что делать дальше. Снотворный газ перестанет действовать максимум через полчаса, а значит, замести следы нужно срочно. Алиса понятия не имела, ходили ли в 1976 году поезда до Архангельска с Ленинградского вокзала – просто это были первый северный город (надо же было как-то объяснить оканье – вдруг Крыс решит выяснить, где именно так говорят) и первый вокзал, которые пришли ей в голову. Ну что ж, Крыс тоже вряд ли будет подробно разбираться в маршрутах советских поездов... да и денег на дальние разъезды, тем более фиктивные, у неё не было. Добравшись на метро до вокзала, она взяла билет до Ленинграда на «Аврору» – повезло ещё, что до отправления поезда оставалось всего ничего. Пришлось полтора часа ехать в старинном вагоне (хорошо, что перестук колёс здорово убаюкивал) до ближайшей станции, на вокзале города Калинин – как оказалось, так просто-напросто называлась Тверь – прятать в сумку рыжий парик и бесформенное пальто, но покупать взамен куртку с капюшоном... Только в одиннадцатом часу ночи, едва не засыпая на ходу, Алиса вернулась, точнее, ввалилась в квартиру Шурочки. Бедная медсестра уже успела сделать вывод, что её квартирантку либо нашёл нынешний её похититель, либо посадили в тюрьму за весь этот театр с Ниуэ. Даже не допив горячий чай с молоком, который приготовила ей Шурочка, Алиса начала клевать носом. – Всё теперь будет хорошо, – сонно сказала она в ответ на возмущения Шурочки относительно того, что она не бережёт себя и ребёнка. – Если сегодняшнее приключение не стало сигналом в будущее, то я не знаю, что бы им могло стать.