***
Елена и Кэролайн молча шли по тропинке, которую они заметили возле уединенной поляны. Выйдя из хижины, блондинка предусмотрительно взяла одеяло с сушившейся бельевой веревки, а после расстелила его на траве, предоставив им сухое и свободное от грязи место, чтобы посидеть и обсудить все, что только что рассказала им ведьма. — Я не ожидала, что у Первородных есть возможность нас запомнить. Я думала, что Аяна сотрет воспоминания, и мы будем единственными, кто знает обо всем, что сейчас происходит, — начала Гилберт, обнимая себя за плечи — Я тоже, — хмыкнула Кэролайн. — Клаус будет помнить все. Это только поможет ему с его одержимостью мной, и я не смогу вести себя так же безразлично, как раньше. И тем более, как я себя легкодоступно вела! — Ты не легкодоступная, — возмутилась шатенка. — Как бы ты назвала поцелуй с мужчиной, с которым ты, во всяком случае, в его сознании, познакомилась всего час назад? Или поцелуй с тем же мужчиной несколько недель спустя, как только ты осталась с ним наедине? — спросила вампирша, и ее голос повысился от гнева на себя. Хотя, если быть до конца честной, она получала от них слишком большое удовольствие, а чувства вины отошли на второй план. — Ты просто… — Елена не знала, какое слово подобрать, потому что действительно не понимала, что происходит в голове у подруги. — Что у вас с Клаусом? Ты с ним просто флиртуешь, или начинаешь что-то чувствовать к нему? Вампирша знала наверняка, что бабочки в ее животе при виде него взлетают не просто так. Если бы ее мозг не напоминал ей, что он враг, она, вероятно, уже поддалась бы на его ухаживания, но девушка также не была уверена, что готова сознаться в этом. — Я могу спросить то же самое о тебе и Элайдже. Не думай, что я не заметила. — Мы с Элайджей просто друзья, Кэролайн. Мы с ним были друзьями, и ничего большего у нас не будет, — Гилберт ответила уверенно, хотя и не была уверена, что говорит правду. Кэролайн не поверила ей, но позволила на время оставить эту тему. — И, честно говоря, мне кажется, что я начинаю влюбляться в Клауса. Он такой обаятельный, милый и… — замолкла блондинка. — Но я знаю, во что он превратится и что он сделает с тобой, Стефаном, Тайлером, со мной и со всеми остальными, кого мы знаем. Как я могу позволить этому случиться? — Сейчас он другой, и давай будем честны, он привлекал тебя и раньше. Если бы это было не так, мы бы сейчас разговаривали совсем о другом, — ответила Елена, пытаясь поверить, что она вообще говорит об этом сейчас. — Ты никогда не думала, что, возможно, ты можешь изменить его? Если он будет помнить все, что происходит между вами, то, возможно, когда мы вернемся в будущее, он станет другим. — Значит, ты хочешь, чтобы я была с Клаусом, чтобы сделать его добрее? — спросила Кэролайн, чувствуя себя так, словно двойник снова предлагает ее в качестве приманки. — Нет! Но что, если ты наконец-то станешь счастливой? Что если он сможет сделать тебя счастливой, а ты сможешь сделать счастливым его? Мы все знаем, что всё, чего Клаус когда-либо хотел, — это чтобы кто-то любил его, любил полностью и за то, что он такой, какой есть, — Елена пояснила свои мысли. — И ты, Кэр, тоже. Очевидно, что ты не думаешь, что Тайлер способен на это, иначе ты бы боролась с ухаживаниями Клауса гораздо упорнее. Форбс на несколько минут потеряла дар речи, обдумывая все слова подруги. Она недоумевала, когда та стала настолько осведомленной в делах сердечных, а затем ответила: — Как ты можешь постоянно проходить через всё это, Елена? Мне приходится сталкиваться с этим всего несколько месяцев, а тебе — больше года. Не думаю, что я когда-либо понимала, через что именно ты проходишь со Стефаном и Деймоном, и, возможно, до сих пор не понимаю, но это так тяжело. Я никогда не думала, что окажусь в ситуации, когда мне придется выбирать между двумя мужчинами. — Это не так легко, как вы думаете, — прокомментировала девушка, а затем с грустью в голосе добавила. — Просто следуй за своим сердцем, Кэролайн. В глубине души ты знаешь, какой выбор будет правильным. — А ты, Елена? — спросила блондинка, потому что ее любопытство просто не давало ей покоя. — Я не могу, Кэр, не сейчас. Я знаю, что ты в команде Стефана и всегда будешь в ней, — Гилберт практически сорвалась с места и поднялась на ноги. Не дожидаясь Форбс, она начала идти обратно в деревню. — Дэймон причинил мне слишком много боли, Елена, я не могу забыть об этом. Но если ты скажешь мне, что он — тот человек, с которым ты чувствуешь себя на своем месте, что он — тот, кого ты по-настоящему любишь и без кого не можешь жить — я приму это и поддержу тебя, потому что ты тоже заслуживаешь счастья, — девушка появилась прямо перед ней. Не дожидаясь ответа, Кэролайн вернулась к одеялу и медленно сложила его, давая Елене хорошую фору для возвращения в деревню. В данный момент им обеим нужно было побыть наедине друг с другом.***
Клаус тщательно прорисовывал линии ее лица, стараясь запечатлеть момент идеально. Он хотел показать ей это, когда девушка наконец вернется домой. Рисунок был прост и в то же время элегантен, как и она сама. Это будет доказательством его любви к ней, по крайней мере, он надеялся на это. На картине была изображена Кэролайн в тот момент, когда он понял, что он попытается заполучить её. Когда он наносил последние штрихи на платье, дверь в его студию открылась без стука, чтобы сообщить о посетителе. — С возвращением, братишка, — приветствовал он, не поднимая глаз от своего рисунка, пытаясь решить, достаточно ли он совершенен, или стоит попробовать еще раз. — Что ты утаиваешь, Ник? — требовательно спросил Кол. — Просто магия снова портит нам жизнь, — прокомментировал гибрид и встал со своего места. — Ты что-то вспомнил? — Две девушки, которые жили у Аяны несколько месяцев, одна из них была очень похожа на ту маленькую блондинку-вампиршу, подругу двойника, а другая носила имя двойника. Я также смутно помню, что произносил заклинание, которое должно было прогнать этих двух девушек, но это я помню смутно, — объяснил вампир, внимательно наблюдая за братом в поисках подсказок. — Этими двумя девушками были Кэролайн и Елена. Их маленькая ведьма произнесла заклинание, пытаясь выяснить создателя их родословной, и оно не показывать эмоций. — Теперь мы должны помочь вернуть их сюда, в нужное время, где им самое место. — В последнее время я действительно стал презирать магию, — Кол вздохнул. — Ты хочешь, чтобы я пошел помогать ведьме, как я полагаю? — Да, вы с Ребеккой больше всех занимались магией, когда мы были людьми. Вы оба понимаете механику заклинаний гораздо лучше, чем мы с Элайджей, — Никлаус снова посмотрел на рисунок на столе. — Я сделаю это, Ник, но только потому, что я знаю, что это сделает всех вас счастливыми, — ответил младший Майклсон, наблюдая за братом. — Я не понимаю, о чем ты, — Клаус ответил, не глядя на брата. — Нет, понимаешь! Я мог бы решить, что эти двое — пустая трата моего времени, но вы трое — нет. Я знаю, что ты любил ту девушку, Кэролайн. И что Элайджа, по крайней мере, влюбился в Елену. Он бросил Татию, как я помню. И еще, я не помню, чтобы Ребекка когда-нибудь была счастливее, чем когда эти двое были в ее жизни, — Кол объяснил, медленно и со множеством завуалированных эмоций. — Я надеюсь, что в конце концов у тебя все получится, Ник. Он сказал и ушел, не желая слышать ответа брата, зная, что это будет еще большее отрицание. Клаус задумался над словами брата, понимая, что это правда, но почему-то ему было трудно признаться в этом другим. Теперь вспомнился разговор с Ребеккой, и он по-настоящему испугался, что блондинка вернется и больше не захочет иметь с ним ничего общего. Он снова посмотрел на картину и почувствовал, как сердце заколотилось от волнения. Он действительно прекрасно изобразил её. Она была так прекрасна, как никогда, когда пыталась держать себя в руках, когда ее слова отталкивали его, а руки приближали. Именно в этот момент он понял, что любит ее, что она нужна ему навсегда, и пообещал ей бороться за нее вечно. С мрачной решимостью он подошел к окну, распахнул его, глядя на роскошную территорию перед собой, и сказал вслух: — И я буду бороться за нее, вечно, если понадобится.