Вода нового мира

Бабочки из подреберья никуда не делись, и это было прискорбно. Какой дурак придумал, что лучший способ справиться с искушением — поддаться ему? Амелия наивно надеялась, что стоит ей пойти на уступки настойчивому требованию тела, как наваждение рассеется. Вольф всегда был Вольфом. И по большей части — невообразимо далеко. Несколько раз — за все время после «никаких привязанностей», — Амелия пыталась сдаться. Интрижки, которые забывались через неделю, ни к чему не обязывающий, эгоистичный секс — не оставляли никаких следов в душе. Разбитое сердце не болело. Только дрянной осадок, который быстро исчезал, выкидывался из головы за ненадобностью. На месте сердца вновь была пустота. Потом была надежда. Долго тлевшая, тщательно лелеемая, хрупкая надежда. Яркая вспышка, на грани эйфории — когда на базе НАСА в Гранд-Лейк нарисовался отставной летчик-испытатель, которого отец Амелии убедил сопроводить миссию. Она зажглась, загорелась ровно вместе с топливом в двигателях «Эндьюренс», и Амелия, так оберегавшая этот нежный росток, возликовала. Она осталась равнодушна к попыткам этого бывшего пилота установить с ней более доверительный контакт. Если это более короткая дорога к Вольфу Эдмундсу, она готова была потерпеть. Что же теперь-то с ней происходило? Почему вдруг неутихающие бури поднимались в ее сердце, казалось, навсегда упокоившимся под красноватыми глыбами могилы Вольфа? Списывавшая большую часть симптомов на нервное расстройство и часть — на ограничения в питании и недостаток солнечного света Амелия почувствовала себя в западне. Почти как совсем недавно — в надежной хватке геобионта: чем больше барахтаешься, тем надежнее увязаешь. Амелия мягко дрейфовала между сном и реальностью, осторожно осознавая, что произошедшее накануне — не сон. Пошевелилась — точно не сон. Почему она была уверена, что все пройдет гораздо… хм, изящнее? Выругавшись сквозь зубы, она сбросила обе ноги на пол, одним движением, стараясь особенно не напрягать все, что было выше коленей. И тут же отпрыгнула обратно на кровать, в испуге, уже не обращая внимания на потянутые мышцы: — Купер, какого хрена? Он поднялся, протирая лицо ладонью, предупреждающе подняв вторую руку. — М-м, Амелия, в переводе на твой — я испытывал потребность… — Спать на полу? Прочистив горло и поскрипывая задеревеневшими суставами, Купер сел, опираясь спиной на край койки Амелии. — Это тебя возмущает? — Я чуть не наступила на тебя! Купер пожал плечами: не наступила же. — Подумал, вдруг тебе что-нибудь понадобится, — ворчливо пояснил он. Растроганная, но не подавшая виду Амелия смягчилась. — Ничего особенного. Я просто собиралась раздобыть воды попрохладней и умыться. Он окинул ее скептически-испытующим взглядом. — Если только это, то лежи смирно. Я принесу. Строго говоря, ни согласиться, ни возразить она не успела — Купер уже исчез в полумраке лаборатории за любезно отъехавшей в сторону шлюз-дверью. Странный способ ухаживания, несколько вышедший из моды, удивленно размышляла Амелия, прикидывая, как давно он мог вот так спать — у ее ног. Вообще после не слишком удачного секса она рассчитывала несколько на другой тон. Сама Амелия легко и отстраненно общалась с «объектами» на один раз. Попытки продолжить, очаровать, разжалобить вызывали только большее отчуждение, и все очень быстро успокаивались. Но пройдоха с фермы в Колорадо опять сумел заинтриговать. Нахал. Сама любезность. — Вот, держи. Еще таблетку? — М-м, нет, спасибо. Думаю, мне уже лучше, — ответила Амелия, осушая стакан залпом. Не спрашивая разрешения, Купер вновь уселся все на тот же свернутый плед, служивший ему лежанкой. Взгляд — искоса: — Амелия, ты ничего не хочешь мне рассказать? Она почувствовала, что жарко краснеет. Ловелас из нее вышел так себе. — Это обязательно? И опять он оказался слишком близко. Это было… страшно. Так захватывающе, что страшно. Долбанные бабочки в животе. — Ну что ты, — проговорил Купер, легко, по-доброму усмехнувшись через плечо. Амелия перевернулась на правый бок, чтобы лучше видеть его в густых сумерках. — Тогда я тебе расскажу, если позволишь. Наверное, у нее был выбор: но Амелия предпочла согласиться. Все равно сон не шел. — Ты помнишь наше знакомство? Амелия закатила глаза. — Еще бы! Ты третировал бедного ТАРСа. Обещал сделать из него пылесос. — За несколько минут до этого, дорогая, он впорол мне нехилый заряд под ребра, если помнишь. — Но, Купер, вы же вломились на нашу территорию! — А кто просил наводить порчу на мой дом вашими координатами? Полтергейст, пылища везде, предметы двигаются, Дональд ходит… Сплошь паранормальщина. — Слушай, мы… — Тсс, Амелия, хватит кричать, шкафы подумают, что мы продолжаем… ммм… более близкое знакомство. Им и так слишком много сегодня перепало. Итак, вернемся на базу. Амелии показалось, что она увидела на лице Купера эдакое странное, мечтательное выражение, приправленное долей самоиронии — означавшей готовность обороняться, если кто поймает его на лирике. — Я всегда был предельно честен с вами, доктор Брэнд. С самой первой минуты знакомства. Вы выглядели заносчивой, вздорной, самонадеянной… Амелия приготовилась бурно возражать, но Купер завладел ее рукой, до этого подпиравшей щеку, и невесомо поднес к губам кончики пальцев. — …и удивительно уязвимой, несмотря на весь этот балаган. — Сложно забыть, Куп, как ты устроил шум на всю базу. Мы еле успокоили Мерфи, — нервно улыбнулась Амелия, но ладонь у Купера не отняла. Почему-то это прикосновение придавало ей уверенности. — Да и начал ты, мягко говоря, неоригинально. — То есть к вам каждый день вламывались головорезы и говорили тебе комплименты? — обиделся за свою изобретательность Купер. Даже руку на место вернул. Тут Амелия уже не смогла сдерживаться и расхохоталась. — Нет, наши жестянки уже точно думают о нас невесть что. — Разве не приблизительно этого эффекта они и добивались? — Да уж… — Купер почесал затылок, меняя положение и разворачиваясь к Амелии в анфас. Так было гораздо удобнее. — Прости, Брэнд, это прозвучало очень грубо. Что ты хотела от деревенщины? Что на уме — то и на языке. — Ты взбесил меня с первой минуты, — невозмутимо и честно ответила Амелия. — Э-это чувствовалось, — акцентировал внимание Купер. — Так вот, радость моя, почти с самой первой минуты, почти, потому что поначалу мне было сложно отвлечься от ТАРСа и его встроенного электрошокера, я знал или догадывался, что все придет именно к этому. Амелия распахнула глаза в неверии. — Точнее, оно, конечно, еще не пришло, доктор Брэнд. Но я всегда держу свое слово. Если помните, то первыми словами, которые я произнес по прилету сюда, были… — Слова брачной клятвы. — Да, верно, проклятая память, почти сто тридцать лет, а ничего не забываю. Так вот, дорогая Амелия, быть может, ты прекратишь перечить себе, мне и объективным медицинским данным, и ответишь мне согласием? — Купер! — Амелия! — передразнил он Брэнд, и та почувствовала, что сейчас будет кричать — всерьез, и совершенно плевать, что там подумают потенциальные пылесосы. — Давай честно, а? Взгляд, устремленный на лицо Амелии, был хорошо различим: Купер сидел на полу, прямо напротив иллюминаторов, и серебристо-серый свет эдмундсианской ночи легко проникал в помещение. — Я не знаю, был ли это предсмертный бред, или что еще… Перед тем, как вырубиться окончательно, потому что кислорода в ранце оставалось на пару вдохов, и легкие уже чувствовали, что нам всем конец, я видел кое-что. Амелия сглотнула. — Это было похоже на сон или что-то из области галлюцинаций. Меня просто кружило в потоке вещества после выброса из тессеракта, я даже не понимал, что перемещаюсь, пока вокруг не начало искривляться и сжиматься пространство, и я оказался… вновь на «Эндьюренс». Только успел подумать, что, надо же, успел тебя догнать, как увидел всех этих… еще живыми. Он осекся, понимая, наверное, как странно звучали его слова в ушах ученого. — Прости уж, не поверил своим глазам и захотел тебя… коснуться. Бред, конечно, но мне показалось, что ты была рада меня видеть. Лица Амелии, в отличие от Купера, видно почти не было, она оставалась в плотной тени. Но по прерывистому вздоху сразу стало ясно — она плачет. — Я не узнала тебя. Я вообще не была уверена, что это что-то… или кто-то из нашего, физического мира. — И все равно полезла туда руками! — не удержался Купер. — Уж не знаю, почему я была так уверена, что со мной ничего не случится… — пробормотала Амелия, игнорируя очередную шуточку. — Я почувствовала… радость. Узнавание. Меня были счастливы видеть. Она передернула плечами. — Обещание. Купер прикрыл глаза, прижимаясь лицом к ее мокрой от слез ладони. Он и в самом деле был невероятно, нереально счастлив держать ее вот так — просто в своей руке, прикасаясь — в этом мире. — Ты не думала, что я оказался жив и здесь только благодаря тебе? Брови Амелии удивленно приподнялись. — Брифинг… Ты, я и Ромилли — помнишь? — совещались о том, куда летим дальше… — Совещались? — голос Амелии дрогнул. — Это так называется? Да вы… Ты!.. — Я. Сто раз виновен и сто раз поплатился. Он крепче сжал ее руку. — То, что ты сказала тогда… Дало мне ключ. Значение переменной, которое привело к тому, что формула начала работать с физическим пространством. Передать… данные — оттуда, — стало возможно. Гравитация. Все так, как ты и говорила. — Ты никогда меня не слушал, — глухим от сдавленного рыдания голосом пожаловалась Амелия. — И все же — твои слова. Вспомни. — Да-да, помню, — с досадой шмыгнула носом Амелия. — Псевдонаучный бред. Я просто не имела права это озвучивать. Ромилли, наверное, от стыда сгорел. Он был одним из рецензентов моих работ, могу только представить, что он думал в те минуты. — Но твой ключ сработал. Важен результат, не так ли? Миллионы людей спасены. Гигантские станции построены. И еще кое-что. — Что? — Я нашел тебя. Во времени и пространстве. Дыхание Амелии замерло. — И, что бы вы там себе не думали, доктор Брэнд, я собираюсь любить и оберегать вас, несмотря на все ваши закидоны. Предлагаю смириться. — Купер, пожалуйста! Мне больно смеяться! — Не думал, что когда-нибудь это скажу, но вы сами в этом виноваты. Покушаться на мое целомудрие — пользуясь служебным положением! Черт с ней, с церемонией, но брачную ночь точно придется переиграть — и, пожалуйста, по согласию. И без свидетелей. Хотя бы без записывающей аппаратуры! Амелия прыснула от истерического смеха, подтянув колени к груди, тут же охнув и разогнувшись. — Ты же врач, Брэнд, ну как так получилось? — Случайно, — огрызнулась Амелия, откидываясь на подушки. — Совершенно непреднамеренно, если хочешь знать. Опасаясь реакции, Купер осторожно погладил бедро Амелии. Ласково и почти невесомо. — Могу я поинтересоваться, и давно это «непреднамеренно» ты задумала? — М-м, не знаю… Месяца полтора — точно. — Это бэби-Брэнд. Такое бывает, знаешь, когда, хм, в твоем положении дамы проявляют исключительную прыть в поимке кавалеров. — Купер-р-р! Это недоказанные, околонаучные мифы! — Тогда что это было, Брэнд? — Не знаю, — начала запираться вновь покрасневшая Амелия, мечтая поскорее свернуть со скользкой темы. — Слушай, Амелия, я бы не сказал, что я против… Точнее, я очень даже за, но, радость моя, это же так не делается. Мы же могли… договориться. Ну, предварительно. Он едва увернулся от подушки скривившейся от боли Амелии, которая решилась атаковать его прямо посреди воспитательной беседы. — Поэтому, Брэнд, следующий ход — за мной. Без глупостей, хорошо? — в качестве гарантии положительного ответа, Купер помахивал на расстоянии вытянутой руки отобранной у Амелии подушкой. — Как скажешь… — с неожиданной легкостью согласилась она, и трофей был возвращен в объятия хозяйки. Купер на секунду позавидовал. — Отправляйся пожалуйста спать к себе, хорошо? Мне только не хватало тратить на твою трехсотлетнюю спину обезболивающее — да и простуду схватить легче легкого. — Окей. Поцелуй на ночь — и я уйду. — Шантаж? — Разбой! Он нашел ее непослушные губы, но надолго ее не хватило. Амелия смеялась. — Я теряю голову всякий раз, когда ты рядом. Прости, что, хмм… не удержалась. Проклятье, вот теперь спать ему еще долго не грозило. Может быть, даже пара заходов в ледяной душ понадобится. Простуду схватить, как она там говорила… — И тебе доброй ночи, Амелия. Сладких снов! Помнишь? Их четырнадцать… — И все звезды нашей Галактики — ты тоже кое-что обещал! А сейчас вали отсюда нахрен! — О, Брэнд, а ты знаешь, что некоторых возбуждают грязные словечки в постели? — Господи!..

***

Роботы, собравшиеся у входа в лабораторию, вовсе не выглядели заинтересованными в личной жизни людей. КЕЙС, принайтовленный к разъему питания, не шевелился, зато ТАРС перехватил Купера по пути в его жилой модуль. — Что вы опять задумали, оглоеды?.. — пробормотал Купер, еще толком не отошедший от схватки с Амелией, и то и дело потиравший то спину, то ноющий от сидения на жесткой опалубке копчик. ТАРС загадочно подмигивал индикатором юмора, но морзянкой вырисовывалось что-то весьма серьезное. — Купер, принят сигнал. — Судя по тону ТАРСа, лимит шуток на вечер был исчерпан полностью. Сон и романтику как рукой сняло — спустя считанные секунды он уже сидел за рабочей машиной на бывшем мостике навигации, пробуя расшифровать сильно искаженный сигнал. Цифры медленно, колонками ползли вниз по монитору КЕЙСа, складываясь в более или менее внятную картину на мониторе навигационного ноутбука Купера. — Почему так медленно, ТАРС? — Сигнал очень искаженный, будто отражается от кривого зеркала или проходит сквозь мутноватую линзу. — Издалека? — Из Солнечной системы, Купер.