Примирение

Они стояли посреди пустой детской — в том смысле, что там никого не было. Разумеется, ни в какую гостиную они не пошли. Гермионе требовалось подтвердить одну догадку, пришедшую к ней сразу же после фразы Драко о ссорящихся родителях. — Что ты хочешь здесь найти? — спросил Малфой, наблюдая, как она изучает глазами комнату. Ящик для детских игрушек. Маленький комод. Кровать. Шкаф. Теперь-то ей было видно, что в комнате никого давно не было. — Разгадку, — ответила она. — Ты говорил, что знаешь, как выглядят ссорящиеся родители. Твои родители ссорились? — Грейнджер, — Драко напрягся, — не ступай на эту почву… — Если бы ты был маленьким мальчиком и твои родители ссорились, — перебила она, — где бы ты прятался? — Для справки. Мои родители не ссорились вот так. У меня была чудесная семья, и меня любили по-настоящему, — прорычал Драко. — Но, если бы мне нужно было спрятаться, разумеется, я бы сделал это в шкафу. Гермиона сделала несколько шагов вперед, глубоко вдохнула и театральным жестом распахнула шкаф. Тот оказался пустым. — Черт, — пробормотала она. — Хорошо, что там не было боггарта, — хмыкнул Драко. — Еще идеи? Или уже вернемся в гостиную? — Это комната маленького мальчика, который все время наблюдал, как его родители ссорятся. Боюсь предположить, что он чувствовал в эти моменты. И на фотографиях он всегда был один — и такой серьезный, — задумчиво нахмурилась Гермиона, обращаясь к Драко. — Я чувствую, что дело именно в этом. Только понять не могу, что случилось. Драко побледнел. — Грейнджер. Его волнение передалось и Гермионе. — В чем дело? — испуганно спросила она. — Ты что-то понял? — Скорее, вспомнил, — кивнул Малфой. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего. Быстрыми шагами он пересек комнату и принялся рыться в кроватке. — Однажды я читал книгу про спонтанные выбросы магии, — принялся рассказывать он, шаря под матрасом. Ничего не обнаружив, двинулся дальше, к комоду. — И там была рассказана история семьи… — он методично, один за другим, вытаскивал ящики, которые оказывались пустыми, и с громким скрежетом засовывал их обратно. — Которая пострадала от спонтанного выброса магии собственного сына. — Он перешел к шкафу, ощупывая все его створки, будто пытаясь найти что-то, спрятанное от глаз. Гермиона распахнув глаза наблюдала за его действиями. — Когда их обнаружили, все трое — отец, мать и сын — были мертвы. Он ощупал столешницу письменного стола снизу, сбоку, залез во все ящички. — Об этом случае не принято было говорить — волшебники мало говорят о таком, — пояснил он, обернувшись к Гермионе. — О нем умалчивали долгое время. История этой семьи оборвалась, — он переместился правее, к ящику с игрушками. — Но не забыта. С этими словами он открыл ящик для игрушек и отшатнулся. Гермиона приблизилась. — Малфой? Что там? — осторожно спросила она, выглядывая из-за его плеча. — Взгляни сама, — хрипло пробормотал он. — Вот она, разгадка. Ящик для игрушек был забит волшебными палочками. Ахнув, Гермиона прикрыла рот. — Неужели это все… — …такие же волшебники, как и мы, — продолжил ее мысль Драко. — Я понял, что с этим местом что-то неладно, с самого начала. Здесь не работает обычная магия, и эти палочки оказались столь же бессмысленными, что и наши. — Значит, до нас здесь тоже были люди, — кивнула Гермиона. — Достань их. — Что ты хочешь?.. — поднял брови Малфой, но Гермиона уже опередила его. Опустившись на колени, она перевернула ящик, и палочки покатились по деревянному полу. Гермиона зашевелила губами, а затем выпрямилась. — Шестнадцать! — торжественно заявила она. — Понимаешь, что это значит? — Что мы не первые его жертвы? — Что волшебники прибывают сюда парами, — Гермиона дернула уголком губ. — Шестнадцать — четное число. — Это интересно, — Драко потер подбородок пальцами. — Всегда парами. И спонтанная магия. Детская магия. Ты думаешь о том же, о чем и я? Они смотрели друг другу в глаза. Гермиона облизала губы. — Магия призывает волшебников, которых считает похожими на родителей мальчика. И то существо… Это… — Это не может быть мальчик, — покачал головой Драко. — Скорее, его сущность, отпечаток его магии. — Но ведь… Но мы же не имеем никакого отношения к его родителям. Мы совершенно не похожи на них, на этих склочных… — Очнись! — фыркнул Драко. — Именно нас и можно назвать склочными! Мы, я бы сказал, воюем. Он осекся, видимо, поняв, что сказал что-то не то. Они ни разу не затрагивали школьные годы — это было негласным табу. Им хватало и министерского противостояния. Гермиона закусила губу, поняв, что это явно было лишним, но непреднамеренным. — Это не так. — Она обняла себя за плечи. Голос Малфоя смягчился: — В прошлом году тебе пришлось переписывать заявление на портключи пять раз, поскольку я каждый раз подсовывал тебе неправильную форму. — Это всего лишь соперничество. А я трижды меняла направление твоих служебок, чтобы Робардс их так и не получил. Я же поняла, кто приложил руку к моим заявкам, — Гермиона нахмурилась. — Но это все еще не значит, что мы с тобой ссоримся. Это соперничество! — А то собрание, где я выставил тебя идиоткой, потому что разбил в пух и прах твои аргументы? Разве это было соперничеством? — Я помню! — крикнула она. — Но да! Это было соперничеством. После этого я подготовилась. Я проработала тот проект так, что и не подкопаться! По большому счету, это пошло мне только на пользу. — Грейнджер, я пытаюсь сказать, что мы очень даже похожи на тех людей, которые постоянно друг другом недовольны, и ничего общего у них нет. Вот какие яблоки ты любишь? — спросил он, подняв брови. — Красные, — прищурилась Гермиона, буравя его пристальным взглядом. — А мне нравятся зеленые и кислые. Видишь? Мы даже здесь не сходимся. — Прекрати, это всего лишь яблоки! — Не прекращу! Это не яблоки, а доказательство того, что мы все время… Гермиона вскрикнула, и Драко прервался на полуслове. За дверью кто-то стоял: было слышно, как скрипнула половица. Внизу появилась тень. — Это он, — прошептала Гермиона. — Ребенок. Ей показалось или он тянулся к дверной ручке? В комнате резко стало темно, как будто весь свет высосало вакуумом, и холодно. Малфой чертыхнулся, и они вдвоем отшагнули к шкафу с палочками. В звенящей тишине было слышно только их рваное дыхание. Оказавшись лицом к лицу с Драко, Гермиона посмотрела прямо ему в глаза. — Нам надо убедить его, что мы не ругаемся, — паникуя, произнесла она. Её пальцы подрагивали. — Мы не ссоримся! — внезапно громко сказал Драко. Вздрогнув от неожиданности, Гермиона с надеждой посмотрела под дверь. — Помоги мне, — прошипел Малфой. — Подыграй. Тень под дверью росла, и Гермионе показалось, что с обратной стороны двери на ручку надавили. — Мама и папа не ссорятся! — испуганно вскрикнула Гермиона, отворачиваясь, почти зажмуриваясь, но не позволяя себе окунуться в панику. — Все хорошо! У нас все хорошо! — ее голос звучал высоко и напряженно, и она схватила Малфоя за грудки и притянула к себе. Тот подчинился, несмело поднимая руки и касаясь ее локтей. Они притворялись тем, кем никогда не смогли бы стать, — любящими друг друга родителями. Гермиона смотрела в его глаза, настороженные, бегающие, и только потом осознала, что ее брови были подняты и сведены, рот приоткрыт, а сама она тряслась, впиваясь в лацканы его пиджака. Они стояли, замерев, почти не дыша, и тонули в оглушительном страхе, цепляясь друг за друга. Стояли до тех пор, пока ее кулаки не разжались и ладони не начали медленно скользить вниз по груди Малфоя, вниз и вниз, пока не опустились полностью, безвольно повисая. Тогда он отпустил ее локти, и оказалось, что его руки были очень теплыми, ведь сейчас она явно ощущала их отсутствие. Гермиона сглотнула, прочистила горло и хрипло прошептала: — Нам нельзя ссориться, Малфой. Нам нельзя… — Мы не будем, — кивнул он. Она бросила взгляд на дверь. Тени больше не было.