Больше, чем дружба.

     Казалось, тишину, повисшую в комнате, можно резать ножом. Неловкое молчание разбавляли лишь шорох бинтов и мягкое гудение электрических ламп, превращая приёмную больничную палату в некое подобие аквариума с толстыми стенами. Даже терпкий воздух в этом помещении чем-то напоминал воду: такой же неощутимый, но погружающий в себя всё вокруг. Перси и Аннабет сидели друг напротив друга, нервно постукивая пальцами кто-то от боли, а кто-то от вины. Парень сверлил новообретённую подругу взглядом, а девушка пыталась всеми силами избежать столкновения их глаз. Она была виновата. А в такой ситуации Аннабет чувствовала себя вдвойне неуютно, ведь Перси, наконец, стал тепло относиться к ней после стольких лет чистой ненависти. Он дал знак, что готов попробовать вернуть их дружеские отношения, стараясь проводить с ней как можно больше времени. Именно он каждый день одним своим присутствием заставлял её бороться с жизнью, бросая вызов всем бедам, что легли на хрупкие плечи девушки. Если не для него, то назло ему Аннабет не желала сдаваться так рано. Она хотела показать Перси, что способна на большее, чем он думает. Но Аннабет не специально обернула его ногу в гипс.  Она с равной силой тянулась стать ближе с Перси. Если бы он простил её… снова.     Медсестра тихо напевала мелодию себе под нос, напоминая мурлыканье кошки, когда аккуратно, чтобы не причинить боли, перевязывала загипсованную ногу Перси. Последний пытался не корчиться, но время от времени хмурил брови и сжимал пальцы руки, впиваясь ногтями в кожу, чтобы заглушить боль. Из громкоговорителя раздался сигнал, а за ним последовало сообщение: «Миссис Роджерсон, пройдите в палату номер пять.» Медсестра Перси тихо выругалась, извинилась перед подростками, передав Аннабет бинты, и грациозно выпорхнула из приёмной. Аннабет на секунду удивилась, что такая молодая девушка уже "миссис". На вид ей было лет двадцать – двадцать три. Аннабет никогда не понимала ранние браки. Она считала, что если девушка вышла замуж до двадцати пяти, то либо по залёту, либо по неопытности, боясь состариться одинокой и хватаясь за первый попавшийся шанс стать замужней. Несмотря на свою деланную ветреность, Аннабет всегда серьёзно подходила к отношениям. Не сказать, что она выросла на романах и романтических комедиях, но у этой девушки были чёткие принципы. Не изменять своей половинке – это основа. Аннабет всегда любила планировать такие вещи, эта черта досталась ей от матери. Она точно знала, чего хотела, но готова была пойти на жертвы, ради любимого, зная, что он того стоит. Лука не стоил. Когда они встречались, Аннабет понимала, что не хочет выйти за него замуж. Между ними не было искры, лишь похоть и желание, но не более того. Никакого трепета, никакой чуткости. Даже когда они переспали в первый раз, Аннабет знала, что это не будет супер-романтичным, как учат книги, или неловким и милым, но она надеялась, что их связь укрепится. Когда Лука просил большего, она не отказывала, может, потому что понимала всплески его чисто мужского желания, а может, потому что просто не хотела терять. Но до какой степени можно было ему оправдываться гормонами? Аннабет никогда не требовала завтрак в постель, поцелуев под дождём или огромный букет цветов. Ей нужно было лишь внимание. Она хотела видеть в его взгляде настоящие чувства. Что ж теперь была ясна причина, по которой их там не было…     - Кто тебя нанял? – звук голоса Перси прервал глубокие мысли Аннабет. Она часто заморгала глазами, чтобы прогнать непрошеные слёзы и только сейчас поняла, что медсестра передала ей бинт не просто так.    - Что? – растерянно, спросила она, обёртывая марлю вокруг ноги Перси.     - Кто хочет искалечить меня? Ты только и пытаешься это сделать.    Аннабет посмотрела на лицо парня, ища намёк на шутку, но его выражение было убийственно серьёзно. Перси в своём излюбленном жесте хмурил брови, не спуская глаз с Аннабет.     - Прости меня, Перси. Мне правда очень жаль, - Аннабет говорила искренне, но всё же избегала взгляда парня, - Я виновата, и я… Ты смеёшься?     Перси прикрыл глаза рукой, сотрясаясь от беззвучного смеха. Его щёки были красными, а глаза отражали белые стены комнаты.     - Неужели ты думаешь, что я это серьёзно? – Перси поднял брови, - Да ладно, Аннабет, кому как не мне знать, что такое портить всё вокруг?     Спустя секунду Перси понял, что сказал. Все признаки веселья резко покинули его лицо, сменяясь сожалением.     - Нет, нет! Это не то, что я хотел… - парень протянул руку, чтобы коснуться девушки, но та ударила её.     - Я всё порчу? Конечно, Перси, я ведь так хотела выстрелить тебе в ногу и просто мечтала свалиться на тебя со второго этажа! – Аннабет плавно переходила на крик, ужесточая хватку на бинте, - А ещё я подговорила Люка, чтобы он разозлил тебя до рукоприкладства.    - Аннабет…  - Согласись, я хорошая актриса!     Перси снисходительно вздохнул, всё ещё пытаясь коснуться её руки, но все попытки были тщетны. Аннабет с ногой Перси на коленях удалялась всё дальше и дальше, отчего Перси старался не морщиться.     - Я просто оговорился, Аннабет. Я лишь пытаюсь вернуть нашу дружбу после…    - Так вот в чём дело, - девушка язвительно прищурила глаза, глядя на Перси из-под опущенных ресниц, - Давай, Рыбьи мозги! Скажи ещё, что это я виновата в нашей ссоре!     Перси замер. Он глубоко вобрал в себя воздух, начиная злиться, но старался сдерживать себя. Ему не хотелось снова быть врагами с Аннабет. Он слишком сильно скучал по ней всё это время.     - А что, виноват я? – сказал Перси сквозь стиснутые зубы. Гнев в нём набирал обороты, и с каждой секундой становилось всё труднее его сдерживать.    - Я не бросала тебя, - прошептала Аннабет.     - Действительно, ты просто нашла себе новую компанию, - в тон ей проговорил Перси, - И Люк был её центром.    - А при чём тут Люк? – вскипела Аннабет. Уже вконец не контролируя свои действия, она вскочила с кушетки, невольно сбрасывая больную ногу Перси на пол. Наверное, это было ужасно больно, но парень даже глазом не повёл. Он сжал челюсти, стараясь не сболтнуть лишнего и испортить всё больше.    - А разве не за ним ты бегала последние два года? – Перси вдруг наигранно задумался о чём-то, потирая рукой затылок, - А сколько мы уже не общаемся? Ах, да… два года!    - Ты был моим лучшим другом, Перси. Не Люк. И ты бросил меня раньше, чем я стала гулять с Люком и остальными, - Аннабет уже не кричала и не злилась. Ей просто хотелось донести до Перси, сколько он для неё значил.    - Видимо наши желания не совпадали, потому что я хотел большего!    - Что ты имеешь в виду? – Аннабет подождала, когда Перси доковыляет до неё с больничной койки, то и дело норовя поддержать его, но гордость её останавливала.    - Я любил тебя!     При других обстоятельствах Перси никогда бы не признался, но отчаянные времена требуют отчаянных мер.    - Я тоже любила тебя, ведь мы знали друг друга большую часть своей жизни.    - Нет, ты не поняла. Я… я был влюблён в тебя, - Перси изнемождённо зажмурился, скобля пальцами по лицу, словно хотел стряхнуть те мучительные воспоминания, но у него не получалось, - Как… как в девушку.     Снова эта тишина. Гул ламп и жизнь за пределами этой комнаты давали понять, что мир не остановился. Только два подростка не смели шелохнуться, глубоко дыша то ли от переизбытка эмоций, то ли от влажности в комнате. Они никогда не поймут, сколько секунд, минут или даже часов прошло, прежде чем Аннабет нарушила молчание.     - Ты влюблён в меня? – пропищала она не своим голосом.     - Я был, - уверенно ответил Перси, - К счастью, это прошло.     Парень, наконец, заметил резкую боль в голени, выдохнул и присел на скамейку.     - Почему ты не сказал, - голос Аннабет перешёл на шёпот, но Перси читал по губам.     - А это изменило бы что-нибудь? – Аннабет открыла рот в немом ответе, но тут же закрыла его, и парень продолжил, - Я пытался. В тот день, когда ты получила желаемое. Получила Люка.     - Ох, Перси, - Аннабет закрыла глаза.    - Не надо. Я думал, что мы сможем вернуть дружеские отношения, но я ошибался.     Аннабет резко распахнула глаза, и свет заставил их слезиться, но девушке было всё равно. После стольких мыслей, что она перебрала в голове, пытаясь найти оправдание их разлуке, ответ был перед ней, но только теперь она поняла, что не хотела его знать.    - Не ошибка, - твёрдо возразила она, - Мы можем…     - Попробовать ещё раз? – закончил за неё парень, - А не будет ли больнее? Я достаточно натерпелся, Аннабет, и хочу оставить всё как есть.    - Но…     - Уходи.    Перси отвернулся от блондинки. Пару секунд Аннабет не двигалась, но потом покорно вышла из палаты, проводив пустым взглядом белые стены и жужжащие лампы.     Снова без цели, снова без помощи, снова без чувств. Это её способ блокировать боль. Её стежки для ран. Её освобождение от мыслей. ***     Аннабет заблудилась. Нет, ничего философского в этом предложении нет. Аннабет не потерялась в сознании, не запуталась в мыслях, как утверждает словарь. И даже не утонула в глазах очередного прохожего, используя самую популярную линию пикаперов. Она просто заблудилась среди бесконечных высокоэтажек и маленьких ларьков. Она заплутала между огромными Нью-Йоркскими парками и еле заметными улочками. Она не знала, где находится.    Выйдя из больницы, Аннабет просто пошла прямо, а потом повернула налево, а может направо, она уже не помнит и не зачем помнить. Ей не нужна дорога назад. Куда теперь ей идти? Снова в дом Блофисов? После разговора с Перси ей едва ли казалось это разумной идеей. Аннабет надеялась, что они позволят близнецам остаться лишь на время, пока её отец не выйдет из больницы, а она уже не была в том уютном доме желанным гостем. Только не для Перси.     Как она могла так подорвать их общие надежды возобновить то, что было так болезненно утрачено? Конечно, для Аннабет было шоком признание Перси. Она никогда не думала о нём, как о парне. Даже сейчас, когда он стал таким высоким и спортивным, она видела в нём лишь друга, а не любовника. Это было эгоистично с её стороны, но Перси тоже виноват. Он должен был сказать ей, должен был открыться и тогда… Что тогда? Она ответила бы ему взаимностью? Вряд ли. Оттолкнула? Аннабет не смогла бы так поступить. Попросила остаться друзьями? Скорее всего, но зная Перси, он не принял бы предложения, и всё вернулось бы к нашей реальности.     Аннабет уже запуталась в бесконечных проходах, ловя хищные взгляды парней, пьющих пиво в закоулках. Стало холодать, а солнце давно зашло за горизонт, оставляя одинокую девушку при свете фонарей на улицах огромного, суетного, мрачного города. Внезапно Аннабет узнала ближайший магазин.    Аннабет побежала, что есть мочи и не прогадала. Она оказалась рядом со своим домом. Забавно получилось: она всё старалась скрыться и уйти от этого страшного места, пугающего воспоминаниями, но вернулась туда, откуда всё это и началось. Домой.     Аннабет нужно было место переночевать. В свой дом, опечатанный полицией, она зайти не могла, поэтому обошла двор и прошагала на детскую площадку. Ту самую, где они с Перси познакомились. Аннабет невольно улыбнулась, вспоминая пухлое личико маленького Перси, и как она заявила ему о их дружбе в первый день знакомства. Как бы ни старалась Аннабет блокировать эти воспоминания, они всё равно просачивались в её мысли, заставляя и улыбаться, и плакать одновременно.    Аннабет осторожно забралась по ветхой лестнице в домик на дереве и проползла внутрь. Здесь ничего не изменилось. Именно из-за этого дома она решила когда-то стать архитектором. Маленькая девочка тысячи раз в уме перестроила их с Перси старое укрытие. В детстве она мечтала сделать его больше, как будто это самый настоящий дом и жить там всю жизнь с её лучшим другом. Но она повзрослела... Домик на дереве положил начало самым важным моментам в её жизни, пусть он и положит конец теперешним её мучениям. Девушка легла на хрупкий пол, уложив свои белокурые локоны на одну сторону, и закрыла глаза, позволяя темноте поглотить её сознание. ***    Её глаза распахнулись от яркого света и множества голосов. Кажется кто-то говорил в рацию, но внимание Аннабет привлёк один самый волнительный голос. Она хотела, чтобы он ушёл. Разве он этого не хотел? Аннабет попыталась закричать, но изо рта вырвался лишь сухой звук вместе с еле заметным паром. Губы девушки онемели, всё её тело, казалось, заледенело, отказываясь повиноваться хозяйке. Её глаза слезились, или она просто плакала, никто уже не узнает. В этот момент, загораживая свет фонарей, появилась человеческая фигура. Его пальцы были обжигающие по сравнению с кожей Аннабет. Фигура приблизилась, и девушка узнала эти морезелёные глаза и угольно-чёрные волосы.    - Что же ты наделала?..