You try to get back how it used to be Searching for truth in the words I speak. But the message is blurred and never quite complete. How you look in my eyes, I know you deserve more! Reflections in the water help to clear my mind, Stretching out before me to the other side. We didn't even get a chance to say goodbye. Give me something to live for, something to die for! Seafret — «Missing»
Желание быть рядом с ней было безграничным. Джейн в конце концов забыла о том, как раньше ей нравилось читать книги, сидя в одиночестве, — всё свободное время она стала проводить с Лисой. Даже если это было пустое ожидание в её комнате, пока Лис самозабвенно репетировала роль или рисовала, — неважно, ведь можно было скоротать часы, наблюдая за ней в задумчивом молчании. Зато потом вместе часто можно было поделать домашнее задание или просто поболтать. — Дженни, ты лучшая! — Лис почти смеялась, обнимая подругу в прихожей после нескольких часов беспрерывного разрисовывания задника для театрального кружка. Джейн сбегала за китайской едой в кафешку на углу. Джейн обняла её в ответ, с трудом удерживая равновесие картонных коробочек в руках. Счастье словно искрилось в прохладном воздухе октября. Тебе не кажется, что твоя и без того призрачная личность практически стёрлась рядом с ней? Джейн моргнула. Глаза заслезились, и она не могла понять, отчего: от оседающих вниз мелких пылинок в ярчайшем золотом свете, или от того, как проникновенно Лис проговорила заключительный монолог пьесы. Стоя за кулисами, Джейн сжимала бархатистую плотную ткань занавеса, не в силах оторвать взгляда. Тёмно-русые гладкие волосы, заплетённые в косы, ярко-фиолетовая прядка, умело скрытая за полупрозрачной вуалью, россыпи блесток на щеках, нежное платье с длиннейшими рукавами, которые стелились прямо по сцене. В тот вечер Лиса обратилась настоящей лесной феей, прекрасной нимфой, духом величественного дерева. — Эй! — чей-то тихий окрик из-за задника попытался вырвать Джейн из благоговейных грёз — она даже не обратила внимания. Но в следующий же миг вздрогнула. Лис повернула лицо прямо к ней, и хоть на нём по-прежнему оставалась светлая полуулыбка, присущая сказочному существу, в выражении её глаз нельзя было не различить отчётливое требование вспомнить, зачем Джейн была здесь, и что должна сделать немедленно. Спохватившись, Джейн отшатнулась от шторки, и, чуть не хлопнув рукой по голой стене, вдавила нужную кнопку на панели. Занавес начал медленно закрываться. По её спине пробежали мурашки: ещё чуть-чуть — и она испортила бы финал... Что тогда было бы? Неужели ты ни разу не замечала, что боишься её? Джейн снова сморгнула влагу с ресниц. Лису давно привлекала роль режиссера постановок, но до сентября их второго совместного года она ни разу не заявляла об этом в открытую. Только Джейн знала о её желании. Было интересно смотреть, как во время репетиций Лис давала советы и делала вежливые замечания тем, кто уже успел зарекомендовать себя в роли постановщика: Бену, Эндрю и Доре. «Учится, наблюдая за ними со стороны,» — Джейн улыбалась и представляла, как однажды Лис будет сновать туда-сюда по сцене, проверять декорации, проводить пробы, давать наставления актёрам и художникам по костюмам. Всегда уверенная в себе подруга в таких фантазиях почему-то представлялась ей робкой и чрезмерно щепетильной. — Завтра хочу предложить ставить кое-что… — в один из дней, не предвещавших ничего плохого, Лис смерила Джейн многозначительным взглядом, с трудом отвлекшись от тетради, в которую в течение последней недели усердно что-то записывала. — Классика, но всё равно пока попридержу в секрете. Хорошее начало для режиссера постановок, мне кажется. — Лис тихо хмыкнула, захлопывая шуршащие страницы перед лицом. — Ты точно справишься. Ты ответственная, творческая, у тебя есть своё видение… да к тебе же и так все всегда прислушиваются! — Джейн желала придать подруге уверенности, хотя и понимала, что той это было без надобности. — Хочу, чтобы всё было натурально, — задумчиво пробормотала Лис, будто ничего и не услышав. — Никаких переигрываний и вырвиглазных декораций... Никаких розово-голубо-жёлтых костюмов с оборочками. — Она глубоко вздохнула и закатила глаза, словно уже ощущала на себе всю тяжесть бремени режиссёра-постановщика. — Короче, никакого «Диснея». Джейн кивнула. Хоть Лис и говорила всё это серьёзно, ей хотелось захихикать. Но она сдерживалась. Повеселятся они потом, в процессе создания спектакля. Лиса вдруг уставилась ей в глаза, и Джейн малость оцепенела. — У меня в последнее время чувство, будто кругом не хватает… искренности, что ли. Тебе такое знакомо? — Слова Лис прозвучали отстранённо. С прошлого года ничего особо не изменилось. Ни в школе, ни где бы то ни было ещё. Точно не в худшую сторону. Джейн прочистила горло. — Не совсем понимаю, о чём ты. Вроде всё как всегда. Тебя что-то беспокоит? Лиса мотнула головой и еле слышно ответила: — Значит, нет. Кто же знал, что её желание управлять было безграничным? Глаза ужасно пощипывало. Почти до боли. Джейн крепко зажмурилась, а потом распахнула их вновь. Лис швырнула свою тетрадь на стол перед ней и ткнула пальцем в карандашный набросок. Рисунок платья с эскиза, который она до этого одобрила. А в платье была какая-то девушка. Джейн не сразу поняла, кого Лиса нарисовала. — Хочу, чтобы ты играла эту роль, Дженни. Ты подходишь просто идеально. Первичное непонимание смыла волна паники, быстро поднявшаяся из глубин и захлестнувшая по самое горло — Джейн не сразу смогла ответить. — Я не могу. — Она растерянно подняла взгляд. — Да брось! Бог ты мой, Джейн, это что, из-за Мелиссы? — Лис порывисто повернулась к прикрытой двери актового зала, чтобы убедиться, что они по-прежнему наедине, затем снова стала буравить подругу взглядом. — Ты будешь чудесной Золушкой! Я вижу её буквально такой, как ты: светленькая, но не блондинка, с такими грустными глазами, но не рыдающая по каждой фигне, изящная, но немного неуклюжая, и при этом с внутренним стержнем, который пусть и скрыт от остальных, но всё равно даёт ей силы бороться за счастье в финале! И хоть оливковые глаза Лис вдохновенно горели, Джейн не смогла восхититься, как обычно. Её сильнейше коробило изнутри от одного только этого взгляда. «Мелисса… — мысль прозвучала, словно чья-то чужая. — С ней ведь теперь всё в порядке?..» — Она принадлежала будущей Джейн. Мелисса оформляла декорации, рисовала эскизы и даже могла подобрать необходимый реквизит и сшить костюм, но ни разу не играла. Когда Бен предложил поставить рождественский спектакль, где должна была фигурировать Дева Мария, Мел удивила всех, решив пройти пробы. Оказалось, эту роль будто специально писали под её мягкий мелодичный голос, пластичные движения рук, кроткие наклоны головы и, конечно же, вкрадчивые взгляды лучистых карих глаз. Бен чуть не разрыдался в финале. С тех пор Мелисса Вуд почти забыла про чертежи, кисти, краски и швейную машинку — видеть её почти на каждой репетиции в центре внимания, а не на задворках, было настоящим зрелищем. Однако к новому учебному году Мелисса ощутимо набрала в весе, что ударило не только по её шаткой самооценке, но и явно сказалось на том, как все вокруг стали её воспринимать. «Наш последний год вместе,» — Джейн хотелось сжать себе горло, лишь бы перестать ощущать болезненный ком, мешавший дышать. Только сейчас стало очевидно, что всё укрылось в непонятном тумане. — Лис, я... — Лицо Мел покраснело. Её ломкий голос, искажавшийся в странной серой дымке, вызвал в душе Джейн ворох чувств, из-за которых ей смертельно захотелось закрыть уши, чтобы ничего не слышать. — Я похудею. Я… обязательно. Я уже на диете! Правда! Я не знаю, как так вышло... Мне кажется, что... — Мел, всем плевать, — Лис хлёстко перебила её, — гормоны у тебя там скакнули или тебя бросил парень и ты объелась мороженным. — Кто-то из кружка, сидевшего в зале, несдержанно гоготнул. В тишине это прозвучало, как выстрел. Лис сжала губы и глубоко вдохнула спёртого воздуха. — Ладно. Я послушаю тебя. Но спектакль уже в ноябре. И я уж очень сомневаюсь, что к ноябрю ты… — Она смерила мелко дрожащую Мелиссу придирчивым взглядом. — Придешь в форму. «Лис, не надо! Зачем так?!» — Джейн хотелось высказать это, выкрикнуть как можно громче, схватить подругу за плечи, но она стояла на месте, как и тогда, и продолжала делать вид, будто ничего не замечает за праздным листанием тетрадей на столе позади. Серая дымка становилась гуще. Джейн перестала видеть едва не плачущую Мелиссу и теперь с трудом различала силуэт Лис, стоящей рядом. Со стороны Мел донеслось: — Я... постараюсь, Лис. Я правда очень… хочу играть. Моя мама… играла её, я бы очень хотела… чтобы... Джейн напряжённо всматривалась в силуэты, надеясь, что Лис вот-вот извинится за то, что сказала, и устроит пробы для Мел с достоинством. Она их заслуживала. — Ну да, ну да. — В чужом голосе слышалось лишь ядовитое пренебрежение. — Все мы хотим угодить нашим мамочкам. Давай уже, я слушаю, начинай. Джейн догадывалась, в какой именно момент та Лиса, которую она знала, превратилась в безжалостного тирана, готового помыкать, унижать, уничтожать... Но не могло ведь всё на самом деле быть из-за ревности к матери? И хоть Лис по-прежнему пока оставалась авторитетом во многих вопросах и фигурой для восхищения, в тот день ею самой был проложен контур первой трещины во всеобщем обожании. Серая дымка стала такой густой, что Джейн перестала видеть дальше вытянутой руки. Она не понимала, когда этот странный туман успел заполнить целый актовый зал, но он определенно был влажным и холодным настолько, что вызывал кашель. Из глаз теперь уже беспрерывно текли слёзы. Джейн пыталась не замечать их, поминутно вытирая щёки и промакивая веки, но всё равно с трудом видела хоть что-то перед собой. Всё плавилось и расплывалось, сжималось и растягивалось. Джейн. Чей-то голос окликнул её, но в этом тумане он будто доносился со всех сторон, даже снизу и сверху. До жути знакомый голос, но такой неуловимый, что понять, кто звал, невозможно. Одежда промокла насквозь. Она сидела на холодном гладком полу, и всё вокруг поблёскивало. Вода. Кругом была вода. Красное и синее обволакивало, пытаясь вырвать крик, рвущийся из лёгких. Дженни. Губы Лис слабо шевелились. Она была холодной и почти мёртвой. Тёмно-русые волосы стали почти чёрными после ванны, и это настолько изменило облик Лисы, что Джейн могла бы и не узнать её. С запястий на грудь лениво стекало едва тёплое и чересчур алое, по пути смачивая ладони Джейн. Слёзы Джейн делали всё ещё более мокрым. Безвольная голова — у неё на коленях, а вялые руки — в руках. Ледяные пальцы Лисы удивительно крепко сжимали пальцы Джейн. Всё стало слишком странным и до тошноты личным. Ты должна проснуться. Их взгляды встретились. Как Лис могла сказать такое, толком не раскрывая рта? Её губы побледнели и стали синими, почти как плитка в ванной. Джейн сжала её ладони в ответ, слегка склонив лицо. — Тебе холодно? — вырвалось до нелепости буднично, будто она могла предложить ей варежки. По горлу изнутри резанул всхлип. Ты должна проснуться, Джейн. Чтобы видеть хотя бы что-нибудь, Джейн наклонилась ближе, стремясь услышать слабый шёпот. Внутри болезненно щемило — она знала, что вот-вот всё будет кончено. Проснись! Вспышка боли вырвала её из серой дымки. Горячая полоса разлилась по колену. Джейн крепко схватилась за что-то, пытаясь удержаться на ногах. В глазах рябило, голова нестерпимо гудела, а в груди сидела такая тяжесть, что хотелось застонать. Лицо было мокрым, и на груди уже успели расплыться влажные пятна. Джейн поняла, что плакала во сне, но не могла вспомнить, почему. В памяти мелькали смутные образы увиденного и пережитого, но ничего из этого не удавалось вытянуть наружу, чтобы как следует рассмотреть. Казалось, у неё с кем-то был очень долгий разговор, и оттого всё по пробуждении стало безнадёжно тяжёлым. За окном шумел ветер, мелкие ветки хлестнули по стеклу. Почему окно было так далеко от постели? Джейн сдавленно ахнула. Она не была в постели. Она стояла прямо у шкафа. Её рука держалась за ручку приоткрытой дверцы, а колено саднило от острого угла, оставившего кровоточащую царапину. Мышцы перестали поддаваться, и Джейн рухнула на пол. «Личиночный» ковёр смягчил падение. Если бы не свет полумесяца, она обнаружила бы себя в кромешной тьме, и тогда Мойра точно проснулась бы от её крика. «Лунатизм — совсем не признак улучшений,» — подумала Джейн и спрятала лицо в ладонях. Кожу защипало от соли. Ей нужны были объяснения. Хоть какие-нибудь, иначе не останется ничего, кроме того, чтобы признать наступившее сумасшествие. — Лиса, это ты?.. — Ночную тишину прорезал дрожащий голос. — Ты что… в меня вселилась? Ответа не последовало. Разговора сегодняшнего вечера будто и не было. Джейн проверила руки в надежде, что всё это — худший кошмар из когда-либо снившихся ей. Но предплечья были по-прежнему расцарапаны. Немного крови даже осталось на изнанке пижамы. «Я могла сделать это сама. Во сне. Наверное,» — хотелось ухватиться за такое объяснение, чтобы только пережить эту невозможную ночь. — Лиса?.. И снова не последовало никакого ответа. Нужно было умыться и выпить воды, чтобы прийти в себя. Джейн аккуратно поднялась с пола, и почти все мышцы в теле оказались деревянными от перенапряжения. Она, как могла, вытерла лицо — руки тряслись — и только после этого осмелилась заглянуть за дверцу, которую зачем-то открыла, пока не осознавала себя. Там было пусто. Не так уж и много вещей переехало из Виктина в Найфс: предоставленного шкафа более чем хватало. Но на дне этого отделения… Там стояла сумка. И в неё, если верить словам духа, каким-то образом была спрятана та самая страница, вырванная из дневника Лисы. По всему телу пробежали мурашки, и Джейн со стуком захлопнула дверцу. Вряд ли это могло быть простым совпадением. Но принять мысль о том, что привязавшийся призрак в любой момент может забрать твоё тело и делать с ним всё, что пожелает, было выше её сил. По крайней мере на данный момент, когда всё тело ломило, как при гриппе, а в горле пересохло настолько, что, казалось, ещё хотя бы одно слово — и голосовые связки лопнут. «Зачем, — с едва сдерживаемой яростью процедила Лис откуда-то сзади, — тебе вообще нужен голос? Все те месяцы ты молчала, хотя могла говорить. А когда всё-таки решила лишний раз открыть рот — из всех, кого только можно было выбрать, выбрала мою мамочку». Джейн застыла у письменного стола, протянув руку за кружкой с голубой сойкой. Дыхание оборвалось — её всю охватило предчувствие, будто Лиса вот-вот нанесёт удар, и просто так не отделаться. — Я уже сказала, что сожалею… — еле слышно просипела она. — Я обещала, что буду молчать. Но тогда... я решила, что никто не мог помочь тебе, кроме неё. — Твоя ошибка. Ответ Лис был будто укол прямо в сердце. «Я не обернусь. В прошлый раз, когда я стала говорить с ней, я увидела её… Когда я уснула? Засыпала ли вообще?» — Джейн не понимала, как она пришла к тому, что произошло в итоге. Навязчивое желание снова задать вопрос, канувший в пустоту, зудело на кончике языка, но она сдержалась. «Не стоит говорить с тем, что вполне может быть галлюцинацией. Она уже отвечает мне. И, кажется, уже… может меня коснуться?..» — Кровь отхлынула от головы, будто пытаясь не дать воображению нарисовать поистине яркие образы, но из-за этого ноги чуть было ни уронили Джейн снова. Что могло стоять позади? Или Лиса парила над полом? Она взяла со стола кружку; сделала глубокий вдох и ещё более глубокий выдох, зажмурила глаза, развернулась, на ощупь дошла до двери, щёлкнула ручкой и вышла в коридор. Из лёгких вырвался прерывистый вздох, когда она увидела, что снизу, на первом этаже, мягко разливался тёплый свет. Неужели миссис Игл не спала в такой час? Джейн было не до рассматривания часов на тумбе, но что-то подсказывало: стояла глубокая ночь. В своих странных беседах с призраком и видениях прошедшего, которые пришлось пережить заново, ощущение времени напрочь исчезло. Среди тишины в доме с кухни можно было различить тихие шорохи и ещё более тихое поскрипывание стула. Джейн покрепче сжала чашку и, положив другую руку на перила, сделала шаг вниз. Ноги повели её к стене, а ладонь неконтролируемо одёрнулась от чудовищно шершавых опор. Лестница громко скрипнула, уличая её попытку прокрасться, и плечо Джейн влетело в стену. Она с удивлением отметила, что могла поставить себе заноз и уронить кружку вниз, но при этом не случилось ни того, ни другого. Лишь плечо слабо заныло. Оказавшись внизу, девушка аккуратно заглянула на кухню. В нос ударил резкий запах сигарет. Комнату переполняла сизая дымка, и в ней, будто посреди заволоченного туманом озера, сидела Мойра. В старой пепельнице уже покоилось несколько бычков, и ещё один полубычок торчал из её рта. Миссис Игл стрельнула взглядом в Джейн, и с громким шорохом сжала конверт в руках так сильно, что рисковала измять его. Другие письма лежали неподалёку на столе и белели, будто бутоны лилий, отплывшие как можно дальше от пепельницы. Мойра дорожила письмами. — Дженни… — Миссис Игл отложила конверт и медленно выудила сигарету изо рта. Полусонное лицо с обветренными губами и густыми бровями источало смущение. — Ты не спишь, — пробормотала она, выплюнув изо рта несколько сгустков дыма. Джейн по-прежнему стояла в дверном проёме, застывшая и неловкая. Хотелось провалиться сквозь землю. — Не сплю. Мойра поджала губы и довольно грубо ткнула сигарету в кучку бычков — серый пепел перевалил за стенку и осел на столешнице. — Прости, я тут накурила… Не подумала, что ты можешь спуститься. Немного придя в себя, Мойра открыла окно. Джейн перевела взгляд на настенные часы. Стрелки показывали почти полчетвёртого. Ночная прохлада стала вытягивать зловонный дым наружу, но вместо того, чтобы с облегчением вздохнуть, Джейн ощутила зарождающийся в глотке крик — полупрозрачная завеса пошатнулась, и в ней на миг образовалась чья-то фигура. Она проплыла к окну, а потом исчезла у Мойры за спиной. Послышался сухой кашель, и чашка почти выскользнула из рук, но Джейн всё же нашла сил крепко сжать похолодевшие пальцы. — Ты какая-то бледная, — отметила Мойра, откашлявшись, и плавно перехватила у неё чашку Табиты. — Хочу пить, — Джейн тяжело опустилась на стул перед пепельницей. Хотелось смотреть прямо перед собой, лишь бы ничего больше не увидеть. — Ну ещё бы! Мойра отодвинула кладбище бычков, всё ещё дымящее, подальше от сожительницы. Джейн не поняла, что имела в виду миссис Игл, зато отметила, что такие же вытянутые прямые руки, как сейчас у неё, бывают у пластиковых барби. Во время игр дети заставляют кукол делать всё, на что только способна их фантазия. «Интересно, Лис, насколько ты взрослая. — Губы Джейн скривились от горечи. Мысль о том, что озлобленный призрак будет играть ею, как безвольной марионеткой, поражали глубиной ужаса — у неё просто пока ещё не было времени об этом как следует подумать. — И насколько странные и ужасные вещи ты заставишь меня делать. — Джейн резко осенила совсем другая мысль, такая неожиданная, что внутри всё перевернулось: — Возможно, это будет похоже на то, чего ты на самом деле хотела, Лис». Она никогда раньше не думала о подруге в таком свете. Джейн вспомнила мимолётное ощущение с привкусом сожаления и страха: нежнейший мех меж пальцев, пока глаза Лис смотрели пронзительно и мстительно, но её отвлёк всё ещё поскрипывавший после кашля голос: —Я пока ещё не привыкла, что ты теперь живёшь здесь. Мне правда жаль... Это что, царапина? У тебя на ноге. Джейн безучастно опустила лицо и взглянула на запекшуюся кровь немного ниже колена, сделав вид, будто поначалу не поняла, о чём речь. — Похоже, да. — Она слабо усмехнулась, как будто эта царапина ничего не значила. В горле запершило, голос стал хриплым. — Видите, я тоже ещё не привыкла к дому. Мойра покачала головой и дала ей воды. Джейн стала жадно пить, прислонив её к лицу так сильно, будто пыталась спрятаться внутри. — У тебя… всё в порядке? — Голос звучал вкрадчиво. Миссис Игл не хотела переступать границы. Её чернильные глаза могли сказать многое, но сама она говорила мало, помня просьбу Эммы. Джейн допила и ощутила, как немножечко теплеет в груди. — Наверное, не особо. Но хочу верить, что всё будет хорошо. — Она не лгала. — А у Вас? Уже так поздно, а Вы сидите здесь, курите и читаете письма. Джейн умолкла, одёргивая себя. И без того выпученные глаза резко распахнулись — повезло, что миссис Игл не могла этого видеть. «Лезу не в своё дело! Звучит, как упрёк», — подумав с мгновение, Джейн захотела извиниться. — Наверное, не особо. — Ответила Мойра её же словами и грустно улыбнулась. — Я люблю эти письма. Ты могла уже догадаться, у меня их накопилось много… Но эти — самые любимые. Джейн медленно прошлась взглядом по конвертам — выглядели хорошо, хоть и были далеко не новыми. На паре из них она даже успела прочесть имя отправителя. Ройял Игл. «Ройял?!» — в воспоминаниях вскрик матери по-прежнему был пропитан ужасом и отчаянием, отразившемся на её лице, по которому забежали слёзы, когда она еле слышно прошептала в трубку: «Нет...» День, когда им сообщили о его смерти, отпечатался в памяти, хоть Джейн и была знакома с мужем миссис Игл только технически: почти не помнила его, поскольку была чересчур мала, чтобы запомнить, когда они ещё виделись. — Вы читаете их… когда Вам становится грустно, да? — Внутренности цепенели от одной только мысли, что она задаёт своей учительнице такие личные вопросы, но, тем не менее, Джейн не могла остановить себя. Сейчас в неё точно никто не вселялся, но ей хотелось говорить всё это. И откуда взялось столько смелости и… дерзости? Она считала это дерзостью. Мойра умолкла, облокотившись о кухонную тумбу. «Это всё. Миссис Игл больше никогда не захочет говорить со мной. Только о школе. И о еде. И доме. Всё…» — Джейн сглотнула, ощущая, как в затылке расцветает боль. Её дыхание на мгновение приостановилось, когда пришло осознание: «Мне хочется говорить с миссис Игл. Не только о школе, еде и доме. Я не боюсь», а когда Мойра хмыкнула, будто с вызовом, это ещё сильнее привело Джейн в шок. — Да. Тут в основном письма Роя, но есть парочка от твоей мамы… А ты, Дженни? Ты идёшь пить воду, когда тебе грустно? На всякий случай придерживаясь за край стола, Джейн медленно развернулась. Мойра хитро улыбалась, хоть в чернильных глазах по-прежнему плескалась печаль. — А почему Вы решили, что мне грустно? — Действительно! С чего это я? — Улыбка Мойры стала ещё шире. Она оттолкнулась от тумбы, чтобы закрыть окно. — Прости за прямоту, но у тебя глаза красные, рубашка вся мокрая, а веки вообще опухли! — Она сконфузилась, но затем встрепенулась, чтобы добавить: — Но ты всё равно чудесная! Джейн слабо рассмеялась. Смех, похожий на подавляемый кашель. Так вот что миссис Игл имела в виду: сразу, значит, заметила, что была выплакана уже не одна чашка воды. И как возможно было забыть, что слёзы, особенно когда их много, всегда оставляют следы? — Спасибо. Джейн не знала, что ещё может ответить на это. До скрежета зубов хотелось наконец рассказать про голос и галлюцинации — вернее, про призрак подруги — хоть кому-нибудь. Но после услышанного только дурак не станет думать, что ей пора сменить психолога на психиатра. Её осенило: этим «дураком» может быть Люк Майерс. Он уже успел зарекомендовать себя как личность весьма… неординарная. Тем более, стало просто интересно посмотреть на его реакцию. Мойра наконец ссутулилась в своей обычной манере, и из её движений исчезла скованность, когда она стала наполнять электрочайник. — Сдаётся мне, у нас обеих тяжёлая ночка. После тяжёлого дня. — Она фыркнула, щёлкнув станцией под чайником. — Это значит, нам нужен чай. Или даже кофе… Так что, моя бедняжечка? Когда тебе грустно, что ты делаешь? Джейн потупила взор, Мойра присела рядом. — Зависит, от чего мне грустно. Мойра кивнула. Похоже, пока сложновато будет говорить об этом. Но не просто же так она педагог — обязательно справится. Рано или поздно. А пока… что ж, не просто же так здесь лежат все эти письма. — Твоя мама рассказывала, что со мной было после того, как Рой… погиб? Даже после стольких лет её голос не мог звучать ровно на этих словах. «Это для меня семь лет — почти полжизни. Для миссис Игл… может, когда такое происходит, время перестаёт идти, как раньше?..» — Джейн ощутила, как погорячели глаза, но плакать она не могла больше. Не после того, что произошло во время сна, пусть тревожные сны и не запомнились. — Она рассказывала, что Вам было очень тяжело. Настолько, что Вы могли уходить в себя… на некоторое время. Так, что вообще ничего вокруг не замечали. Мойра кивнула, стыдливо поправляя непослушные волосы. — Твоя мама мне очень помогла. Со всем. Она даже приезжала, чтобы помочь с домом. — Мойра вздохнула. — И Табите помогала… Джейн поморщилась. Когда ей было где-то девять или десять, мать стала по возможности ездить в Найфс два-три раза в месяц. Брать с собой её отказывалась, объясняя это тем, что едет не гулять, а «заниматься делами». Маленькая Джейн не могла поверить, что можно по своей воле выбрать какие-то дела вместо прогулки, но уже потом стала понимать: сложно гулять и общаться, когда друг в таком состоянии, что не слышит тебя, хоть ты и говоришь с ним лицом к лицу. Иногда Мойра была так плоха, что Эмме приходилось и убирать, и готовить, и помогать Табите с домашним заданием за один визит. Джейн не могла представить, как вообще можно настолько сильно закрыться в себе. — Знаешь, Дженни… — Мойра вновь подала голос после того, как на некоторое время умолкла. Чайник уже вскипел. В её тоне слышалось странное потрясение. — Всё это время я думала, что мы в ссоре лишь из-за того, что тогда я сразу предложила ей а-… — Мойра осеклась и прикрыла рот, её глаза распахнулись. Джейн почти вскочила со стула от смущения. Не похоже было, что миссис Игл хотела бы делиться подобным с ней. Они выдохнули почти в унисон, обе потрясённые. — Я… кхм. Не понимаю, что на меня нашло. — Мойра прочистила горло и виновато улыбнулась. — Не понимаю, как вообще могла такое ляпнуть! — Её глаза осторожно взглянули в лицо Джейн. — Это просто нетактично. Чернильные глаза стали ещё печальнее в свете старой люстры. Ветер потрепал куст под окном, и пожелтевшие листья пару раз скользнули по стеклу. Возможно, Мойра расчувствовалась, сидя на кухне в одиночестве, и пока ещё слишком легко могла приоткрыть створку своей души. Даже для такого чужого посетителя, как Джейн. — Всё в порядке, правда... Если Вам так нужно, я могла бы… выслушать. Психолог говорил, что всем иногда нужно выговориться. И нет ничего плохого в этом. Будто в ответ на вздох, сквозящий смущением, Мойра растерянно почесала затылок: — Это ужасно неприятная тема, Дженни. Не хочу грузить тебя — у тебя своих забот полон рот. И я не хочу… — Она кашлянула. — Мне стыдно. Я вела себя ужасно. Джейн с сочувствием коснулась горячей ладони, так осторожно, будто Мойра могла рассыпаться. Её смуглая кожа показалась натянутой и чересчур сухой. Как будто гладкая кора дерева. — Если я расскажу о случаях, когда вела себя ужасно, Вы выгоните меня из дома и станете презирать. — Джейн хотелось, чтобы это звучало ободряюще и весело, как шутка. Но по взгляду миссис Игл стало ясно, что шутка не удалась. Древесная ладонь легла поверх руки Джейн, и та осознала, что миссис Игл теперь мягко удерживает её с обеих сторон, подобно морской раковине. По спине опасливо пробежали мурашки, появилось знакомое желание вырвать руку и уйти. Но при этом… чувства, будто на коже вот-вот проступит ожог, не возникло. И куда оно исчезло? «Я не стану… Лиса, если ты слышишь! Видишь? “Лишний раз отрыть рот” для меня не так уж сложно», — мысли придали немного уверенности. — Хотите, сделаю чай или кофе? Или какао. Вы любите почти горький, да? Мойра кивнула, напоследок легонько сжав руку Джейн, и отпустила её. Вскоре они сидели перед кружками, от которых исходил пар. Аромат шоколада погружал в своеобразный транс и расплывался по комнате, постепенно заполняя собой всё пространство, вытесняя остатки сигаретной вони. Тоскливая и глухая ночь свела Джейн и Мойру на кухне, залитой тусклым оранжевым светом. Он бликом отражался в одной из фотографий на стене. На ней улыбчивая девушка с отросшим каре и лохматой челкой, почти закрывавшей глаза, позировала, обнимая рюкзак, на фоне облетевшей аллеи. Непослушные волосы ей точно достались от матери. Джейн помнила Табиту смутно — в последний раз видела её лет пять назад. Общение у них никогда не ладилось: одна была слишком пассивна и не заинтересована, а вторая считала первую «малявкой» и отпугивала своей разнузданностью. Казалось, со снимком на стене было что-то не так. Присмотревшись, Джейн заметила на заднем плане нечто очень похожее на ряд могильных памятников. Кружка с какао зависла где-то на половине пути от стола до её губ. — А, да, — Мойра смешком опередила мурашки, проползшие по загривку. — Эта фотка, да? Ну, что сказать, Таби любила привлечь к себе внимание. — Мойра приподнялась и сняла рамку с гвоздя. — Однажды я застала её с друзьями у Роя на могиле. Представь: они подпевали Aerosmith и пили содовую прямо на кладбище! — Мойра звучала возмущенно и прикрыла лицо ладонью, однако Джейн смогла различить тень улыбки за сомкнутыми пальцами. — И знаешь, что она ответила на все мои претензии? — Что же? — Сказала, что они, вообще-то, устроили отличные поминки, а песня, которую я вырубила, символично называлась «Angel». И я… — Мойра хрипловато рассмеялась, её глаза заблестели. — Вы?.. — Я разрыдалась, Дженни! — О, это… ужасно мило, — сдержанно отметила Джейн. Она опасалась уделить рассказанному слишком много внимания. Мойра с грустной улыбкой покачала головой. — Совсем её не понимаю. Что раньше, что сейчас. — Она развела руками. — Мне не стоило так уходить в себя после смерти Роя. Таби была нужна мать, а я лишь жалела себя, барахталась в воспоминаниях и бесконечно утопала в боли. — Миссис Игл неспешно отпила какао и, кивнув, вздохнула. — Но ей ведь тоже было больно, Джейн. Та уткнулась взглядом перед собой и побледнела. Откровенность Мойры сбивала с толку. Нечто глубоко в груди мучительно тлело и рвалось наружу, угрожая разодрать горло и выбить на своём пути зубы, но Джейн не могла выдавить из себя ни слова. Осторожное прикосновение к плечу будто позвало её откуда-то издалека. Опасливые серые глаза взглянули на Мойру. С обветренных губ сорвалось: — Дженни, мне правда жаль, что с твоей подругой такое случилось. — Глаза снова обожгло, но щёки оставались сухими. — Не замыкайся в себе, пожалуйста… Это дорога в никуда. Джейн молча кивнула и сделала пару глотков горячего шоколада, желая вернуть себе равновесие. Нужно было отвлечься. «Итак, на щеке у миссис Игл, примерно посередине, но всё же ближе к уху, две очаровательные родинки, и почти симметрично им, на другой щеке, пониже, — ещё одна». Глаза проделали ленивое движение от лица Мойры к окну. Джейн подумала, что хотела бы увидеть Табиту вновь. Возможно, теперь-то им будет что обсудить. Но прежде всего Джейн попытается отыскать на её лице такие же родинки. «Дорога в никуда». Звучит отлично. Она права. Будь это её собственные мысли, они наверняка звучали бы иначе. Но и злобному духу они не принадлежали — совсем не тот голос. Стараясь игнорировать бросившийся в лицо жар и мурашки, бегущие вдоль позвоночника, Джейн задала вопрос, на который навряд ли ещё когда-нибудь решится: — Мама говорила, кажется, что однажды Вы забыли, что Табита — Ваша дочь, и на перекличке неправильно прочли её имя в журнале. Это правда? Мойра поджала губы не то от смущения, не то от стыда. — Ага. Помню, как она посмотрела на меня тогда… а после демонстративно вышла из класса. — Миссис Игл хмыкнула себе под нос. — М-да. И как только меня не уволили? Наверное, нехватка кадров. Представляешь, иногда я курила прямо в классе. Посреди перемены дымила, как паровоз, а бычки прятала за шторкой. Весь подоконник был в пепле, ужас. — А… как Вы в итоге справились со всем этим? Мойра пожала плечами, смотря куда-то в полутьму за окном. — Я не справилась. — Она поймала удручённый взгляд Джейн и поспешила пояснить: — Не могу считать, что справилась — не при таких последствиях. — И снова пожала плечами. — В голове не укладывается… всё это. Выходит, психолог Вам не помог, и это просто прошло со временем? — Даже не знаю. Вроде и помог, а вроде… странный он был какой-то. Когда я только стала брать сеансы по совету твоей мамы, он мне вздумал предложить… — Мойра прочистила горло, заостряя внимание на этом моменте, — иногда сидеть с портретом Роя за столом! Я на него тогда посмотрела… Ой! Да как на идиота. Зато он почти сразу придумал кое-что менее… экстравагантное. Так твоя мама и стала писать мне. Возникло недопонимание. Джейн сузила глаза. — Но разве это не потому, что у Вас нет телефона, а ждать звонка раз в неделю — долго? Мойра отрицательно качнула головой. — Понимаешь, Рой всегда писал мне письма. — Она мучительно нежно вздохнула, отчего сердце Джейн чуть не вывернулось наизнанку. — С тех самых пор, как мы сдружились. Он любил оставлять мне записки в ранце, в парте, в шкафчике. Иногда даже умудрялся совать эти бумажки мне в карманы. — Мойра хихикнула, поглядывая в гущу горячего шоколада и трепетно обводя тёплую кружку пальцами, словно это была ладонь Ройяла. — Его первые письма ко мне. К сожалению, многие утеряны. Ну, там в основном была всякая забавная чепуха. А первое полноценное письмо он написал мне, когда решил признаться в любви. — Мойра умолкла, тихонько улыбаясь. — Вы тогда были далеко? — Не-а. Этот чудак вложил письмо в красивый конверт, запечатал, подписал моим именем и вручил при всех, прямо на перемене. Вот смеху было… у всех вокруг. Мне вот было не смешно. — Улыбка на её смуглом лице расползлась. — Я подозревала, что могло быть в том письме, и понятия не имела, что буду с этим делать… Видишь ли, я была очень застенчива. Но самое смешное — Рой был ещё застенчивей! — Её смех ненадолго утонул в какао, и Джейн неожиданно поняла, что в её грудной клетке медленно расцветает чувство, похожее на бархатистый бутон азалии. Она впервые слышала такую историю: рассказ о чужой любви. Мама никогда не рассказывала ничего подобного о себе и отце, тем более с такой улыбкой и теплотой. Джейн и не стремилась узнать, однако в тот момент подумала, что, может, стоило бы попытаться спросить об этом. Хотя бы для того, чтобы услышать отказ. Мойра продолжила, облизнув обветренные губы: — После этого письма мы, наверное, неделю не говорили. А все вокруг продолжали перешёптываться и хихикать. Рой мне очень нравился, я знала это, но не могла бы тогда с уверенностью заявить, что люблю его. Нам было лет по пятнадцать, и я ужасно боялась, что мы ещё слишком юны и ветрены, чтобы любить по-настоящему… — Мойра смутилась. — О, прости за высокопарность. Я недавно перечитывала Моэма, вот меня и занесло. — Нет-нет, всё чудесно, продолжайте! — перебила её Джейн и слегка порозовела, поражаясь собственному голосу. Ей казалось, что в ушах вот-вот зашумит кровь оттого, как резво билось сердце. Мойра провела ладонью по её предплечью, молча благодаря. — В общем… Кхм. По сути, разговор о чувствах пришлось начинать мне. Бедняжке Рою хватило сил только написать горячечное письмо, а вот мне пришлось чуть ли не гнаться за ним после школы, чтобы объясниться. — Мойра хихикнула, прикрыв глаза на короткий миг. — И всё это было до тошноты мило. Мы стояли друг напротив друга в переулке у его дома и кое-как обменивались мыслями по поводу всего этого. А потом Рой, чуть ли не заикаясь, предложил проводить меня до дома… О! И даже понёс мой ранец. — Мойра хихикнула. — Мы стали встречаться. Думаю, со стороны это была умора: даже за руки-то брались только в редких случаях, чего уж там говорить про всё остальное, чем обычно молодёжь занимается. — Она стрельнула хитрым взглядом. — Это звучит так старомодно. В хорошем смысле, — Джейн показала ладони в извинительном жесте. — Да, пожалуй, самое подходящее слово… О! Помню, какую я истерику устроила, когда… Мойра перестала говорить так внезапно, что Джейн показалось, будто её уши оглохли. Она тут же взглянула на миссис Игл, ожидая увидеть бесшумно шевелящиеся губы, но та сидела, облокотившись о стол и лениво прикрыв рот ладонью; искорки в глубоких глазах бесследно погасли. У Джейн возникло ощущение, как если бы всю комнату заполнило чувство вины. — Мне не терпится узнать, что было дальше. Всё в порядке?.. Если вам тяжело, я пойму. Мойра растрепала лохматые волосы. — Я бы хотела, но не могу рассказать. Это сильно связано с твоей мамой, и если она захочет, чтобы ты знала, то должна будет рассказать тебе сама. Я так считаю. Джейн поняла: скорее всего, рассказ касался отца. У неё поднакопилась парочка вопросов о нём за последние пару лет. И, может, наконец пришло их время, как бы ни было жутко от мысли, что мама откажется отвечать. Но ведь от других вопросов, причём не менее неудобных, она ведь не отказывалась. Рассуждения в конце концов вызывали тяжкую меланхолию. — Так почему… моя мама стала писать Вам письма? — Джейн натянуто улыбнулась. Малюсенький уголёк обиды мирно дремал где-то на задворках самых глубоких мысленных архивов. — Говоря короче, Рой писал мне письма и после того, как мы стали встречаться, и предложение мне сделал в письменном виде, и продолжал иногда радовать письмом, когда я училась в колледже. Даже после, когда я вернулась в Найфс и мы наконец стали жить как совсем самостоятельная семья. Когда его не стало… что ж, не побоюсь сказать: сдаётся мне, если бы не твоя мама и её письма, я бы, может… Их взгляды пересеклись. Джейн в ужасе обратилась в слух, надеясь, что не услышит того, о чём сразу подумала. Мойра понизила голос, её чёрные глаза стали крохотными безднами: — Пару раз были уж совсем тяжкие эпизоды… Если б не её письма, я могла бы… покончить со всем этим. Это признание вышибло из Джейн весь дух. Тело прошиб холодный пот. Перед глазами Лис снова держала её ледяными руками и бормотала бред на последнем издыхании. — Ни-икогда… — Голос Джейн опасно дрожал. — П-пожа-луйста. Никогда. Даже!.. Не думайте больше! Об… этом! Лис, она… — Джейн согнулась над столом, прерывисто дыша. По дну её кружки забарабанили слёзы. — Она сказала, что всё — было ошибкой! И умерла! И ничего! Больше! Не!.. Бездна, из которой не выбраться. Кругом — тьма, и она не кончалась, и ничто не могло её рассеять. Пытаясь найти выход, ты запутывался всё больше, пока в конце концов не становился потерян навечно — бесполезный истлевший уголёк, исчезающий в общей пепельной куче. Пустота, из которой всё же есть выход. Этот голос… чей он? Джейн крепко зажмурилась. Чьи-то горячие руки обхватили её скрючившееся тело, и это совсем не напоминало руки мертвеца. Давно Джейн так не рыдала. Нечем было дышать, из носа текло, по подбородку вперемежку со слезами бежали слюни. Вся кухня превратилась в неразберимое желтовато-оранжевое месиво. Вместо пучков сосны по ближайшей стене бежали зеленоватые пятна плесени. Когда она опомнилась, ощутила, что прижимает к лицу непонятно откуда взявшееся полотенце, почти насквозь мокрое, а миссис Игл теперь сидит вплотную, их стулья — как скамья, и руки Мойры — вокруг неё. При каждом глотке воздуха болело в груди. Прямо над ухом раздался тишайший шёпот: — Дыши, дыши... Всё хорошо. Дженни, Дженни, успокойся… Джейн обессиленно приникла к плечу. Ещё вчера она хотела одёрнуть руку от малейшего прикосновения, но сейчас… Ничего не могло облегчить узел вины, крепнувший с каждым прожитым днём, с каждой мыслью о том, что Лисы больше нет, она осталась жить и окружена заботой вместо заслуженного порицания. В горле саднило до желания закашлять. Джейн боялась представить, как громко должна была плакать, чтобы ощутить опустошающее изнеможение. Только теперь до неё дошло: всё это время, когда она могла заглянуть миссис Игл в глаза, каждый раз её тревожила... Нет, это была не просто печаль или след пережитого горя. Отпечаток смерти — вот что не давало Джейн покоя. Возможно, у всех, кто хотя бы раз всерьёз думал о том, чтобы свести счёты с жизнью, был такой взгляд. Однако глаза Лис, казалось, не выражали ничего подобного, вплоть пока не стало слишком поздно уже о чём-либо задумываться. Но этот оттенок во взгляде — он прочно врезался Джейн в память. Отдаваясь порыву, она крепко прижалась к миссис Игл, неуклюже обхватив её за плечи. Вымокшее полотенце соскользнуло ей на колени. — Дженни, Дженни, всё хорошо. Ты здесь, со мной. Заботливый голос помог ощутить под ногами кухонный пол снова. — Когда мне грустно… я не делаю ничего, — борясь с першением в горле, проговорила Джейн, запоздало отвечая на вопрос. — Я иду в свою комнату, закрываю дверь и плачу, а потом жду, пока не станет лучше. Мойра застыла, прежде чем каштановые волосы колюче прошлись по шее Джейн — она покачала головой. — Странно. — В недвижимом воздухе повис огорчённый смешок-выдох. — Мне казалось… Эмма говорила, что вы близки. Джейн потупила взор, цепляясь за вихреобразную ткань домашнего халата, к которому приникла. Не отстраняясь, она грубо отпихнула смущение куда-то под стол, в угол, и, прочистив горло, пояснила: — Да. И это правда. Именно поэтому я иду в комнату и сижу там. Я не хочу, чтобы она лишний раз беспокоилась, переживала за меня… У неё и так просто куча забот. — Джейн медленно втянула воздух полузабитым носом и прикрыла глаза. — Мне кажется, она похудела… от всего этого. «Из-за меня у мамы не было ничего. И не будет. Здоровье в итоге подорвётся. Одиночество и бесконечные попытки заработать — всё, что останется,» — мысли, уже не раз возникавшие в голове, выудили из груди судорожный вздох. Мойра зазвучала погромче и пободрее: — Да будет тебе. Если уж ты не схуднула так, что хоть в больницу клади — Эмма тем более. Она сильная. И, уж поверь, стойко со всем справляется. — Мойра похлопала Джейн по спине. Она поняла, что чересчур задержалась на чужом плече, отстранилась и промокнула лицо полотенцем. Только теперь время для Джейн вновь продолжило свой ход; было страшно взглянуть на часы. — Справляется. Но она всегда только и делала, что заботилась обо мне… или о ком-то другом. — Джейн скользнула взглядом по Мойре, на ходу подавляя взявшуюся из неоткуда враждебность. — Когда ей вообще заниматься собой? Я… так боюсь, что однажды она просто сломается, и я никак не смогу ей помочь. — Джейн снова приложила полотенце, освобождая налитые слезами веки. — Самое худшее — мама никогда не покажет, как ей тяжело. Она никогда не истерит и не ноет — не то что я. Губы Мойры дрогнули. Джейн различила неловкую улыбку на угловатом подбородке. Ей захотелось отвернуться, встать и уйти. Она была сыта по горло вымученными словами утешения и незаслуженными комплиментами — ничего из этого не могло изменить сути: «ничтожество» — единственное слово, правдиво и полно её характеризующее. — Эмма «никогда не ноет и не истерит»? — Улыбка оголила желтоватые от сигарет зубы. — Эмма? Дженни, ты уже достаточно взрослая, чтобы понимать: если ты чего-то не видишь — это не значит, что этого нет. — Джейн изумлённо приподняла почти бесцветные брови. — Ты что, правда думаешь, будто твоя мать — бесчувственная машина, которая бесперебойно следует алгоритму «работать, чтоб заработать» и может просто взять и сломаться? Уж прости, ты не права. Ты много чего упускаешь. «Я что-то упускаю,» — отметила Джейн про себя, не отводя глаз. Ей, точно с оттенком опасения, вторил почти неразличимый голос: Есть кое-что, что ты упускаешь. Мойра не дала сосредоточиться на его звучании: — Да я припомнить не смогу все разы, когда Эмма бесилась, плакала, просила совета или просто кричала в трубку на очередного шефа, который кинул её с оплатой или вообще исчез, стоило только отправить готовую статью. — Она фыркнула. — И представь-ка: вместо того, чтобы кинуть эту затею, пойти работать в ближайший универмаг и жить спокойной жизнью, как, пожалуй, большинство на её месте бы поступило, твоя мать продолжает бороться ради мечты. И я верю, однажды она действительно станет полноценным журналистом! Это просто обязано произойти. Рано или поздно. Джейн ощутила укол стыда. «Мама хочет казаться сильнее, чем есть на самом деле. Ради меня. Прямо так же, как я — для неё,» — жжение от укола усугубилось, и сердце стало кровоточить. Слова рвались наружу. — Наверняка всё это — чтоб я лишний раз не думала, что была случайностью. Повисла тишина. Она позволила Джейн впервые за всё время здесь услышать монотонное жужжание ламп над головой. Массивные брови Мойры поначалу скакнули к линии волос, но в итоге грузно опустились, почти прижимаясь друг к другу. Миссис Игл рассмотрела фотографию Табиты, всё ещё лежавшую на столе, и затем повесила её обратно. — Ты так думаешь? Почему? — Голос Мойры не выражал ничего, кроме настороженного спокойствия. — Я знаю это. — Джейн равнодушно наклонила голову к своему плечу. — Мама сама однажды призналась. Сказала, что отец, скорее всего, даже не в курсе, что я существую. — Она поджала губы: ей стало неловко, поскольку сказанное совершенно не волновало её, а Мойра, похоже, ожидала обратного. — Мама всегда всеми силами старалась для нас. Потому что… — Джейн хмыкнула. — Все равно меня любит. Мойра кивнула, её глаза заблестели. — А вот тут ты права. Больше она ничего говорить не решилась — просто зашарила по небрежно сложенным в пачку письмам непослушными пальцами, пока не достала из малость пожелтевшего конверта сложенный вдвое лист в клетку. Джейн ощутила крючок тревоги в районе лёгких — Лиса и так была настроена враждебно, и не хватало только разозлить её сильнее разговором про мать. Но любые мысли о Лис испарились, стоило только Джейн заметить на отложенном конверте мамин почерк и имя «Эмма». — Тебе прекрасно известно, что читать чужие письма нельзя. — Начала Мойра поучающим тоном, типичным для учительницы. — Но, возможно, Эмма попросту никогда не сможет сказать этого вслух. Может, нехорошо, что я вот так показываю... — Она почесала затылок, кладя письмо рядом с Джейн. — Но раз я решила — давай, прочти. — Смуглый палец уткнулся в шершавую бумагу. Это была примерно середина письма. Что написано раньше — Джейн было не важно. Серые глаза пробежались по строчке: «… уже в который раз думаю об этом. Поначалу я её не хотела, но она оказалась мне очень нужна». Джейн уняла зарождавшуюся внутреннюю дрожь и продолжила жадно читать: «Дженни изменила меня, и такая я нравлюсь себе куда больше. Может, кто-то и посмотрит косо на одинокую женщину с ребёнком — мне всё равно. Джейн — последствие моих выборов. Многие из них были откровенно дерьмовые, но вот Джейн, что удивительно, — настоящее чудо! Мойра, я мечтаю услышать её первое слово, даже если оно будет «деда», а не «мама». И мечтаю, чтобы хотя бы иногда мы собирались все вместе, как раньше: ты с Таби и Ройялом, его старики и я с отцом… Но теперь с нами будет ещё и Дженни. Как тебе такое?..» Хотелось вскрикнуть от щекотливой радости, переполнившей грудь. Счастье загоняло кровь так быстро, что за мгновения перестало хватать воздуха. Джейн отложила письмо, чтобы ненароком не разорвать его. Мойра наслаждалась её переменой, пряча улыбку: — Когда человек «ломается» — главное, чтобы близкие были рядом. Важно вот что: не закрываться в себе и не отталкивать их. Иначе со всем справиться может быть почти нереально. Давно было пора спать, измождённые веки силились слипнуться, но Джейн чувствовала недосказанность. — Спасибо. Но неужели я похожа на сломанную? Чернильные глаза с отпечатком смерти живо уставились на неё. — Нет. Но ты переживаешь всё это глубоко. И если ты закроешься в себе, никакой пользы от смены обстановки не выйдет. Тогда тебе гораздо лучше будет в Найфсе, где мама каждый день сможет быть рядом, пускай и ненадолго. Джейн поджала губы, силясь выразить равнодушие, и отрицательно замотала головой. — В Найфсе всё напоминает о Лис. — Говорить имя подруги вслух всё ещё было мучительно. Пришлось даже на пару мгновений сжать зубы, чтобы свести спазм в горле на нет. — А здесь я хотя бы иногда могу забыть. Мойра молчаливо забрала грязные кружки со стола и погрузила их в раковину. Взяв губку, она обернулась через плечо. — Я могу представить, что ты чувствуешь. Ты скучаешь по ней, но ничего не можешь сделать с этим. Эта пустота сидит внутри, и ты можешь пытаться заполнить её, но что бы ты ни попробовала — она остаётся. Получив лишь кивок в ответ, миссис Игл стала мыть посуду. «Ты такая же, как все! Тебе наплевать! — выкрикнула Лис накануне своей смерти и почти сразу же добавила, будто забивая первый гвоздь в гроб Джейн: — Жалею, что дружила с тобой!» Тогда похожее ощущение пустоты впервые поселилось в груди, но в тот раз оно хотя бы соседствовало с душераздирающим отчаянием. Теперь же... Миссис Игл точно подметила: «она остаётся». — Эй, Дженни? — вкрадчиво позвала Мойра, остановившись у двери с кухни. — Да? — Лис… Она ведь была хорошей подругой? Джейн уже приоткрыла рот, чтобы сказать «да», но осеклась. — Наверное. Она была такой, какую я заслужила. «Ну же, скажи, что я не заслужила ни капли твоего хорошего отношения!» — мысленно обратилась она к Лисе и приготовилась к едкому комментарию в ответ. Только вот почти в тот же миг на непостижимом для себя уровне Джейн ощутила, что пыталась докричаться до пустоты. Мойра в недоумении нахмурилась: — Ты строга к себе. Зря. Джейн не хотелось спорить, тем более пока чувство поглощающей неопределённости овладело всем нутром. Они пожелали друг другу доброй ночи и наконец разошлись. Дом больше не был пугающим. По крайней мере, сейчас. В комнате никто не ждал, усталость валила с ног, а спать до будильника оставалось совсем ничего. Тревожные мысли, может, и пытались проникнуть ей в голову, но попросту не смогли пробиться.***
— Ну наконец-то ты пришла! Давай, быстрей, нужна твоя помощь. Лис была весела и преисполнена энтузиазмом, перелистывая свои записи в тетради. Она стояла напротив пустой сцены в большом актовом зале. В стоячем воздухе витали мельчайшие пылинки. Джейн толкнула дверь плечом, чтобы пройти внутрь — ей мешала увесистая коробка в руках. Справившись с доводчиком, она выкрикнула на ходу: — Прости, Лисси! Не могла дотащить. Будто в подтверждение этих слов раздался громкий хлопок — теперь коробка стояла на краю сцены. Лис недовольно поставила руки в боки, заломила тетрадь и уставилась куда-то за кулисы. — Эй, Пол! Ты где там?! Я ж просила помочь! Пол с широкой улыбкой выглянул из-за занавеса. Он был одет так, будто собирался давать сольный концерт игры на рояле: чёрная бабочка, новенький деловой костюм. «Забавно, — отметила Джейн про себя, — Полу никогда не шла торжественная одежда». — Детка, прости, я тут увлёкся. — Парень подмигнул Лисе и отвёл взгляд, изучая принесённую посылку. — Наша Дженни всё равно со всем и так справилась, а? — Он присвистнул: — Ну и силища у тебя! Лис, эй Лис, да Джейн нужно запрячь декорации переставлять во время пьес! Лиса закатила глаза, хоть и было видно, что ситуация её забавляет. Джейн поморщилась: «детка», пожалуй, было одним из самых нелюбимых прозвищ Лис. Тем не менее, сейчас она почему-то позволяла себя так называть. — Пол, милашка, Луи и Лила и так отлично справляются. — Постановщица стрельнула в него хитрыми глазами и усмехнулась. — Особенно, когда им помогают незадействованные актёры. Пол почему-то громко рассмеялся. Джейн зажмурила глаза в некоем подобии весёлости и стала срывать с коробки скотч, интересуясь: — Так с чем была нужна помощь? — Я ставлю новый спектакль, тебе понравится. Нужен совет насчёт главной роли. — Ух ты! Лисси, я польщена! Эта новость так осчастливила Джейн, что она подпрыгнула на месте и в следующий же миг стояла прямо посреди сцены рядом с подругой. Та с многозначительным молчанием протянула ей тетрадь. Джейн прочла: — «Лиса». Хм. «Лиса»… Названная по имени следила за ходом её мыслей, который прямо-таки отражался на лице. Джейн нужно было время, чтобы всё обмозговать. Пол подкрался к ним сзади. Пользуясь замешательством, и обнял обоих, но Джейн, как будто предчувствуя это, тут же выскользнула из его рук — зато Лиса осталась и с готовностью приняла все те мелкие поцелуи, которыми он стал осыпать ей шею и щёки. — Пол, ты мешаешь! — в конце концов отмахнулась Лиса и толкнула его в грудь. Пол, хихикая, влетел спиной в картонную стену миниатюрной школы и пробил её насквозь. Его фигура с грохотом скрылась в глубинах сцены. В воздух поднялось густое облако пыли. Джейн вернула тетрадь Лисе, и та сразу же стала махать ею, чтобы отогнать пыль. — Не понимаю, чего тут выбирать, — призналась Джейн. — Никто не сыграет эту роль лучше, чем ты. Это же буквально ты. Лис надула губы, качая головой. Фиолетовая прядка выпала у неё из-за уха. — Дженни, ты не понимаешь. Я собираюсь ставить спектакль о собственной жизни — это ужасно сложно… — И очень амбициозно! — внезапно перебил Пол. Его благоговейный выкрик донёсся уже откуда-то из-под сцены. Лис как ни в чём не бывало продолжила: — … и ответственно. Нельзя мыслить, как дилетант! Крутые режиссёры в своих фильмах могут позволить себе максимум небольшое камео, но не более того. У меня даже такого не будет — сама подумай, это будет странно и даже нелепо: две Лисы Арендт на сцене! И всем будет плевать, что одна — это я, а другая — актриса в моей роли. Хочешь — не хочешь, а парочку смешков или тупых комментариев услышишь из зала. Джейн потёрла свой острый подбородок и кивнула: — Поняла тебя. Но кто сможет сыграть не хуже, чем ты сама? Это будут просто безумные пробы! — она развела руками, представляя масштаб, и задела задник. Тяжёлая ткань с треском оборвалась где-то сверху. — Я нечаянно! — пискнула Джейн, а затем вся ткань с грохотом упала на сцену. Лис цокнула с раздражением: — Всегда ты так. Нельзя же быть такой неуклюжей! И кто теперь это вешать на место будет? Пол с готовностью вылез на сцену. Он извивался, словно ящерица, но когда поднялся на ноги, отряхнул свой костюм, и это придало ему ещё большей элегантности. Послав Лис воздушный поцелуй, парень с готовностью подобрал всю ткань разом и стал зацеплять её обратно, колечко за колечком. Ему даже не понадобилась стремянка. «Он действительно очень высокий, как любит отмечать Лис,» — подумала Джейн. Она с интересом наблюдала за тем, как ловко Пол щёлкает застежки под потолком, когда ей на голову обрушилась трубочка из шелестящих страниц. — Эй! Не пялься на моего парня! — Лис побагровела лицом, но тут же сорвалась на хохот. Джейн крепко обняла её и засмеялась в ответ. Тут что-то чужое просочилось ей в душу, и на мгновение она ощутила совершенно неуместную для такого момента печаль. — Так всё же. — Чтобы не обращать внимания на странное чувство, Джейн пришлось прервать объятия. — Кто у тебя на примете, Лис? Кто сыграет Лису Арендт? Лис щёлкнула пальцами и указала прямо на неё. — Одна из претенденток — ты! Никто не знает меня лучше, и потому, я считаю, именно твоё видение моего персонажа будет самым достоверным. О, я так ценю искренность! — Лис прижала к груди кулаки, сминая просторный свитшот, и почти прослезилась. — Стой-стой. Прости, но ты кое-чего не учла: в этой пьесе есть я, и лучше не усложнять тебе работу: я буду играть Джейн Пауэлл. Поверь, лучше меня не сыграет никто. Лиса кивнула, но не сразу. Она будто пару мгновений колебалась. Зато потом её улыбка походила на искристый залп фейерверка. — Пол, тогда позови её! Ту, другую. Пол тут же вытащил на сцену девушку. Сначала Джейн показалось, что это Мелисса, всё такая же болезненно-худая, какой она видела её в день, когда в школу приехала скорая, только теперь ещё и рыжая. Но это явно была не она. Джейн попыталась вспомнить, где уже видела это лицо, но не смогла — девушка была ей совсем не знакома. — О, это новенькая, — пояснила Лис, отметив растерянность подруги, и стала деловито изучать записи в тетради. Незнакомка стояла напротив них и улыбалась. Кругом в духоте всё ещё плавали мельчайшие пылинки, назойливо отражая свет. Джейн никак не могла заставить себя рассмотреть будущую дебютантку: задерживать на ней взгляд казалось бессмысленным и отвратительным. — Она совсем на тебя не похожа. Даже не твой типаж. — Джейн щурилась и потирала веки. — О, не проблема. Это — пустяк. Главное — талант к игре. Ты ж не просто так тащила сюда эту тяжесть. — Лис кивнула в сторону принесённой коробки и ухмыльнулась. — Хоть посмотри, что там. Джейн присела на колени и одним прикосновением к шершавым доскам разодрала колготки. Она засунула руку в темноту картона. Внутри всё было тонким и острым, гладким и изогнутым. Джейн без труда выудила красивую маску. Выглядела в точности, как лицо Лис, только без глаз. — Ва-ау! Так теперь тебя сыграть кто угодно сможет! — Джейн восторженно вздохнула и обернулась, широко улыбаясь. Лиса вырвала у неё маску и в холодной ярости швырнула о ближайшую стену. Осколки со звоном разлетелись в разные стороны. Джейн остолбенела. Ноздри её подруги подрагивали, а серо-зелёные глаза вперились в неё. — Лис?.. Та отряхнула ладони в ответ и, выпрямившись, пригладила слегка растрепавшиеся волосы. Покровительственный тон подруги вернул Джейн спокойствие: — Хотела показать, какие они непрочные. — Она хихикнула. — Возьми ещё, их там целая куча. — Затем она обратила всё своё внимание к незнакомке: — Что ж, давай, послушаем тебя. Джейн потянулась к коробке, но произошло что-то непонятное: её плавно утянуло со сцены неосязаемым потоком, весь свет в зале погас, и под её ногами вырос комфортабельный стул. Она сидела вместе с Лисой на первом ряду среди остальных зрителей, на сцену светили софиты. Там посреди декораций школы стоял Пол и о чём-то говорил с рыжеволосой, взяв её за руку. Джейн приблизилась к уху Лисы и пробормотала: — А мы не поторопились? Взяли её без проб… Лис фыркнула: — Что за бред? Ты сама говорила, как тебе понравилось. Джейн нахмурилась. Она даже не запомнила имени новенькой, и как её с такой негодной памятью вообще сделали помощником режиссера? Ледяные пальцы Лис ткнули её пару раз в предплечье. — Кстати, почему ты всё ещё здесь? — Подруга вопросительно вскинула бровь со шрамом, который имитировала тончайшей насадкой на бритве. — А? О чём ты? — Скоро твой выход, чудила! А ну марш на сцену! Джейн подскочила и побежала за кулисы, сопровождаемая лишь одной мыслью: «И как я могла забыть?!» Музыка утихла — вот это да, Пол действительно умел играть на рояле! — и это значило, что ей пора выходить. Джейн сделала глубокий вдох. Она давно хотела сыграть значимую роль. Ей надоело быть в стороне. Пора ворваться в актёрство, и это будет просто оглушительный успех! Сыграть себя так, чтобы даже тот, кто был с ней не знаком, под финальный поклон сказал, что уже давно знает её. Джейн вышла на сцену, взмахнула рукой и проскандировала: — Лиса! Этот спектакль был чудовищной ошибкой! Она крепко хлопнула себя по губам, закрывая рот, и в ужасе уставилась в зрительный зал. Но там было пусто. Только Лис сидела на пустом первом ряду и недовольно качала ногой, похлопывая тетрадью соседний стул. Её терпение было на исходе. К лицу Джейн прилип навязчивый румянец. Подруга громко вздохнула и разорвала тетрадь надвое, ошмётки швырнула под сцену. — Почему ты сразу не сказала, что вся пьеса — грёбаный бред?! Джейн замялась. Она огляделась, пытаясь отыскать поддержки, но никого, кроме них двух, в зале не было. Нужно было самой выпутываться: — Ты была так вдохновлена… Я верила, что у тебя получится. Лис цокнула, поднимаясь на сцену. Она пихнула ногой картонную школу, и декорация оглушительно хлопнулась вниз. После такого тишина казалась оглушительной. Это словно малость отрезвило Лис, и она присела на край, свесив ноги вниз. Джейн стыдливо опустилась рядом. — И эта девка! Глаза б мои больше не видели! Так фальшиво!.. А кто-то ж точно взял и решил, что то, что она пыталась изобразить — это я, представляешь? — Лис заглянула ей в глаза. Джейн захотела отвести взор, но заставила себя смотреть. Подруга точно не плакала, но макияж на её глазах отчего-то расплывался всё сильнее, пока не начал стекать по щекам. «Тут довольно душно,» — догадалась Джейн и облокотилась на руки, отвечая: — Мне казалось, она играла неплохо… А тебе… совсем не понравилось? — Если б это не была сущая катастрофа, я б выдержала до финала! Какое позорище… Не было слова, которое подходило бы лучше. Спектакль с треском провалился. Лис вышла, нет, выбежала на сцену посреди второго акта и, еле владея собой, заявила, что представление окончено. Куча трудов — и всё насмарку. Джейн попыталась приобнять её, но Лис отстранилась. Ей не нужны были утешения от такой, как она. За короткий миг их соприкосновения рукав Джейн обзавёлся влажными пятнами. — Ты давала мне обещание. — Слова порывисто вырвались изо рта Лисы. Она отрешённо изучала свои голубоватые коленки. Мокрая ткань плотно прилегала к коже, отчётливо показывая контуры чашечек. Чужеродное чувство вновь оцарапало Джейн внутри, но она всё равно смогла подать голос: — Разве я нарушила его? Лис медленно подняла лицо. Его обрамляли намокшие тёмные волосы. Фиолетовый локон разметался и прилип ко лбу сбоку, напоминая застарелый кровоподтёк. — Да… Ты обещала всегда быть моей лучшей подругой. — Но разве я перестала… ею быть? — Джейн в тревоге схватилась за предплечья, по которым заскользило что-то тёплое. По лицу Лис потекли слёзы, она с тяжёлым сердцем кивнула. — Я затеяла спектакль, который с самого начала был провальным! Но я не понимала этого до самого финала! А ты… не смогла сказать мне правду. Ты сразу видела, какой это бред, как плохо играет та… рыжая. Терпеть их не могу! — Лис распалилась, её лицо загорелось яростью. — Никогда не верь рыжим! Она клялась, что просто божественно играет! Джейн всё же приобняла Лис. Та вяло попыталась её оттолкнуть, будто ей было всё равно. Лёгкие сдавливала невнятная тревога, но Лисе, похоже, было ещё хуже — она вся была словно кусок льда, и дрожала, испуская такой холод, что Джейн с трудом продолжала удерживать руку у неё за спиной. Нужно было собраться с духом. — «Возьми себя в руки» — то, что ты мне часто говорила, Лиса. Прошу, пожалуйста, поверь: я не врала тебе. Я правда не знала, что всё кончится… вот так. И я правда не видела, как плохо играет та рыжая, клянусь! Глаза Лис распахнулись. Она приложила полусогнутые пальцы к синеватым губам в потрясении: — А ведь… ты не знала, Дженни. У тебя просто… совсем нет опыта... со всем этим. — Она медленно развернулась к пустому залу. — Да… к сожалению. И, если честно, я даже не была в курсе, что ты затеяла новую пьесу. Прости меня. Мне надо быть внимательнее. Лис повернулась к ней вновь, желая что-то сказать, но тут свет в зале моргнул, а со стороны основной двери что-то щёлкнуло. Обе вскочили на ноги, помост под ними неприятно скрипнул. Лис так сильно промокла, что с её одежды вода сочилась и капала прямо на сцену с почти не слышимым стуком. Бархатистый голос раздался то ли со стороны окон, то ли из глубин сцены, то ли из-за запертой двери: «Ты здесь?..» Джейн отшатнулась — на Лисе была та самая футболка с принтом резиновой уточки и домашние шорты. Как она вообще могла прийти в таком виде?! «Я знаю, что ты здесь». Ладони Джейн были в крови. Она в ужасе осмотрела себя: по предплечьям текла кровь, выступая из свежих царапин. «Ну же, покажись. Выйди ко мне». Свет снова моргнул, где-то в конце зала взорвалась лампочка. Потом ещё одна. Изо всех сил сдерживаясь, чтобы не вскрикнуть, Джейн бросилась обратно к подруге. «Выйди, и мне не придётся искать тебя…» Джейн уставилась на Лису, с непониманием держа её за плечи: — Что это?! Объясни мне! Прошу! П-проверка аудио?! Объяснений не последовало. Лис вытаращилась, выскользнула из рук Джейн, будто была тающим снегом, и отступила за занавес, вжимаясь в узкое пространство между шторами. Она остолбенела, ухватив пальцами плотную ткань. — В чём дело?! — Джейн сделала к ней шаг, но Лис опасливо выставила руку. — Не надо. Уходи. Не говори ей, что я здесь. Пожалуйста. Лис легонько толкнула её в грудь, Джейн покачнулась и поняла, что никакой опоры под ногами не оказалось. Она падала со сцены. — «Ей»?***
Джейн резко присела на кровати и тут же ощутила, даже без взгляда в зеркало, что вчера совсем измотала глаза слезами: веки так и остались опухшими. Но что-то другое беспокоило её, только вот она не могла понять, что же. Джейн коснулась груди, и частый пульс отозвался отдачей в кончики пальцев. Только затем в слух ворвалось почти оглушающее дребезжание. Худощавая ладонь опустилась на будильник, заставляя его замолчать. Ощущая неприятную ломоту во всём теле, особенно в спине, Джейн стала тереть глаза, силясь избавиться от тумана в них, но, похоже, для этого было необходимо умыться. «Ей». «Кто это — она? И о чём я вообще думаю?» — думала она. После ночной беседы на кухне точно приснилось что-то ещё, но после пробуждения образы с каждой секундой становились всё более расплывчатыми, а запомнившиеся слова имели всё меньше смысла. — Лиса, там наверняка была ты, — еле слышно предположила Джейн, свешивая ноги с постели. — Это ты послала мне сон? Ответом была абсолютная тишина. Джейн сжала край матраса и злобно процедила: — Ну и молчи, раз так хочется! Только вот не понимаю, куда делось всё твоё желание «превратить мою грёбаную жизнь в кошмар»! Лис и это проигнорировала. Джейн раздражённо запустила пальцы в свои короткие взъерошенные волосы. В голову вновь начинали лезть давно приевшиеся мысли: «Может, на самом деле никакого призрака не было и нет? Выходит, вчера меня здорово так накрыло. Это можно считать за приступ?» Взгляд упал на прикроватную тумбу — там лежал билет в кино. Сегодняшний сеанс. «Пеняй на себя». Стэнфорд, Эбигейл и Люк.