Свой выбор (1 и 2 части)

Прихватив из спальни одну из книг по колдомедицине, сунув в нее конверт и набросив на плечо свернутый серо-коричневый плед, Гарри сбежал из замка вскоре после завтрака. Ночью он не думал о случившемся, а с утра, пока рассказывал ребятам, пребывал на эмоциях, но теперь пришло время обдумать последние дни и прочесть письмо от поверенного. Начать мальчик решил именно с письма, а потому отправился туда, где его если и найдут, то не сразу. Еще по Литтл Уингингу Поттер усвоил, что благополучие и безопасность зависят не от окружающих, а только от самого человека. Пусть этот человек — всего лишь ребенок. В родном городке Гарри, как только понял эту истину, нашел и как следует изучил самые разные укрытия — маленький и худенький, он не имел шанса удрать от Дадли и его компании. Но зато ни один из дружков кузена не мог прощемиться туда, куда Поттер нырял, будто рыбка. Изворотливость и хитрость всегда помогали мальчику. Прятаться. Уклоняться. Обходить трудности. Даже в словах. Пусть он и не умел врать, но довольно быстро научился не говорить всей правды. Кто и когда мог решить, что ребенок, выросший в подобных условиях и с такими навыками, может подойти для факультета, студенты которого говорили в лоб и не боялись драки, которую они, конечно, благородно звали сражением? Гуляя по территории школы, Гарри подобрал для себя дюжину мест, где трудно было заметить того, кто пожелал бы спрятаться. Но пройдет пара лет — и тайники придется менять, когда Поттер подрастет. Сегодня он выбрал один из высоких камней кромлеха, примыкавшего к Хогвартсу и нависавшего над склоном, тропа с которого вела к хижине Хагрида и Запретному лесу. Один из прапрадедов, выпав из спячки, как-то вечером развлек Поттера историей о месте, где четверо Основателей вздумали строить школу для будущих волшебников. Упоминал он и древний лес, который на карте казался не таким и большим, но внутри него сама магия создала множество скрытых пространств, превратив Запретный лес почти в отдельную страну, иной мир, о котором маги знают ровно столько, сколько им позволяют те, кто сторожит границы. Рассказывал и о круге камней, прежде возвышавшемся на холмах единственным творением человека. — Каждый менгир установили на этом месте не просто так и установили те, кто жил задолго до Основателей и любых других великих волшебников. До того, как кто-либо записал имена, каждое из которых помнят, чтят или пытаются вытравить из памяти сейчас, — говорил дедушка Элафиус. — То были времена, которые любой маг сегодня назовет темными. А сами волшебники того времени были настолько иными, что мало кто из ныне живущих способен понять хоть что-то из мудрости предков. И я не говорю — освоить и применить. Просто понять. То были иные волшебники, иная магия. — Они не пользовались палочками? — догадался Гарри. — Не только, — согласился Элафиус. — Они даже не всегда использовали какие-то особенные слова. Что уж говорить о латыни, на которой ныне колдуют все волшебники в нашей стране. Тогда чародеи, шаманы, друиды, колдуны… названий много, но они мало что отражают на самом деле. Тогда наши предки не колдовали, они говорили с миром, с землей, с водой, ветром и огнем. С магией. Они просили, они молили, они требовали и платили за помощь. Они — а это многие племена, в каждом из которых язык отличался — говорили с природой душой, телом и разумом и не видели различий между человеком и любым иным созданием. Были войны, но был и мир. И были Места Силы, ценные для каждого народа. На них, подтверждая мирные соглашения, возводили кромлехи, как символ того, что место, где они возведены, доступно всем и никому не принадлежит. Сами же круги из камней — своеобразный «круглый стол», место переговоров, место для заключения союзов, место… где прежде даже проводили свадебные обряды, когда человеческая кровь смешивалась с кровью тех, кого сейчас чинуши из Министерства зовут… существами, тварями, младшими, полуразумными или условно разумными созданиями. Среди камней вейлы приносили клятвы не вредить и разделяли судьбу с людьми, оборотни обращали тех, кто шел к ним по доброй воле, и разум этих людей оставался чист даже в полнолуние, а кентавры пили из одного рога хмельные травяные настои с теми, кого сегодня готовы растерзать за одно лишь пересечение их границ. — Вот как… — потрясенно вздохнул тогда Поттер, которого на миг пробрала дрожь, хотя эльфы всегда поддерживали в Поттер-мэнор комфортную температуру. — Но люди склонны забывать то, что другие помнят, — продолжал дедушка Элафиус. — Еще пару тысяч лет назад волшебники начали отдаляться от других магических созданий, и сама магия не простила им этого. Того, что они отказались от природы, стали забывать, что лежит в основе. И маги стали слабее, чем прежде. Им потребовались слова, жезлы и многое другое, чтобы колдовать, хотя прежде это было частью их, как дышать. — Неужели… все забыли? — Певереллы долго помнили, но и они исчезли, — жестко сказал предок, глядя на Гарри пристально, будто в чем-то его винил. — Как исчезли и другие. Имена многих стерли из памяти ныне живущих лишь потому, что их долго боялись... — Но Певереллов помнят и теперь. Почему? — Их помнят, мальчик, как самых великих волшебников прошлого, тех, кто подчинил саму Смерть. Как тех, кто был сильнее Основателей. Но правда в том, что Певереллы были самыми слабыми из тех, кто остался от прежних волшебников. Их почти не боялись. И потому Певереллы пережили забвение. А древние и сильные семьи сгинули. Их было слишком мало, чтобы сопротивляться множеству магов новой формации. — А Основатели? — Их принято почитать, — сказал дед и усмехнулся. — Принято считать великими. Теми, кто основал Хогвартс. Теми, кто начал учить волшебников. Им приписывают многое, будто прежде никого и не было. Но правда в том, что эти волшебники пришли на Место Силы и посмели нарушить древний мир с волшебными созданиями. Они построили замок и назвали его своим, потребовали от обитателей Запретного леса подчинения… Но Место Силы, на котором возведен круг, не может принадлежать кому-то. Как и волшебные создания не могут подчиняться. И об этом Основатели забыли. Как забыли и все остальные маги. — А старые семьи, древние рода? — спросил Гарри. — Кто-то еще что-то помнит и пытается поддерживать мир, чтобы не началась война, — ответил предок. — Вливая свою силу в алтари, проводя обряды, потомки древних семей платят дань магии, чтобы остальные, неразумные глупцы, забывшие или не знавшие, могли колдовать. Эта дань кровью и магией возвращается силой. Подтверждением старых клятв. И утихомиривает магические народы, для которых мир существует до тех пор, пока есть хотя бы одна семья волшебников, способная помнить и чтить нерушимые обеты. Но таких все меньше. Одни теряют знания, другие теряют суть, начиная воспринимать свою кровь как нечто великое, то, что важнее всего. Они даже зовут себя истинными чистокровными, хотя большинство из них даже не происходит от тех самых… древнейших семей. Но хуже всего то, что гораздо больше тех, кто никогда не знал о том, что магия постепенно уходит. И Основатели внесли в это самый большой вклад, а последующие учителя Хогвартса и других школ лишь добавили, воспитывая студентов так, что они с каждым годом все больше и больше отсекают… ненужное. То, что они таковым считают. Вот только запреты на ту или иную магию не делают магический мир лучше и безопаснее. Они приближают тот день, когда волшебники перестанут быть таковыми. — А мы? Поттеры? — Мы должны помнить, — сказал Элафиус. — Мы не в силах возродить прошлое, но мы можем помнить. Это наша обязанность. Вспоминая тот разговор, мальчик немного спустился с холма, обогнул одну из пар камней и отыскал присмотренное местечко. Склон под камнями чуть осыпался, образуя маленькую выемку. Как раз такую, чтобы в ней смог уместиться, подобрав под себя ноги, первокурсник, вроде Гарри. Мальчик постелил на землю плед, укрыл его краем колени и прислонился затылком к правому менгиру. Камень оказался прохладным, но это не был ледяной холод, способный сковать тело. То была уютная и умиротворяющая прохлада. Прикрыв глаза, Гарри прислушался к себе и пространству и тут же ощутил мягкий отклик. Камень был гораздо древнее замка, и магия, что пронизывала его, была древнее. И была иной. Никаких заклинаний, стройных нитей, рун или чего-то подобного. Чистый поток, как звенящий ледяной ручей, бьющий прямо из земли. И этот холод каждый мог уловить, чувствуя прохладу камня, но многие ли понимали? Понимали на самом деле. — Да и я… — усмехнулся Гарри. — Я тоже пока не понимаю. Он приложил палец к шероховатому камню и резко провел им по грани, позволяя острым выступам расцарапать кожу, а после без страха провел окровавленной подушечкой по тому месту, где когда-то, почти у основания, возможно, был вырезан какой-то символ. Знак не осветился, но под пальцем на миг стало холоднее, опалив кожу, и ранка мигом затянулась, будто Поттер порезался не о камень, а о нож из рога единорога. Улыбнувшись, Гарри отвернулся, прислонился снова к менгиру и вытащил из книги письмо. Гоблин постарался ответить на все вопросы, а потому послание занимало добрых семь листов пергамента, исписанных довольно мелко. Но мальчик успел прочесть лишь первые несколько абзацев, когда услышал голоса, обладатели которых медленно приближались к тропке со стороны замка. — Ты уверен? — спросил мальчик с легким акцентом. — Конечно, — тут же откликнулся Рональд. — А ты нет? — А если он рассказал правду? — И ты поверил? — возмутился Уизли, приостановившись. — Мы все слышали, что Поттер наплел. Будто бы все вышло случайно, его заперли, лестница… А потом его нашел Снейп! Пф! Да каждый знает, что эта Мышь подземелий никого не жалеет! Он бы содрал с него баллы, если бы поймал. Оправдывайся или нет, а Поттер лишился бы баллов пятидесяти, а то и ста, если бы на самом деле попался Снейпу. — И получил бы отработку! — подхватил второй мальчик, в котором Гарри узнал Финнигана. — Вот именно. Как минимум неделю отработок! — с фырканьем сказал Рон. — С самим Снейпом или Филчем. — Ты прав, — хмуро отозвался Симус. — Поттер явно солгал! — Именно, дружище, — покивал Уизли. — И если бы я знал, что он такой поганец, то никогда бы не позвал Поттера с собой. А он нас обманул. Решил сходить в коридор первым, раньше нас. Герой мордредов! Гарри беззвучно хмыкнул. Его не задело, больше повеселило то, как сильно отличалось мнение Рона о Поттере за глаза. — А я еще хотел стать его другом! — с явной обидой воскликнул рыжий мальчишка. — А он предатель. Не удивительно, что его не взяли на Гриффиндор. Мальчишки немного потоптались на месте, не спеша обходить камни и спускаться вниз. — И что теперь? — после пары секунд молчания спросил Финниган. — Мы все равно побываем в том коридоре, — решил Рональд. — Мы узнаем, что там спрятали. Это что-то очень важное! И ценное. Гарри почудилось, что второй момент для Уизли интереснее. — Нужно только расспросить как следует Хагрида, — предложил Симус. — Верно. Идем. Двое первокурсников пересекли маленькую полянку и двинулись вниз по ступенькам. Гарри какое-то время наблюдал за ними, продолжая сидеть в укрытии. Мальчишки его не заметили. И минуту спустя порадовался, что остался на месте, когда увидел спешащую вниз лохматую девочку. — Эй! — громко окликнула Гермиона Финнигана и Уизли. — Вы куда? — Отстань, Грейнджер, — ощетинился Рон. Его голос был едва слышен. — Я знаю, что вы задумали! — воскликнула она. — Вы собрались идти в этот ужасный коридор! Вас за это накажут! Вы можете пострадать. Или даже хуже! Вас могут выгнать из школы. — Вылететь из школы хуже, чем умереть? — опешив от формулировки, сам у себя переспросил Поттер и поднялся. Ситуация нравилась ему все меньше, и мальчик решил послушать, что еще знают гриффиндорцы. Он поднялся, сложил письмо и, сунув его в книгу, с пледом на плечах последовал вниз с холма. Гарри отстал достаточно, чтобы троица его не увидела, но он пропустил несколько фраз и услышал только, как уже на пороге домика Хагрида Рон сказал: — Я видел своими глазами! И близнецы подтвердили! — И что, Рональд? — воскликнула в ответ Гермиона. — Он что-то задумал, — уверенно заявил рыжий. — Снейп — настоящий монстр! Уверен, он не просто так ходит в тот коридор каждый день. — Может, он охраняет? — предположил Симус. — Нет же! — отмахнулся Уизли. — Снейп — настоящий злой волшебник. Говорят, он служил Сами-Знаете-Кому. Он темный колдун! — Он учитель, Рон! — возмутилась девочка. — Он наверняка задумал украсть то, что спрятал директор, — отчеканил рыжик. — Просто пока ему это не удалось. — Но зачем? — явно поверив доводам Уизли, спросил Финниган. — Кто его знает, — пожал плечами Рон и постучал в дверь. — Если он служил Тому-Кого-Нельзя-Называть, то мог что-то задумать. Гарри, приближавшийся к домику так, чтобы его не заметили, невольно фыркнул. Слова Уизли, пусть и сказанные уверенным тоном, ни капельки не убедили рейвенкловца в том, что версия Рона хотя бы просто имеет право на существование. — Зачем им вообще все это? — удивился мальчик. — Разве дела директора, учителей и всяких там бывших или не очень сторонников касаются детей? Тем более, первокурсников? Им совсем нечем заняться? Хоть бы какую-нибудь книжку почитали! Гарри как раз успел спрятаться за огромными тыквами, когда дверь распахнулась, явив Хагрида в переднике. — Э… привет, — выдавил лесник. — А я вас и не ждал. — Хагрид! — воскликнул Рон. — Мы знаем, что Снейп хочет украсть то, что директор спрятал в Хогвартсе! Полувеликан смутился, заозирался и невнятно велел студентам входить в дом, явно не желая обсуждать дела Дамблдора на пороге. Правда, окна он держал нараспашку, так что Поттер, подобравшись поближе, смог легко услышать неуверенную попытку Рубеуса отвертеться: — Да с чего вы такое взяли, ребята? Профессор Снейп… того… один из учителей Хогвартса! — Вот именно, — подхватила Грейнджер. — Я знаю, он не самый приятный из людей, но он ведь здесь работает. — Ой, Гермиона, тебя послушать, так все преподаватели святые, — фыркнул Рон. Что-то звякнуло, Хагрид выставил на стол огромные, как ведра, чашки. — Снейп может быть замешан в чем угодно. И нам надо понять, что именно он хочет украсть! — Да ничего профессор Снейп не хочет украсть, — попытался успокоить детей полувеликан. Забулькала вода, как если бы огромные чашки наполняли из гигантского чайника. — Он просто охраняет коридор. Следит, чтобы никто не ходил к Пушку. — К Пушку? — удивился Симус. — Что это? — Не что, а кто, — поправила Гермиона. — Я слышала, как твои братья, Рон, обсуждали, что в том коридоре на цепи сидит огромная трехголовая собака! Повисла пауза, а после Уизли разродился целой бурей эмоций. Он в мгновение ока нашел с десяток эпитетов в адрес собственных братьев и еще парочку, не таких резких, в адрес Гермионы, которая, подслушав тайну, не рассказала ее тут же сокурсникам. — Я говорю это только затем, чтобы вы туда не ходили, — с металлом в голосе предупредила девочка. — Там огромная и опасная псина! — Пушок не опасен! — возмутился Хагрид. — Он славный. Я растил его с тех пор, как он был еще щенком! Тетя Мардж тоже считала своих бульдогов ласковыми собачками. Это не помешало ей назвать самого выдающегося пса Злыднем и тренировать так, что он без сомнений кидался на людей. Повисла пауза, которую Гарри назвал бы неловкой. Он сомневался, что Уизли и Финниган понимают всю нелепость заявления лесника, хотя и их должен пугать огромный трехголовый пес, но Гермиона не могла не знать Древнегреческую мифологию хотя бы по верхам, а согласно ей псина с тремя головами, цербер, охраняет вход в царство мертвых. — Меньше знаешь — крепче спишь, — прошептал себе под нос Поттер, у которого волоски на руках встали дыбом. — В общем… вы это… Не надо никуда ходить и не надо ни о чем меня расспрашивать, — выдавил Хагрид с запинкой. — Вы первокурсники, вам учиться надо. А то, что охраняет Пушок, это касается только директора Дамблдора и... — Лесник спохватился и умолк. — Ничего я не буду вам говорить. Забудьте. Вам учиться надо. — Директора и кого-то еще? — тут же спросила Гермиона, но лесник вновь замялся и попытался перевести тему. Гарри напрягся и решил, что стоит вернуться или обратно к кругу камней, или к замку, но заподозрил, что сейчас его можно легко рассмотреть из окна, а потому, проскользнув под подоконником, направился к опушке. Он не собирался заходить в лес, но обхвата ближайших же деревьев с лихвой хватило, чтобы укрыть щуплую фигурку первокурсника. — Пережду, а потом вернусь в замок, — решил он, устраиваясь так, чтобы его было не видно со стороны домика лесника. Плед же и темная форма спрятали мальчика и от глаз тех, кто мог выглянуть в окно Хогвартса. * * * Гоблины всегда были своеобразным народом. Люди почти всегда пытались оценивать их поступки по себе, мерили человеческой меркой, но гоблины просто были иными. И мораль у них была иной. Гарри легко это принял, благо не только книги подтверждали данный момент, но и родственники-портреты. Именно поэтому мальчик ни капли не удивился, когда оказалось, что Ринготт во время их встреч поведал Поттеру не все. Нет, поверенный ничего не утаивал, но он и не видел нужным рассказывать то, о чем его даже косвенно не спрашивали. Оказалось, Фонд Мальчика-Который-Выжил существует и представляет собой банковскую ячейку, куда на протяжении десяти лет перемещались все письма, подарки и денежные переводы, которые волшебники направляли для Гарри Поттера. И этим Фондом без всякого смущения все эти годы пользовался директор Хогвартса, почти опустошив его денежное содержимое. — Очень интересно, — хмыкнул Гарри, прочитав абзацы, посвященные действиям Дамблдора. — И в первую очередь мне интересно то, как именно были потрачены деньги. Поттеру не было жаль того, чего он никогда не видел. Да и не считал он, что люди чем-то ему обязаны. Но очень хотелось верить, что деньги пошли на какие-то хорошие дела, ведь и посылали их с чистым сердцем, в благодарность. Вернувшись в спальню, Гарри первым делом написал Ринготту с просьбой провести аудит Фонда, если это возможно. Ему очень не хотелось ввязываться и выдавать свою заинтересованность, но история требовала детального рассмотрения. Пусть Гарри было лишь одиннадцать, но он жил рядом с Верноном Дурслем, и мальчик с ранних лет впитал некоторые его принципы и взгляды на жизнь. Дальше в письме Ринготт рассказал Поттеру об обстоятельствах ареста и помещения в Азкабан Сириуса Блэка, ныне единственного наследника рода Блэк. Сам гоблин на данную тему не распространялся, хотя был поверенным и семьи Блэк, но в этом не было ничего удивительного. Гоблины честно выполняли свои обязанности, если дело касалось денег. Они даже принимали кое-какие решения, если это могло пойти на пользу финансам подконтрольного им рода. Они с яростью драконов охраняли тайны своих клиентов, их имущество, если кто-то, даже власти магического мира, пытались ими завладеть. Но вся эта преданность не распространялась на самих владельцев сейфов и ячеек. Не имея на руках четких указаний, гоблины не ввязывались в дела волшебников между собой. Даже риск потерять последнего представителя семьи ничего для гоблинов не менял. Так было и с самим Гарри, и с Сириусом Блэком. Никто не потребовал у гоблинов завещание Поттеров, и те не занялись этим делом сами. Они не особо искали Гарри, а просто законсервировали его дома по истечении положенного срока. Ринготт же продолжил приумножать его богатства, не переживая, как живет последний Поттер. С Блэком было хуже. Ринготт и не почесался, узнав об аресте. И ничего не сделал, когда клиента засадили в тюрьму, хотя даже Гарри понял, что Блэка при всем желании не могли осудить. Но гоблин не отправился в Визенгамот и не доказывал там невиновность своего клиента. — Гоблины занимаются деньгами, — невесело хмыкнул Гарри, — и только. Они не адвокаты и не ангелы-хранители, чтобы уберегать волшебников от всех бед. История с Сириусом Блэком не нравилась мальчику с самого начала, но он пока не знал, как к ней подступиться. Поэтому поверенному в ответе было составлено поручение отыскать хорошего детектива, способного собрать все возможные факты о Сириусе Блэке. Кроме того, мальчик хотел знать как можно больше о своих родителях, дедушке и бабушке Эвансах, а также о людях, которых родители выбрали для Гарри в качестве возможных опекунов. Мальчик долго раздумывал о том, включать ли в список директора Хогвартса, но поостерегся. Поттер кожей чуял, что эта затея не так уж безопасна. Еще немного помаявшись над письмом, юный волшебник решил, что всегда может добавить поисковые запросы позже, если, конечно, найденный Ринготтом специалист оправдает надежды. Вторая половина письма, посвященная тайнам гоблинской магии, — тому, что Ринготт мог рассказать, конечно! — вызвала у мальчика гораздо больше положительных эмоций. И еще час Поттер вносил пометки в свой блокнот, ведь Ринготт сумел объяснить и даже подтвердить кое-какие факты из прочитанных мальчиком дневников и справочников. После такого читать книгу по колдомедицине было еще интереснее. Ближе к пяти вечера, улучив момент, когда в спальне никого не было, Гарри устроился на кровати, задернул полог и позвал: — Тинки! Эльфийка появилась с негромким хлопком и тут же вперилась в мальчика взглядом, будто выискивая перемены. — Со мной все хорошо, — заверил Поттер и потянулся обнять домовушку. — Маленький, — с нежностью прошептала Тинки, поглаживая волшебника по волосам и плечам. На миг между ними промелькнули искры, но Гарри не удивился. Долгое время не имея доступа к магии Поттеров, к живым представителям рода, сейчас эльфы всячески в нем, Гарри Поттере, нуждались, этим напоминая мальчику кошек. — У вас все хорошо? — уточнил мальчик, пристально глядя на домовушку. — Старшие хозяева все время разговаривают, — сообщила Тинки. — Они очень переживают за тебя, но не хотят пугать или отвлекать от учебы. — Если они захотят прислать мне письмо, зачаруй для них перо и пергамент, — велел Гарри, знавший, что у портретов не так много власти над эльфами. Дедушки и бабушки могли приказывать домовикам лишь в тех случаях, когда это согласовалось с распоряжениями, данными еще при жизни. — Хорошо, — кивнула Тинки. Ее огромные уши хлопнули домовушку по лицу. — И принеси письмо мне сама, не отправляй с совой. Я должен быть один, лучше всего, если здесь, в спальне, с задернутым пологом, — стараясь все предусмотреть, сказал Поттер. — А вот это письмо… — Он вытащил запечатанный конверт. — Ты сможешь передать его поверенному Ринготту в банке? Эльфийка снова кивнула. — Хорошо, — выдохнул мальчик. — И скажи, чтобы ответ тоже передал через тебя. Это возможно? — Конечно, — заверила Тинки. — Тинки услышит, если гоблин позовет ее. Ведь это приказ хозяина! — А бабушки? Что они велели передать? — закончив с самыми важными делами, спросил Гарри. Тинки тут же приободрилась, улыбнулась и с хлопком исчезла, чтобы появиться через пару секунд с большой корзиной в лапках. — Ого! — только и смог вымолвить Поттер, заглядывая под белую салфетку, прикрывавшую содержимое. — Я не ожидал, что все будет так… основательно. Бабуля командовала? И без ответа Тинки было ясно, что корзинку «собирала» бабушка Юфимия. Только истинная хаффлпаффка могла решить, что внук не может отправиться в гости к представителям ее факультета без кучи всевозможной снеди и даже… — Это что? — ткнув в высокую бутыль, похожую на греческий кувшин, но без вычурных орнаментов и рисунков на боках, спросил Гарри. Горлышко было плотно залито воском, чтобы содержимое ни в коем случае не покинуло сосуд. — Это подарок для госпожи декана факультета Хаффлпафф! — с гордостью заявила Тинки. — И как мне это передать? — хмуро спросил он. — Мы ведь договорились с родственниками, что постараемся как можно дольше скрывать тот факт, что я добрался до наследия Поттеров. Этот кувшин разбивает всю легенду! Угощения я могу выдать за то, что приготовила тетя, если кто-нибудь спросит. Хотя я сомневаюсь. Я не на Гриффиндоре, где всякий бесцеремонно лезет в дела соседа, а у директора свободный доступ к жизни студентов. Но это… — Тут есть записка, — чуть смущенно перебила эльфийка и выудила из корзины спрятанную в аккуратный конвертик карточку. Поттер с сомнением извлек тонкий кусочек бледно-желтого картона и прочел то, что явно нанесли не без помощи самопишущего пера. Обдумал, а потом тихо хмыкнул. — Пусть бабушка и закончила Хаффлпафф, но у нее в роду явно были и расчетливые слизеринцы, — признал он в конце концов. — Хорошо, значит, так… Я забираю все, кроме вина. А ты… сможешь как-то изменить свою внешность и скрыть герб? Тинки с гордость вздернула носик, давая понять, что хозяин не должен сомневаться в ее способностях. Прямо на его глазах ее желтое облачение стало искристо-белым, герб пропал, а у самой домовушки внезапно отрос довольно длинный нос, делая ее неузнаваемой. — Отлично. В таком виде ты отправишься к Помоне Спраут и лично ей в руки, но без свидетелей, передашь кувшин и записку, — обдумывая план на ходу, решил Гарри. — Если будет спрашивать, ты ничего не знаешь. Тебе просто велели передать. Тинки кивнула, подхватила кувшин, конверт и исчезла. Гарри же с улыбкой посмотрел на место, где только что стояла эльфийка. Бабушка решила рискнуть, передавая старой знакомой, почти подруге, кувшин с вином. Это могло вызвать вопросы. Но их не должно было быть слишком много. Зато Помона Спраут наверняка вспомнит Юфимию Поттер, что может стать темой для более близкого знакомства с деканом Хаффлпаффа. — Родственники решили не терять время и налаживать для меня контакты, — хмыкнул Гарри. Он и сам собирался приступить к мягкому опросу преподавателей. Особенно тех, которые знали его родителей. Его не устраивали те несколько фраз, которые при случае бросали многие, не углубляясь в долгое повествование. Ему не нравилось, что все повторяли одно и то же. Да и было бы логично, что ребенок, едва знавший своих отца и мать, попытается выяснить как можно больше о семье. — И попутно посмотрим, как и кто станет на это реагировать. А профессор Спраут идеально подходит для начала. Уж она-то не станет скрывать что-либо. * * * После ужина воронята дружно собрались и отправились в гости. Корзина оказалась достаточно тяжелой, чтобы Гарри смог сам ее нести, но первокурсников провожали старосты, так что ношу всучили Роберту. Тот оказался не против, тем более, впереди всех ждало дружное хаффлпаффское чаепитие, на котором всю снедь поделят по-дружески, выставив на общий стол. Гостиная барсуков впечатляла размерами. Тут явно было просторнее, чем в башне Рейвенкло, но это и не удивительно, ведь черно-желтые обитали практически в подземельях, а те, по словам Драко, простирались не только под замком на несколько этажей вниз, но и под Черным озером. Два огромных камина согревали просторный зал, стены которого были закрыты гобеленами, а полы устилали толстые шерстяные ковры в несколько слоев. Остальное пространство занимали низкие круглые столики, широкие диванчики, кресла, пуфики, похожие на тыквочки, мириады подушек и крохотных лавочек — барсуки явно готовились к приходу гостей и натрансфигурировали посадочных мест так, чтобы на всех хватило. Небольшой пятачок у дальней стены пустовал, но ненадолго — вскоре он должен был стать импровизированной сценой. И первые зрители уже начинали занимать места: в гостиной собирались второкурсники и третьекурсники Хаффлпаффа и те из старших, кто решил или поучаствовать, или посмотреть представление. Для воронят отвели место впереди, чтобы они вместе с остальными малышами могли все хорошенько рассмотреть. Места же для деканов оказались в самом конце импровизированного зала: широкое уютное кресло для профессора Спраут и причудливое сооружение со ступеньками и мягким сиденьем для профессора Флитвика. — Привет, — улыбнулся Гарри Невилл, усаживаясь поблизости. — Привет. Что-то ты выглядишь уставшим. — Да у нас сегодня осмотр был у мадам Помфри, — со вздохом признался Лонгботтом. — Но никто не сказал, что присутствовать будет и профессор Снейп! Я так перепугался. — Чего? — удивился Гарри. — Это ведь не урок. Он не мог спросить у тебя материал, а потом снять баллы за ответ. Терри хихикнул и согласно покивал. — Но все равно, — не обидевшись, выдохнул Невилл. — Это же Снейп. — И что? — не понял Гарри. — Ну… он же жуткий, — подхватил Джастин. — Правда? — недоверчиво вздернул брови Поттер. — Почему? — Он же вечно в черном… И взгляд такой, недобрый. И нос этот. И волосы. Пугающий! А еще он декан Слизерина! И сам был слизеринцем. Кто его знает, что у него на уме, — прошептал Лонгботтом. — А еще он вечно беспричинно баллы со всех снимает, — подхватил Майкл. — Разве? — продолжая недоумевать, уточнил Гарри. — Когда это? Мальчишки тут же начали наперебой рассказывать известные им случаи, но сидевшая рядышком Се Ли фыркнула и со смешком спросила: — И это, по-вашему, «беспричинно»? Правилами школы запрещено колдовство в коридорах. Это сделано не просто так, а чтобы ненароком никто не пострадал. Но нам не запрещено тренировать чары в любом пустом классе, где нет ничего ценного. И то, эти тренировки под ответственность тех, кто участвует. Само собой, что профессор наказал за нарушение запрета тех третьекурсников. — А во время варки зелья? — не сдавался Майкл. — Гриффиндорцы рассказали мне, что он снял с Рона Уизли и Симуса Финнигана по пятнадцать баллов за то, что они сварили неправильное зелье, а потом еще и уничтожил его! В итоге они не получили отметку за урок. Се Ли улыбнулась и переглянулась с Лайзой, а потом самодовольно ответила: — Между прочим, пусть уменьшающее зелье и довольно легко сварить… И оно не взорвется, даже если засыпать компоненты не в той последовательности, но на двух этапах неверная температура и неправильное количество ингредиентов ведут к тому, что зелье становится непригодным для использования. И самое меньшее — вызовет раздражение на коже, но хуже — уменьшит часть тела, на которую попадет хоть капля. Да так, что исправить ошибку могут только колдомедики в Мунго. И то, через неделю! Майкл и Джастин переглянулись, но по их взглядам было ясно, что свое мнение они не поменяли. — И все равно Снейп самый пугающий преподаватель в Хогвартсе, — озвучил свое мнение Энтони. — Ну я бы так не сказал, — немного подумав, покачал головой Гарри. — Ты серьезно? — удивился мальчик. — Ну и кто же хуже него? — Я слышал о профессоре Кеттлберне, — начал Поттер. — У нас скоро должен с ним начаться факультатив по Уходу за магическими существами, на котором мы будем знакомиться с самыми разными созданиями и животными. На первом году он просто показывает и рассказывает о тех созданиях, с которыми волшебники постоянно контактируют. Например, о книззлах, которых маги часто заводят в качестве домашних любимцев. О совах. О магических крысах. Змеях… и всем таком. Но на третьем курсе можно выбрать предмет профессора одним из дополнительных для изучения, и тогда начнется настоящая учеба. Вот только о профессоре Кеттлберне говорят, что он провел большую часть жизни в странствиях, привык к опасности и даже… магглы называют таких адреналинщиками. А статистика твердит, что на его уроках нередко страдает не только он сам, но и студенты. Травмоопасность уроков Ухода гораздо выше, чем уроков Зелий. Разве это не говорит о том, что для студентов Кеттлберн опаснее? Се Ли, Лайза и Менди покивали, соглашаясь с доводами Гарри. — Или… профессор Квиррелл, — продолжил Поттер. — Эй! Он же совсем безобидный! — возмутилась Ханна. — Не скажи, — покачала головой Сьюзен, подхватив подход Гарри к оценке преподавателей. — Для начала, от профессора Квиррелла постоянно разит чесноком. Да так, что голова едва не взрывается к концу его урока. Разве он не вредит студентам, провоцируя у них головные боли? И потом. Прежде профессор Квиррелл вел Маггловедение, а теперь переключился на Защиту. Но разве для этого не нужно иметь какую-то специальную подготовку? Какие-то знания? Мастерство? Или, хотя бы, поработать аврором? Он диктует нам ровно по книге, мало что добавляет от себя. И ладно мы, первокурсники. Но как он готовит тех, кому предстоит сдавать СОВ или ТРИТОН? Точно так же? Тогда… Разве он не вредит студентам, мечтающим поступить в академию мракоборцев? — Тем более что каждый год преподаватели Защиты меняются и подготовка по этому предмету и без того хромает, — хмыкнул подсевший поближе к ребятам мальчик с рыжевато-русыми волосами. Девочки тут же смущенно потупились, глядя на симпатичного хаффлпаффца. — Привет, я Седрик Диггори, четвертый курс. Воронята нестройно поздоровались. Седрик улыбался очень дружелюбно, так что знакомство прошло легко. Гарри очень понравилось, что на него Диггори не отреагировал как-то по-особенному, будто Поттер был самым обычным первокурсником, а не какой-то знаменитостью. — У вас тут пахнет чем-то очень вкусным, — потянув носом, хмыкнул парень. — Вы, похоже, уже неплохо знаете барсуков, раз пришли не с пустыми руками. Рейвенкловцы дружно покосились на Поттера и широко заулыбались Седрику, принимая похвалу. Вскоре гостиная заполнилась студентами. Последними появились преподаватели, заняв отведенные им места. Сразу после этого на импровизированную сцену поднялась высокая девушка с толстой косой пшенично-русых волос — староста Хаффлпафф — и объявила первого выступающего. Следующий час в гостиной пели, декламировали стихи, играли на музыкальных инструментах студенты от второго курса и старше, а сидевший позади воронят Седрик рассказывал о существующих в школе неофициальных кружках, представители которых и радовали студентов своими талантами. Дальше половину кресел и стульев развернули, а деканы пересели поближе. Теперь была очередь представить гостей из башни ворона. Атмосфера оказалась настолько дружественной, что младшие студенты почти не стеснялись и спокойно рассказывали о себе. В это время девочки-старшекурсницы расставляли по столикам чайники и чашки, добавляли к этому вазочки с печеньем и булочками. Подношения от гостей восприняли с большим энтузиазмом и тут же организовали передачу принесенного на столики, чтобы всем досталось. Терри смущенно вытащил из сумки несколько кульков с конфетами, часть из которых оказалась маггловскими. Се Ли порадовала всех необычными традиционными пирожными из риса, каштанами, приготовленными на пару, а после обжаренными. От Лайзы были пироги ее мамы с брусникой. Энтони принес тончайшее печенье, покрытое шоколадной и сахарной глазурью. Гарри поглядывал на подношения остальных и радовался, что никого особо не расспрашивают. Вскоре на столы отправилось и то, что приготовили эльфы Поттеров. Корзинки наполнились крошечными булочками с начинкой из разных фруктовых джемов, покрытыми вываренным фруктовым соком орехами и засахаренными по особым семейным рецептам яблочными кружочками. — Какая красота! И вот что так вкусно пахло! — усмехнулся Диггори, подхватывая полупрозрачное яблочное колечко. — Вкусно! А дальше, под чай и рассказы старших студентов и деканов, все с наслаждением лакомились вкусностями и нахваливали особенно удачные угощения. Когда разомлевшая от обилия сладостей Пенелопа и довольный от сытости Роберт вели своих подопечных в башню, все первокурсники-вороны были уверены, что это был лучший их вечер в Хогвартсе за все дни учебы. — Надо и нам придумать, как пить чай прямо в гостиной, — предложила Лайза, когда младшие пересекали гостиную своего факультета. — Это несложно, — отозвалась Пенелопа. — У нас не запрещено. Но вам придется добыть чайник, чашки, чай. Разучить заклинания воды и нагрева. Ну и… возможно, лучше устраивать чаепития в спальне мальчиков, если вам хочется всем вместе. Или в каждой из спален отдельно. Просто не всегда удобно в общей гостиной. Там ведь кто-то вечно чары тренирует. Первокурсники переглянулись и слаженно покивали. Чем дальше, тем чаще они понимали друг друга без слов.