Детективный Отдел: Дело Не Решить

18 сентября 1702.       Время для него прошло довольно быстро, пусть и отравлено неприятными эмоциями. Впрочем, он не хотел о них думать, уже ожидая Виллиамила на стоянке для карет. Он все не мог привыкнуть к промозглой погоде и такому же туману. Если летом он был приятный, то сейчас довольно противный. Казалось, что от него всю кожу раздирает холодом.       Сжавшись и засунув руки поглубже в карманы пальто, Виктор стоял, переминаясь с ноги на ногу, и надеясь, что знакомый приедет побыстрее. Или за время ожидания не пойдет дождь. Признаться, второе было желанием посильней, учитывая тучи, что тяжелым полотном заволакивали небо.       Вскоре в тумане показался непонятный, приближающийся силуэт кареты, ее немного шатало из стороны в сторону, отчего впечатление создавалось вполне потустороннее. Было довольно жутко, учитывая, что Форсту она чем-то напоминала паука. Большого, с брюшком, и точно хищного… От образа, представшего в голове, он вздрогнул и похлопал себя по щекам, стараясь изгнать это представление.       Еще через пару минут карета прибыла, лошадь, громко фыркая, остановилась, а Экзаир довольно быстро выпрыгнул из экипажа, все панически прижимая к себе сумку. Это движение было непонятно, но сам образ друга трубил о том, что он в сильнейшей панике. И в этой панике он грубо схватил Виктора и, без особых приветствий, использовал свою магию, от которой закружилась голова. Это было слишком резко, и он не смог настроится…       Они остановились в районе центра, на самой его границе. По примерным расчетам, обычным ходом им нужно было бы идти в районе часа. И да, это было хорошо, но то, чем им аукались такие приключения… Виктор едва ли смог сдержать подступивший к горлу комок.       — Скажи мне, в чем смысл?       — За мной следили, — Виллиамил панически прижал к себе сумку, не обращая внимания на ту усталость, что застилала его тело. — С самого Северного.       — И кто?       — Те, кто тише всех. Их не захочешь увидеть — не увидишь!       — Ладно, — Виктор вздохнул, не желая переубеждать друга в его паранойе. — Сейчас их нет?       — Пока. Но если мы будем стоять на месте, они придут.       Форст закивал, принимая это, и они направились, куда глаза глядят, лишь бы не стоять на месте, обсуждая детали.       — Я добыл тебе дело твоего мужчины. Его странно подозрительно не хотели выдавать на руки, — Экзаир пошебуршался в сумке и достал заветную папку.       — Ты ее с собой возил?       — Учитывая, как я ее добыл… Пришлось.       — Ты ее украл?!       — А как еще? — удивлению в голосе не было предела. — Не хотят отдавать сами — добывай так, чтобы получить и не пойти под трибунал.       Виктор зафырчал, чувствуя, как совесть немного скрипит, но потом и сам принимает это, вспоминая, каким противным был архивист шестьсот первого отдела. Он берет в руки папку, грубый переплет немного впивается в кожу при открытии, но ему предстает и зарисовка лица, и информация, которая была точно по Рене — имя, пол, место работы и дата смерти — а так же информация по его жизни и окружении.       От этого аж радостно стало.       Улыбка сама раскрасила его лицо, ложась на него уместным дополнением, и становится от этого очень легко. Все же он уже устал от мрачного выражения, которое все не мог сменить на что-то другое. Но сейчас это сработало.       — Я сам в нем немного покопался, если ты не против. Хотя, ты и не поменяешь ничего. Если ты думал ходить именно с ним, то я продумал нам плодотворный маршрут.       — Что ты имеешь ввиду?       — У меня в папином деле есть много тех, кого надо опросить и много что проверить. Так что по пути домой я продумал, как мы это совместим.       — Тогда, веди. Только медленно, нога болит, готов отрезать.       — До сих пор?       — Я образно. И откуда ты знаешь столько?       Виллиамил загадочно промолчал, отворачиваясь и уже беря его за руку. Видно, идти им опять далеко… От этого оставалось только вздохнуть. Его сжало быстротой перемещения, вокруг него забежали дома, и стоило только ему на них посмотреть, как от этого вида его затошнило.       Остановились они совсем рядом с гетто — он мог видеть его вход, что странно укреплялся. Рядом быстро скакали солдаты, в странной, нетипичной форме. Она отличалась от формы четырехсотого и пятисотого отдела, что обычно несли здесь службу.       С них сорвали эмблемы…       Виллиамил сам притих, все наблюдая за этой картиной. Он и сам явно не ожидал, что они застанут такую картину. И что его планы так поменяются и повернутся…       — Что нам делать? — прошептал Виктор, наблюдая за тем, как ладони Виллиамила сжимаются.       Тот дернул его, пряча за ящики.       — Как-то отсюда выйти. Я не могу уже…       — Ты думаешь, заметят?       — Определенно. Мне это не нравятся, а в форме… У нас будут проблемы.       Они притихли, вжавшись в стену и сильно беспокоясь. Это положение только усиливала накатывающие эмоции, отчего Виктор почувствовал, как по лицу пробежала капля. И, как га зло, он сел у лужи. Да, не в воду, но все равно это было неприятно. Земля влажнила и холодила…       Нужно было действовать, но он не мог придумать и понять, как же.       Паника захватывала.       Голоса раздались совсем рядом, громко, с надрывом обсуждая что-то на неизвестной смеси южного и основного языка. Это было можно понять…       — «Нет бы органы искать, так мы решетки строим», — прошептал Экзаир, сжал ладонь Виктора. — Надо отсюда быстрей.       — Восстановился?       — Придется. На пару улиц хватит.       Быстрое перемещение и Виктор чувствует, как паника его отпускает. Они пропускают гетто, оставляют его за своими спинами, и пусть и не без грусти и осуждения самого себя, он был рад за то, что они ушли оттуда. То место было ужасно…       — Фух… — Виллиамил осел на скамью, весь белый и вялый. — Смогли, наверное…       Его вид оставлял желать лучшего. Кожа не только побелела, но и стала немного прозрачной, отчего на ней стали виднеться вены. Синяки под глазами выделились, казалось, даже увеличились, глаза не выражали ничего кроме усталости, пока сам Экзаир не мог перестать пытаться восстановить дыхание.       — Тебе нужно что-то? Я могу купить!       — Нет, все нормально…       — Не в обиду, но ощущение, что ты сейчас сдохнешь.       Виллиамил вяло улыбнулся, склонил голову, но это выглядело очень жалко. Виктор зафырчал, покрутил головой по сторонам, стараясь найти хоть какой-нибудь вариант, где можно было достать воды. Это было очень странно.       Правда, они были слишком уж рано на улице, чтобы лавки работали. Это было слишком уж досадно, отчего Форст зло ударил ногой по земле, взбивая в воздух небольшое облако песка, и сел рядом.       — И что нам теперь делать?       — Я отдохну, а ты пока поднимись… У тебя по этому адресу живет отец жертвы…       — Думаю, он спит…       — Он торговец, и эта лавка, — Виллиамил с усилием поднял ладонь и указал на лавку на противоположной стороне, — принадлежит ему. А она открывается через пятнадцать минут.       — Все то ты знаешь… — Форст удивлено выдохнул, бегая глазами по делу.       — Я сын паладина, мне надо много знать и не знать ничего. И вообще странно, что ты ничего не знаешь.       — У меня не было дела! — Виктор заулыбался и поднялся. — Ладно, сиди, если фигуры не появились.       Он все же с легким страхом оставляет его и идет к дому. Лавка была закрыта навесом над крышей, дверь в дом была в боковой правой стене. Она казалось незаметной и была в тени, так что на секунду Форст сконфузился, а после начал чувствовать себя совсем уж глупо. Так не заметить дверь… Это было слишком стыдно. Да и слова Экзаира немного задели.       Все же он старался делать все идеально, а его ругают, пусть и мягко.       Ему это не нравилось, и он думал об этом, стуча кольцом на двери. В светлеющей тишине это было слишком уж громко, отчего он сощурился и почувствовал, как от стыда кровью застилает щеки. За ней ничего не слышно, но уже через минуту раздались щелчки цепочки и прокручиваемого в замке ключа. Торговец этот был весьма осторожным и сказать что-то против этого он не мог. Сам хотел навесить на всю дверь замков, учитывая, что Энни с ним все же осталась…       Неуместное воспоминание заволокло все его мысли, и он почувствовал, какой же он все же слабый, раз поддался на простые детские уговоры. Но он не мог ее отпустить, не опять, пусть и злился… Просто, вернувшись в тот вечер, слишком уж он был растерян и расстроен, увидев ее обиду.       Только он все еще задавался вопросом, зачем она тут…       — Зачем вы тут? — через щелку приоткрытой двери виден только ярко-желтый глаз с сильно сузившимся зрачком. — Что надо? Откроюсь через пол часа и ни минутой раньше!       — Я присланный капитаном Константином Дире рядовой с приказом опросить вас в связи с открытием дела по вашему сыну.       — Тц. Ну, хоть не гробовщик, — прежде возмущенный голос помрачнел, стал совсем уж сиплым. — Проходите.       Теперь это было даже неловко, но Виктор, все равно преисполненный решимости, зашел в приоткрытую дверь, за которой хозяин дома уже вовсю готовился к открытию: раскладывал товар на верхнюю полку, которая до этого была занята навесом, что сейчас был лишь слегка сдвинут; готовил деньги на размен; приводил в должный вид и себя, время от времени смотря в зеркало и поправляя одну из многих случайных деталей в его образе — от манжет до волос.       Казалось, что его вовсе и не беспокоит случившееся с сыном, но по обстановке, что была в невидимой для обычного покупателя части дома, все было ясно. Стол был захламлен выписками, счетами и долговыми предложениями, пока второй, кухонный, ломился от еды, к которой едва ли прикасались.       — Прошу прощения за нескромный вопрос, но… Вам пришлось влезть в долги?       — А что поделать? Я не мог отпустить его недостойно. Да и что долг… Так, пару месяцев отдавать…       — Простите…       Форст так и стоял, неловко застыл в коридоре, не решаясь пройти дальше. Все же хозяин дома сновал туда-сюда, готовясь, говоря себе что-то под нос время от времени и порой меняя траекторию движения. Он был весьма занят уже сейчас.       — У вас будет время остановится?       — Что же мне, открываться позже просто потому что вы пришли? Нет уж, спасибо, опрашивайте так.       — А может вам стоит открыться позже, потому что это для поисков убийцы вашего сына?       В ту же секунду торговец остановился, на глаза его на мгновение выступили слезы, которые он быстро сморгнул, сжал в руках короб с товарами, который нес к стойке. Они слегка зацокали в нем из-за дрожи, что начала бить его тело.       — Луи Жоффе, верно? Присядьте и мы поговорим спокойно.       — Только если быстро… Иначе совсем уж торговля не пойдет. Никому продавцы с грустной мордой то не нужны…       — Понимаю… У вашего сына были какие-либо болезни? Враги?       — Врагов у него предостаточно, все же бывалый армеец, а про болезни… Причем тут это?       — Это важно. Большего сказать не могу и отвечайте на вопрос, пожалуйста.       — Насколько я знаю, у него здоровья было, как у быка! Его мать закаляла, все по специальным местам водила, я особо не вникался. Отвары еще регулярно пил, он говорил, что для витамин полезно. В общем, от этого умереть не мог.       — Сможете их отдать? На экспертизу.       — Он не наркоман, если вы об этом.       — Просто у него много витамина С обнаружили по средствам экспертизы. Не волнуйтесь, его репутацию это не опорочит.       Мужчина вздохнул, явно подозревая недоброе, но противится не стал и, быстро метнувшись на второй этаж — явно в комнату сына — принес тройку бутыльков, которые Виктор сразу же вложил в специальные крепления в сумке. Нужно было узнать, что это за жидкость и сообщить об этом Виллиамилу. Его это тоже могло заинтересовать. На экспертизу уйдет много времени, но с учетом знаний Луи о сыне, она была необходима.       — Как оцените его состояние в последние дни? Он был спокоен или тревожился? Боялся чего-то? Вел ли он себя странно?       — Он стал позднее приходить домой. С несколько лет назад уверовал в какого-то бога и теперь несколько раз в неделю ходил на службу и туда, будь он не ладен.       — По определенным дням?       — Как захочет. И про странности… Ну, на нервах он был точно. За пару дней до всего у него из рук начало все валится, сам он был как мешком ушатан, я даже беспокоится начал, не случилось ли чего. А этот! Просто ничего не сказал и ушел, мол, ночная у него, поставили так…       Виктор на секунду сконфузился, почувствовал стыд от ощущения, что ругают конкретно его, но после выдохнул и продолжил дальше. Это было необходимо.       — Он как-то намекал вам на свою судьбу? Прощался, говорил странные слова?       — Сейчас мне кажется, что все так и было, да черт его знает… Вроде и обычные слова, а сейчас надежда такая… Эх, не поймете вы…       — И последний вопрос. Его религия казалась вам приближенной к секте или культу? Он был от нее фанатичен настолько, что… Не знаю, мог содрать эмблему с формы?       — Для вас они очень важны, я погляжу. Ну… Легкий фанатизм был поначалу, но потом он снизил градус, и я успокоился. А эмблемы… Выдали мне его в рабочей форме, и они были сорваны, да, но я подумал, что это нормальное явление.       — Именно.       Он не хотел как-то еще нервировать мужчину, да и к Виллиамилу нужно было возвращаться. Поэтому он, выпрямившись, положил перо и лист с записями в сумку и направился к выходу.       — А, из странного! — Луи крикнул, когда Форст уже положил ладонь на ручку двери. — У него появился друг за день до всего. Он так резко друзей не заводит и вели они себя как старые знакомые, а это очень странно.       — Как опишите? Вы его видели?       — Не видел бы, значения не предал, так он же ж его домой привел! Высокий блондин, карие глаза, птичий нос, худой и напыщенный, явно аристократ. Еще смотрел презрительно, будто все мои пороки читая.       — Вы не слышали их разговор? Имя Максимильян не мелькало в разговоре?       — Они говорили у него в комнате и тихо, а я тогда стоял за стойкой.       — Хорошо, спасибо.       Виктор быстро выскочил из дома, в попытке прийти в себя оперся о стену у двери. Дыхание спирало беспокойством и волнением, он не мог собраться, но радость отчего-то тоже присутствовала в этой смеси эмоций. Описанный портрет «друга» хорошо ложился на «силуэт» и такое явление как «поведение Максимильяна Барсоди, схожее с петушиным».       Через минуту он уже смог прийти в себя и повернул голову в сторону Виллиамила, который уже соседствовал с двумя старушками, что очень явно общались и обсуждали что-то неловкое для него. Видимо, пытались затащить в свой диалог, что не очень получалось. Форст быстро подошел к другу, увидев в его глазах невиданную благодарность и счастье.       — Давно ждешь? Прости, я проспал, — Виктор, соответствуя своему спектаклю, зевнул во весь рот и потер глаза.       — Ничего. Пойдем быстрее, а то опоздаем!       И они с юношеской беспечностью направились дальше по маршруту.       — Дальше уже моя зона допроса, так что со сплетницами сидишь ты.       — О чем сплетничали?       — О том, что я наркоман.       Виктор хохотнул, представляя эту картину еще ярче. Все же он застал только ее конец и содержание приходилось додумывать самостоятельно.       Они шли спокойным шагом, особо не спеша и не тратя силы. Экзаир все еще выглядел плохо, так что временами Форст протягивал к нему руки, спеша поймать. Только это и не пригождалось, и он пусть и зря, но все же беспокоился за друга. Это было для него естественным делом, да и как можно было не волноваться? Он не знал ответа на этот вопрос.       Весь их путь прошел в молчании и смехе за легкие неудачи друг друга. Запнулся один — смеется второй, а после к нему подключались, осознавая свою беспечность. Для Виктора это было довольно странным состоянием, непонятным и неизведанным, так что он долго был сконфужен, прежде чем включится в ритуал.       Это, как оказалось, помогало расслабится и отпустить внутреннее напряжение. Вскоре они остановились у здания в пять этажей в высоту. Оно было невзрачным и было апартаментами, которые всегда такими скромными и были. Форст вздохнул, вспоминая свой дом и квартиру. Там можно было бы преступников прятать, и никто бы о его здании и не подумал бы.       Виллиамил задрал голову, смотря на самый высокий этаж, и вздохнул, сложил руки на поясе, раздумывая о чем-то своем, пока Виктор ждал его решения.       — Я пойду, а ты подожди меня на скамейках. Ничего же с тобой не случится в это время?       — Если меня убьют, я дам тебе знать, — Форст весело фыркнул, представляя эту картину. — Давай, иди уже.       Дапас вздохнул, кивнул ему и направился внутрь, пока рядовой крутил головой по сторонам, ища скамью посимпатичней. И, желательнее, посуше. Все было в легкой сырости от тумана. Так, он выбрал небольшую в отдалении от апартаментов, но на видном для друга месте. По его подсчетам, он должен был его заметить, как выйдет.       Ожидание, на удивление, проходило интересно. Виктор наблюдал за тем, как зажигались в окнах свечи, как просыпались жители этого района, как уходили на работу целыми компаниями, потом собираясь в толпу, когда проходили подальше. Это было интересным процессом.       Его увлекало еще и то, что демоны как бы невзначай встречались: подбегали друг к другу, хлопая по плечам, случайно натыкались и сталкивались друг с другом, тайком ждали друга, а потом играли в театре одного актера. Это было занимательно.       Минут через пять к нему подсел кто-то, приятно пахнущий цветами. Сначала он не придал этому значения, даже не повернул головы, а потом обладатель запаха подсел ближе, явно прижимаясь и желая, чтобы на него обратили внимание, а запах его стал полнее, гуще, и знакомее. Он будто чувствовал его до этого, но не мог вспомнить, потому что раньше не придавал этому значения.       — Форсти, — его нагло ткнули в щеку, причем очень больно. — Так игнорировать даму — неприлично.       — Прости, — он повернулся, с радостью узнавая тон и кличку, что она ему дала. — Привет. Давно мы не виделись.       Форст вздохнул, понимая это и жалея, что не мог выделить ей хоть какую-то часть своего времени. Все же она девушка, и вроде как даже его… Но он просто не мог этого сделать. Не имел возможности или сам не хотел… Он не мог этого понять, но почему-то теперь с ней хотелось пересекаться меньше.       — А почему ты не на работе? Как нога? Как себя чувствуешь? Ничего плохого не происходило в последнее время? Как сестренка? А сам как?       — Эй-эй, потише… — Виктор помахал руками. — Все хорошо. Я понимаю, давно не виделись, но не так резво…       — Мне интересно, как ты, — она быстро прильнула к нему, обняв за руку и положив на плечо голову. — А от тебя ни строчечки, ни словечка. Ты обиделся?       От того вида, как она надула в обиде губки, стало противно от самого себя. Все же он не любил, когда она грустила, а от этого вида стало совсем уж худо.       — Нет, я не обиделся, — он вздохнул, положил на ее голову свою, случайно стукаясь рогами. — Просто работы было много. Разбои увеличились опять, мне не нравится. Это не к добру.       — Определенно, — она прикрыла глаза, приулыбнулась. — Но я думаю, что ты справишься.       Форст прижался ближе к ней, взял ее ладонь в свою и сжал посильней, показывая, что не хочет отпускать. Он и не хотел отпускать.       Они немного молчат, и Виктор видит, как из апартаментов выходит Виллиамил. Тот на секунду сконфуживается, крутит головой по сторонам, а потом все же его находит. И это удивленное выражение лица нужно было видеть. Его можно было бы записать в идеальный пример этой эмоции. Стало даже как-то неловко.       Дапас подходит с гордым видом, уже сощуривается, готовясь язвить и шутить, но Присцилла сжимает пальцы на руке Виктора, отчего тот кривится от боли. И Виллиамил прекращает делать то, что намеревался.       — Я, конечно, говорил, чтобы ты не находил себе приключения, но девушки в этом подразумевались.       — Виллиамил, это Присцилла Наив, Присцилла, это Виллиамил Дапас, мой временный напарник.       — Временный? — она наклонила голову, сощурясь довольно подозряюще. — Это странно.       — Только на сегодня. Форст, пойдем.       Виктор кивнул, выбрался из хватки обомлевшей Присциллы, что смотрела на него слегка разочарованно, и поднялся. Только потом его тут же дернули назад за ремень сумки.       — Я хочу с вами!       — Тебе с нами нельзя, — Экзаир стал говорить боле твердо, с долей гнева. — Ты гражданская.       — Ну пожалуйста!       В нарождающимся конфликте ничего хорошего не было, как и того, что Виктор, увы, застыл средь двух огней, причем довольно сильных. От этого стало слегка напряжено, а учитывая то, что они продолжали спорить, обращая на себя внимание зевак, это чувство только усилилось. Стало даже страшно, в голову забила паника. На секунду погрузившись в себя и сжав до боли волосы, лишь бы не уйти туда окончательно, он стал думать, как это все прекратить. От этих собачьих споров даже заболела голова.       — Так, тихо! — он закричал еще сильней, чем спорщики. Прямо как разъяренный отец. — Она идет с нами.       — Форст, ты в своем уме?       — Она не помешает. И работала в архиве моего отдела, так что всю кухню знает.       — Тебе напомнить, за что ее уволили?       — Я сама ушла!       — Кому ты врешь?       Присцилла от этого вопроса сконфузилась и ее будто ударили по голове мешком или подушкой. Она на секунду надула щеки и отступила за Виктора, взяла его ладошку в свою, начав уже из-за него наблюдать за явно не полюбившимся демоном.       От этого пусть и было противно, как от осевшего на корне языка пепла, но уже не так плохо, как при их криках, так что он вздохнул и решил, что лучше уж оставить все это как есть и особо их не трогать.       Взмах рукой, показывающий, что положение не изменится, и Виллиамил без явного желания ведет их дальше. Он притих, стал идти сильно впереди, что все же удручало, но Форст понимал, что сейчас своими попытками в извинения и снижения градуса он просто разожжет еще одну ссору. Так что стоило немножко потерпеть.       Не задержится же с ними Присцилла до самого конца. Так, походит пару кварталов и убежит, почувствовав скуку.       Так он думал, терпя пальцы на предплечье, что вцепились в него, как утопающий в канат, так еще и ноготки приносили дополнительной боли. А у Присциллы они были длинные, остренькие… И, будь они не неладны, довольно крепкие. Хотелось, конечно, их как-то убрать, но ей явно нравилось так идти, так что он не мог произнести и слова против этого.       Через время они пришли к довольно большому рынку — различных палаток и лавок здесь было около шестидесяти, отчего прямо разбегались глаза. Тут же захотелось и орехов, и фруктов, что были на стойке рядом, а потом и горячее мясо, прямо с вертела пухлого продавца. Но денег в кошельке от этого бы убавилось, а проблем, что от них зависели, прибавилось бы. Их хватало четко на еду. И это с учетом, что это была слегка повышенная по сравнению с той, что была до всей этой ситуацией, зарплата. Даже стало дурно это осознавать.       — С тобой все хорошо? — Присцилла прошептала прямо рядом с его лицом, стала слегка его придерживать. — Эй, ну что ты?       — Просто… Финансы.       — А что с ними?       — Энни. Она меня, конечно, убедила, что сама может жить и все хорошо, и я не отвез ее домой, как планировал. Даже дал обещание, что больше так не буду… Но если зарплату понизят назад на обычную, мне придется ее увезти…       Присцилла тихо ойкнула, посильнее сжала пальцы. Начала волноваться, как и он сам… От этого осознания стало приятно. Приятно от того, что с проблемой ты не один. Это радовало и вселяло хоть какую-то, но надежду. Все же она была нужна в любом виде.       Внезапно Виллиамил остановился, начал смотреть на одного из продавцов. Тот стоял, спокойно продавая капусту, и странно смотря по сторонам. Видно, все же был не очень спокоен, как это изначально предполагалось.       — Гражданскую оставьте здесь, коллега, — он натянуто улыбнулся, вытягивая из себя приветливость раскаленными щипцами. — Допрос — это дело армии.       Виктор выдохнул, моляще посмотрел на Наив, что явно поняла все и уже кивала в знак того, что не против. Причем так спокойно… Видно, все же собралась потихоньку убегать.       И он не мог не признать, что не рассчитывал на это.       Пройдя за Экзаиром, он мог медленно наблюдать, как у продавца напрягаются руки, сам он начинает сильнее волноваться и активней крутить головой. Это было непонятным для Форста недугом, название которого он хотел получить, как и объяснение этому. Но это могло бы быть нетактично, так что при подходе он прикусил кончик языка, чтобы не начал плести всякую чушь.       — Детектив Виллиамил Дапас, прислан по делу A-I, а это мой напарник Виктор Форст, прислан по делу D-I.       — Спасибо за представление! — продавец посмотрел наверх, а потом тут же на право. — Но вы можете мне не мешать? Покупателей спугиваете!       — Спугивают их ваши непонятные телодвижения, а не пара юношей в форме, — Виллиамил цыкнул, сощурился, строя гневное лицо. — Насколько нам стало известно, вы в наших делах, непосредственно, свидетель. Так что попрошу вас отвечать честно и ничего не утаивать.       Продавец побледнел, сжался и начал смотреть только на них. Виктора это все же немного успокоило. То, как он вертелся, действительно отпугивало. Слишком уж неестественно часто он вертелся.       — Имя Фамилия, — Виллиамил достал блокнот для записей и Форст поспешил достать свою планшетку.       — Милло Пайре, — мужчина сглотнул, начал нервно перебирать пальцами. — Продаю капустку…       — При каких обстоятельствах оказались на месте убийства Франца Йосифа?       — Я шел с деловой сделки! Решил свернуть через переулки, а там мужчина его прямо через рот ножом… Ох, — Милло совсем уж побелел и, обмякнув, шлепнулся на раскладной стул неподалеку от себя. — Я так за себя испугался, что тихо убежал и язык на замок. Но как, как вы узнали?!       — Пять стаканов виски — хороший ключ в вашему рту. К счастью, тогда там оказался не ваш убийца, а всего лишь мой коллега. Будте спокойны. Как опишете мужчину?       — Высокий, с русыми волосами — они выбились из-под его закрытой одежды. Он был среднего роста, ни худой, ни накаченный, в общем, что-то среднее. И одежда у него была смята, как от борьбы. Видно, поэтому я волосы и увидел. Но это все, что я смог запомнить. Все остальное не помню, даже лицо. Хотя, оно и так было закрыто…       — Такой знак не видели? — Виктор влез в их диалог и представил зарисовку эмблемы, полученной от Рене. — На рукаве, где у нас эмблемы.       Милло испуганно завертел головой, отнекиваясь, но бледнея так, что кровь отлила даже от губ, сделав их ну совсем белыми. Понять, что он скрывает что-то, было проще, чем записать это на бумаге. Форст вздохнул и сделал помету о странном поведении.       — Попрошу ответить на этот вопрос правду. Иначе с вами будут говорить уже работники пятисотых отделов. А среди них много южан, которым расширили полномочия.       — Нет, пожалуйста! Были, были они! На одном и на втором были!       — Ну вот, так бы сращу, — Дапас улыбнулся, как довольный кот. — И чего было скрывать, м?       От сжавшегося вида продавца стало немного противно. Все же надменный тон и все эти манипуляции казались неправильными и даже противными… Но, к сожалению, они работали и ему это не нравилось. Он не мог вообще представить ситуации, когда он будет так расправляться со всеми.       — Как вы оказались на месте убийства Гришэна Ставрогина?       — Я на нем не был! Это же гетто!       — По крови кто? — здесь уже влез Форст, вспоминая давние слова Аэрзе.       — Восточный. И я там не был!       — Записи из гетто говорят о другом. Вы вели торговлю в тот день там. Вышли ночью, после времени убийства, — Виллиамил знаниями прямо блистал, отчего Виктору казалось, что он был ну совсем идиотом.       По сути, это могло быть так. Все же он едва ли выпустился, но… Этой глупости он не мог себе простить.       — Помилуйте, это был не я!       — Курить имеете привычку? — Виктор вздохнул.       — Это вредно для капусты!       Уже захотелось уйти, но внезапно Форст осознал, что Виллиамила рядом нет. Он буквально ушел под шумок! Виктор испуганно завертелся, ища его взглядом, но не мог его найти. Нашел только Присциллу, что все еще не ушла и разговаривала с кем-то у одной из палаток.       — Так, ладно. Семья есть?       — Нет семьи.       — Торгуете только здесь или кочевник?       — Кочую временами, но это если уродилась и есть тот, на кого я могу оставить эту точку. Но что за вопросы?!       — Вопросы к тому, что вы крайне подозрительны, Милло Пайре, — Виллиамил появляется с работниками пятисотых отделов крайне неожиданно. — Исходя из дела с вашим портретом и опросам знающих вас коллег, у вас и вовсе другое имя.       — Вы на что намекаете?!       — Вы задержаны по подозрению в участии в массовых убийствах, — один из пятисотых с крайне довольным видом заходит за спину к торговцу.       От этого вида Виктор отворачивается. Он не хотел этого видеть, наблюдать за этим и быть к этому причастным, но его так насильно, без предупреждения ввели в процесс. Казалось, что Виллиамил это и планировал, но его вид этого не выдавал. Он был спокойным, но не ликовал как те, кому он их отдал.       Когда торговца уводят, подошедший второй пятисотый отряд закрывает лавку, выполняя все согласно уставу — вплоть до изъятия товара на временное хранение. Это было даже иронично, но на этот вид все равно вызывал странное отвращение. Благо что чувство Форста поняли и потянули назад, туда, где они расстались с Присциллой. Да и та уже вернулась, довольно улыбаясь и сжимая в руках бумажный сверток.       — Это было неправильно, — прошептал Виктор, пока они не приблизились.       — Он единственный подозреваемый. Ты и убийцу отпустишь просто потому что твоей девочке не нравится?       Виллиамил фыркнул и вновь прошел вперед. Форст закатил глаза, обнял Присциллу, что бросилась ему в руки, довольно щебеча.       Идя за напарником, он слушал ее вполсилы, так же отвечал. Вроде, она радовалась покупке, тому, что они вместе, хоть и в таком формате, но на это стало так все равно. Для него ее будто и не было, а рука болела не от ее пальцев, а он растяжения, к примеру. Он смотрел только на Экзаира, что тоже расслабился, немного сгорбился и поник.       — Что, совесть мучает?       — Нет, просто думаю о бумажной работе. И о том, как мы можем использовать твою подружку.       — А? — Присцилла непонимающе похлопала глазами.       — Если уж ходишь со следствием, то помогай ему.       — Я же гражданская!       Наив сложила на груди руки, надула щечки, показывая свое возмущение. Только, нужного ей эффекта это шоу не произвело — взгляд Виллиамила как и был к ней холодным, так и остался. Впрочем, на Виктора он все же повлиял, заставив испытывать нешуточный интерес к тому, что из этого могло бы выйти. Все же гражданской могли бы поверить и посочувствовать…       — А что от нее потребуется?       — Помочь нам осмотреть место жительства твоего главного подозреваемого.       — Вам нужен ордер, — Присцилла зафырчала, явно понимая, о ком они говорят. — И он не мог. И вообще он на работе, вы не имеете права!       — Если его родители или сожители дома, то можем, — Форст не мог упустить этот шанс. Все же это возможность пошариться в корзине самого Маскиммильяна Барсоди!       Одарили его взглядом более чем ненавидящем. Впрочем, при накатившем на него вдохновении и решимости, на это ему было все равно, да и он пропустил это через пальцы, как воду. Виллиамил его настрой заметил и, взяв Наив за руку, как подружку, направился по маршруту с твердостью и спокойностью знающего, куда идти. Видно, планировал этот поход, но немного по-другому.       Присцилла особо не вырывалась. Шла надутой, как обидевшийся ребенок, которой и казалась в их кругу, но в остальном ее было сложно упрекнуть. Идеальна, как всегда, и очень изящная… Виктор то и дело прекращал дышать, бросая на нее взгляд, что случалось часто. Все же теперь она шла впереди.       Вскоре показался небольшой частный дом. Он был довольно обычен и Форст никогда бы не подумал, что Максимильян живет в нем, но его разубедил Виллиамил, остановившийся у ворот к нему.       — Но как она нам поможет, Вил? — Виктор задумался об этом, склонив голову.       — Все просто. Если хозяина дома нет, обыск нужно проводит в обществе сожителей.       От его взгляда, брошенного на Присциллу, пришло осознание такой силы, что Виктор не смог сдержать свое удивление. Он и не думал. Что они…       Он даже почувствовал себя обманутым.