Детективный Отдел: Дело Не Решить

«Рассек Войны Хозяин грудь свою кинжалом горящим и вложил сердце свое в ладони суда»

21 августа 1702       Холодный туман холодил кожу, оставался на ней мелкими капельками. Так и хотелось взять и просто зайти в какой-то дом, спокойно переждать это или вовсе никуда не идти и отдохнуть дома. Вот только он себе такой роскоши позволить не мог. Нужно было работать, ужа давно было пора.       Виктор, признаться, вовсе не выспался. Подняли его с едва светлеющей луной, перевязали ноги и со спокойной душой выпустили. Когда он выходил из лесистой местности, часы били свой последний, шестой удар, отчего даже захотелось заныть. Или ныть хотелось от боли, к которой он все еще не мог привыкнуть? Он не знал, да и не особо задумывался.       Сейчас он шел, стараясь не обращать на это своего внимания, и размышлял о тумане. Здесь это явление было другим, казалось более жутким, чем в родной деревне. Гуще, непрогляднее, и тяжелее. Так и создавалось ощущение, что на тебя кто-то выпрыгнет или пырнет ножом в спину. В его то положении…       Непонятно было и то, кто куда идет. Редкие прохожие были простыми, непонятными силуэтами, которые слегка размывались вдалеке. Он не любил эту иллюзию от природы. И может он стал таким параноиком, или атмосфера давила на сознание, но каждый такой тоже казался потенциальным убийцей. Как бы Форст не пытался, он не мог это прекратить.       Высокая фигура впереди была непонятной. Как раз она и натолкнула его на эти размышления. И он шел, все вглядываясь и стараясь понять, идет она к нему или от него, враг или друг, да и знакома она ему или нет. И только стоило ему определить третий критерий, как он вздрогнул, почувствовав, как щеки застилает кровью от стыда.       — Капитан Константин! — он заулыбался и даже попытался подбежать к капитану, но укол в ноге его решение переменил, отчего пришлось лишь побыстрее идти.       Дире, впрочем, обернулся и, улыбнувшись, остановился, продолжая его ждать. Так что и нагонять, считай, не было нужным. Правда, что-то в атмосфере этой встречи поменялось и перестало быть тем, чем собиралось. Впрочем, Виктору это не помешало обнять его крепко, до боли, и все не переставать улыбаться. Эмоции накатили на него, и он не мог их сдерживать.       — Как ты, Виктор? — Константин сам обнимает его, будто сына, и лишь прикрывает глаза. — Вылечился?       — Можно так и сказать. Только бегать пока не слишком уж.       — Жаль… Но пока, вроде, и не нужно. Не будешь соваться куда опасно.       — А это не наша работа?       Капитан фыркнул и прекратил разговор. Форст же заулыбался сильней, понимая, что он победил. От этого ощущения стало даже приятно. Его, правда, лишь щелкнули по носу и, окинув задорным взглядом, оставили, направившись в сторону отдела спокойным шагом. И Виктор был признателен этому — все же даже обычным шагом он едва ли мог идти.       Туман теперь не казался настолько холодным. Теперь он едва ли холодил кожу, но все же казался неприятной пленкой. Такая перемена все же была приятной. Безмолвное общество все же грело душу, радость заставляла кровь быстрее бегать по телу.       По мере приближения к отделу, Виктор все не переставал ощущать нарастающую панику. Он не мог это объяснить, но чувствовал. Ощущение было похоже на предчувствие, чем на рациональную панику. Короткий взгляд на капитана и он понимает — в своей тревоге он не один. У Дире были нахмурены брови, напряжены губы и челюсти… они, не сговариваясь, ускорили шаг и повернули в последний раз. Уже на том конце улицы виднелся их родной отдел.       Он не был поврежден, не горел или что-то иное, да и внутри, вроде бы, никого не было. Правда, понять это обычным взглядом было трудно, вот только тело, развалившееся на ступенях, говорило, что если кто-то и вломился, то наверняка ушел.       — Пьяный что ли? — тихо спросил он, все приближаясь и буравя взглядом спину мужчины.       — Не похоже, — капитан говорит еще тише, отчего, признаться, появилось небольшое удивление. Он, обычно имеющий сильный и волевой голос, сейчас едва ли слышался. — Ты приглядись — не дышит.       Туман теперь стал морозить до самых костей.       Страх объял Виктора, в горле встал душащий ком. Теперь спокойно идти было невозможно и каждый шаг давался с невероятной силой. Холод заполнял тело, начала бить странная дрожь. Но приблизится нужно было. Даже необходимо…       Они уже дошли, когда Золтан вышел перед ними и, побледнев, встал на месте. Константин, оставив рядового, побежал к Хиваю и подхватил его в самый последний момент, когда тот уже был готов упасть на землю. Форст, через боль, подошел ближе и сам чуть не обомлел, почувствовав еще большую слабость.       — Э-это, э-это! — Золтан, весь побледневший. Схватился за сердце и старался дышать, отчего с его стороны слышались рваные, громкие вдохи.       — Тише ты! — Дире усадил его на скамью, подальше от места, где лежало тело, встал так, чтобы закрывать его. — Тело, да. Да, мертвое. Не смотри на него.       — На наших ступенях!       Оторвавшись от криков, стараясь на них не концентрироваться, Виктор зажмурился до боли в глазах и аккуратно подошел к телу, стараясь все же не повредить возможные улики. У мужчины была вскрыта грудина, органы вывалили наружу, исцарапали и изуродовали лицо, отчего едва ли можно было понять, где и что находится. Вроде, и носа у него не было… Поняв это, Форст почувствовал, как по пищеводу поднимается завтрак. Он и сам отвернулся, подошел к капитану.       — «Заметив труп и нарушение порядка — зовите пятых стражей» — Виктор прикрыл глаза, вспоминая лекции по спец делу. — Нам так говорили.       — Странно, но по регламенту, — Константин выдохнул, сложил руки на поясе. — Правда мне больше нравилось, когда женщины в обучение войне не лезли.       Форст фыркнул. Да его преподавательницы явно знали побольше капитана, а он!

— Вы такое Агнетте скажите, — он рыкнул и послал в небо маячок.       — Она сама за это, — Дире отошел, начав осматривать труп.       — Малой, — Золтан поманил его рукой, нагибаясь и все потирая грудь в районе сердца. — Ты бы порой держал язык за зубами. Он ведь не про службу, а учебу.       — Все равно! Женщины нормально…       — Да не очень, — Хивай прервал его, пригрозил пальцем. — Тебе вот помогают знания, что там получены? Вряд ли. Академию не любят выпуски, что были до нее, а пришедшие из нее едва ли могут работать. Ты же и сам это подмечаешь.       Оставалось только цыкнуть. Свой гнев он выплескивать на невиновного не хотел, так что просто сел рядом, выставил ногу вперед. Согнуть он ее не мог, что было не очень удобно, но ходить можно было. Ваджахар упоминал, что по прошествии времени ему сделают и второй «кукольный шарнир», но гнев это едва ли тушило. Надежда, конечно, была, но надо было жать. Только это так нудно было…       Молчание давило, но ему не хотелось его прерывать. Слишком уж они его бесили, чтобы первым идти на попятную. Как раз пришел Геральт с Гильомом, начали переговариваться с капитанов, слегка допрашивая и расспрашивая. Чуть позже рядовой подошел к ним, начав вести разговор с Золтаном, рассказывая о том, как вчера наловил рыбы и так отвлекая. Кто бы знал, что они сходятся на теме карасей и сомов? Это было довольно удивительно для Форста.       На время о нем все забыли, и он даже был этому рад. Все же так он смог привести мысли в порядок… И вздрогнул от одной из них. Он и вовсе забыл о том, что значили вывернутые органы, разрез на груди и рваные раны.       Дело…       Сжав в руках сумку он подскочил, почувствовав в ноге боль и чуть не упав от этого назад, а потом, под удивленный взгляд Гильома направился рассматривать местность вокруг. Ему нужно было понять и проверить одну деталь, ту самую, важную.       Начал он с мусорной кучи. Надо было ее или разобрать, или просто разворошить, чтобы проверить вокруг и ее возможную полость внутри, но это было довольно тяжело. Особенно ему… Все же мусор у них едва ли был легким: сломанные шкафы и столы; обломки стульев; мусор от канцелярии, которые скидывали в огромные короба, и они приобретали внушительный вес; ящики с ненужными, испорченными бумагами. Впрочем, уже через минуту к нему на помощь прибыл Геральт, безмолвно, без вопросов начав помогать. Это было приятно.       Правда, не откупился труд. Было пусто. Форст вздохнул, тихо извинился и начал проходить по их закоулку, внимательно осматривая. Теперь за ним никто не пошел, так что он смог сосредоточится. В одиночестве это было легче. Кроме мусора ничего странного не было.       Закоулки, что принадлежали домам напротив, тоже были без лишних органов или месива, на них похожими. Оставалось лишь разочарованно выдохнуть и плюхнуться обратно, начав наблюдать за работой пришедшего на вызов отряда. Они были не из первых, так что даже не с кем было поговорить, обменятся радостью выздоровления. До этого Виктор отчего-то надеялся, что к ним придут его друзья, но сейчас он понимал всю глупость своих мыслей.       — Вы через вторую дверь заходите и выходите, — главный в отряде говорил громко, смотря на Константина, но обращаясь явно ко всем. — А то так работу не начнете.       — Пару солдат вперед нас пустите, — Дире вздохнул, получил от Золтана ключи. — А то мало ли и там что. А то мы-то ничего не смыслим в защите.       — Вот именно, — отмашка главного и пара патрульных направились за капитаном к двери в архив.       Виктор, наблюдая за всем этим, не переставал кусать внутреннюю сторону щеки. От этого явно останется рана, но сейчас ему было важно хоть так высвободить эмоции. Вроде, даже стало полегче… Как минимум, поспокойней.       Через десять минут патрульные вышли, продолжили свою работу, а Константин дал разрешение на вход. От этого даже стало радостно. Надо было все же начинать работу. И он был одним из первых, кто в принципе зашел в отдел, несмотря на малую скорость и поздний старт. Будто прошла эта боль, когда он шел к заветной цели…       Внутри, казалось, ничего не изменилось. Его место выглядело все так же: аккуратно лежали перья; стул был повернут так же; пыли не было, но разводы от мокрой тряпки были видны; бумаги и дела аккуратно лежали, перебранные по буквам и начальным цифрам. Это было даже приятно. Правда, потом посетила короткая мысль о том, кто работал здесь ночью, но… Потом стало довольно все равно. Все же ночных работников всегда было меньше.       Он, признаться, уже начал ожидать прихода нового пополнения в дело. Все же раны были уже узнаваемыми и это было вопросом времени. А судя по выражению лица капитана, он уже об этом договорился. Правда, это было понятно настолько, насколько безэмоциональным и равнодушным оно было. Но кто запрещал ему додумывать?       — Форст ко мне, — Константин открыл дверь кабинета, кивнул в его сторону, давая понять, что первым идет подчиненный. — Бегом.       Бегом не получилось, но шаг можно было назвать довольно быстрым. Виктор быстро зашел, упал на кресло напротив капитанского, начав потирать бедро. Он боялся контактировать с забинтованной частью, так что боль успокаивал только так.       — Итак, — Дире обошел его и стал перебирать папки, стоящие на шкафу. — Я пособирал информацию по твоему делу и пришло время ее передать.       — Так.       Виктор заинтересованно вытянул голову в сторону капитана в надежде, что сейчас ему дадут четкие записи, и он сможет уйти. Правда, протянули ему лишь стандартный лист с хаотичными размышлениями и заметками. Подчерк был непонятный, а некоторые слова заменялись рисунками. Хотя, даже не некоторые — большая часть. От этого вида захотелось завыть.       — Жертву звали Наталья Пасоди, — Дире сел в свое кресло, сложил руки у груди. — Двадцать семь лет от роду, рождена в деревне под Западным городом, переехала сюда для учебы в Аллее Искусств. Была на факультете скульптуры, только выпустилась — из-за здоровья пропустила часть учебы и только в конце июля сдала последний экзамен. Маннариоз глаз с десяти лет, но зрение и без этого было довольно плохим. Только очки не носила даже при этом, надевала только при работе. То ли комплекс был, то ли носить не любила, родители не знают. Глаза вырезали наживую, при этом хотела заорать так что ее добили. Ну а потом побежал ты. И, удивительное дело, тебя вели подальше из города, будто выманивая. Только что-то да не получилось. Свидетели твоего падения подметили, что ты реально подскользнулся и магию выбросил, так что небольшое заседание по твоему делу замяли. Энни пока при нас, но если ты выкинешь нечто подобное вновь, то ее отправят назад в семью.       — То есть? Но ведь наша работа на этом и строится!       — В течение полугода. Ну, и есть лазейка в качестве второго опекуна. В твоем положении, как еще юноши и работающим на такой профессии, разрешается записать кого-то второго, которого проверят и кому ты доверяешь.       Виктор недовольно выдохнул. Такое его не слишком радовало, но сейчас, когда он на работе, он решил, что стоит сконцентрироваться на работе. А потом он все же подумает об этом. Когда будет поспокойней.       Поклонившись и выйдя, он направился за стол. Надо было заполнить дело, записать полученную информацию, пока не забыл. Здесь была важна каждая буква, каждое слово. Рано или поздно он должен будет найти ключ во всем этом. Мало ли что… Такое всегда было.       Устало выводя строку за строкой, он вяло крутил ее ногой, протягивая и надеясь, что боль от ходьбы уйдет побыстрей, но пока этого не происходило. В конце недели надо будет съездить к врачу на проверку. Иначе так и не заметит, как криво срастется. Потом хромать и болеть будет всю жизнь, а таким стариком он быть не хотел.       Время шло, и он вытащил из сумки дело, чтобы вложить в него высохший лист. Правда, стоило ему только положить его на стол и полезть за гвоздиком, как ее резко забрали. А воздух вокруг приобрел неприятный запах мужских духов.       — Неужели ты его нашел? — Максимильян удивленно рассматривал дело, в глазах его поселились и гневные искры. –Где же?       — Это новое, — Виктор надавил на него голосом, привстал и забрал папку назад. — Номер тот же, так как копия.       Тихое хмыканье со стороны архивиста, и он уходит назад в архив, гордо, но все же как проигравший. Петуха он и без этого напоминал, так он еще и голову задрал вместе с носом, как обидевшаяся дама. Было смешно на это смотреть, но Виктор сдержался и лишь продолжал глупо улыбаться.       Быстро вложив в дело лист, он уже хотел было уйти, но ввалившийся Юллиан прервал его планы. Да, чисто фактически он ничего для этого не сделал, да только внимание он на себя обратил весьма конкретное. Выражения он подбирал по своей манере вычурные, певчие, но теперь в них читался и гнев.       — Иду я, специально обхожу, чтобы прийти со стороны главного входа, а мне говорят «достопочтенный господин, просим простить, не пустим, обходите». А мне то что от этих лестных слов?       — Которые точно были, — Геральт, в привычной безэмоциональной манере, встает со своего места и, прихлопывая по плечу, подходит к натянутой на доску карте.       Виктор удивленно выгнул бровь, поняв, что раньше ее не замечал. На ней были обозначения точек, от некоторых шли странные линии, которые к другим направлены не были. Это было странно, так и хотелось все подправить, но осознание, что это не его вещь, немного останавливало чешущиеся руки.       Позволив себе вольность, он подошел ближе, начав заинтересованно рассматривать бумагу. Карта была их города, он уже узнавал знакомый район, незаполненное гетто. От его вида было жутко и немного грустно — просто белое пятно сбоку города, ограниченное черными линиями стен. И никакого заполнения «домами» которое было у остальных районов.       — А что вы делаете? — Виктор заинтересованно склоняет голову, стараясь принять более невинный вид. — Просто эти точки…       Старшие поворачиваются к нему, не прекращая обсуждать свои дела. От этого стало немного обидно, но он понимал, что их проблемы и дела не должны были прекращаться. Ему бы тоже было противно, прерви его так. Так что он лишь спокойно ждет, надеясь, что потом это окупиться. Все же ему на ум пришла идея, как он мог это представить для своего дела. Только надо было послушать, да и карту поменьше.       — Надо и новенького уважить, — Геральт вздыхает и все же поворачивается к нему. — Обозначения мест убийств. Я думал это очевидно.       — Вот уж простите.       — У нашего мучителя есть какая-то логика, — Юллиан задумчиво покручивает ус, проводит по нему кончиками пальцев. — Ты смотри, все места — центры улиц.       — И довольно заполненные, да только трупы там появлялись. И убивай он на них, кто-то бы заметил.       — А если нет?       Он не желал наблюдать за ссорой, так что он просто ушел от них. Насколько он знал, карты брали в архиве, так что, пусть и с вдохновением, но без особого желания, он направился туда. Видеть недовольную рожу Максимильяна… Не хотелось. Вызывало рвоту.       В архиве теперь был прямо проходной двор, отчего архивист сидел как на иголках, так еще и злой, как высеченный черт. Это даже немного радовало. Виктор подошел, придавая себе самый гордый вид, на который только был способен, но все же не смог его задавить своего противника силой. Стало немного обидно.       — Карта нужна. Нашего города и восточного. Формат пятый.       — Нет такого. Только нулевой.       — Ну класс, — Виктор недовольно фыркнул, повернул голову. — И куда теперь?       — Тебе — в магазин. Как раз по пути.       Оставалось только цыкнуть и вернуться за вещами. Надо было действительно купить тогда карты, но от этого все же было слегка обидно. И он не мог не обижаться на то, что это нужно было делать именно ему.       Магазинчик, где точно продавался нужный ему формат, был через пару улиц от архива, но сейчас, когда было больно дойти даже от стола до стола, путь казался длинным. Так что он старался оттянуть момент на как можно дольше. Положил в сумку дело, пару перьев и небольших бутыльков с чернилами — красный и черный — перед этим плотно их закрутив и зафиксировав, да и не забыл о кошеле и значке.       — Куда с места работы? — Константин выходит с кружкой, улыбаясь, да и говорит тоном более чем шутливым.       — Нет нужных мне карт, сказали идти за ними.       — Сходить да сходи, но деньги получи рабочие потом. Для этого расписку предоставь о цене, ее Золтану ну и он возместит.       Виктор кивнул и уже направился к выходу. Надо было поспешить — часы уже били половину одиннадцатого, а это значило, что скоро магазинчик закроется на перерыв. С его то скоростью он к нему и придет.       — А, и кстати, Ви… Форст, — было слышно, как он чуть не назвал его имя, но вовремя прервался. — Я помню, ты хотел поговорить с тем, кто видит ману.       — Таких демонов не существует, — Виктор выдохнул, сложил на груди руки. — А так бы с радостью.       — Не против завтра в семь заглянуть в оперу?       — В главный театр? Конечно!       — В указанное время у входа.       Капитан наконец ушел в закуток, в то время как рядовой поспешил в магазин. Стоило как можно быстрее прийти туда, чтобы продолжить работу. И может найти где-то костыль. Ему, конечно, о нем ничего не говорили, но отчего-то он понимал, что ничего плохого с ним от этого не будет. Почему он об этом раньше не додумался, он не понимал.       На улице он попал в самый пик хождения. Прохожих было настолько много, что он даже носа не мог увидеть, что уж говорить об обстановке. А еще его все время толкали. Все же разговор был весьма важнее, чем обойти кого-то прохожего, что едва плетется и поворачивается тоже с силой. Это было неприятно.       Оглушили и звуки. Он, до этого особо не обращающий внимание на общество вокруг, на то, кто что говорит, что вокруг происходит, начал все же следить за этим. Мало ли кто за ним плетется, чтобы убить детектива, который их делу мешал… Но за всем шумом он не мог и свои мысли услышать.       — Очередная реформа образования! Свет Учения запрещает южанам учиться совместно с остальными! Создаются отельные классы! — особо резали слух глашатаи. — Реформа торговли! Торговый Маяк издал указ, запрещающий торговлю с южанами!       Слов он старался не разбирать. Ему особо и не хотелось — так забьет голову ненужной информацией, и что потом? Отсечь ее от необходимой будет сложно. Так что он не слушал не их, не разговаривающих на скамьях женщин, не орущих торгашей, что зазывали в свои лавки. Благо что последние попадались весьма редко — не тот район для них был.       Дойдя до конца одной из улиц и остановившись, ожидая проезда карет, чтобы перейти на другую, он смог выдохнуть и слегка передохнуть. Надо было дать себе секундную передышку, присесть, чтобы успокоить боль, но он не хотел этого делать.       Его внимание на себя обратила изрисованная стена. Ну, как изрисованная — исписанная. На ней вовсю висели плакаты, контрастной краской крупными буквами написали «закройте гетто». А плакаты несли посыл попроще «изгоните южан — очистите родную землю». На это оставалось лишь закатить глаза и отвернуться. Это же просто стена…       Перейти на другую улицу и пойти налево. Он помнил об этом, но что-то останавливало от этого поворота. Не хотелось идти туда, по крайней мере не по этому пути, но другого он не знал. Так что пришлось идти по нему.       И он действительно пожалел.       Если раньше о ненависти к южанам он мог судить только по стычкам да разрисованной стене, то сейчас он увидел реальное тому подтверждение. Огромное собрание демонов, что столпились у здания, которое, как он помнил, служило консульством Доминиона. Раньше этот район был весьма тихим и спокойным, а сейчас разрывался от криков и требований, которые, самое малое, звучали как «свалите отсюда». И самое неприятное, что бунт только разрастался. Стоило поспешить. Назад он пойдет путем подлиннее, если найдет или узнает его. Не хотелось как-то встрять в это дело. Так что он ускорил шаг, щурясь от боли и стараясь не концентрироваться на ней. Это было бы хорошо.       Стоило ему перейти половину проспекта, как прибавилось народу. И этому он, признаться, был не рад, ибо теперь он шел совсем рядом с их линией. От этого даже стало напряжено, тело от страха будто расслабилось. В этом был и один плюс — боль немного отступила.       А потом один из бунтующих, вовсе не обращая внимание на люд вокруг, выкинул руку так, что его столкнуло.       Падение вышло весьма болючим, так еще и от удара слегка расплылось зрение. Через секунду уже прошло, но его уже обеспокоенно поднимали, щебеча что-то. И в щебет этот он узнал…       — Прис! — он радостно вскрикнул, повернувшись к ней. — Давно не виделись!       — Но не здесь же! — из-за шума топы им приходилось кричать, а из-за нарастающего гнева быстрее побежать. — Что ты здесь вообще делаешь?!       — Я, так то, шел к картографу, — Виктор фыркнул, стараясь не выдавать своей боли. — А ты?       — Ну, была там, а теперь с тобой, — она приулыбнулась и нырнула в тихий закоулок, в котором уже было безопаснее, да и гневной толпы не было. — Эх, придется за тобой следить. Тебя уже вылечили?       — Можно и так сказать, — Форст спокойно выдохнул и обнял ее. — Я скучал. Может, прекратишь так пропадать?..       Ответа ему не дали. Присцилла лишь сжала губы в тонкую полосу, немного сощурила глаза и сложила на груди руки. После повела его в нужном ему направлении. Этот вид даже вызвал легкий стыд, но он не мог понять, отчего он его чувствует. Он же не так уж и сильно согрешил или что-то не то сказал… Это было ужасное чувство!       Оставалось лишь идти за ней, надеясь, что за ними это чистилище в спокойном мире не пойдет. Надо было лишь отойти от него подальше и спокойно переждать или скрыться. Это стоило сделать.       — Ты меня за это, — она махнула головой в сторону улицы, — осуждаешь, да?       — Тебя отчего-то не могу… Но остальных — вполне.       — А я тебя не понимаю. Почему ты так их любишь?! Они же варвары!       — Будто мы для них нет. Я не слышал, чтобы они нас как-то ограничивали у себя.       — Они не ограничивают, они убивают нас, стоит только перейти границу.       — Кто знает.       Он пожал плечами и вновь замолчал, ставя повисшей тишиной точку. Хотя, может это она ее поставила, не ответив? Он не мог понять, да и не очень уж хотел разбираться в этой ситуации. Просто не хотелось.       Ему стоило пойти на попятную, извиниться первым — все же она девушка, его девушка — но он не мог переступить через себя. Почему-то не хотел. Так что им оставалось только идти по темному закоулку, видя вдалеке выход на противоположную сторону улицы. По ней они пройдут и спокойно выйдут к магазинчику… Если она его, конечно, опять не оставит.       Стоило им только выйти, как он сощурился от накатившего на него света. Его, казалось, было слишком много, хоть и наоборот его было стандартное количество. Все же тот закоулок был весьма темным и узким. Он старался назад привыкнуть к жизни не в стиле аварота.       — Как живешь? — спросил он, на всякий случай взяв Присциллу за ладонь, чтобы не убежала или не исчезла. — Что решаешь, что нового?       — Да никак. Живу обычно: просыпаюсь, ем, работаю, прихожу домой. Ем, сплю. Ничего нового. Уволилась.       — Что?       — Из армии. Я же в отстранении была и тогда я поняла, как же мне эта служба не нужна и надоела.       — Неужели?       — Рвешь спину ради того, чтобы на тебя ругался какой-то самолюбивый хер. Не хочу этого.       — Де ла Тур уже от нас ушел.       Присцилла наигранно рассмеялась, натянула на лицо недовольную улыбку, показывая, как ей этот разговор не нравится. И от этого он почувствовал стыд и покраснел, смущенно отвел взгляд в сторону.       Было глупо с его стороны такое выдать.       Все же это было ее решение, взрослое, принятое с желанием и долей обдумывания. И он не мог ее за это винить, но отчего-то очень хотелось. Это ощущалось как предательство с ее стороны… Он не мог понять, почему и для чего он чувствует это, но он чувствовал.       Ему оставалось лишь сжимать ее ладонь в надежде, что она забудет его глупость, простить. Все же она нежная была, наивная… И отпускала все легко. Наверное…       К лавочке они пришли быстро, но зайти туда просто, конечно, было сложно. Продавец пусть и сидел внутри, но дверь была заперта на щеколду — через стекло это было видно. Это даже раздражало, да понять его можно было. Все же Виктор сам бы заперся, будь через дом за него бунт. Причем самый настоящий…       Форст, выдохнув и оперевшись о стену, постучал в дверь. Из-за стеклянной вставки звук был погромче, так что внимание на себя обратил. И взгляд на них бросили весьма недовольный…       Продавец, судя по движениям, недовольно выдохнул. Да уж, пришли покупатели, как он не ожидал. Виктор недовольно цыкнул, повторил удары, отчего хозяин магазина уже встал из-за своей стойки, поправил пенсне, что съехало на кончик носа, и подошел к ним, но дверь не спешил открывать.       — Вот это доброта в обслуживании, — прошипел Форст, вызвав у напарницы сочувствующее хмыканье.       — Что вам надо? — сиплым голосом, приглушенным из-за двери, чуть ли не пропищал картограф, то бледнея, то краснея. — Чего пришли в такое время?       — Карты надо. Восточный и Главный, пятый формат! — Виктор говорил, как можно громче, чтобы его точно поняли. — И расписку о покупке!       И продавец, кажется, и правда его понял, кивнул, и отошел к полкам шкафа за его стойкой. Там были узкие свитки, поменьше тех, что были в шкафах напротив. Проверив их, картограф отложил свитки в сторону и начал заполнять небольшую бумагу, которую вытащил из одного из ящичков, что стояли на столе. Это было непонятной конструкцией, но Виктор, наблюдая за этим, поймал себя на мысли, что тоже хочет такую. Она была забавной, да и для организации пространства подходила.       На сбор нужных вещей у продавца ушло не более трех минут, что очень радовало, но не оправдывало пройденного пути. Лучше уж он отправил кого-то другого…       — Надо уметь делегировать полномочия, — Виктор вздохнул, кладя руки в карманы и наблюдая за подходящим к нему картографу.       — Ты рядовой, так что это скорее на тебя будут их делегировать. Дослужись до сержанта и все будет, — Присцилла заулыбалась, сощурила глаза.       — У меня больная ножка, меня не пожалеют?       — Сиги не жалели, — Присцилла пожала плечами. — Собственно, ради этого он и досидел до сержанта.       — Не знаю этой истории.       Их диалог прервала приоткрывшаяся дверь и просунутая в нее дрожащая рука, что держала связку нужных ему бумаг. Виктор быстро взял ее, положил в сумку, а то создавался вид, что промедли он еще секунду, и несчастный лавочник упадет в обморок.       — Получили — уходите подальше! Опасность принесете, солдаты!       — Раз такие грубые, то мы тут еще постоим, да, Форсти?       — Мне работать надо… Но если мы найдем неподалеку скамейку, то давай, — он приулыбнулся, восхищаясь ее острым язычком.       Это было великолепно. Она порой выдавала что-то, что его радовало и не давало отпустить. От лавочки они, правда, все же отошли подальше, решаясь не портить отношения с важным для ним продавцом. Все же в их ремесле карты пригождались.       Их местоположение теперь было неподалеку от ресторанчика, из которого приятно пахло рииеками. Было вкусно, но они не могли себе позволить туда зайти, купить еды, которую все же хотели. И Виктор давно не ел, а Присцилла, судя по выразительному урчанию живота, она тоже было голодна.       — Я не завтракала, мучитель, — протянула она, надавливая на живот. — Я могу отойти за едой?       — Как хочешь, — Виктор пожал плечами и развернул карты. — У меня просто денег нет.       Присцилла фыркнула и быстро юркнула в дверь ресторанчика. От открытия двери запах усилился, а Форсту оставалось лишь сощуриться, сглотнуть выступившую слюну и продолжить работу.       Он вытащил из сумки бутылек с красными чернилами и перо. Далее оставалось лишь припомнить, где он был. Благо, что адреса обнаружения тел записывал. Положив карту Восточного города, он обозначил место смерти Баженны. От него сжалось сердце.       Далее оставалась карта их города, Главного и того, что должен быть самым безопасным, а в итоге… Виктор вздохнул, понимая, что прежние, детские предположения были ошибочными и глупыми. Отметив родной отдел, переходы недалеко от гетто и то злосчастное место по пути домой, он растерянно посмотрел на пятно гетто.       Он не понимал, как отметить эту точку…       Оставалось лишь наугад.       По примерной памяти он поставил точку, только не мог избавиться от ощущения, что все же как-то ошибся. Это могло навредить его размышлениям, но решив поставить ее в неопределенный статус, осматривать ее более легким взглядом. Это было бы хорошо, да только желание все сделать правильно…       — Картошку будешь? — Присцилла села рядом, неожиданно, отчего Виктор вздрогнул и чуть не испортил карту и свой труд.       Оставалось лишь побыстрее убрать все назад в сумку, чтобы она не увидела… Он не хотел раскрывать свой труд, почему-то сейчас это стало казаться опасным. Может из-за испуга? Он не знал.       — Картошку?       — Угу, — Присцилла протянула ему сверток из бумаги, в котором лежало штук шесть лепешек. — Ее натерли и пожарили. Я не знаю подробностей, но вкусно…       Опасливо он взял в руки одну лепешку, которая все же была горячей, но не настолько, чтобы обжигало. Было немного страшно, что она упадет, что как-то испортиться, так что он быстро откусил. Оказалось… Вкусным.       — Уху, — Присцилла фыркнула, набив рот. — Мне тоже кажется, что хорошо.       — Мф? Фто?       — Ты улыбаешься, — Цираночка проглотила и довольно улыбнулась. — Это мило. Знаешь, хочется тебя кормить, раз ты так улыбаешься.       — Да неужели? — Виктор выгнул бровь, доел лепешку. — Хорошо, корми. Я буду рад.       — Ну эй, — она положила ему на плечо голову. — Что такое? Что за тон?       Он не знал этому причины. Просто кольнуло обидой сердце и теперь он не мог понять, зачем он показал ей свои эмоции.       — Прости…       — Да ладно, — Наив вздохнула. — Я тоже виновата… Все исчезаю и исчезаю. Тебе обидно.       Он вздохнул, понимая, что доля правды в этом точно есть. И он, конечно, хотел попросить ее исправить ситуацию, но это было невежливо, да и казалось невозможным. Так что он лишь стыдливо отвел взгляд, надеясь, что она сама к этому придет. Вроде, даже приходила, но он не мог понять точно.       Надо было, наверное, сказать что-то об этом, но подобрать слова казалось невозможным, а произношении их и речи не шло! Осознавать это было странно.       Присцилла положила на его ладонь руку и сжала покрепче, пока он, стараясь не завизжать от смущения, взял в руку еще одну лепешку. Они правда были вкусными, аж еще хотелось…       — Кушай, — она приулыбнулась и чмокнула его в щеку, заставляя его раскраснеться. — Тебе полезно. А то худой…       — Я не худой…       — Худой. Узенький. С талией. В общем будут считать, что ты моя подружка.       — Стесняешься меня? — Виктор выгнул бровь и склонил голову. — Или?       — Ну что ты! Просто шучу.       Он вздохнул, умиляясь тем, как же мило она старается объяснить свои слова, не ударить в грязь лицо и не поссориться с ним. Форст, вытря руки, просто приобнял ее, фыркая и зарываясь носом в ее волосы, пока она мило дрожала, явно волнуясь.       — Дураки мы с тобой, — он фыркнул, сжимая ее плечи. — Дураки…       — Дураки, которым надо работать.       — Да уж. Но так не хочется… Посидим еще…       Виктор прищурил глаза и сжал ее сильнее, понимая, что не хочет отпускать.