Детективный Отдел: Дело Не Решить

      Теперь заходить в отдел было немного неловко, но и по-особенному радостно. Виктор не мог понять это смешение чувств, но он знал, что ему есть какое-то название. Впрочем, найти его, видимо, у него не получится, да и не судьба, но было немного жалко и грустно, что это будет. Он фыркнул, поставил сумку на свой стул, видя у входа в архив пару коробов. Это ничего хорошего не сулило…       — Новый заехал, — Геральт появился сзади, напугав резким появлением. — И мне это не нравится.       Виктор покраснел, чувствуя, как начинает стыдиться. Это действительно было так, к ним заезжал новый архивист, а он и забыл об этом, думая, что после выходных вновь увидеться с Присциллой, но… Видимо, не судьба им встретиться. Он ведь даже не знал, где и как она живет.       Вздохнув, он отпер ящик стола и достал дело B-E. Нужно было закончить его, прежде чем приступать к делу D. А еще для зацепок в нем нужно было встретиться с Ваджахаром в более расслабленной и свободной обстановке, чем рабочая. Он был немного немногословен и так, а на работе, если верить Аэрзе, то и вовсе отвечал односложно. «Да», «нет», «принял» так он его дразнил, когда Форсту посчастливилось встретить Баджада на рынке и попросить договориться о встрече.       Виктор, признаться, не хотел идти и знакомится с новым архивистом. Все тоже как-то обходили стороной дверь в архив, держались от нее подальше. Даже Золтан, который обычно все поглядывал на нее, в надежде в свободную минутку пойти туда и выпить с Присциллой бодрящего, теперь просто уткнулся в свой журнал. Впрочем, с их ссорой на почве разных взглядов на южан они и так стали делать это реже, но все же делали… Отношения у них были более чем странными.       Даже не присаживаясь, Форст открыл папку, пробежался глазами по тексту, вспоминая мелкие детали дела. В целом, он помнил, что оно из себя представляет, но стоило повторить, что и как.       Когда он закрыл все и уже собирался уходить допрашивать возможных похитителей, сбоку от него хлопнула дверь. Так же и спереди, но это был обычный Гильомовский хлопок, у котором уже привыкали, но этот… Этот был громче. И, признаться, страшнее.       Оставалось только обернуться.       Сзади, усмехаясь мерзко, стоял тот самый блондин, с которым говорила Присцилла. Виктор отчего-то его запомнил, он врезался в память своим мерзким видом. И теперь он здесь… Это было странно, противно и даже страшно. Страшно подозрительно. Это не казалось чем-то случайным или непредвиденным.       Архивист подошел к нему, протянул к нему ладонь в приветствии, но это выглядело очень надменно, как и он сам. Он был довольно самовлюблен и этот жест тек этим, как перезревший парамир соком. И он будто делал ему одолжение, протягивая руку… В общем, было довольно неприятно.       — Максимильян Барсоди, — он встряхнул рукой, ожидая, что ее пожмут.       — Форст, — Виктор без особого желания, с настороженностью протянул и ему ладонь. Было бы невежливо оставлять такую попытку в доброжелательность не оцененной. — Имя предпочитаю не раскрывать.       — Ах, неужели? А мне казалось, что вы все друг друга знаете по именам. Ах, видимо, я не в вашей хорошей и крепкой дружбе.       — Знаем инициал, — Золтан поднялся со своего места, немного трясясь. В последнее время его движения становились довольно грузными… — И ты, будь добр, храни тайну, которую он хочет хранить.       — Посмотрим, — Максимильян усмехнулся крайне недобро, отчего у Форста скрутило в животе.       Ему не хотелось бы, чтобы его имя все узнали… По крайней мере не от него!       Видно, его лицо исказилось настолько сильно, что это заметили. В карих глазах Барсоди золотыми искрами заблестело желание и чувство собственной власти. Даже плечи, которые высший до этого немного сутулил в попытке казаться менее большим и угрожающим, теперь расправились. Впрочем, так он стал выглядеть настоящим.       — Если у вас стычка, переносите ее на Геральта, — Константин подошел к ним, не поднимая головы с его дела, но после все же смерил их всех недовольным взглядом. — Иначе все трое пойдете по статье о разжигании межстратовой ненависти.       — Ну что вы, капитан, — Максимильян сладко улыбнулся, начав тем самым выглядеть вполне невинно. — Я на них не обижаюсь.       — Я не говорил, что ты записан в жертву.       Теперь уже Виктор заулыбался во все лицо, наблюдая за тем, как искривилось лицо незадачливого лицедея. Тот, впрочем, был до глубины души тронут и возмущен тем, что его актерство не сработало — видимо, впервые за его практику — и теперь он не мог сдержать возмущения, как и выплеснуть его. Явно понимал, что покажи он свое отношение, то надолго он не задержится.       — Как юноша уже сказал, он Максимильян Барсоди, — Константин прошелся по залу, отчего даже незаинтересованный в этом Файм поднял голову. — Уроженец рода с белым конем на горбе.       — И с одним из главный банков в кармане.       — Не возмущайся, — его желание хвастаться грубо обрезали, да только всем от этого стало даже радостней.       Как бы сладок голос новенького не был, все же он был довольно надоедлив и противен. Юллиан таким тоже отличался, но все же он был терпим и даже приятен, а этот… Этот был как приторная карамель.       — Его приставили к нам как временного архивиста. Присцилла отстранена на два месяца, так что за эти несколько месяцев постарайтесь не выпить запасы ее чаев.       — Не советую их пить, так то, — Гильом фыркнул, улыбаясь явно натянуто. — Мало ли что нести начнете.       Его наказали легким прихлопом по макушке, благо, что капитан был не в перчатках. Виктор лишь устало вздохнул, не понимая этого излишнего оптимизма и шутовства. Они же детективы, нужно вести себя соответствующе серьезно…       Впрочем, сам Константин возмущенным не выглядел, что казалось даже немного странным. Его друга отравили в его же отделе, а он был слишком уж спокойным. Это наталкивало на определенные мысли, которые Виктор старался не допускать. Не стоит думать о капитане плохо… Правда?       — На этом у меня все, — Дире выдохнул, направился к своему кабинету. — Ну, кроме правила, а вы его и так знаете.       — Правила? — спросил у него Максимильян, но за капитаном громко захлопнулась дверь. — Что за правило?!       — Веди себя так, как хочешь, чтобы вели себя к тебе, — Юллиан усмехнулся, накрутил на палец правый ус. — Довольно простое, ты быстро запомнишь.       Барсоди недовольно цыкнул и, с театральной экспрессивной драмой развернувшись, ушел в теперь уже его архив. Виктор же лишь тяжело вздохнул, выражая тем самым и настроение остальных. Геральт, с громким сюрпом отпил бодрящего.       — Что, есть, что сказать? — недовольно пропалил Сигизмунд, резко поворачивая на него голову.       — Нет, просто так вкуснее. Тебе стоит попробовать, вдруг подобреешь.       Теперь уже настала пора Сигизмунда уходить с возмущением, вот только не было вариантов, куда уйти — либо стол в их зале, либо улица, на которую тот пока не спешил. Виктор помнил, как тот хрипел несколько дней назад о том, как не хочет после выходных весь день разбираться с бумажной волокитой. И от этого только улыбка натягивалась. Ему-то сейчас уходить.       И он, понимая это и стараясь сдерживать улыбку, накинул на плечи пиджак, взял сумку, которую уже собирался накинуть на плечо, вот только его остановили. Остановили громким, командующим голосом.       — Форст в мой кабинет!       От этого, признаться, до сих пор разливался легкий холодок по телу. Все еще казалось, что это кричит Дамьен, строгий, довольно жуткий… И что его сейчас будут ругать. И он лишь сглатывает, сжимает в руках ремень сумки, все же направляется в кабинет, начинает подниматься по ступенькам.       Было в кабинете Константина что-то иное в обстановке, пусть оставалась она одной и той же. Он буквально ничего не изменил с уходом Де ла Тура, а может это наоборот — Де ла Тур ничего не изменил с уходом Дире. И от этого было немного неуютно, и Виктор терялся, заходя сюда.       С тихим шорохом на двери возник круг заклятия.       — Я начал поиски твоего дела. В том отделе сказали, что его рассматривали под документированием и наблюдением, после, так же, как и остальные рассматриваемые дела, под охраной вернули обратно. А здесь его, как мы знаем, нет.       — Капитан Константин, я правда…       — А если оно было здесь, то оно было здесь, когда Присцилла была здесь. Как минимум. Как максимум — оно здесь и сейчас.       — Вы же не просите меня пойти к этому… Барсоди.       — Хорошо ищешь выражения, — Константин рассмеялся, сложив руки на поясе. — Нет, не прошу. Мне нужно, чтобы ты за ним понаблюдал в меру твоих возможностей. Не нравится мне он.       — Неужели? — брови Виктора взметнулись вверх.       — Не могу объяснить, чем вызвано, — Дире пожал плечами. — Просто не нравится. Не назначь его сверху, я бы его даже не рассматривал вариантом.       — Капитан, вы не умеете выбирать выражения.       — Просто я честный, — он улыбнулся, оперся о стол. — В этом все мы. Ты на улицу?       — Да. Вы, как я вижу, тоже.       Капитан действительно выглядел так, будто вот-вот направится на решение своих дел. Этот феномен Виктор никогда не понимал — у них, капитанов, целый отдел с подчиненными, которыми надо управлять, а они тратят время еще и на работу с делами. И это вызывало у него восхищение, невероятное восхищение. Совмещать в себе столько дел и обязанностей…       Форст кивнул, не желая разочаровывать капитана ложью, и увидел, как его губы тронула легкая улыбка. Все же тот не был так суров, как Дамьен, так что и опасным не слишком уж и казался. И Виктору это, признаться, очень нравилось. Да, порой он был угрожающ, но не настолько, чтобы вызывать перманентный ужас. А может это просто играл тот факт, что он изначально он увидел его как фигуру отца, а не командующего? Об этом было интересно подумать, но пока что рядовой это не хотел.       В это время Константин быстро надел свои перчатки, что немного гремели металлизированными вставками доспеха — форма капитанов отчего-то была довольно сильно укреплена, и Виктор до сих пор не понимал причины — положил в небольшую напоясную сумку пару небольших табличек из крепкого воска и направился к выходу.       — Пойдем. Ты мне нужен.       — Теперь моя череда помогать вам? — Виктор вздернул бровью.       — Скорее выполнять приказ помогать капитану, — тихий, слегка смеющийся фырк с его стороны провел черту.       И Форст лишь улыбнулся, понимая, что ему, видимо, придется отложить это дело на несколько часов, направился за ним. В зале на их уход никак не отреагировали: Геральт вялым взглядом просматривал свои дела, выбирая порядок их выполнения, Сигизмунд, недовольно бурча, заполнял рапорт, а Юллиан общался с Золтаном, выясняя все тонкости его дела. Насколько Виктор помнил, у него было дело, которое их выдумщик окрестил «бумажным делом». Сначала они посмеялись над этим, но теперь это виделось всем великой гениальностью.       И Форсту было даже немного завидно. На Леттенхофа улики сыпались так же, как снег зимой сыпется на крыши.       Что до его коллег рядовых, то они все уже убежали на свои дела, едва ли оставив свой отпечаток на обстановке отдела. Вот на столе Гильома, например, стояла грязная кружка, которую уже давно стоило бы помыть. На других просто были разбросаны листы и принадлежности для письма небрежно лежали. Возмутительно.       Он уже хотел было подойти и поправить, но Константин, будто зная, что он хочет сделать, грубо взял его за ремень сумки и повел по прежнему курсу. Да, останавливаться им не стоило, но, признаться, Виктору хотелось…       И только неприятно пахнущий воздух заставил его отвлечься от своего возмущения, скривить лицо. Он, конечно, в жизни много чего перенюхал, но это… Это было довольно тошнотворно.       — Что это?! — прохрипел он на одном дыхании, закрывая нос локтем. Дире и сам заметил изменение в их свежем потоке сил и теперь вовсю принюхивался.       — Сожгли кого-то. Пойдем.       — Куда?       — По делам. Лично мне надо в шестьсот первый.       — Н-но как же?.. — Виктор не понимал, почему он был так спокоен. Оставалось только поспевать за капитаном в надежде услышать внятный ответ.       — Это дело пятисотых, ну и нас, если установят, что мы как-то причастны. А так, — Константин пожал плечами, не сбавляя шага. — Пахнет, как сгоревший труп. Причем еще больной гилью.       — Вы прямо собака.       — Да нет, просто уже было такое дело в юношестве. Вот и запомнил.       Виктор фыркнул, не оценив иронии. А может, это не было и иронией вовсе, и капитан говорил чистую правду, но даже так это все равно было не очень хорошо. Его немного мучала совесть — он все еще не мог перейти ту черту, когда ему было все равно на те дела, что он не должен был выполнять. И от этого было немного нервно, да и страшно.       И все еще шел явный контраст между Академией и реальной жизнью.       Он вздохнул, осознавая это, прикусил губу. Было довольно обидно, если честно, но он не мог не признать, что теперь не замечал огрехи и в системе учебной. И он, задумавшись, подумал о том, как же Константин с таким явным отличием в карьерном успехе — Виктор все еще был немного шокирован тем, в каком раннем возрасте он получил свое звание — смог продержаться там.       — А в какой Академии вы учились? В здешней или Восточной?       — Мы с Дами не учились, — Константин снизил шаг, чтобы идти рядом с подчиненным. — У нас было Наставничество.       — Наставничество? Оно же не долго было, всего лет десять…       — Вот, успели.       Виктор фыркнул. Капитан над ним явно смеялся, привирал немного. И от этого даже стало слегка неприятно. Не мог он поверить в то, что Дире с Де ла Туром попали в ту программу — так они были слишком молодыми, что возможным не было. Все же у Константина было двое детей, а это уже не было столь ранним делом.       Он все де решил промолчал. Не хотелось грубить и вырвать клещами информацию, да и отношения портить тоже. Все же он ценил капитана, как и он его, а это дорогого стоило. Но хотелось как-то за ним последить, вывести на чистую воду. На ум пришел Хайз, который все же мог повторить старую услугу. Наверное, мог…       Прошло еще двадцать минут прежде, чем они вышли к большому шестьсот первому отделу. Вид его внушал уважение, легкую гордость и ощущение безопасности. Виктор был готов даже присвистнуть от удивления. В сравнении с этим их отдел был… Ничем. Просто домом.       — Сюда обычно обращаются с делами, — Константин выпрямился, щелкая доспехом и шеей. — И отсюда приходят дела. Ты же замечал, что с делами к нам не захаживают.       — Я знаю, — Виктор сглотнул, все осматривая здание. — Просто я не думал, что оно, ну, такое. У пятисотых все же поменьше золота в оформлении.       — Его часто подрывают, вот архитектура Марленского и не сохранилась.       Он, признаться, чувствовал себя небольшим идиотом. Все же это был простой факт, можно сказать, общеизвестный, а Форст его и не запомнил толком. Он не любил историю архитектуры, отчего сильно скучал на этих уроках.       Константин еще немного постоял, рассматривая прохожих, а потом, казалось, в абсолютно случайный момент все же направился внутрь. Сначала Виктор даже не сумел отреагировать на это, отчего ему оставалось лишь пробежать к капитану и думать, что же заставило его так сорваться.       И уже через минуту он понял эту причину.       У секретаря у входа стоял мужчина в золоченых латах и отмечался. Каштановые волосы его были заплетены в высокий хвост, спадали на широкие плечи. И если бы не крепкое телосложение, Форст принял бы его за женщину в доспехах наподобие Агнетты. Он покраснел от этой мысли.       — Привет, Виллиамил, — Константин начал разговор столь смеющимся тоном, что Форст, признаться, за него испугался. — Я могу с тобой поговорить?       Обрамление значка Константина, довольно потертого, цокнуло о стол секретаря, что недовольно выдохнул и по-старчески прохрипел.       — Только если в кабинете, — лицо паладина презрительно скрючилось, стоило только ему увидеть посетителя. — И если ты не собираешься ругаться на вашего нового архивиста. Мне хватило прошлой.       — Нет, он замечательный. А, и моего рядового впусти, пускай наши мальчики поиграют.       Видеть, как лицо Виллиамила наливается бардовым, было жутко, но Виктор успокаивался, видя, как спокоен Константин. Тот будто специально переливал воду в миску. Паладин недовольно рыкнул, протянул к нему ладонь. И сначала Форст не понял, что это значит, а потом, вздрогнув, вложил в нее свой значок,       — Не думай, что моего терпения хватит на твою жизнь. Рано или поздно твое неподчинение уставу скажется.       — Я буду решать проблемы по мере их поступления, хорошо?       Рычание стало уже более протяжным, а посетители, что сидели поблизости, стали поглядывать на них. Неловко стало уже от этого. И рядовой лишь немного отошел, надеясь, что эта стычка на нем не скажется. Ему этого не хотелось.       Константин улыбнулся ему и, когда паладин направился в свой кабинет, поманил рукой. И Виктор, словно послушный утенок, направился за ним. Все же этот отдел казался ему неизвестным, неизведанным местом. Даже обстановка была иной, непонятной. А в пятом все было довольно интуитивно ясно… Он почувствовал, как хочет туда.       Его провели к столу такого же юнца, как и он, и посадили на стул напротив. Обычно на нем сидели допрашиваемые пострадавшие, но теперь, видимо, ему придется занять это место. С уходом старших вокруг воцарилась тишина.       Паренек, до этого работавший с делом, прикрыл его руками, стыдливо спрятал в ящик, делая немного неестественные и неудобные движения, лишь бы его внутренность не заметили. А Виктор, до этого не обращавший на это внимания, заинтересовался.       Его сосед был очень похож на паладина: волосы были теми же, только короче — до плеч, если судить по свободным прядям, и заплетены в небрежный пучок, зафиксированный обычной вязальной спицей; тот же овал лица и скулы; глаза отличались цветом и разрезом, а губы были поуже, но розовее. Да и в целом этот западный, коим являлись оба сравниваемых, выглядел более неуверенным, смущенным и тихим, нежели Виллиамил.       — Как тебя зовут?       — Виллиамил Экзаир Дапас, — рядовой вздохнул, опираясь щекой на ладонь. — Папа назвал в честь себя, да.       — Наверное, обидно.       — Да не очень. Просто часто путают, если не представляться вторым именем.       — Признаю, немного неудобно, — Виктор перебрал пальцами от стыда.       — Ты с Константином… Ты тот рядовой, да?       — Какой? — он похлопал глазами. А потом почувствовал стыд от своей глупости. — А, да, точно. Да. Веду то дело.       — У меня папа тоже дело I ведет. Ты слышал о краже органов? Вот он.       — Я за него очень рад, спасибо.       Эказир оглянулся, рассматривая своих коллег, подозревающее сощурился. Было видно, что здесь он мало кому доверяет, но Виктор… Он здесь ничего подозрительного не видел. Демоны вокруг работали, откликались на просьбы нуждающихся в помощи жителей и не выглядели теми, кто парнишку ненавидит.       Он поманил его рукой, быстро встав со своего места, и пошел в сторону стеклянных дверей. Через стекла нельзя было увидеть что-то четко, ибо вся поверхность стекла была довольно узорчатой. Только зайдя Виктор разобрал в этом закутке небольшой архивчик, в который складывались использованные и заведенные дела. И из-за предназначения комнаты тут почти всегда не было работника.       — Я хочу с тобой поговорить, — начал шепотом Эказир, оперевшись о стол, но опасливо глядя на дверь. — Это важно и подозрительно.       — Ты, может, себя накручиваешь. Да и чем я помогу?       — Мой отец, он… — Дапас покраснел, стыдливо отвел взгляд, отчего его шепот стал совсем уж тихим. Было видно, какую вину он чувствует за то, что сейчас делает. — Он не ведет дело. Ну или ведет его странно. Присвоил его себе, но при этом все время в отделе. А дома на мои вопросы лишь сменяет тему и рычит. Мне это не нравится.       — Опять интриги, — Виктор устало вздохнул. — И почему вокруг меня?       — Я не знаю. Я просто тебя информирую — отцу не доверяй.       — У него раньше такого не было? Почему ты решил, что это странно?       — Может потому что он не брал дел столько, сколько я живу? Он ради мамы от этого отказался, а сейчас чуть ли не перегрыз глотку нашему сержанту, который по привычке уже начал думать, что оно ему должно было отойти.       Виктор вздохнул и решил, что ему все же стоило поверить коллеге и все же постараться последить за ходом дела A-I. Все же они могли связаться, а если оно будет ложным… Форст кивнул Эказиру, слегка улыбнулся. И у того аж засветились глаза от радости и возбуждения. Видимо, ему не часто верили… Стало даже как-то неловко, слегка обидно за Дапаса.       Они быстро вышли из закутка, и Виктор, возвращаясь себя, чувствовал себя тем еще сплетником. По сути, сейчас они ими и были — две подружки-сплетницы. Ему стоило бы не думать об этом, и он уже хотел отвлечься, начав какой-то глупый разговор, но… Зрение поплыло.       Поплыло настолько, что его аж затошнило, тело обмякло, и он упал. Он сбил стулья, в носу разлилась неприятная боль. И ему бы встать сразу же, чтобы за него не начали беспокоиться или не посчитали больным и недееспособным, вот только… Он не мог. Тело все еще было вялым, а зрение все не хотело фокусироваться на одной точке. От этого и глаза заболели, глаза будто заволокла черная пленена. И Виктор даже начал беспокоиться, стал чаще дышать. И в один момент его просто дернули за локоть наверх.       — Извините за беспокойство, паладин, — смеющийся тон Константина немного дрожал. — Парнишка подвернул ногу, так что порой такое вытворяет.       Его повели вперед, в сторону выхода, и он старался делать вид, что все хорошо, но сузившееся до малой точки зрение мешало. Сердце билось в бешеном темпе, и только свежий воздух, с трудом проникнувший в его легкие, хоть немного, но помог решить проблему — все немного прояснилось.       Как он понял, его усадили на скамью и стали осматривать лицо, в то время как он только моргал и старался сфокусироваться. Это было ужасно… Прошло все лишь спустя три минуты жалких попыток. В один момент все исчезло, будто и не было. Вот только воспоминания об этом останутся. И не только в его памяти…       — И что это было, рядовой Форст? — голос Константина стал немного стальным, холодным.       — Не знаю, капитан, — Виктор поднял на него виноватый взгляд, понимая, что иной реакции ожидать было глупо. — Я ходил по врачам. Но все ставили мне разные диагнозы.       — И ко скольким?       — В общей сложности, к пяти, — он испустил тяжелый вздох, вспоминая, как сложно было общаться с теми врачами, что не сотрудничали с армией. Первые два были золотом среди них. — Сначала поставили недостаток ртути, потом у меня случилась передозировка, пусть я и пил нужное количество, отчего мне поставили ее и сказали просто вести здоровый образ жизни. Когда я брал опекунство, прошел еще двоих — одного с глазной направленностью — один сказал, что это самовнушение, другой, что это астигматизм. И вот последний был недавно, когда я проходил обследование, чтобы выйти с «отравления». Тот просто не дал мне внятного ответа.       — Понятно. Пошли к шестому.       — А?..       — Все равно идем к лекарю, — Константин дернул его с места, и повел вперед, как непослушного сына. — Так что ничего не потеряем.       — Но мое дело…       — Что больше подождет?       Виктор устало выдохнул, понимая, что капитан в чем-то, да прав. Правда, его все же гложила вина, что он идет к лекарю в рабочее время, в которое он уже мог бы найти пропавшего демона, но сильно сжатая на запястье ладонь Константина не давала противится. Было даже немного больно…       Шли они около получаса. И за эти пол часа Виктор понял, что находятся они в самом центре сбора пропагандистов. Местные глашатаи, а может просто те, кто ими притворялся, кричали с возвышений о том, что нужно закрыть гетто, перед этим загнав «меднокровных свиней» туда, а после сжечь или еще что похуже. Один из таких вообще предлагал создать над ним купол и им ограничить доступ к воздуху. Было противно это слушать…       И от этого он был просто рад тому, что они зашли в дом лекаря. Тут была защита от шума с улицы, и даже глашатая, что стоял с другой стороны улицы, не было слышно. Так что можно было сказать, что это был маленький островок спокойствия.       Константин повертел головой и, не останавливаясь, направился в основной зал, где лежали больные. Виктор сначала испугался — они же могут переносить болезни — но зайдя понял, что здесь лежат более-менее здоровые демоны. Они все выглядели живыми, не такими вялыми, как те, кто переносят температуры.       — И как ты тут?       — Подружился с парнем, которому друзья вывихнули лодыжку, — стоило Дамьену подать голос, как Виктор вздрогнул. — Не спрашивай.       В белых легких одеждах он был неузнаваем и сливался с остальными больными. Впрочем, возможно, для него это и было хорошо, учитывая, что ему стоит восстановиться, но… Эти совершенно противоположные образы вовсе не вязались в голове Форста.       — В какой раз ты уже сюда попадаешь? — Константин с шумом придвинул к его постели стул.       — У меня юбилей, тридцатый раз, — Дамьен рассмеялся в голос, даже этого не стыдясь или стараясь придержать. — Но знаешь, переживать это каждые два года очень утомляет.       — А ты прекрати грубить своим коллегам и период увеличится до двадцати лет.       — Очень смешно.       Видеть их дружественные отношения было необычно. Раньше Виктору казалось, что они и в дружбе серьезные, но то, как они смеялись и улыбались друг другу… Это разрывало шаблон.       Виктор присел на стул неподалеку, ожидая развития событий. Было понятно, что ему лучше не встревать в разговор и возможно даже пойти к лекарю, что держал этот дом. Но ему было… Неловко. Так что он просто тихо сидел.       — Во-первых, я пришел расспрашивать тебя о твоем состоянии, но это позже. Во-вторых, устроить допрос о ситуации с отравлением и Наив. И недавно добавилось в-третьих — Форсту нужен лекарь.       — В-третьих неплохое, конечно, хорошее, да только отошел лекарь. В лес за травами. Но по времени должен скоро прийти.       — Тогда поговорим о Присцилле, — вздохнул Виктор, даже не думая, что его услышат.       — Да. Поговорим, — Константин разочарованно вздохнул. — Тот день ты помнишь? Как у тебя вообще оказалась та вода?       — Скорее настой. Ты же знаешь, я обычно их с собой приношу, и тогда принес. И заваривал я свой. Но, видимо, его успели подменить.       — Чашку или пакет?       — Травы я отличу. Тогда рядовые опять начали ссору, вот и пришлось их утихомирить, и, видимо, в тот момент и поменяли. Тогда блондинка и отходила от закутка. Я значения не принял, да и странностей не замечал. Только проснувшись после всего этого, я понял, что… Уровень жидкости увеличился.       Константин вздохнул, все понимая. Да и сам Виктор, пусть до этого и старался как-то оправдывать Присциллу, теперь не мог не видеть подозрительные детали в этом всем. Все вело к ней, а то, что она и потеряла дело… Стоило за ней последить.       Если он начнет к ней приставать с этим вопросом, то она закроется от него.       — Она вообще странно себя вела с самого начала. Я помню, какой она была забавной, когда ты командовал ей, но когда на твою замену пришел я, она первый день ходила так, будто своим приходом я нарушил все ее планы. Через неделю она начала говорить со мной без агрессии, но все равно с довольно большой, пусть и сдерживаемой агрессией.       — Присцилла и агрессивная? — Константин широко раскрыл глаза. — Удивительно.       — Немного. Хотя… Я больше удивился, когда она принесла мне сливочный рулет в извинение. Хотела, чтобы я его при ней съел, да ты же меня знаешь — сладкое ненавижу.       — И что вы сделали? — Виктор заинтересованно включился в импровизированный допрос, пусть и не особо хотел слушать о Присцилле плохое.       — Отнес… Знакомой, назовем это так. Она наоборот, выпечку обожает, особенно крем.       — Боже, с ней все хорошо? — Константин выпрямился и напрягся.       — Вот это и интересно. Я тогда и начал что-то подозревать, и носить свои травы к вам. Потому что она этот рулет выбросила, стоило только понюхать.       — Порой мне кажется, что она должна пробовать твою еду, Дами, — Дире устало закатил глаза и прикрыл их ладонью.       — Может. Без нее бы праздновали мое шестидесятое отравление.       Недовольное цыканье и Виктор чувствует, как улыбка сама натягивается. Видеть недовольного капитана было смешно и мило одновременно. И он не был таким недовольным, каким был в рабочее время, а по милому недовольным. Было видно, что это просто желание показать, что поведение у друга было ну явно неподходящим к ситуации.       — Знаешь, что я думаю? — Дамьен задрал голову, смотря на потолок. — Надо следить за всеми. Мне не нравится, что происходит.       — В плане?       — Ее потеря дел. Она будто специально их теряла, столько дел за два месяца посеять случайно… Ну невозможно это, если ты ответственный архивист.       — Понимаю, — Константин вздохнул. — Она потеряла дело Новичка.       — Она что?! — Де ла Тур вскочил с кровати, чуть не толкнув Дире.       — Да ляг ты! — его дернули назад, усаживая на прежнее место. — Да, потеряла. И за это отстранена. Но мне не это интересно, а то, что на ее место пришел отпрыск Барсоди.       — Марина Барсоди?       — Пришел внук. И мне это не нравится.       Виктор удивленно похлопал глазами, но решил не спрашивать об этом, все же он чувствовал себя немного глупо, если спрашивал общеизвестные факты. Потом он сам поищет информацию в старых газетах, или поспрашивает у кого-то другого. Или невзначай узнает у Максимильяна.       После капитаны начали говорить о том, как у них проходит жизнь, так что Виктор отвлекся от их разговора, начав думать о своем. И все же он не мог понять, отчего он не хочет подозревать Присциллу, все еще думая, что о ней просто лгут, стараясь очернить. Это было действительно глупо, слишком глупо, но он ничего не мог поделать. И он лишь чувствовал жар, когда старался ее обвинить во всем.       Злость внутри него вскипала только когда он думал о пропавшем деле, но зная ее… Форст вздохнул, прикрывая лицо руками. Ему надо было отдохнуть от этих мыслей, отвлечься на что-то другое, но он не мог. Она и дело крепко срослись с его жизнью, как и Энни, которая раньше отвлекала, но теперь… Теперь даже у нее не очень получалось.       — Ах! Капитан Константин, я вовсе забыл!       — М? — Константин повернулся к нему, заинтересованно посмотрел на него. — Что такое?       — Я бы хотел попросить вас… С Энни некому сидеть, и я…       — Приводи по утрам к Гулле. Летом она не работает, а если девочка не будет мешать ей с Базилевсом, то даже рада будет.       — Спасибо… Я занесу денег.       — Да ладно, прокормим.       Виктор почувствовал, как краснеет. Он чувствовал, что просто использует доброту капитана, но капитан говорил это таким тоном, будто сам предложил ему эту идею, отчего хотелось согласиться в тот же момент. Правда, все же небольшая возможность перечить у него была, и он старался, но даже и это он смог подавить. Форст вздохнул, понимая, что ему придется принять это. Вот только он планировал потом найти решение этой проблемы.       Врач прервал его попытку сгладить его неловкость, подходит прямо к Дамьену, щуря глаза, явно размышляя, стоит ли ему защищать своего пациента. Судя по раскрытому футляру стилета, мужчина был уже привыкший к этому.       — Друг мой. И его подчиненный, которому от вас что-то надо.       — Что именно?       — У меня зрение меняется часто, — Виктор вздохнул, повторяя уже заученные слова. — То темнеет, то сужается, то переворачивается, то размывается… В общем мир повидал во всех ракурсах и красках.       — Пройдемте в кабинет, — врач вздохнул, доставая с шкафа пустые бутыльки. — Осмотрим вас не при всех, а то еще сильнее покраснеете.       — Я не красный…       Лекарь угукнул, явно ставя его слова под укор, и направился в свой кабинет. И Форст направился за ним, стараясь успокоить свои чувства, которые сейчас прямо били в голову. И он старался сконцентрироваться, не думать об этом, о своем позоре. В кабинете была кушетка, большой стол с шкафами за ним, и множество свечей. Так же была линза из кавирова стекла. Виктор сел на стул напротив стола, пока лекарь положил свои травы и бутыльки.       — Травмы глаз недавно были?       — Не было.       — Закономерность есть между сменами зрения? Что-то повторяющееся?       — Не наблюдал.       — Кровь на анализ сдавали? Зрение хорошее?       — Единица. Анализы сдавал, были хорошими.       Врач недовольно выдохнул, сложил ладони, оперевшись о них подбородком так, что закрывал ладони. Он явно задумывался о том, что могло стать причиной, и то, что с ним вообще происходит. И Виктор сам думал об этом, стараясь понять. Не наврал ли он ему.       Аэрзе он сказал, что его отец ударил по глазам. Вот только тогда это больше было ударом по носу — болел в основном именно он. По глазам Камир едва ли пропал, можно сказать, скорее задел их, так что травмой он это назвать не мог. И он покивал, давая ответ самому себе. Это была не травма.       — Хорошего ответа я вам дать не могу. Лечение пожизненное.       — И что же это?       — Внутреннее давление в глазах. От него меняется зрение. Лечение простое — капли, — лекарь встал и подошел к правому шкафу, начал перебирать бутыли в нем. — После и перед сном, а также если почувствуете в них боль. И нужно будет приходить на диагностику.       Виктор вздохнул, понимая, что ему опять придется тратить время на попытку вылечить то, что скорее всего вновь ошибочно. Но стоит хотя бы попытаться, да? Он взял протянутые капли, а также рецепт на следующую дозу. Его нужно было использовать, как эти кончатся.       Сжать в руках ремень сумки и попрощаться со всеми, уйти на свое дело. Эти слова он повторял внутри себя, пока он уходил, чувствуя в себе нарастающее желание никого не видеть и остаться одному. И слава Шести, что Константин с Дамьеном просто махнули ему ладонями, едва ли отвлекаясь от своего диалога. Судя по восковой табличке в руках Константина, он уже основательно начал допросы, и, скорее всего, по каждому своему подчиненному.       На улице он лишь вдохнул воздух и направился в переулки. Там всегда было меньше народу.       Так он хоть немного отдохнет.