Детективный Отдел: Дело Не Решить

      Сидели они в полной тишине. Дел они не решали — все были в архиве, а Присцилла еще не пришла, отчего они просто пялились в одну точку в полном молчании. Тишина эта нагнетала. Виктор сжимал в руках чашку с водой и, абсолютно без мыслей, жевал внутреннюю сторону щеки. Было немного больно, но все еще лучше, чем быть в абсолютном бездействии.       Все застыли. Ни звука, ни шевеления, абсолютно ничего. Единственное, что он услышал за двадцать минут, которые длился их рабочий период, он услышал от Геральта «Он здесь». Сначала Форст размышлял о том, кто этот он, но теперь на это было все равно. Бездействие угнетало.       Кое-как переместив взгляд на чашку Юллиана, которую он сверху закрывал ладонью, Виктор вздохнул. Все принесли напитки из домов, даже воду. Прежнего доверия, как прежде, будто и не было. Да и он сам, признаться, принес в сумке конвертик с травами и флягу с водой.       Присцилла внутрь забегает быстро, как прежде радостно. Он проследил за ней угнетенным взглядом, почувствовал легкий гнев от ее улыбки. Теперь он не понимал ее оптимизма, ее беззаботности. Наив, увидев его, со смехом подбежала, обняла и начала трепать его пышные волосы. Виктор не причесался, отчего они стояли в разные стороны.       — Ну что вы все такие грустные?       Она оглянулась и почувствовала на себе недовольные взгляды всех. Даже Юллиан, который был ее другом, причем довольно близким, смотрел на нее с едва скрываемой злобой. Присцилла стушевалась, отступила на пару шагов и опустила голову. Она погасла, несомненно, но Виктор почувствовал, что не хочет ее защищать. Да, ее оправдали, да, она здесь, на чувство… Чувство трубило о том, что она в этом замешана.       — Ну что вы?.. — она даже не почесала нос, как привычно. — Я же не виновата… Вы знаете…       — Новый капитан здесь, — Геральт ответил ей своим привычно хриплым голосом, который в этой тишине казался не равнодушным, а угрожающим. — Изучает документы по твоему делу. Так что будь добра, хоть теперь притихни.       Видеть, как Наив грустно села на стул для опроса пострадавших, было даже грустно. Виктор прикусил губу, отвел взгляд. Да, может стоило ее защитить сейчас, но что-то останавливало, не давало хлопнуть ладонью и накричать, закрыть ее своей грудью. Может, более высокое звание Геральта, а может собственная трусость. Он всегда был с этим грехом…       Минуты тянулись как часы. В какой-то момент Форсту начало казаться, что он слышит, как капитан, которого он еще не видел, листает в своем кабинете страницы в деле. Задрав голову к потолку, он постарался отвлечься. Это стоило сделать…       Новый капитан… Он, конечно, знал, что это произойдет, когда Константин вернется и заменит Дамьена, но это вовсе не вязалось с мыслю, что это произойдет раньше и с кем-то другим. Было даже скучно без Де ла Тура, без его саркастичных замечаний. Правда, поняв это, Виктор почувствовал разочарование, которое было смешано с надеждой, что теперешний затмит его, станет лучше первого. Сгладит все углы и сомнения, что он обрел за месяцы службы…       Поворот головы в сторону его кабинета и тихий вздох. Уже хотелось работать, пойти в смертный зал, но приветствие с ним держало тут. Нужно было услышать приказы, которые он даст, да и понять, что он из себя представляет. Не хотелось делать это индивидуально.       Стоило только ему отвернуть дверь, как дверь открылась. Громкий вскрик Присциллы, который потом сменился чуть ли не счастливым визгом, и она вскакивает с места, бежит туда. Виктор сам быстро повернулся и удивлению его не было предела. Капитан Константин!       Присцилла прыгнула на него, обняла за плечи и счастливо приветствовала, говорила, как она рада, что скучала, но… Лицо Константина не выражало ничего. Абсолютное равнодушие, за которым теперь росла злость. Именно сейчас она начала прорастать и Форст заметил это с ужасом.       — Почему вы такое молчание устроили, чего уж? — Присцилла чуть ли не ножками виляла, вися над полом.       — Наив. Десять шагов назад.       Присцилла вздрогнула, опустила плечи капитана и отошла на трясущихся и подкашивающихся ногах. Вместо радости ее, словно флакон, наполнила сконфуженность и удивление. Она, пусть и стояла к остальным спиной, стала похожа на куклу марионетку, которую повесили на крючок. Да и у остальных от холодного тона капитана пропала радость возвращения.       — Я не понимаю, почему тебя оправдали, — Константин был крайне прямолинеен и выражения не выбирал. Только голый факт. — Дело говорит само за себя. Так что знай, что ты ходишь по краю с того самого дня, когда начала бунт. Дамьен многое тебе прощал — я не буду. Еще один прокол, еще одна ошибка, потерянное дело и я тебя уволю.       — Но это не я… Я…       — Ты почти не исполняла свои обязанности, Наив. В чем причина? Почему тебе нужен был помощник из наших солдат, у которых была своя работа, чтобы ты начала работать?       — Я выполняла работу! Вам врут!       — Кто врет, кто врет?! — Константин сорвался на крик и теперь походил на разъяренного медведя. Да и от этого крика Виктор невольно вздрогнул. — Протокол допросов?! Акт от ведущих детективов?! Кто мне врет?! Отвечай!       — Я…       — Почему я должен приходить после долгого отсутствия и вместо радости воссоединения чувствовать только гнев? — Константин остыл резко, было видно, как его отпускает и расслабляет на выдохе. Вернулся тот, кто вполне мог быть отцом, что сидел с сыном и помогал новичку с его делом… — Чувствовать унижение, что мои подчиненные, до этого работавшие идеально, опустились до мусорных бунтов и безделья? Бояться за друга, которого отравили в моем отделе?       — Капитан Дире, — Золтан начал трясущимся голосом, а после сглотнул. — Мы понимаем, мы виноваты, но не срывайтесь на нее одну. Я тоже участвовал.       — Да и я… Немножко, — голос у Юллиана дрожал, но он уверенно посмотрел в глаза капитану. — Меня тоже ругайте.       — Молодых не трогайте, — Сигизмунд прокрутил в руке чашку, смотря на нее своими злобными глазками. — Да и меня с Геральтом.       — Знаю я, кто и как участвовал. Мне доложено.       Виктор удивленно захлопал глазами. Насколько он помнил, они условились не говорить следствию об небольшом бунте Присциллы, но… Неужели ее все-таки сдали? Было немного страшно за подругу.        Константин шумно выдохнул и все речи, и возмущения будто прекратились. Секунда молчания, две, три, и в итоге он лишь поднял руку, указывая на дверь архива.       — Иди. Всем выдать их дела, мне передать дела Дамьена. Бегом!       Присцилла вздрогнула и быстро убежала в архив. Ничего не говоря, капитан ушел в свой кабинет. Виктор, пусть и сидел, ничего не понимая, чуть ли не чувствовал кожей, как разочарованы остальные. Да и сам он, признаться, был сконфужен. Он порой представлял его возвращение и это было по-другому, не так, как произошло.       Через время Присцилла крикнула и все по очереди начали заходить к ней, забирать дела. Процесс был прост — заходишь, проверяешь, все ли на месте и уходишь работать. Все шло хорошо и довольно быстро, но, как по злому року, все пошло плохо именно на нем…       — Где дело D?       Видеть, как вытянулось лицо Присциллы, было ужасно. Она и так была немного бледной, но теперь и вовсе стала белой. Она схватила его за плечи, уставилась на него большими глазами.       — Форсти, пожалуйста, — она быстро и тихо зашептала, начав панически дыша, — не говори никому, займись чем-нибудь другим, а я его найду, обещаю! Его, наверное, в капитанские положили, я найду…       — Найди-ка сейчас, — Виктор почувствовал, как его начинает заполнять подозрение. Была странной такая потеря, да и не хотелось быть без родных записей. — Это дело пяти минут…       Присцилла, трясясь, подошла к стопке капитанских дел. Руки ее едва могли что-то перебирать, но она правда старалась это сделать. Виктор уже хотел подойти к ней, помочь, но она повернулась к нему с полными ужаса глазами. Все стало понятно даже по нему.       — Знаешь, это уже бесит, — Форст сжал руки в кулаки, стараясь сдержать выросший вмиг гнев. — Как не приду, как что не попрошу, ты это теряешь.       — Но я же правда не знаю… Мой архив перелопатили…       — Но остальным ты нашла все дела! Ничего не потеряла, даже дела, которые тебе кажутся неважными. А тут потеряла самое важное в моей карьере дело. Это нечестно, не думаешь?       — Форсти…       Виктор покачал головой. Он не мог это понять и теперь абсолютно понимал злость Константина. И теперь он не мог закрыть на это глаза.       — У тебя время до того, как я вернусь с опросов. Иначе я пойду к капитану и прикрывать не буду.       Он не хотел рушить все на корню, но теперь было ощущение, что он вынул нижний кубик из башни из них. И все падает, разваливается.       Бросок стопки дел на стол показался слишком уж громким, пусть на него и не обратили внимания. Перья немного подскочили — подставку задело — и они разбросались кто как, благо, что не на пол. Виктор тихо вздохнул, взял одно кончиками пальцев, и положил в небольшой кармашек сумки. Нужно было убрать, все его нутро требовало выполнить этот ритуал, но… Не хотелось. Правда, не хотелось, начало казаться бессмысленным. И пусть ему это не приносило никакого удовольствия, руки сами начали это делать, как заведенные.       Пробежав по ровному ряду перьев глазами, Форст перебрал стопку, делая вид, что ищет, а после вытянул совершенно случайную, положил в сумку и вышел из отдела. Порыв свежего воздуха в лицо ничего не изменил, не было того вдохновения, которое он раньше ощущал.       Только идя в толпе, смешавшись с ней и отпустив размышления о своих словах, о своем проступке, он почувствовал себя более-менее счастливым и существующим. Он остановился, задышал спокойно, глубоко, и отпускал, постепенно. Возвращались счастливые воспоминания, планы стали более цветными, а не серыми. Захотелось, идя домой с работы, купить Энни что-то вкусное, прийти, заобнимать ее… Набаловать. А потом, когда она уже спит, в свете единственной свечи писать разъясняющие письма, разбираться с работой.       Опустив голову и посмотрев вперед, Виктор не без радости заметил идущий вдалеке отряд Аэрзе и Ваджахара. Последний уже был в их рядах, шагая следом, правда, с легким прищуром. Правда, он особо не отличался от его старого, холодного и серьезного. Увидеть его было радостно, но он пока не хотел подходить. Не нужно было отвлекать их от работы, да и пережить свои эмоции стоило пережить самому.       Прождав, пока они пройдут, Виктор направился дальше. Сейчас он начал воспринимать этот путь как прогулку, теперь он не несся, как раньше. Может, работало и желание дать Присцилле больше времени, но он об этом не размышлял, а смотрел по сторонам. Особо его привлекло небо. Звезды были закрыты, причем практически все. Все сливалось с небом…       — Будет дождь, — прошептал он, сжимая в руках пояс сумки.       Тучи казались дождевыми. Раньше, в его деревне, он мог определить это безошибочно, но луна здесь светила под другим углом, отчего он видел лишь их силуэты. Было плохо, но он практически осмыслил, как все различать.       Еще через десяток минут он все же пришел к смертному залу. Он был не единственным посетителем, — заходящих и выходящих демонов было на удивление много, — но он смог пройти без задержек. Стоило лишь показать значок.       Внутри, правда, было не лучше. Обычно тихий зал заполнился гулом шепота. Да, посетители лишь шептали, но даже так, от их количества, было довольно шумно. Виктор даже стушевался ненадолго, непонимающе оглядел пространство, надеясь найти привычного ему секретаря и врача.       Первый нашелся в самой толпе. Он, конечно, старался делать все как можно быстрее, но все прибывающие демоны подогревали его волнения. И с каждым подошедшим его движения становились все более рваными, трясущимися. Так недолго и ошибку сделать.       Виктор вздохнул и, понимая, что пока можно не надеяться на быстрый проход — очередь его с его значком просто покроет криком — он понадеялся найти помощь где-то извне. Константина по понятным причинам здесь было не найти, а врач был где-то внизу, с трупами. Впрочем, и он сам в такой ситуации предпочел бы безмолвных мертвецов.       Свое спасение он нашел в охраннике. Это был рядовой из пятого отдела неподалеку, и Виктор без задней мысли подошел к нему. Другого варианта и возможности у него не было.       — Что, повозмущаться хотите? — он был довольно наглым для своей должности, это уже было понятно. — Извините, помянуть по очереди.       — Рядовой Форст, прибыл по делу D-I, — Виктор вздохнул, показал значок. — Пришел осмотреть жертву.       — Ух ты, у тебя, наверное. Уже язык устал от такого словосочетания, — юноша усмехнулся и спрыгнул с подоконника, на котором следил за обстановкой. — Ладно, пойдем. А то с этой очередью смотри, убьют еще кого.       — Предотвращать убийства работа вашего отдела.       Парень фыркнул и уже с недовольством пошел прямо в очередь. Пару раз крикнув, а потом и расталкивая особо наглых демонов, он прошел к секретарю и указал на Виктора. Тот глянул и, только узнав лицо, просветлел и спокойно записал его в свой журнал. Видно, запомнил даже данные… А может просто держал где-то в своих записках информацию о тех детективах, что должны к нему прийти. Было интересно узнать эту тайну, но сейчас был интерес покрупнее. Покрупнее и со вскрытой грудиной…       По знакомому пути он спустился вниз, в сами залы с мертвыми. И даже тут удивился ажиотажу… Если раньше трупы просто лежали, никому не нужные и ожидающие, когда их заберут или отвезут на кладбище редко заходящие сюда посетители, то теперь чуть ли не у каждого стояли чуть ли не семьями. И, что самое страшное, уже срывались на ругань, которую прекращали еще пара охранников. Обычно их не было, но, видимо, пришлось идти на такую меру.       Не без труда он прошел в зал, где, на его памяти, лежал Гришэн. Там, как по великой случайности, находился и врач с телом новой жертвы, который тоже спорил с пришедшим к нему мужчиной и женщиной, благо что без криков и резких движений.       — Он наш отец, вы должны выдать нам его по первому требованию! Мы хотим его похоронить достойно, а вы роетесь в нем, как личинка.       — Глава будет очень недоволен, — пропищала демонесса, гордо задирает голову. — Только представьте его гнев, когда он узнает о том, что контрабас его оркестра не дают родственникам. Фи!       — Давайте не переходить на угрозы, — врач поднял руки в знак примирения. — Но и вы должны меня понять…       — Нам плевать на то, где и куда он попал, как и почему умер. Дайте нормально…       — Простите, что вмешиваюсь в диалог, — Виктор подошел ближе и прервал его, чувствуя, как нарастает гнев. — Но ваш отец фигурирует в моем деле как жертва. И чему же Глава будет более недоволен: тому, что его музыканта похоронят чуть позже нужного или тому, что ведущий детектив в деле по его убийству не сможет получить улики, просто потому что родственники решили закопать тело?       — Врач его уже осмотрел, просто послушаете его и все.       — Визуальная составляющая в теле тоже важна, — врач обошел вокруг тела. — Порой детективы замечают более, чем тот, кому просто нужно установить причину смерти. Ведь они ищут смысл и мотив даже в самой маленькой крошке или простой апаминовой косточке.       — Так что дайте мне осмотреть тело спокойно, — Виктор не без усилий улыбнулся, склонил голову на бок. — Даже губернатор дал мне сделать это с его дочерью. И он тоже хотел ее достойно похоронить. Поверьте.       Мужчина буквально налился красным от злости, но резко, с силой взял сестру за руку и вышел из зала. Так они остались вдвоем и практически в тишине. Выдохнув, Форст устало посмотрел на то, как врач вяло оперся о стену.       — Эта толпа утомляет, — он вздохнул, вовсе скатившись на пол.       — Что вообще происходит? — Виктор присел рядом, чувствуя, что он должен это сделать. — Обычно у вас живых лишь на два больше, чем мертвых.       — Хорошая шутка, — по движению головы было понятно, что под маской тот усмехнулся. — Очень… А так, что до нас… Еще одно дело I, на этот раз, правда, A-I… Кто-то повадился воровать у мертвых глаза и прочие неприметные части тела, вот все и начали быстрее забирать родственников с залов. В них все происходит… А мы теперь порой даже не успеваем на тело посмотреть, как уже требуют выдать.       — Просто ужас… — Виктор вздохнул, пытаясь осознать все произошедшее. — А я думал, капитаны только по делам D…       — Они по всем. Но предпочитают I. Константин, кажется, на посту капитана задержался только из-за возможности браться за все и без особой ответственности.       — Угу, отдел не ответственность, — Виктор встал и подошел к телу. — Что-то отсутствует?       — Легкие, — врач встал, оперся о стол. — Вырезали, как всегда, при жизни. А прибили уже умирающего. Правый локоть на последнем издыхании, остальные вбивали уже в труп. Раны не характерны. Если необходимо имя — Иоганн Шольц.       — Мх… — Форст осмотрел труп, думая, что еще может вывести его на след. Хотелось хоть что-то понять, выявить.       Ему самому уже становилось скучно от отсутствия хоть какого-то подозреваемого, без какого-либо понятия, кто и почему мог начать убивать. Версия была одна, да и та была лишь глупым мифом. Глупым южным мифом…       — Ему жгли кожу? — взгляд Виктора зацепился за следы ожогов у ран и на запястьев.       Они выглядели странно, непонятно, не как ожоги, но чернота не могла быть вызвана ничем, кроме огня. Раньше он такого не видел, вот и назвал так, но по факту это выглядело как простое сжигание плоти. Будто просто сожгли бумагу…       — Четвертая степень, — врач кивнул, провел по ним кончиками пальцев. — Они не имеют отношения к смерти, но свежие. Наносили в момент, когда убивали, и… — он на секунду замолчал, но было видно, как его цепкий взгляд следит за телом. — …и скорее всего так его держали в сознании.       — Зверство…       — Не совсем, — спина врача слегка хрустнула, когда он выпрямлялся. — Боль помогает держаться в хоть каком-то, но сознании. Так делают, к примеру, солдатам. Их госпиталируют, несомненно, но при некоторых ранах необходимо, чтобы он оставался в сознании. И тогда в ход идет либо наркотик, либо боль. В основном выбирают второй вариант.       — От него можно вылечится, — Виктор вздохнул. — А что до нашего… Хм…       Врач молчал, стараясь не сбить ход мыслей детектива. Они сейчас были сумбурными, сопоставлялись все раны и увечья, что Форст видел за эти месяца.       — Первой жертве вырезали почки, причем при жизни, — рядовой сжал руки в кулаки и оперся ими о стол. — И их забрали. У второй так же вырезали, но сердце было выжато и выкинуто. Его же невозможно вырезать аккуратно так, чтобы демон не умер при этом?       — Только если он спит. При операции это вполне возможно.       — Но не в дворовых условиях. Ее, конечно, должны были держать в сознании так, но не вышло. Использовали не тот инструмент, стараясь обелить свои руки. А значит, она умерла в процессе и это им не подошло. Здесь же они уже использовали этот способ, что позволило им закончить все до наступления фатального момента. И орган тоже забрали.       — Удивительно. Но, увы, я не могу оценить ваше просветление по достоинству.       — И не нужно, — Виктор улыбнулся, чувствуя, что начал выходить на нужную тропу. — Я и сам это оценил. Вот только я напрочь забыл о…       — Маннариоз. Да, он был. Как раз в легких.       Виктор удовлетворенно выдохнул. Вот оно. Вот то, что выведет его на верный путь. Он чувствовал это. Но была еще одна вещь, которую он хотел проверить, и это — мифы. Да, самая глупая по его мнению зацепка могла стать самой важной. Кто знает, вдруг убийца провозгласил себя подражателем? А это значит, что нужно узнать все наперед. Можно будет предугадать его дальнейшие действия.       Поклонившись и выйдя, он прошел мимо недовольных детей Иоганна и окунулся в толпу других недовольных детей, жен, мужей и родителей. Этот ажиотаж ему не нравился. Стоит почитать об этом деле, как будет случай…       Отмечаться о выходе он не увидел смысла — лишь встретился взглядом с секретарем и вышел, помахав ручкой. В ту толпу рядом с ним он не хотел вновь соваться. Его явно заметили и невзлюбили там. Кто знает, вдруг задушат.       Если раньше воздух давал ему вдохновение и силы идти дальше, то теперь он лишь давал понятие того, что он прошел Чистилище со всеми его вытекающими. Это было настолько же ужасно, насколько душно, тесно, и гневно. Виктор лишь остановился на середине лестницы, уставившись на соседний дом, и вяло начал вспоминать, в каком направлении находится библиотека. Лучше всего пойти в Главную — самую большую и обильную по наличию книг. В ней гарантированно должны были быть записи о культуре южан и это подбивало его идти прямо туда.       Она находилась в центре, чуть ли не в самом Замке. И от вида того, как он не виднеется где-то над крышами домов, а возвышается прямо над тобой огромной, черной тяжестью, спирало дыхание. Виктор никогда не заходил так глубоко в центр, отчего теперь лишь смотрел вверх, до боли задрав голову вверх, стараясь рассмотреть хоть какой-то намек на шпили. Но он бесконечно уходил в небо, растворяясь в нем. Было жутко и понятно, для чего на его защиту выделяют целых сто отделов.       Библиотека на фоне Замка хоть и выглядела победней, но не уступала ему в величественности. А что говорить о красоте, то явно выигрывала. Купол ее выделялся, блестел в свете луны множеством бликов и искр, а малахитовые колонны сочетались с черным гравием и обсидиановыми фигурами, что так же горели в ярком свете, напоминая собой не просто статуи, а живых Богов. Хотя, они и были отображением княгини знаний и ее подчиненных. Но особо выделялась статуя из темного золота у входа, что будто приветствовала всех сюда входящих. Это был Хистор, Бог истории. Виктор о нем плохо знал, все же все его знакомые больше поклонялись Фэйт, но он знал, что он входит в пантеон Шести.       Пройдя внутрь, он восхитился шкафам до потолка, между которых шли проходы «второго» и «третьего» этажа. Все стояло ровными, идеальными рядами, и это не могло не привести его в восторг. Потолков, как таковых, тоже не было, открывая взору все богатство и будто бы бесконечное пространство библиотеки. А из-за купола казалось, что она сама находится под боком у Богов, уходит в небеса.       Выйдя из ступора и немой радости, Виктор встряхнул головой и направился к одному из столов, у которого выдавали книги. Нужно было пройти регистрацию, он помнил это, но он надеялся, что это не займет много времени.       — Доброго светолунья, — Виктор подошел к работнице и улыбнулся. — Я бы хотел получить книгу… Хотя, по правде, хотел посоветоваться, а потом уже получить.       — Не знаете, что хотите прочитать или хотите узнать, стоит ли? — она ласково ему улыбнулась, перебирая свою картотеку с библиотечными билетами.       — Нет. Мне нужна книга с мифами южан. Не подскажете, где они у вас стоят?       — Боюсь, у нас таких нет, — она даже не задумалась и отвечала уверенно. — Они не очень любят, когда их культуру записывают, да и никто не рвется это делать. Но вы можете поискать в отделе мифологии, третий шкаф на уровне два.       — Благодарю.       Виктор почувствовал, как у него сжимает горло. Это было очень плохо. Да, у него был вариант спросить у Ваджахара, но это выглядело бы довольно эгоистично… Ему было неловко только об одной мысли об этом.       Подняться на третий уровень было не так уж и трудно, но стоило Виктору его увидеть, как сердце замерло. Пол был стеклянный. И да, он видел это, когда смотрел на них снизу, но теперь то… Теперь он был сверху! И это был настолько страшно, что он и шагу ступить не мог. Шагнет — упадет.       Мимо него недовольно проходили демоны, огибая и толкая, а он все смотрел, думая, так ли это ему нужно. Не хотелось умирать, правда не хотелось. Но так же не хотелось и идти к Ваджахару, навязываться со своими вопросами, столь неловкими… Форст сглотнул и, крепко взявшись за поручень, пошел близко к нему, чтобы в случае чего удержаться.       Он умел висеть, Академия показала это точно, когда он на нормативе по подтягиваниям едва ли поднял себя один раз. Потом, правда, улучшил результат, но это было одним из самых неловких воспоминаний тех лет.       Вспоминая об этом и отвлекаясь, он и не заметил, как приполз к нужному шкафу и здесь уже было полегче. Полки могли поместить его в себе, если он собьет книги. Он, конечно, не собирался этого делать, но мало ли…       — Мифология… — выдохнул он, смотря на размер отдела. — Приступим…       Занимал весь отдел около десяти полок, каждая из которых была не много не мало с два метра в длину. И на просмотр каждой у него ушло минут по пять, и то беглым взглядом. Порой, между названиями вроде «Мифология Западной Части» он встречал собрания по всем и брал пролистывать содержание, но даже в них не находил раздела с Югом.       На девятой полке он нашел книгу, в которой совсем маленькая доля страниц уделялось Южной Части. И он было обрадовался, но все скатилось на нет, когда он пролистал три мифа — единственные, что там были — и понял, что это не то, что ему нужна. Не было ничего ни о крылатой пантере, не об предшественниках…       Десятая полка порадовала теми же мифами с одним дополнительным, про розу, что погибла в двигающихся песках. Это было более чем бессмысленно, так что Виктор раздосадовано выдохнул и с неким гневом задвинул ее назад.       — Придется звать Ваджахара на встречу.       Спускаясь по лестнице, он понимал, что лучше сделать это тет-а-тет. Все же в компании Аэрзе он был немногословен, часто перебивался братом, но в одиночку была хоть какая-то возможность разговорить его, расспросить и понять.       И вновь стеклянный пол вышиб из него всю уверенность в себе. Под ногами сновали демоны, явно этого не боясь, а он смотрел на них и все представлял, как падает. Перенести руки со стремянки на поручень далось с трудом, как и дойти до нормального пола, до винтовой лестницы вниз.       Больше от него ничего не требовалось, так что он, посмотрев через окно на Замок, решил возвращаться назад.       Путь был довольно долгим и от этого, правда, довольно противным. Но в последнее время, к слову, что длинный путь, что короткий, для Виктора были довольно противны. Ненависть к южанам разжигалась буквально с каждым днем, он видел это своими же глазами. То, как демоны без зазрения совести причиняли им вред, угнетало и так плохое настроение. И ведь он помнил, чего Аэрзе и Ваджахару стоило вырваться сюда. Они ведь думали, что тут лучше, безопасней…       — Отступники Божьи! — один из поклонников из храма Луны кричал на постаменте, возвышаясь над толпой и такими же, как и он глашатаями. И голос у него был громким, приковывающим внимание. — Они отреклись от Богов, лишили их великого начала! И несут это как веру! А теперь убивают наших сынов и мужей, жен и дочерей, матерей и отцов лишь чтобы доказать, как верны их убеждения!       За те минуты, что Виктор слышал этот крик, его успело затошнить. Да, он начал идти быстрее, надеясь хоть так прекратить думать об этом, но слова эти еще долго гудели в голове, отдавались неким эхом. И он хотел это прекратить, но почему-то не мог.       В последнее время из-за этого он даже прекратил читать газеты. Не хотел себя разочаровывать. Он понял это, когда прочитал, как в добром свете выставляют то, что южному торговцу разбили и истоптали все специи. Примерно там же была и статья о том, что он, ведущий детектив, плохой и его надо заменить, потому что он связался с южанами и явно будет поддерживать их и защищать. Благо что не донимали с вопросом и не знали лица. По крайней мере, он надеялся на это, исходя из того, что он все еще спокойно перемещался по улицам.       Ему, признаться, было интересно, почему Двенадцать еще не регулировали этот вопрос и лишь выпустили тот приказ. Среди них же есть как минимум два южанина, так почему? Они явно давали всему течь, подобно воде через сито. И ему это, признаться, не сильно и нравилось.       Дойдя до отдела, он увидел, что Присцилла говорит с кем-то у входа. Уже приблизившись, он смог различить в силуэте мужчину. Блондин, с карими глазами и птичьим носом. Признаться, его недовольное выражение лица не располагало к приветливости, как и Наив, от вида которой почему-то злость не прекратилась, а даже немножко увеличилась.       Молча пройдя мимо них и прикусывая язык, лишь бы не высказать ей все, что он думает. Вернувшись к столу, он сел и начал записывать ход дела на чистые листы. Он забыл их, когда уходил из отдела, а теперь это казалось способом выпустить гнев.       Через десять минут, когда он начал описывать раны Иоганна, Присцилла подошла к нему с немного виноватым видом и жестом позвала в архив. Виктор вздохнул, понимая все.       Она не нашла.       Виктор прикрыл дверь с громким хлопком, от которого она прямо-таки вздрогнула, и повернулась к нему. Вид ее был настолько виноватым, что сначала и прекратилась эта злость, почти забылась, но потом он взял себя в руки. Нельзя давать себе манипулировать над собой…       — Прости… Но я правда не знаю, куда оно делось… Ты же знаешь. Я тут не при чем! Мой архив…       — Прис, — Виктор выдохнул, с жалостью посмотрел на нее. — Я понимаю. И я… Я бы с радостью скрыл это от капитана, но я не могу. У меня пропало дело. Прости…       — Форсти, пожалуйста!       — Я люблю тебя, но не могу пойти против логики и долга. У меня пропала вся работа. И да, я ее помню, но это моя отчетность, — Виктор покачал головой и направился к выходу. — Прости. Я…Тебя не уволят, обещаю…       Тихий всхлип с ее стороны и вместо злости на нее он чувствует злость на себя. Да, он должен делать так, как он делает, но теперь это не казалось чем-то нужным и справедливым. Впрочем, не будет же Константин столь категоричен?       Шаги до его кабинета были долгими и тяжелыми. Идти туда было страшнее, чем к Дамьену…       — Капитан, — Виктор открыл дверь и поклонился. — Я с докладом.       Не без удивления он увидел, как Константин пьет с Геральтом бодрящее. Ему казалось, что после такого взрыва утром он должен сидеть и разбираться со своими бумагами, как злой медведь, но теперь… Это все еще оставалось странным.       — Ладно, я пошел, — Геральт встал со своего места, забрал чашку, и вышел. — Позовите меня на крещение.       — Непременно, — Константин весело фыркнул и отпил из чашки. — А ты чего?       — Потеряно дело D-I.       Дире вмиг напрягся и выпрямился. Теперь он был серьезен так же, как был серьезен Дамьен, может, даже сильнее его. И от похолодевшего взгляда карих глаз стало даже страшно.       — Пожалуйста, не злитесь на Присциллу. Она вряд ли в этом виновата.       — Понимаю, — Константин вздохнул и открыл ящик с его делами, перебрал стопки. — У меня его так же нет. Значит, обратимся в отдел, что вел расследование. И вызови Присциллу.       — Не надо ее увольнять…       — Я просто отстраню ее, — Константин сказал это довольно спокойно. — Не волнуйся.       — А если и там не найдут?       — То посмотрим.       Виктор почувствовал себя великим грешником. Впрочем, немного спасал тот факт, что Присциллу не собирались увольнять, а лишь отстранить, но… Это значило, что на ее место придет кто-то другой. А без нее было бы совсем туго.       Выйдя и позвав ее, что вилась у его стола, словно напуганная кошка, Форст прошел на свое место и устало сел. Ничего не хотелось делать, лишь мирно сидеть и не отсвечивать, но работа должна была идти дальше, а с ней и расследование.       Продолжить запись было нелегко, сил уже не было и спасали лишь часы над входом, что сулили ему свободу уже через час. Это было немного, что радовало. Потом спокойно пойдет к Энни, и они приготовят жаренной картошки. От мысли о ней свело желудок. Хотелось есть, очень хотелось.       В попытке обрести хоть какие-то силы он направился на кухню, взяв с собой воду и конверт с чаем. Нагрев ее на камне, он, задумавшись, по привычке засыпал листики и прождал. Выдох, и он со спокойной душой отпивает. Было не очень удобно пить так, но и сита тут не имелось.       Дописав все и закончив с обязанностями, он услышал, что можно уходить. И радости не было предела. Ему нужно было отдохнуть и переспать с той информацией, что у него была, провести с Энни выходные. Последний рабочий день на неделе ощущался именно так — тяжело и плохо.       Вход на улицу, выдох и остановка на пару секунд. Все в его жизни как-то однообразно, и эта мысль уже начинала пугать, но была одновременно естественной, довольно привычной. Это и радовало, и раздражало. Форст улыбнулся и направился домой, решая сделать небольшой крюк до булочной неподалеку.       — Форсти, — и все же он останавливается, не сделав и пары шагов.       Капли начали падать на лицо, на нос и плечи. Начинался дождь, а они стояли в нескольких метрах друг от друга и молчали, не находили слов. Присцилла сжала в ладонях рукава своей рубашки, прикусила губку и слегка отвела взгляд. От этого вида стало даже неловко…       — Я… То, что ты сказал тогда…       — Присцилла, я…       — Ты меня любишь?       — Да, — он прошептал это, едва ли прохрипел и она точно не услышала.       Но ее лицо просияло, стало даже радостным, а не грустно-сконфуженным. И Виктор сам начал глупо улыбаться, чувствуя себя великим идиотом.       — Ну ты и, — Присцилла рассмеялась. — Идиот. Я тоже тебя люблю, Форсти.       И, улыбаясь, вновь почесала кончик носа. Она была довольно радостной, причем настолько, что подбежала к нему и повисла так же, как висела на Константине. И Виктор почувствовал, что ему тяжело ее держать, почти невозможно, но ради нее был готов терпеть. И держал, целуя.       Она явно доминировала, все напирая, гладя его по голове и меняя положения их голов. Со стороны это, скорее всего, выглядело так, будто она его ест, но ему было все равно. Это ведь она, его Присцилла, его Наив, его Цираночка.       Отстранились ни быстро, но потом лишь смотрели в глаза друг-другу, глупо улыбаясь. И он все был готов держать, но дождь усилился настолько, что волосы неприятно осели, лезли в глаза острыми прядями. Кое-как поправив их, он чмокнул Присциллу в ее задранный носик.       — Пора бежать домой, а то заболеем, — прикрикнул он, понимая, что его тяжело слышать.       — Да, — она опять рассмеялась и обняла. — Мне не нужен ты сопливый, так что потом грей ноги!       И она убежала, оставляя его практически в дураках. И Форст лишь зафырчал на нее, понимая, что она этого не заметит и не услышит, а потом сам, прикрываясь сверху уже и так мокрым пиджаком, побежал домой, понимая, что теперь уже не успеет забежать за булочками.       Но кто знает, что они придумают завтра, и что они завтра купят.