Детективный Отдел: Дело Не Решить

      — Я присматриваю за сестрой потому что родителей лишили прав.       Он никогда не думал, что сам будет сидеть на месте допрашиваемого. Его руки не были в наручниках, как у наследника горящей розы, но чувство прижатости чужим каблуком росло с каждой секундой. Кто бы знал, что отвечать на чужие вопросы так неприятно…       Следователь снял пенсне с крючковатого носа, устало выдохнул, оперевшись лбом о руку, которой и держал их. Было видно, что он не мог найти мотива так же, как и Виктор не мог найти ответ в своем деле. Только ставки были… Иными.       — Почему вы ее привели? Регламент запрещает приводить детей в отдел, если они не виновны или не жертвы какого-либо преступления.       — Могу я дать вам ответ вопросом, чтобы понятней объяснить? — Форст хотел пить, отчего голос его хрипел. В допросной было довольно душно.       — Да.       — У вас есть младшая сестра?       Следователь покачал головой, недовольно прикусывая растрескавшиеся губы. Виктор вздохнул и до боли выпрямил спину, потягиваясь.       — Тогда вам сложно будет понять… — он перестал выгибаться и спокойно посмотрел на старшего по званию. — Они имеют столь странную силу обаяния, что им сложно отказать. Она в то утро напросилась со мной. И я не смог отказать: она долго сидела в четырех стенах, да и по мне соскучилась. Мы почти не видимся… А ее глаза, горящие надеждой, аккуратный образ… Она ведь у меня шебутная, а была прямо с иголочки. И я не смог приравнять все эти старания к нулю.       — Понимаю, — следователь вздохнул, поправляя бумаги в своей папке. — Моя племянница так вертит всеми своими дядями, даже мной, сержантом первых отделов. Но даже это не снимает с вас ответственности.       Виктор вздохнул, припоминая, что за проступок такого рода идет дополнительная смена. И, казалось бы, в этом было ничего страшного, но учитывая, что она должна быть в нерабочее время, то для Энни придется найти няню на ночь.       — Вы заметили что-то странное в кабинете капитана? Инородное.       — Кроме чашки ядовитого чая, нет. Но говорил он неестественно для себя много и не по делу.       Опять шелест бумаг и скрип пера. Удивительно, как быстро его начало это раздражать. В коридоре своего допроса ждали Сигизмунд, Гильом и Золтан, а его намеренно держали здесь подольше. Так еще и Энни, которую нужно было завести к хозяйке квартиры.       Она ее, внезапно, полюбила настолько, что даже снизила квартплату на пару десятков серебряных. Может, потому что сама она хотела дочку, может просто поняла, что он не сможет тянуть еще и ребенка с такой платой, что в его ситуации стала высокой.       — Кто обычно приносит чай в отдел? Где покупается? — выдернули его из размышлений голосом, что был похож на скрежет.       — Приносит Присцилла Наив. Где покупает не имею понятия.       Следователь вздохнул и водрузил пенсне на нос. После махнул рукой, выпроваживая его, и ему открыли дверь. Магическим импульсом стул выдвинулся от стола и повернулся к стене. Все было более чем понятно. Выйдя с допросной, Виктор посмотрел на Геральта, что держал Энни на коленях, читая с ней довольно детскую книгу. Местные детективы дали им ее, явно смеясь — она не была по возрасту им обоим.       Забрав Энни, что помахала сержанту рукой и широко улыбнулась на прощанье, Виктор почувствовал легкий укол подозрения, что шло от глубины сердца и странной чуйки. Впрочем, пока не надо было волноваться.       Идя с Энни вдоль рыночных рядов, неподалеку от которого и находился отдел, они все сглатывали слюну от густого запаха выпечки, что витал в этой части. И уже через время они вышли к той самой лавке, от которой шел запах.       Это было великолепно! На полках булочной были небольшие ряды улиток с сахаром и корицей, кексы в глазури с засахаренными цветами блестели и прямо сочились пропиткой, как и ромовые кексы в виде кольца-косы, тарталетки с кремом и ягодами в желе манили своей пестростью. Слюни выступали от одного лишь запаха, а от вида всего разнообразия скручивало желудок в желании.       — Купим? — Энни сглотнула, сжимая его руку. — Вон ту, с варенкой…       — Давай. Должен же я как-то отплатить тебе за все…       — Мне не надо платить. Мне нужна булочка с варенкой.       Энни зафыркала, и потащила его к прилавку. Отстояв небольшую очередь из пары демонов, он обратился к пухлому продавцу, от которого приятно пахло корицей и сахаром, и вместо одной купил две булочки. Ее хотелось побаловать, пусть и так деньги кончались быстро. Виктор боялся того, что будет после, когда они все же кончатся, но сейчас… На это было все равно. Возьмет отработку.       Они не прошли и пару шагов, когда Энни откусила большой кусок и с радостью обнаружила, что начинки там более, чем ожидалось. Казалось, что это была варенка с булочкой, а не булочка с вареной сгущенкой. И Форст было обернулся поблагодарить пекаря, но того выдернули назад, на его кухоньку громким «Ролл, зеленая карамель!». И пекарь быстро вздрогнул, направился назад, причитая. Он напоминал заботливого отца, что заботился о ребенке, а не пек…       Вздохнув и кинув взгляд на часы, прикидывая, сколько времени до выхода Аэрзе с работы, он взял сестру за руку и направился в сторону дома. Хозяйка жила на два этажа выше их, так что ничего обременительного в нахождении Энни у нее, не было. Забрать ее надо было в районе одиннадцати темной луны, но они договорились, что в случае, если он не успеет, то она просто воспользуется дубликатом ключа, что он дал сестре. Юной Форст явно нравилась булочка. Вторую она отложила на потом, но было видно, что она уже хочет, чтобы это потом наступило. Она все облизывала свои розовые губки, надеясь вернуть тот сладкий вкус варенки на язык.       И она прекратила это как только они постучались в дверь хозяйки. Выглядела Беллатрисса Майе, порой, довольно пугающе. Обычно Виктор видел ее в плохом расположении духа, отчего ее лицо было угловатым, на нее ложились страшные тени, от них она напоминала куклу, а не живое существо. Изрезанную ножом куклу… Но в редкие просветленья, которое случалось и сейчас, она оживала, щеки немного розовели, а глаза блестели радостью. И пусть она все еще оставалась неестественно худой, ее формы сглаживались и становились более… Естественными…       — Вы очень красивая, — Энни улыбнулась ей, сделав реверанс. — Напоминаете маму на последних годах. Только у нее не было тату…       — И хорошо, что не было такой, — Белларисса запахнула свой платок, который всегда накидывала на плечи. Обычно он закрывал плечи, но за эту легкую секунду Виктор заметил синюю линию лепестка. — И пусть у тебя такой не будет.       — Извините ее, — Виктор стушевался, стараясь сгладить возможно возникнувшее неодобрение к сестре. — Она просто любит замечать во всех красоту.       — Я понимаю, — хозяйка пропустила Энни в свою квартиру, мило улыбнулась ей. — Я тоже раньше видела… Я дам ей порисовать или… Впрочем, я найду, чем ее занять. А вы идите спокойно.       Виктор низко поклонился, выражая превеликую к ней благодарность, и побежал на улицу, к Аэрзе. Он до сих пор не понимал, как и почему он так ведет себя с Ваджахаром, почему оставляет своего брата одного, но и не смел ставить это ему в укор. Может, как-нибудь придется к слову.       Добежав до пятьсот первого отдела, он поправил свой пиджак, чувствуя, как он неприятно сбился от бега. После он зашел внутрь и присел на одну из скамеек для посетителей. Он не уходил дальше, так что местные не обращали на него внимания. Даже бумажник не требовал от него представления.       До конца рабочего дня было еще около часа, но Виктор уже вытягивал голову, всматриваясь внутрь отдела и надеясь, что Аэрзе где-то там, напрочь забыв, что он ходит в патрули. И, казалось бы, нужно было бросить эту идею и вернуться к смотрению в трещину в полу и медитации, в которую он постоянно впадал в ожиданиях, но заметил интересную картину.       Хайз прошел к столу, на котором у них хранились чаи и бодрящее в больших количествах — здесь их любили больше, чем в шестьдесят восьмом — и начал заваривать чашку последнего, когда к нему из кабинета вышла Скьольд. Она встала рядом, начав наливать в чашку кипяток и бросать сахар щепотками. При ее подходе Явиц немного напрягся, а потом начал смущенно прятать лицо от нее. Щеки его покраснели, а глаза забегали по стене напротив.       Агнетта, пока он не видел, сдерживая усмешку, быстро кинула одну довольно крупную щепотку сахара ему в чашку, и продолжила делать вид, что ничего не сделала. Хайз же просто не заметил содеянного, и продолжил делать себе бодрящее, стараясь выжать из местных запасов нечто максимально похожее на его любимый вариант. Высшие, по наблюдениям Виктора, любили всякие вычурные варианты: с молоком и сливками, приправливая это еще и корицей с сахаром; с яблоком или иными фруктами; добавляли и алкоголь, превращая привычный напиток в чистилищную смесь возрождения. Явиц любил простой вариант с молоком и перцем, но ни того, ни другого не было. Впрочем, он научился добавлять горечь щепоткой острого чая с Южного Доминиона.       И было понятно, что из-за паладиновой шутки его ждет легкое разочарование. Виктор, правда, пока не спешил вмешиваться. То ли ему не хотелось отмечаться, то ли не хотел ставить в неловкое положение, то ли просто не было желания мешать их отношениям. Он описал бы свое состояние легкой смесью из каждых вариантов.       Через время Агнетта ушла с чашкой кипятка с сахаром, а Хайз направился за ней, в ее кабинет, все поправляя свободной рукой волосы. Он явно волновался, все собирался ей сказать что-то, но застыл в дверях, пока она держала их ему. Его щеки слегка порозовели от смущения, глаза, пусть их и было сложно разглядеть через края пенсне, забегали по полу. И он отпил, стараясь затопить свое смущение.       Виктор затаил дыхание. Ему была интересна реакция, пусть его и было жалко. Если он проявит недовольство перед паладином… Впрочем, этого не произошло. Лицо архивариуса вытянулось от удивления, он часто заморгал, а потом поднял на нее глаза и раскраснелся еще сильнее, сжал в пальцах кружку, после быстро прошмыгнул в ее кабинет, подальше от остальных глаз. Впрочем, на них особо не обращали внимания, не так, как это делали бы в старом добром шесть шестьдесят восемь.       Детектив вздохнул и устало откинулся к стене. На наблюдение за ними у него ушло не более пятнадцати минут, так что он уже начинал думать, что проведет здесь вечность, пока Аэрзе не вернется с патруля. Впрочем, он должен был вернуться максимум за пол часа до конца смены, чтобы отчитаться перед капитаном, для него паладином. Минуты тянулись как часы. И за эти часы Виктор наполнил свой разум размышлениями до края, настолько, что прекратил осознавать то, что происходило вокруг него. Мимо проходили демоны, порой даже случайно к нему прикасались, а он все думал. Думал о том, кого все же видит рядом с собой в будущем. Присциллу он, пусть и не признавал для этого, любил, а Аэрзе любил его… Это выглядело чертовым любовным углом, не иначе, но он не хотел, чтобы он вдруг стал треугольником.       И от размышлений об этом его отвлекло легкое прикосновение к щеке. Теплое, немного грубое и сильное прикосновение смуглых рук. Часто заморгав, Форст поднял голову и увидел усмехающегося Аэрзе. В его темно-фиолетовых глазах плескалась густая задумчивость, а не прежний смех, душа была отягощена, но Виктор не нашел в себе силы спросить его о произошедшем. Оставалось только пронаблюдать, как он ушел в кабинет Агнетты.       Вышел он, наверное, минут через десять, и был довольно бледным, уставшим. Виктор заметил, как у друга тряслись руки, как слегка вздрагивали плечи. Его нужно было успокоить, по-простому обнять, но это не могло случится в тот же момент — Аэрзе вновь скрылся за стенами.       Вернулся он в одежде, сильно отличающейся от формы пятисотых отделов. От этого образа веяло той самой южностью, которую он обычно показывал, и от одного лишь взгляда на него можно было сказать «да, он южанин». А вот в форме он выглядел слишком официально, неестественно и прилизано.       — Извини, что заставил ждать, — Аэрзе перепрыгнул через ограждение, громко хлопнув сапогами друг о друга. — Хотя, обычно ждут дам на свидание.       — Ну, мы же на нем, разве нет?       — Нет, — Аэрзе удивленно выгнул бровь, даже слегка отогнул голову назад. — Просто дружеская прогулка, которая направлена на укрепление нашей дружбы.       Виктор почувствовал, как его щеки застилает алым. Было стыдно за то, что он сам себе надумал. Впрочем, тут и Ваджахар с Энни были виноваты. Так нагло его обманули…       — Вы такие непонятные, братья Баджад.       — Что? — Аэрзе сделал слишком удивленное лицо, проходя мимо него. — Неужели Ваджахар придумал настолько хорошую ложь, что даже ты поверил? Виктор фыркнул и пошел за ним. Это было довольно странно теперь, но и стало намного легче воспринимать эту прогулку. Все же тогда, когда он надумывал себе странных вещей, было слишком стыдно и неловко, но теперь… Можно сказать, он спокойно выдохнул.       Правда, все еще хотелось взять Аэрзе за руку или хоть как-то по-другому продолжать контакт. Да, это было странно… Но порой Форст ловил себя на мысли, что уже тянулся к его ладони или предплечью, чтобы нависнуть, как Присцилла на него. Ему в последнее время не хватало прикосновений, да и от воспоминаний в плече неприятно затянуло так, будто она на нем… Он потряс головой, стараясь отогнать эти мысли.       Все же она могла быть отравительницей капитана Дамьена.       И он не хотел думать об этом, так что посмотрел в темно-фиолетовые глаза Аэрзе, что были немного потухшими от задумчивости хозяина. Виктор все еще не мог к этому привыкнуть, слишком уж контрастировал он теперешний с той веселой звездой, что раньше носилась по улицам и к нему домой забегала через окно. И ему не хотелось, чтобы он потух окончательно.       Для этого было довольно простая цель — не давать Ваджахару раниться, но он не жил с ними, да и матерью им не был, так что такое случалось бы. И вид у Аэрзе был таким, будто он винил самого себя. Такое бывало, когда Уильям смотрел на раны младших, и Виктор невольно улыбнулся от этих воспоминаний, а после задумался.       — Слушай, — он резко повернулся к Аэрзе, который отвлекся от себя и посмотрел на друга вновь зажегшимся взглядом. — Я с вами уже столько знаком, а все не могу понять, кто из вас старший брат. Заботитесь друг о друге так, будто каждый считает другого младшим братом.       — Ну, признаться, да, считаем. Очень уж мы гордые, чтобы признать себя младшим, — Аэрзе усмехнулся горько, лицо отразило легкую грусть.       — Вы двойня? Но ведь даже так есть старший и младший…       — Нет, мы не двойня. Мы… Ты Восточный, так что вряд ли поймешь, но мы рождены в одно время от разных матерей.       — Да… — Виктор почувствовал сконфуженность от того, с каким будничным тоном говорит это его друг. Его не возмущало, что его отец изменил одной из матерей? — Ты прав, я не понимаю.       — А я что говорил, — последовал усталый вздох. — Но знаешь, тебе я хочу даже объяснить это. В общем, это у вас придумано и принято, что есть жена, есть муж, и у мужа любовницы, которые от этой жены либо скрыты, либо открыты, если они друг друга тихой ненавистью любят. А у нас по-другому: выходят по чувствам, не из расчета, и сколько и за кого хотят. Так что может у женщины быть несколько мужей, как и у мужа несколько жен. И у нашего отца их было три.       — В который раз убеждаюсь, что вы странные, — Виктор фыркнул и от своего удивления чуть не пропустил поворот, в который Аэрзе юркнул ловкой лаской. — Эй, не убегай от меня!       — А я и не убегаю, это ты от меня уходишь, — Аэрзе коротко хохотнул, невинно складывая за спиной руки и разворачиваясь к нему. Теперь вышло так, что он шел спиной вперед… — Да и мы не странные, просто не видим логики в том, что нужно быть верным одному, если сердце лежит к обоим. Ну так вот, мой рассказ! Итак, три жены. В одну из пьянок в честь успешной продажи наш отец был таким резвым, что сделал нас обоих. И вот как-то звезды легли, что они и родили почти в одну ночь, только созвездие сменилось, и погибли почти одновременно.       — Ох… Мне жаль…       — Да ладно, мы ничего не потеряли. Ну, кроме понимания, кто из нас старше, а кто младше, ибо третья нас тогда особо не принимала и не любила, а отец напрочь забывал, кто из нас кто и когда родился. Ну, имена он конечно потом по глазам отличал. А там уж и мы их выучили и ему стало жить легче.       Виктор чувствовал, как в нем плещется непонимание и на отца, и на ситуацию в принципе. Он, конечно, понимал, что южане контрастно различаются по менталитету от всех остальных «рас» демонов, но чтобы настолько… Это не укладывалось в систему его мер, так что он очень захотел это убрать, но, что очевидно, это было невозможным.       С другой стороны, он и не понимал отца. У него, каким бы плохим он не был, как бы родители ненавидели его и Уильяма, они не забыли имен, и они все так же были при них. Это было так странно…       Аэрзе же стал выглядеть более-менее радостным. На лице застыла ностальгическая, радостная улыбка, а глаза, пусть и выражали легкую печаль, но тоже слегка сверкали ностальгией. Было понятно, что он немного отвлекся от ситуации, отчего и Виктору стало спокойно, поднявшееся желание осудить этот «непорядок» вмиг осело. Все же Баджад любил свою семью и осуждать ее было бы тем еще свинством…       Они дошли до небольшого сквера, что располагался ближе к восточной части города. От мысли о том, что скоро надо будет вернутся к столь изуродованному в этой части города телу, Виктора передернуло. Это было жутко вспоминать, пусть и рассматривал тогда он его совсем спокойно. От ужаса его отвлек Аэрзе, что слегка сжал его ладонь, почувствовав страх.       — Эй… Ты все еще беспокоишься?       — Я не знаю, — Виктор сглотнул, посмотрел в глаза Аэрзе, что сочились переживаниями так же, как перезрелый перавин соком. — Я довольно спокоен, но это похоже на адреналиновое спокойствие… Я ведь… На мне сейчас такая ответственность, на мне дело D! И чем дольше я его раскрываю, тем больше жертв! И если не я, то кто…       — Хей, — Аэрзе положил ладонь на его щеку и ласково улыбнулся. — Останавливать убийства — моя работа, а твоя — их раскрывать. Так что постарайся просто не думать о том, что это все из-за тебя. Не ты же убиваешь их. Не ты же?       — Не я… Но я не могу… Почему ты такой спокойный, почему не думаешь об этом?..       — Потому что если бы я об этом думал, то давно бы уже свихнулся, думая, мол «вот я со своим другом гуляю по парку, а где-то отец душит пятилетнюю дочку».       — Мы в сквере…       — Как легко ты перешел с темы на тему. Нет, это парк.       — Сквер.       — Парк.       — А я говорю сквер.       Аэрзе недовольно фыркнул и укусил Виктора прямо в нос. Это было не так уж и больно, но все же неприятно — у друга были клыки поострее обычных, пусть и не сильно. Да и выглядело красиво, пусть Форст особо и не смотрел ему в рот. Да и к остальным он не смотрел, но сейчас почему-то задумался об этом, невольно проводя языком по своим зубам.       — Давай договоримся, что это слишком зеленый сквер и слишком странно расположенный парк, — Аэрзе улыбнулся, вызывая в Викторе волну странного жара.       Он невольно кивнул, завороженный видом, и направился следом. Они были слишком усталыми, чтобы долго ходить по скверу, так что вскоре уже сидели на скамейке, смотря на то, как гладкие листья куариса блестели под лунным светом, создавая ощущение того, что в небе появились новые звезды.       — Сегодня в небе Авелин горит, — Виктор устало положил голову на плечо Аэрзе, прикрывая глаза. — У одного из моих младших сегодня должна быть удача… А у вас?       — Мы в такое не верим, — Аэрзе задумчиво поднял голову еще выше, все вглядываясь в небо. — Вы же не весь период ходите неудачниками, а потом в один день все хорошо…       — Это не так работает, — Виктор хохотнул, не поднимая головы. — Она просто увеличивается и в дни, когда горит твое созвездие, ты невероятно, понимаешь, невероятно удачлив. А в обычные дни все под княгиней Фортуной.       Аэрзе фыркнул и зарылся носом в русые волосы Виктора. Это было довольно странно, отчего даже внизу живота немного потянуло, вот только он лишь поднял глаза, стараясь увидеть лицо друга, но быстро бросил эту затею, вновь прикрывая их и наблюдая за обстановкой, чувствуя, как тело становится похожим на вату или туман.       Его обняли за плечи, немного прижимая к себе, и Форст впервые почувствовал, что он меньше и слабее Аэрзе. Да, ненамного, но все же это было, и от осознания этого он слегка залился краской.       Теплые пальцы, да и тело в принципе, манило так, что их положение казалось естественным. Со стороны они точно напоминали парочку, но ему это было неважно. Он же знал, что они лишь друзья… А Присцилле он скоро расскажет о чувствах. Да, не так романтично, как могло бы быть, сделай он это сегодня, в Вьерское Дарение, но он сможет придумать что-то, ее стоящее.       — А можешь рассказать что-то, во что вы верите? — Виктор сжал ладонь Аэрзе в своей, грея пальцы, которые почему-то начали мерзнуть. — Ну, мифы, поверья, что-то такое…       — Я особо не углублялся в эту тему, знаю лишь то, что было у всех на языке, да и то не полностью… Так что если тебе про подробности по делу, то это к Ваджахару.       — Я не хочу узнавать по дело, — Виктор поднял на него взгляд и увидел, как у Аэрзе от его вида расширился зрачок. — Я хочу узнать о вас больше… О тебе больше.       — Я тоже хочу. Так что этот вопрос за мной, раз я рассказал о своей семье. А это очень ценная информация.       — Хорошо, — Виктор сглотнул, чувствуя, как взгляд этих глаз прижимает его, заставляя делать все, что пожелает их хозяин. — Что ты хочешь узнать?..       — О твоей учебе. Я, как южанин с Доминиона, не проходил Академию, так что мне интересно о ней все. Как поступил, как учился, как выпустился и как попал в отдел.       — Ну, это будет долгий рассказ, но раз тебе интересно, то я готов рассказать, — от нахлынувших воспоминаний и страха, что он испытывал тогда, горло сжало, как и Виктор сжал ладонь Аэрзе с несвойственной ему силой. — Меня не учили грамоте и наукам, даже тем, что знал отец и мать. Они все мое взросление с ними, по крайней мере то, что я помню, были сосредоточенны на Диккенсе. Мы с ним родились с разницей в два года, и его любят больше меня. Больше всех моих братьев и сестер, что родились до и после меня. В общем, он довольно выделялся и его считали особенным, уж не знаю почему, и от этой особенности ему начали рассказывать, как читать, писать, считать. Его были готовы отправить учится в церковь за свой счет, хотя мы и так балансировали на грани! Но его взяли бесплатно и это спасло.       — Я не понимаю…       — М?       — Как можно не любить своих детей и выделять среди них одного? Тело произвело их всех одинаковыми, и любовь должна быть одинаковой.       — Ты рос в любви, так что не понимаешь… Это не так работает.       — А мне кажется, что работает так.       — А я учился, наблюдая за ними, — Виктор с нажимом продолжил, заминая тему. Ссорится на такую тему ему не хотелось. — Ну, а еще мне помог дядя Аннарэй. Я не мог учится писать просто на слух, а он заметил, как я подсматриваю за братом и дядей и стал учить. Правда, запах табака немного мешал концентрироваться, но я уже был счастлив от того. Что я пишу и что у меня получается, несмотря на речи отца. И в конечном итоге в тринадцать лет я решился попытать удачу, начал готовится к вступительным в Академию и в четырнадцать сдал их так, что попал в ту пятерку, что счастливо учится за счет государства. Я тогда был готов Алое Знамя расцеловать, ведь за год до он и ввел эту систему. Я ведь поэтому и попытался вырваться из той пучины, и у меня это получилось! Правда, ни отец, ни мать, ни братья с сестрами не оценили. Даже Уильям, мой старший… Ну, я его даже понимаю… Раньше мы вместе следили за домом, за младшими, обеспечивали жизнь, а мой уезд сулил ему работу за двоих.       Аэрзе грустно вздохнул, явно вспоминая прошлое, и прикусил губу. Форст удивленно поморгал, наблюдая за этой реакцией, и продолжил. Ему, признаться, надо было выговорить эту ситуацию хоть кому-то. Он все не мог отпустить и все мучался от кошмаров…       — Ну, и меня решили лишить имени.       — За это?! — Аэрзе чуть ли не вскочил, а голос его принял неестественную для него злобу и громкость. — Да это же наказание за низшие проступки!       — Но он решил, — Виктор пожал плечами. — Правда, все с деревни это не приняли, а вот… меня и маму он заставил это сделать. Каждый вечер орал, изводил… он ее даже побил и в конечном итоге я не вытерпел и пошел навстречу… Я… Не мог каждый вечер вытирать с щечек Энни слезы, зная, что в них виноват я… Да и от побоев все ныло так, что лучше уж было опозорится на деревню и окрестности, чем на сборы приползти негодным. Он меня тогда еще ремнем по глазам огрел так, что слезились еще дня два.       — Чем?!       — Ну, ремнем, — Виктор пожал плечами. — А что?       — Это ненормально.       Услышать, что наказание ремнем ненормально, от южанина было слишком уж странно, да и больше похоже на шутку. Виктор все еще отчетливо помнил, как братья Баджад смеялись над тем, как их учили выходить с непонятных ему движущихся песков, и это казалось ему ненормальнее, чем простой удар ремнем. Это, по крайней мере, не так страшно, как осознание неминуемой смерти, если совершишь ошибку. Южный Доминион в принципе был кладезю жестокости и ненормальщины.       — Вот, я отрекся по собственной воле от имени, зная, что это не действует нигде, кроме деревни, и на бумагах не помечается, но все равно из странных угрызений совести скрывал его. Предпочитал называться прозвищами, фамилией, но имя… Называл инициал и обычно всем хватало. Учился я просто… Но тебе интересен процесс, так что отвечу. Нас привезли в деревню недалеко от Восточного города, там рассказали о том, что нас ждет трудная учеба и нам надо стараться, выдали форму и дали переодеться, и увезли в академию. Там нам учили всем направлениям понемногу, чтобы мы имели представления о том, как выполнять свое предназначение. Но вот я здесь уже пару месяцев и вижу, что все правила, которые нам рассказывали, не работают. Это все еще не укладывается в голове, но и я слишком зеленый, чтобы осуждать. И у меня довольно сложное дело, нам не преподавали протокол его действия, так что, может, я и ошибаюсь. С делами типа A и B у меня пока нет проблем… — Виктор поджал губы, пытаясь найти что-то, что он может рассказать еще. — Ну, потом нас свели в один зал, опросили, кто куда хочет. Мне было как-то все равно, я не питал желания ни переезжать, ни оставаться здесь, я просто хотел работать. Ну, и меня отправили сюда. А потом перераспределение в отдел от Дамьена, и вот мы здесь… И я знаком с тобой…       Виктор вновь посмотрел на Аэрзе. Он смотрел на него и гневно, и сконфужено, и сожалеюще… Это была просто смесь из эмоций, которую он не мог понять. Он ведь обычно смотрел довольно однозначно, а тут целая смесь, целое зелье, которое так и манило. И темно-фиолетовые глаза приблизились, отразившись в светло-фиолетовых, а лбы юношей соприкоснулись. Все мысли из головы Форста ушли, лишь легкий жар заполнял все свободное пространство тела.       Он сглотнул, а потом, сам того не понимая, поддался ближе. Это было странно, очень странно, и он не понимал, почему это делает. Его губы на губах Аэрзе… Это было очень жарко, и он приникал к ним как Ваира приникала к Черной Реке. У южанина губы были горячими, сухими, немного потрескавшимися, но он не обращал на это внимания, чувствуя лишь привкус песка и чего-то сладкого.       Руки сами переместились на плечи Аэрзе, а сам Баджад приобнял его за талию и приподнял, начав отвечать. От этой реакции у Виктора лишь сильнее запылали щеки, тело затрясло в приятной волне, что заполнила его кипятком.       На то, чтобы отстранится, ушли невероятные усилия. Может, это была просто странная защитная реакция на воспоминания о прошлом, но пока что Виктор не чувствовал себя виноватым, он лишь стыдился, что сделал это. Аэрзе провел по его горячей щеке, ласково улыбаясь.       — Ты милый, когда краснеешь, — он поцеловал его над правым уголком губы, и улыбнулся уже с зубами. — И лечишь меня просто великолепно.       — Ах да, мы же делали это, чтобы не волноваться о Ваджи… — Виктор почувствовал, как его заливает легкой волной обиды.       — Ну, не целовались, — Аэрзе потерся носом о нос и ласково посмотрел на Форста. Взгляд этот так и говорил «дурачок». — Мы выбрались на прогулку, чтобы от него отвлечься. А поцеловались уже… Каждый по своей причине, я думаю…       — Мне просто снесло голову, это ничего такого не значило, — залепетал Виктор, чувствуя, как ему самому становится неприятно от его слов. Он не понимал этому причины, но что-то заставляло захотеть ужарить самого себя по щеке и извинится. — А… А ты?..       — Я тоже, — Аэрзе отвел взгляд, прикрыл глаза. — Просто если бы я не ответил, было бы совсем плохо, наверное. И эй, я украл у тебя первый поцелуй, мой маленький любовник?       — Нагло украл, — Виктор фыркнул. — А ведь я берег его для моей единственной.       Аэрзе хохотнул, слегка изогнулся к газону у их скамейки и сорвал небольшой, неприметный цветок с белыми лепестками. Он напоминал Виктору обычный лютик, но было в нем что-то такое, что не давало ему назвать его им. Баджад, мило фыркнув, вложил этот цветок в его светлую ладонь и слегка сжал, видимо, чтобы друг точно не выронил или не выбросил. Это был великолепный жест…       — Как жалко, что тебе попался двадцатичетырехлетний наглец.       — Тебе двадцать четыре? — удивлению не было предела.       — Ага. Я старый дедушка, с молодым девятнадцатилетним любовником.       — Аэрзе!       Виктор фыркнул и поднялся с его колен, на которые его нагло переместили во время поцелуя. Аэрзе, в прочем, выглядел довольно беспечно, и, казалось, особо не испытывал стыда и других эмоций за то, что сейчас произошло. Да и понятно, не он же поцеловал. Но и эта беспечность к такому признанию прошла для него бесследно, что было странно. Впрочем, теперь их повышение до сержантов не казалось чем-то странным и особенным, в то время как раньше это казалось чем-то невероятным. Он ведь думал, что они едва старше его, а тут целых пять лет…       — Впрочем, что мы будем делать дальше? — этот вопрос от Аэрзе застал его в врасплох. — В записке ты писал время, когда тебе надо убежать к Энни, но до этого еще полно времени.       Признаться, Виктор был поражен тем, что Аэрзе вспомнил об этом. На фоне других событий он и думать о ней прекратил, а он помнил… Это прельщало, но и делало друга еще большим стариком в его глазах. Вот уж действительно, двадцатипятилетний мужчина с молодым любовником, у которого вместо ответственности в голове лишь ветер и любовь… Это было просто ужасно и стыдно осознать. Какой он после этого брат? Виктор встряхнул головой, стараясь не думать об этом. Все же Энни под присмотром, а не одна.       — Давай просто походим по городу. Или по твоим любимым местам. В общем, там, где тебя не начнут открыто ненавидеть и обливать помоями, и мы сможем спокойно насладиться друг другом.       Виктор никогда не думал, что предложит такое другому демону. Это, казалось бы, простое предложение, сейчас казалось довольно интимным, пусть и относилось оно к мужчине, который не мог подумать чего-то лишнего…       Но он предложил.