Ведьмы Люциана

      Люциан никогда не понимал и не ценил лесной романтики. Спать на земле, бродить по чащобам — это неплохо, если речь идёт об одном дне. Но явно перестаёт быть чем-то мало-мальски сносным, когда приходится блуждать в незнакомых лесах без единого ориентира и с маленьким ребёнком в качестве попутчика.       Хотя Магдалину Рудбриг вряд ли можно было считать таким уж ребёнком. И дело было не в возрасте, а во взгляде и уме. Его дочь, Джуди, пусть и была на пяток лет старше Мегги, но по развитию уступала и была куда большим ребёнком, чем эта ведьмочка, что пробиралась за Люком по лесам нового мира.       До минувшего вечера они шли по берегу кроваво-красной реки и на том же берегу заночевали. Мегги, измотанная произошедшими событиями донельзя, уснула сразу же, закутавшись в пуховик, как в одеяло.       А Люциан всё никак не мог уснуть. Его обуревала тревога, мешавшая сомкнуть веки и вытянуться на земле. Их подстерегали опасности если не на каждом шагу, то уж точно за каждым поворотом. И Вивьена, которая вполне могла выжить, в отличие от мёртвых охотников, которых Мегги утянула за границу междумирья с собой, лишь малая проблема.       Звери — дикие звери, которых Люк считал вымершими — вот, пожалуй, их главная опасность на данный момент. Того кролика, что мужчина поймал и принёс на обед минувшим утром, он отбил у тафлета — серой безглазой змеи, что обитала под зёмлей, как дождевой червь, правда размерами превышала того в сотню раз. Люк помнил её по бестиарию, который так любила листать Кеторин в качестве вечернего чтения.       Змея в принципе была безобидной, охотилась в основном на мелкую живность типа мышей или кроликов. Вот только Люк отлично помнил следующий разворот бестиария с огромным волкоподобным существом, любившим полакомиться этими самыми змеями. Название зверя крутилось на языке, но мужчина не мог его вспомнить в тот момент, когда откинул змею вместе с кроликом огромной воздушной волной и те впечатались в ствол векового дерева и погибли сразу же от силы удара.       Не мог Люк вспомнить названия зверя и сидя возле костра, оберегая сон девчонки, которую пообещал защищать. Даже удивительно, что змею-то он сразу узнал.       Хотя лично его больше удивила та воздушная волна, которую он послал. Неосознанно, скорее действуя из страха, чем руководствуясь разумом.       Но ещё больше его удивил смерч, который он смог создать позже. Огромный воздушный вихрь превосходил всё, что он когда-либо делал.       Люк был бы дураком, если бы свалившееся могущество вскружило ему голову. А так как дураком он себя не считал, то и перед маленькой ведьмочкой старался держать лицо и не показывать ей, насколько сильно его страшит происходящее.       Двинуться в путь он предложил не столько из-за Вивьены, сколько из-за страха, что на пустынном пляже она могли стать уж больно лёгкой добычей для кого бы то ни было. По той же причине он и не спал.       Сидя на берегу красивой реки, и глядя на тёмное затянутое облаками небо, он перебирал в голове все известные ему охранные чары.       В отличие от Кеторин, он никогда не рос старательным учеником, но Боги наделили его потрясающим умением: он впитывал знания, как губка. Госпожа Ева часто сетовала, что ему не хватает усердия, ведь если бы у него имелась хоть капелька этого качества в океане из лени, он мог бы стать гением своего поколения.       Но нет, Люциан рос сорванцом и все знания получил вскользь: где-то услышал, где-то увидел, где-то попал под удар и придумал, как выбраться, наколдовав то, что никто и никогда не делал. Если бы он был учёным, его вполне можно было бы назвать естествоиспытателем.       Той долгой бессонной ночью, под темным небом, напоминающим то, к которому он привык, Люк, вконец устав от тревоги, решил действовать и до самого утра он экспериментировал с потоками воздуха. Пускай он не знал, как установить сигнальный контур или защитный барьер, но он умел работать мозгом.       По всему периметру их маленького лагеря он собрал крошечные сгустки сжатого воздуха, при соприкосновении с которыми происходил громкий взрыв в миниатюре, которого было бы достаточно, чтобы разогнать мелкое зверье и разбудить их в случае опасности.       Когда он решил проверить один из своих сгустков на практике и ткнул в него палкой, грохот прозвучал поистине оглушительный, распугавший птиц со всех ближайших деревьев. Те, громко перекрикиваясь, взметнулись вверх.       Что ж, получилось даже громче, чем он рассчитывал.       Люк повернулся к Мегги, подумав, что от такого грохота девочка должна была проснуться. Но Мегги крепко спала, всё так же укутавшись в пуховик. А над её головой плясало едва уловимое магическое свечение, смутившее Люка. Подобного он никогда в жизни не видел, а потому решил не играть с магией и не будить девчонку без особой надобности. Тем более что сон Мегги был крепким и спокойным.       Но утром, когда девочка проснулась сама, он ненавязчиво расспросил её о том, как ей спалось. Удивлённо покосившись на него, Мегги ответила:       — Нормально. Сон правда снился странный. Про какого-то светловолосого парня. Он всё что-то говорил на каком-то непонятном языке. А потом исчез.       — Наверное, так сказывается усталость, — предположил Люк, не став пугать девочку своими ночными наблюдениями.       Тем утром им оказалось нечем перекусить, да и пить красную воду никто из них оказался не готов. Так что, собрав свои нехитрые пожитки, они двинулись в путь, решив, что остановятся на ночлег пораньше и тогда подумают, что им есть.       Они шли долго, продолжая свой путь по пустынному берегу реки. Мегги то и дело глазела по сторонам, впитывая в себя детали незнакомой природы. Деревья здесь были выше, чем в городах, и совершенно не ухоженные. Под раскидистыми кронами крупных деревьев рос мелкий подлесок, из-за чего лес казался непролазным, но каким-то живым что ли. То тут, то там раздавалось пение птиц, иногда слышалось карканье, где-то бегали маленькие животные и, когда под их лапками ломались ветки, раздавался пугающий треск. В такие моменты путники замирали и оглядывались по сторонам, но не замечали ничего подозрительного и шли дальше.       Река несла рядом с ними свои воды тем же маршрутом. Её тихий шелест успокаивал, в то время как цвет всё ещё настораживал.       Мегги с Люком уже начали привыкать к местному течению времени и уже не ощущали диссонанс так сильно, как раньше, и по их ощущениям было уже около полудня — если в этом мире полуднем можно считать время достижения солнцем своего зенита, — когда они услышали шум воды.       Ещё недавно спокойная река теперь быстрее несла свои воды вперёд, а песчаный пляж, по которому они шли, становился всё уже и уже по мере того, как шум нарастал.       — Впереди водопад, — сказала Мегги, стараясь перекричать гул, вызванный тоннами воды, срывающейся вниз с большой высоты.       — Получается, мы на возвышении, — вторил ей Люк. — Можем подойти к краю и оглядеться, чтобы узнать, что вокруг нас находится. А там уже решим, куда идти дальше.       Мегги кивнула, согласившись с его предложением, и они пошли дальше по кромке леса, пробираясь через древние заросли, так как от берега не осталось уже ровным счётом ничего. Бушующая вода подтапливала мягкую землю, отчего их ноги то и дело увязали в трясине. Приходилось то и дело хвататься за ветки деревьев, чтобы устоять на ногах. А шум от воды с каждым шагом становился всё нетерпимее.       Но оно того стоило. Когда они добрались до края обрыва, представшая им картина поразила воображение.       Кровавые воды срывались вниз в широкое ущелье между холмов. А там, внизу, плескалось большое голубое озеро, из которого брала своё начало ещё одна широкая река. Зелёные поля, поросшие травой и мелкими кустарниками. Издалека казавшийся чистым галечный пляж. Но самым прекрасным был, пожалуй, город, что располагался на двух берегах озера, связанными между собой широкими арочными мостами. А в разные стороны от города неслись ярко-красные, выложенные каким-то камнем, дороги. Со стороны они напоминали артерии, что разбегались по телу от сердца.       Люк во все глаза смотрел перед собой и никак не мог отделаться от мелкой нервной дрожи, что поглощала его. С одной стороны, город значил цивилизацию — живых людей, еду, ночлег в кровати. Однако ни на зелёных полях, ни на кровавых дорогах, ни в озере Люк не заметил ни одной живой души. Ни машины, ни телеги, ни даже лошади. Все выглядело каким-то диким, необжитым.       — Даже если там никого нет, спать с крышей над головой явно лучше, чем под открытым небом, — озвучила его мысли Мегги, и они двинулись в путь.       Спускаться с холма рядом с бьющим водопадом, хватаясь за камни, показалось им не лучшей идеей. А левитировать вниз Люк не захотел. Он, как ни стыдно ему было признаваться в этом самому себе, банально побоялся, что может не справиться с длительным удержанием двух человек в воздухе, и тогда они шмякнутся на землю и, не ровен час, разобьются.       Поэтому они решили продвигаться в глубь леса немного в стороне от обрыва. Они направлялись к одной из дорог, что вела в их сторону, скорее всего, соединяясь с каким-нибудь городком или деревней, расположенной на холмах.       Люк шёл впереди, ветром отодвигая в стороны ветки, чтобы они могли свободно пройти. Мегги следовала за ним попятам, буквально наступая по его следам. То тут, то там им попадались свидетельства жизни: птицы на деревьях, ползающие и летающие насекомые, а однажды, когда они, пройдя самые густые заросли, вышли на небольшую полянку, Люк и вовсе наступил в чьи-то вонючие экскременты.       Люк скривился, ругнулся, и, сорвав с дерева листья, принялся очищать свои когда-то идеальные туфли. Ситуация настолько обыденная и в то же время совершенно непривычная ни для кого из них, что Мегги, стоявшая за его спиной всё это время, рассмеялась.       Смех у девочки оказался звонким и каким-то заразительным. И Люциан только тогда осознал, насколько абсурдным было, стоя в лесу, чистить обувь, уже порядком поистрепавшуюся и потерявшую весь свой лоск. Его лакированные туфли предназначались для балов, светских раутов и не знавших ни пыли, ни грязи дорог Шарпы, но они явно не шились из расчёта на лесные марш-броски по пересечённой местности.       Привалившись к одну из деревьев, Люк тоже рассмеялся.       — Знаешь, — произнёс он, — наверное, я слишком стар для таких приключений.       Мегги пожала плечами, и они вновь продолжили путь. Когда они отошли от водопада достаточно далеко, чтобы он не мешал разговаривать, девочка спросила:       — Как думаете, мы дойдём сегодня до города?       Люк мысленно прикинул расстояние и, покачав головой, ответил, не сбавляя шаг:       — Вряд ли. Это только издалека кажется, что он — вот, протяни ладонь и коснёшься камня. На деле нам до него идти и идти. Хотя если выйдем на дорогу, то нам станет куда легче и, возможно, мы даже сможем ускориться, если не устанем раньше.       — А почему дорога светится красным? — задала вопрос ведьмочка, как только он закончил говорить.       Люк припомнил линии дорог, которые так хорошо получилось сравнить с артериями, и выдвинул свою теорию на сей счёт:       — Тут может быть два варианта: либо они выложены из какого-нибудь особенного камня, что ловит солнечный свет и отражает его красным, либо её заговаривали. И тогда то, что мы видели — это ни что иное как магический след.       — Понятно, — ответила Мегги, когда он кончил говорить. Но, помолчав немного, вновь задала вопрос: — А вода?       — А что с ней?       — Почему в реке она красная, но, попадая в озеро, она не окрасила его?       Люциан усмехнулся. Его начала забавлять уверенность девочки в том, что он может объяснить всё, что происходит в этом мире. Хотя на деле он не знал и половины.       — Возможно, её не достаточно, чтобы окрасить его? — предположил мужчина, остановившись перед поваленным стихией деревом, чтобы перебраться через него и помочь девчонке. Положив руки поверх ствола, он подтянулся и, забравшись на ствол, выпрямился во весь рост.       — Целой реки не хватило, чтобы окрасить одно озеро? — спросила девочка, задумчиво глядя на него снизу вверх. С такого ракурса она казалось Люку ещё меньше, чем была на самом деле. — Даже немного? При смешении вода должна была бы стать хотя бы светло-розовой. Но в озере она голубая.       Вместо ответа Люк протянул ей руку, чтобы помочь забраться на дерево. И Мегги взобралась на ствол вслед за ним.       Вначале толстое поваленное дерево Люка нисколько не взволновало. Но стоило ему повернуться и с высоты взглянуть на широкую раскуроченную прогалину, как в голове заиграл тревожный звоночек. Взрытая земля, несколько поваленных деревьев и скелет огромного змееподобного существа с тупой мордой и шипастым хвостом, частично утопающий в земле.       — Какова вероятность, что оно умерло от старости? — спросила Мегги, с интересом взирая на картину, что предстала перед ними. — Может, это какой-то вид змей, которые сами себя хоронят, но умирают раньше, чем успевают себя закопать?       — Отличная теория, — протянул Люк, решив, что лучше придерживаться её, чем гадать о том, какое существо могло убить нечто столь огромное, и надеяться, что его нет поблизости.       Они прошли по дереву в сторону головы зверя и спустились у основания ствола — там, где земля была более-менее ровной, если можно так говорить о слежавшихся колдобинах, которыми была усыпана полянка.       Обходя кочки и ямы, Люциан то и дело поддерживал Мегги, чтобы та не споткнулась и не упала. Ему хотелось как можно быстрее покинуть поляну и уйти настолько далеко, насколько это в принципе возможно.       Тем временем солнце над их головами давно покинуло свой пьедестал и медленно плыло к горизонту, бросая через деревья тёплые, слепящие блики. Люк прекрасно знал, что в лесу темнеет раньше, а потому спешил, как мог.       Мегги же следовала за ним, не отставая. Разве что задержалась возле головы некогда великого животного. Ей пришлось встать на носочки, чтобы дотянуться до выбеленного временем клыка.       Мужчина так и не понял, зачем она это сделала. Голова своими размерами превосходила рост девочки в несколько раз. И когда Люк увидел Мегги рядом с чудовищем, то с трудом поборол желание дёрнуть девочку за руку и увести как можно дальше.       Постояв так не больше пары минут, они двинулись дальше. И, оборачиваясь время от времени, Люк ловил заинтересованный взгляд, который девочка бросала назад, пока огромное существо не скрылось за стволами деревьев.       Мегги нескоро осмелилась вновь заговорить, а, когда решилась всё-таки нарушить молчание, призналась:       — Никогда не видела ничего настолько огромного. Даже в музеях, куда нас возили от школы. Кажется, это существо не поместилось бы ни в одном зале. Да даже в целом здании!       Люк молчал. Ему было нечего сказать девчонке, а потому он просто её слушал, попутно решая, где бы им заночевать и что бы поесть. Спать в лесу не казалось ему хорошей идей. Он то и дело поглядывал в сторону обрыва, гадая, стоить ли рискнуть и спуститься вниз при помощи магии.       — Как ты думаешь, это существо… Оно было разумным или это своеобразный аналог наших динозавров?       — Лучше бы оно было разумным, — ответил он. — Не представляю как бы люди справлялись с чем-то настолько гигантским.       Мегги за его спиной согласно хмыкнула. А Люк всё пытался вспомнить, видел ли он хоть раз в бестиариях огромного тупомордого змея. Но то ли память его подводила, то ли он действительно ни с чем подобным не сталкивался. Да и если бы столкнулся, картинка в гримуаре вряд ли смогла бы передать такой масштаб. На такое способны разве что кристаллы соляной памяти, в которые можно было вложить воспоминание вместе с восприятием.       Они шли ещё долго, пробираясь через близко растущие деревья, но казалось, что не приблизились к кроваво-красной дороге ни на метр.       С каждой минутой в лесу становилось всё темнее и темнее, а солнце кроваво-красным заревом убегало за горизонт.       Люк с Мегги остановились, чтобы посмотреть на столь завораживающую картину. Никто из них, пожалуй, ни разу в жизни не видел такого красного заката. Тот не просто алел, а полыхал на границе неба и земли, а с трёх сторон, образуя треугольник, выплывали две полных луны — зеленовато-синяя и красная — и огромный серп.       Небо синело, а в лесу поселилась непроглядная тьма.       Им всё-таки пришлось остаться ночевать там. Они разбили лагерь в корнях огромного, узловатого дерева, ствол которого покрывал мягкий, пахнущий чем-то терпким, мох.       Мегги постелила пуховик рядом с одним из корней и, сев на него, откинула голову на тёплое дерево и сняла зимние ботинки. Она растирала уставшие и не привыкшие к долгой ходьбе ноги, пока Люк разводил костёр.       О еде они вовремя не позаботились, и теперь каждый хотел есть, но старательно делал вид, что его это не волнует. Мегги то и дело задавала вопросы о Шарпе и её устройстве. Её завораживала мысль о городе, что существует на границе миров.       — Это всё равно что жить на огромной орбитальной станции, — сравнила она, и Люк кивнул.       — Да, что-то вроде того.       — Но как вы там дышите? Там же нет кислорода!       — Нет, в принципе, он там есть.       — Это как?       — Тебя же не удовлетворит ответ, что это всего лишь магия?       — Конечно, не удовлетворит.       Люк усмехнулся. Возмущение в голосе девочки позабавило его, и он немного помолчал, прежде чем ответить.       — Начнём с того, что там есть природный кислород. Ведьмы Шарпы уникальны тем, что, не имея ни солнца, ни воды, ни даже воздуха, они могут вырастить любое растение, если у них есть хоть немного земли. Зелья, артефакторика и проклятия с заклинания — это всё, конечно, прекрасно, но изначально каждая ведьма Шарпы привязана к земле.       — Но ты…       — Я — другое дело, — махнул рукой Люк. Всполохи от костра бросали блики на его лицо. — Почти феномен. Единственный в своём роде.       — И зазнайка, — буркнула Мегги.       — Что тоже верно, — щёлкнул пальцами Люк и продолжил. — Изначально таких стихийников, как я, было больше. Не только мужчин, но и женщин. Однако годы межполовых связей практически всех их сделали земельниками. Я же действительно феномен, потому что мать моя была земляной ведьмой, а отец — воздушником, но они были практически последними комплементаллами в Шарпе, а от того мне передались оба дара. Однако как-то так само сложилось, что во мне больше воздушного.       — И какое это имеет отношение к газообмену?       — Прямое. Много лет назад воздушными стихийниками в Шарпе была создана своеобразная система фильтрации. Простейшая артефакторика, если взглянуть на неё образованному колдуну. В каждом доме стоят воздушные сферы, которые выполняют, по сути, функцию деревьев: поглощают углекислый газ и, прогоняя его через всю систему, выдают кислород. Хотя это не самый чистый воздух, но из-за того, что есть и обычные деревья, а газы смешиваются между собой, в Шарпе вполне себе легко дышится. Особенно в связи с сокращением населения. В последние лет сто с каждым годом в Шарпе становиться больше сфер, чем людей. Так что с воздухом там нет никаких проблем.       Мегги хмыкнула и зевнула.       — Получается, всё дело в магии?       — И как ты догадалась? — иронично спросил Люк, а девочка лишь пожала плечами. По её расфокусированному взгляду Люк понял, что она уже мысленно спит, хотя и заставляет себя бодрствовать. — Ложись спать, Мегги. Завтра двинемся в путь. Думаю, к обеду мы всё-таки набредём на дорогу.       Мегги кивнула и, вновь зевнув, свернулась клубочком в корнях дерева. Когда Люк спустя некоторое время вновь посмотрел на неё, маленькая ведьмочка уже спала.       Он же так и не смог уснуть. Разбросав вокруг себя воздушные хлопушки, он всё сидел и смотрел на Мегги. Но вчерашнего свечения так и не появилось, что заставило Люка ещё больше убедиться в магическом происхождении того сна. Единственное, чего он не мог понять, это причины сего явления.       Несмотря на усталость, сна у него не было ни в одном глазу. И именно это сыграло ему на руку. Он услышал тихое рычание раньше, чем сработала одна из сфер, которые он расставил на значительном расстоянии от их импровизированного лагеря.       Люк уже тряс девочку за плечо, чтобы разбудить, когда по лесу пронёсся оглушительный взрыв, а вслед за ним болезненный вой животного, откинутого воздушной волной, переросший в злобное рычание целой стаи.       Времени на то, чтобы обуться, у сонной девчонки не было. Мегги схватила свою обувь, а Люк её пуховик, и они побежали подальше от своего лагеря, оставив зверью пламенеющий костёр.       Мегги то и дело оступалась — ещё бы, бежать босиком по лесу в предрассветной серости — то ещё занятие, — но Люк не давал ей замедлиться: он крепко держал её за руку, буквально волоча за собой. Кроме того, Люк путал запахи, относя их ветром в другую сторону, что на бегу выходило довольно посредственно.       Однако вой приближался и доносился он не из-за их спит, а откуда-то справа, из глубины леса.       Люк никогда в жизни не чувствовал себя дичью, да и не хотел бы: этот панический, почти безумный страх, когда не знаешь, кто именно за тобой бежит, но ты точно уверен, что ничего хорошего он с собой не принесёт.       Вой приближался и то ли животные разделились, то ли лес разносил эхо, но в какой-то момент Люку начало казаться, что гоняться за ними чуть ли ни со всех сторон. Загоняют.       Девочка всхлипывала, но продолжала бежать. Босой ребёнок явно был слабым звеном в их компании. И то вскоре дало о себе знать.       Где-то вблизи от них показался просвет среди деревьев, и запыхавшийся Люк припустил туда, решив, что бой стоит принимать на открытом пространстве. Но ни он, ни Мегги не смотрели под ноги, и девочка, зацепившись ступней за витиеватый корень, кубарем полетела вперёд, больно ударившись о землю. Её рука выскользнула из хватки мужчины, но это не уберегло его от падения, ведь ведьмочка буквально врезалась в его спину и свалила с ног.       Мужчина ударился лбом о камень, что окончательно его дезориентировало. В голове звенело, перед глазами всё поплыло, так ещё и по ресницам потекла кровь.       Он сел, пытаясь прийти в себя, а Мегги рядом с ним тихо поскуливала, прижимая к груди ободранную коленку.       Первый зверь налетел с той стороны, откуда они бежали, и Люк, не думая, действуя рефлекторно, снёс зверя огромной воздушной волной. Он даже не рассчитывал силы. Зверь отлетел к дереву и врезался в него с такой силой, что то треснуло пополам и более тонкая часть обрушилась на них. И лишь чудом не прибила, сцепившись кроной с другими деревьями.       Мёртвое же животное упало недалеко от Мегги, и та в ужасе вскрикнула, встретившись со стеклянным взглядом небесно-голубых глаз без зрачков, что взирали на неё с огромной волчьей морды.       И только тогда память Люка сделала невероятный кульбит и услужливо подсунула ему название.       Вольмиры. Огромные волки, любимцы Охотницы, которых кровавые ведьмы когда-то давно использовали для создания поисковых артефактов. Перед глазами Люка проплыли кадры, как они с обнажённой Кеторин, лёжа на полу, листали страницы гримуара, который она стащила у кровавых ведьм, когда её отец ещё ребёнком взял ту с собой в город кровавых вод.       Он ошибся. Ту змею он видел не в бестиарии, а в гримуаре кровавых ведьм, точнехонько рядом с инструкцией о том, как изловить вольмира.       Формулировка «убей тафлета, и вольмир сам придёт к тебе» красным цветом вспыхнула в сознании Люка. Огромные волки стаями селились вокруг гнёзд этих змей и охотились на них с той же страстью, что и на людей, забредших в их земли.       Весь этот мыслительный процесс занял у мужчины доли секунд, но позволил прийти в чувства. И вот, уже схватил Мегги за руку и рывком поставив девочку на ноги, Люк поволок её за собой дальше.       Вольмиры, которые явно давно не встречали колдуна, ненадолго затихли, немного поубавив свой охотничий пыл. Но длилось это недолго, прошло от силы пары минут, как Люк вновь услышал их вой и рыки, перемешанный с треском веток под тяжёлыми лапами.       Это зверье хоть и умело держать след лучше, чем кто бы то ни было, но из-за больших размеров они не были ни гибкими, ни статными. Ни уж тем более тихими. Скорее, несуразными и корявыми, хоть и быстрыми. По крайней мере явно быстрее среднестатистического человека.       Они выбежали на широкую прогалину, пронизывающую лес наискосок, как раз в тот момент, когда их настигли ещё двое волков. В рассветном зареве их рыжие шкуры отливали красным, а голубые глаза без зрачков, казалось, пугали ещё больше, чем раскрытые в рыке пасти, из которых тянулась слюна.       Люк толкнул Мегги себе за спину, медленно отступая по перегнившей за зиму листве, что покрывала прогалину.       — Смотри в оба, — шикнул он, прежде чем очередным плотным вихрем швырнуть противников прочь. Единым ударом он откинул двоих, взметнув с земли и листья, и ветки, и шматки перегноя.       Люк даже не успел обрадоваться своей маленькой победе, принесённой возросшей силой, как из леса выпрыгнул ещё один вольмир — не сказать чтобы крупный, но пугающе быстрый. Колдун хлестнул по нему ветром, но зверь успел неуклюже увернуться, скакунов назад под сень деревьев.       Люциан попытался снова, и в этот раз успешно. За воем ветра он едва расслышал крик Мегги и вовремя успел обернуться, чтобы швырнуть за обрыв другого вольмира.       Он безжалостно разбрасывал волков, растрачивая силу, как никогда прежде. Хотя прежде у него такой силы и не было-то. Люк черпал и черпал, и казалось, что его возможностям не было предела… Но жаждущие их крови звери всё не кончались, а ноги Люка подкосились.       Мир завертелся в жуткой карусели. Последним, что мужчина увидел, прежде чем погрузиться в темноту, была алеющая полоса дороги под ним, что убегала вниз к долине плавным спуском.