Джеймс и Анна

Кем бы ни был тот чернокнижник, он не стал ограничиваться только одной маленькой деревенькой. Несколько дней Джеймс и Анна шли мимо одиноких домов, покрытых чёрной плесенью. От каждого тянуло трупной гнилью настолько сильно, что ночевать внутри не пожелал никто из них. Глядя на застывшую картину смерти, Анна всё же несколько раз ловила себя на мысли, что по виновнику всех ужасов костёр плачет. Иногда она вспоминала страшные сказки матери о ведьмах, которые в сердцах накладывали страшные проклятия, губящие целые города, прежде чем наконец теряли свою силу. Обычно эти сказки учили девочек сдерживать свои эмоции и никогда не желать своему обидчику страшной расправы. Даже самых ненавистных врагов следует побеждать с холодным рассудком. Никогда маленькая Анна не думала о жертвах подобных проклятий. О людях, которых постигала страшная смерть. О пустых почерневших деревнях. О пустоте, которую оставляли за собой такие злодеяния. Скверна не распространялась дальше деревень и участков земледельцев. В лесах почва оставалась чистой и пригодной для ночёвок и поиска пропитания. Грибы спасали от голода, земляника — от тяжёлых мыслей. Порой Анна думала о побеге, но в этот момент виски сжимало острой пульсирующей болью, пресекающей любую попытку освободиться. Джеймсу не требовалось держать её, чтобы пленница не могла сбежать. Боль мстила за мимолётные мысли об избавлении от инквизитора, вынуждая ведьму подчиняться. И всё же судьба ей улыбнулась своей особенной кривой улыбкой. На третий день блуждания по тракту в поисках обитаемой деревни Джеймс начал стремительно слабеть. Анна почти свободно думала о ядовитых грибах, которые было бы не лишним подбросить ему в ужин, и о том, как улизнуть ночью. На лице инквизитора начали проступать симптомы очень знакомой Анне болезни. Но и до того она успела заметить повышенную жажду инквизитора, едва скрываемую им боль в ногах, руках и пояснице. Будто невзначай она позволила себе приблизиться к нему и дотронуться до запястья своего конвоира и едва не отдёрнула руку. Как бы Джеймс не пытался делать вид, что с ним всё в порядке, его тело пылало. Однако это было лишь начало той страшной лихорадки, что неотвратимо надвигалась. Будто в насмешку над ними, к моменту приближения к небольшому городку, на лице и теле Джеймса начала проступать инициальная сыпь. Анна была готова ко многому, но не к тому, как уважаемый инквизитор, знаменитый преподобный Джеймс, перед которым преклонялись, как перед особой королевских кровей, в один момент превратится в больного старика, нежеланного в больших селениях. Иронией судьбы всемогущий инквизитор заболел чёрной оспой, превратившись в отверженного. Их прогнали грубо, но относительно по-хорошему, лишь пригрозив забросать камнями, если посмеют переступить через границы города. Ведьма едва сдерживала хохот, вспоминая, как её плечи покрывались похожими пятнами, когда в далёком детстве они с Изабель подцепили оспу от коровы. Страшная болезнь её не страшила, но могла забрать мучителя, ответив на молитвы ведьмы. Казалось, нет ничего проще. Гордый Джеймс никогда не признается своей узнице в слабости, болезни и немощи, но не сможет их скрыть. Анне достаточно только дождаться момента, когда лихорадка захватит обидчика в свой плен, и оставить инквизитора умирать где-нибудь в лесу, а самой бежать как можно дальше. Найти убежище и постараться начать жизнь заново, пусть это будет непросто. Сами мысли о свободе согревали девушку лучше любого костра. «Только бы успеть до появления оспенных язв!» — думала она, глядя сквозь языки огня на храбрящегося инквизитора. Его сила подавления стремительно угасала. Когда над лесом взошла полная луна и тишину ночи прорезали тоскливые волчьи песни, Анна, притворяющаяся спящей, открыла глаза. От костра остались тлеющие угли, Джеймс метался в лихорадке. Его тёмный час настал. Ведьма неслышно поднялась на ноги, закуталась в мантию и прокралась мимо инквизитора. Когда тот начал дрожать от судорог, она побежала со всех ног в сторону тракта. Пусть к одинокой женщине люди будут относиться подозрительно, рассуждала она, однако гнать от себя, как оспенного больного, не станут. Она выскочила на дорогу и с лёгким сердцем направилась вперёд. Мысли об умирающем инквизиторе её почти не мучили. Она мягко осаждала совесть своей неспособностью хоть как-то лечить больного. Без тёплой крыши над головой и лекарств Джеймса поставила бы на ноги только могущественная целительница. Да и то, если бы болезнь настигла его до времён, когда магия сгинула. Дорога назад почти канула в забвение, когда он снова явил себя — Перст Судьбы. Мерзкий палец указал ведьме назад, недвусмысленно требуя вернуться. — Ну-ну! Спасибо, но пусть каждый идёт своей дорогой! — покачала головой Анна и бросилась бежать всё дальше от гаденького пальца. Но куда бы она ни бросила свой взгляд, Перст Судьбы поджидал её и направлял к Джеймсу. Ведьма старалась обойти его, чуть свернуть, сделав крюк, и даже забраться глубже в чащу, но не встречаться с божественными фалангами. Но чем дальше она шла, тем настойчивее её преследовал образ. Снова и снова он гнал ведьму к инквизитору, пока девушка едва не упала в глубокий овраг в очередной попытке обойти волю судьбы. — Он всё равно умрёт! Со мной или без меня! — крикнула в бессильной злобе Анна, задрав голову вверх. Даже среди звёзд она видела чёртов палец, указывающий дорогу к Джеймсу. Понуро девушка поплелась в указанную сторону, когда услышала звук чьих-то шагов. В первое мгновение ей показалось, что конвоир настиг её, однако для лихорадочного больного преследователь шёл слишком легко и незаметно. — Кто здесь? — громко крикнула она, схватив с земли тяжёлую ветку. — Не пугайтесь, мисс, — ответила ей мальчишеским голосом темнота, — вы бежали и громко кричали. Я подумал, вам помощь нужна. — А ты можешь помочь? — чуть успокоившись, спросила Анна, двигаясь ближе к дороге. — Да, мисс. Чем смогу, помогу! Меня звать Тедди, — чуть раньше неё на дорогу выскочил жилистый полуодетый парнишка. В темноте выделялись очертания силуэта, и хоть из-за тонкого голоса он казался совсем ребенком, ростом едва не превосходил новую знакомую. — Моё имя Анна, — чопорно отозвалась она, не выпуская из рук ветку. — Вы не страшитесь, мисс, — хихикнул Тедди, — я только в темноте пугаю, но матушка учила, что надо помогать всем, кто ночью сошёл с дороги! — Мой спутник очень болен. Ему требуется помощь, постель и лечение, — неожиданно для себя заявила Анна, до этого думающая просто отвязаться от мальчишки. — А где спутник? — В лесу, я покажу дорогу, — обречённо произнесла она, понимая, что собирается спасать своего конвоира. Ей не пришлось ничего говорить или показывать своему новому знакомому. Тедди лишь приблизился к ней на непозволительно близкое расстояние и моментально помчался в нужную сторону, вцепившись в руку девушки. За считанные секунды, срезав через лесную опушку, они оказались около Джеймса. Инквизитор был в том же положении, в каком его оставила ведьма. — Очень плох, мисс Анна, — заявил парнишка, едва увидев инквизитора. — Матушка может помочь, а в лесу ваш друг скопытится! — Это оспа, — предупредила она, — нас гнали отовсюду из-за неё. Но посланный самой судьбой мальчишка уже ничего не слушал. Брякнув, что в их деревне эту хворь не боятся, он с недюжинной силой взвалил на себя бесчувственного Джеймса, подал ведьме сумку инквизитора и его плащ и лёгким шагом, словно нёс невесомую подушку с перьями, повёл новую знакомую в одному ему известную сторону. Появление оспин на своём лице и теле Джеймс благополучно пропустил, провалявшись в горячке. Фыркающая от своей роли сиделки, преподнесённой судьбой, Анна пыталась сбежать от него ещё несколько раз, но возвращалась уже не из-за Перста Судьбы. Взбрыкнувшаяся совесть не позволила малодушно оставить всё как есть. Всё время, пока Джеймс метался в горячке, девушка набирала для него чёрную бузину, варила, как учила в далёком детстве мать, прикладывала отвар на предварительно вываренных лоскутах ткани к его ранам и поила настоем из целебных трав. Страшного инквизитора приходилось уговаривать, как маленького, едва слышным шёпотом, чтобы тот послушно ел и пил. Мария, вдовствующая мать Тедди, приняла странных ночных гостей с дружелюбием и гостеприимством. Жители маленькой деревеньки, скрытой в лесной чаще, первые дни приносили к домику с незнакомцами свои скромные дары. Кто-то дарил высушенные цветы шалфея и лаванды, кто-то делился молоком или тёплым одеялом для больного. В конце концов Анна не выдержала и начала совмещать заботу об инквизиторе с попытками отработать все принесённые подарки. Она рубила дрова, носила воду из ручья, находила целебные травы и ухаживала за немногочисленной скотиной. Видя, как упрямая ведьма выматывает себя, чтобы не стать должницей для всех щедрых соседей, жители начали помогать скрытно, передавая всё через Марию. Так «отработка» ограничилась помощью по дому только одной семье. Через три дня Джеймс начал возвращаться из горячечного бреда. Короткими урывками он успевал увидеть уставшее лицо Анны, склоняющейся над ним, чтобы в очередной раз обработать оспины или накормить. Инквизитор пытался вернуть себе облик несгибаемого воина церкви, однако слабость не позволяла держать в руках что-либо тяжелее ложки. — Такой страшный инквизитор держал в страхе всех ведьм Нового и Старого Света, — однажды проснулся он от слов Анны, — как же так вышло, что не проклятия чернокнижников, а какая-то оспа едва тебя не убила? — Я никогда не болел оспой раньше, — прошептал он, напугав девушку. — Инквизиторы не болеют, не стареют и не умирают от ран. Разве что от очень тяжёлых… но так было раньше. — Вот оно как, — позволила себе нервно усмехнуться Анна, собирая с пола выроненные лоскуты ткани, на её счастье, уже использованные. Свежие отмокали в отваре бузины. — А по вам не скажешь, что магия и вас покинула! Значит, не такие мы и разные, если то, что ослабило нас, отобрало и ваши силы! — Следи за языком, ведьма, — скорее по привычке прошипел Джеймс и попытался подняться, но слабость взяла своё, и он обреченно упал на постель. — В лихорадке ты мне нравился больше! — не осталась в долгу девушка, продолжая врачевать его с непринуждённым видом. — Слушался меня и слушал, иногда сам говорил, но не эти гадости! Сам следи за языком! Пока ты тут спишь, я отрабатываю нашу крышу над головой, еду и лекарства! И лечу тебя, хотя могла бросить умирать, рожа неблагодарная! В конце концов характер дал о себе знать, и Анна, наскоро обработав все оспины, выскочила из дома. Внутри кипела злость на инквизитора, на себя, на гадкий Перст Судьбы и на всю сложившуюся ситуацию. Клокоча от гнева, она поспешила нарубить дров для очага. Ночь обещала стать холодной, а поход за водой едва ли помог выплеснуть всю злость. И всё же перед сном она услышала произнесённое через силу «спасибо» от инквизитора, сподобившегося поблагодарить свою спасительницу. В ответ она коротко послала своего пациента к чёрту.