А кто спасёт тебя?

Вера.       День, не успев начаться, уже не задался. Я опять не выспалась — провела всю ночь за учебниками. Учителя, ловя меня курящую на переменах в туалете, говорили: «Сигареты убьют тебя», но я была уверена, что это не так. Синдром отличницы меня погубит, а не сигареты.       Прорываясь на ватных ногах через стену первоклашек и их родителей, я слабо реагировала на происходящее вокруг. Какие-то пятна проходили мимо меня, что-то говорили, здоровались. Я отвечала машинально. Оказавшись в классе, я быстро сверилась с часами — до урока полчаса — и завалилась спать, зная, что Машка — моя рыжая бестия, моя одноклассница, соратница, подруга, сестра, моё всё — растолкает меня в нужный момент. Так и было.       — Сегодня идёшь с нами? — спрашивала Маша, пока я «отдирала» щёку от стола — красную и немного слюнявую.       Она говорила о нашей сходке в сквере, у памятника старине Петрухе. Этот вопрос меня удивил, ведь я не пропускала эти встречи, на которых мы культурно «дебоширили», распевая песни наших земляков — Сектор Газа — и пытаясь сочинять что-то своё.       — Разумеется, — зевнула я, выложив на стол учебник и тетрадь.       Первым уроком был русский язык. К предмету я относилась положительно, но учитель у нас был чудаковатый. А точнее учительница. Людмила Григорьевна — женщина шестидесяти двух лет — была фанатиком своего дела, но от бесед про секс, её личную жизнь и Бога нам становилось плохо. В первую очередь из-за того, что это всё она умудрялась объединять в одно целое. Слушая её, мы не понимали, как вообще это возможно, но перечить не смели — боялись. И вот кого уж точно нужно было отправлять на пенсию, так это её, потому что эта милая женщина явно нуждалась в отдыхе.       Отсидев три урока, мы готовились к четвёртому — к биологии. Напряжение в классе выросло до предела. Обычно, на третьей перемене, мы шли в столовую, самые смелые сбегали в «Пятёрочку» за сухариками или лапшой, те, что были побогаче, шли в «Русап», но не в этот раз. Сейчас мы все, как приклеенные, остались сидеть на своих местах.       Ребята в классе уже начали рисовать образ нового учителя. Предположения были самые разные.       — Да он замочил кого-нибудь по ошибке во время операции, вот его и спихнули к нам, — говорила Алина с первой парты, сидя полубоком.       — Ну да, конечно! — засмеялся Макс с последней парты. — Суда у нас в стране же нет. Преступники теперь в школе срок отбывают.       — Он просто заплатил, — парировала Алина.       — Если у него есть бабки, то на хуя ему здесь торчать? Мозг включи, блонди.       Закатив глаза, Алина обиженно отвернулась, но Макс продолжил.       — Вообще, если он молодой, то у Алинки есть шансы подтянуть биологию.       Почти весь класс — кроме самой Алины, меня и Машки — засмеялся.       Лично я не ждала молодого учителя. Определение «знаменитый хирург» никак не могло даже рядом идти с прилагательным «молодой». Раньше тридцати стать хирургом практически невозможно, так что в голове я стала представлять сорокалетнего мужчину с сожженными от бесконечного мытья в дезинфицирующих растворах руками.       В догадках мучились мы недолго. Прозвенел звонок, и пунктуальный учитель явился через несколько секунд после него. Все, затаив дыхание, сидели с опущенными носами. Мы старались казаться скромнягами, гимназистами — не иначе — на деле же мы были одним из худших классов школы.       Прошагав к столу, новый биолог молчал. Первое, что я поняла, увидев его — одна из моих догадок была верна. Ему действительно было чуть больше сорока. У него были почти чёрные волосы с челкой и очки. Роста он был высокого и довольно крепкого телосложения. Пока биолог доставал из своего кожаного портфеля папку, я со второй парты заметила несколько мелких шрамов на его костяшках. Как только мой взгляд вернулся на его лицо, он поднял на меня глаза. Будучи обнаруженной, я опустила голову.       Первые пару минут он так ничего не сказал. Мы осторожно переглядывались, не зная, как реагировать.       — Кто староста? — вдруг спросил он, и мы напряглись ещё сильнее. — Ах да, — пробормотал мужчина себе под нос, — забыл. У Вас тут старосты нет.       Сняв очки, он протёр их галстуком и снова надел, продолжая что-то бормотать.       — Я забыл журнал. Кто-то может принести его? Как насчёт Вас?       В момент, когда его рука опустилась на край моего стола, я пожалела о том, что вообще смотрела в его сторону.       — Как Вас зовут?       — Вера, — твёрдо ответила я.       — Очень приятно. Меня зовут Андрей Игоревич, — подняв голову, он обратился уже ко всему классу. — А пока Вера нам несёт журнал, я хочу познакомиться с каждым из Вас.       Вздохнув, я нехотя поднялась со стула и поплелась в учительскую. И ведь как будто знал, сукин сын, что только мне одной из класса доверяют журнал. Чего уж греха таить, наш пьющий физрук с вечно трясущимися руками просит меня заполнять журнал за него.       Когда я вернулась в класс, Таня — хорошистка с третьей парты — рассказывала про своё увлечение лёгкой атлетикой. Отдавая журнал, я сдержала смешок. Танюха была такой же спортсменкой, как я ЗОЖницей. Прозвенит звонок, и мы вместе пойдём курить за гаражи.       Прослушав ещё несколько отчасти правдивых рассказов, очередь дошла до меня. Правила были простыми: каждый представлялся, называл возраст, своё увлечение. Затем, Андрей Игоревич задавал пару вопросов на своё усмотрение.       — Меня зовут Вера, мне шестнадцать, я играю на гитаре, — выпалила я, желая скорее отделаться от этой херни.       — Музыкантов у нас ещё не было, — улыбнулся Игоревич, сидя на краю учительского стола.       «Это ты ещё до Машки не дошёл», — подумала я, но вслух сказала:       — Вас ждёт сюрприз.       — Вот как, — он приподнял брови. — Ваша любимая группа?       Блять. Такие вопросы я терпеть не могла. Какая любимая группа? Чувак, ты серьёзно?       — Следующий вопрос, — сказала я, и весь класс засмеялся.       Игоревич, усмехнувшись, снял очки.       — Любимая песня?       Сжав губы, я отрицательно покачала головой.       — Чёрт! — воскликнул он, хлопнув ладонью по колену.       Услышав это, мы засмеялись ещё громче. Учителя обычно не ругались при нас.       — Вы любите биологию? — вдруг спросил он.       С козырей зашёл.       — Да.       Не ответив, Андрей Игоревич встал, обошёл стол и открыл журнал, очевидно, решив проверить достоверность моих слов. Это был уже вызов. Пока его глаза бегали по клеточкам, я внимательно следила за ним. Выяснив нужную информацию, он захлопнул журнал и сел уже за стол.       — Верю, — сказал он с нотками сарказма в голосе.       — Она у нас отличница, — улыбнулась Машка, толкнув меня локтем.       — Поживём – увидим.